Неон

— Йоу, литл мэн! — Джин поднял ладонь, чтобы Хёнджин отбил пять. — Он выше тебя, — заметил Феликс. — Он младше, — просто ответил Джин и выложил на кассу банки с чипсами и чаем. — Кста, брата не видели? Он не отвечает на звонки. Красавцы из ларца одновременно пожали плечами. — Может, он снова в том цветочном? — предположил Хёнджин, пробивая товары. — Как раз туда направляюсь. Тэхён всхрапнул и резко проснулся, отдирая щëку от чужой подушки. Голова закружилась, поэтому он сразу же лёг обратно. Чонгук сидел рядом с кружкой и слушал что-то в наушниках. Глаза сфинкса были закрыты, поэтому Тэхён позволил себе полюбоваться точëными скулами, острой линией челюсти, губами с родинкой, фарфором кожи, волосами цвета воронова крыла, жёсткими, но пахнущими хвоей и лесными ягодами, и неизменным чёрным худи. Чонгук открыл глаза-бездны и потянулся рукой к красным волосам, но, пойманный с поличным, засмущался. Тэхён поймал его пальцы, пока тот не успел их убрать, и собственноручно водрузил на спутанные вишнёвые патлы. Так было правильно. По привычке спрятав глаза, он по-кошачьи зажмурился, чувствуя мягкие поглаживания. Подушка пахла Чонгуком, простыни пахли Чонгуком, сам он пах Чонгуком, и от этого немного вело. Раздражало что-то зудящее и тянущее внизу живота. Чёрный худи не простой, к нему нужен подход. Нежный, хрупкий, красивый… Тем более. Даже если и хотелось, Тэхён никогда не пробовал. От этих мыслей стало некомфортно, захотелось спрятаться, но бледные пальцы так нежно огладили щëку, что все проблемы разом исчезли. — Ты допил чай? — Давно. — Иди обниматься. Чонгук усмехнулся, отставил чашку на полку с книгами и медленно, очень осторожно, словно преодолевая что-то внутри себя, лёг рядом. Тэхён прижал его к себе, глубоко вдыхая приятный запах. Немного нервное, но тёплое дыхание под сердцем успокаивало. Перед глазами вдруг возникли картинки из видео, где всё начиналось так же, а потом… Чувства всё ещё были странными. Два парня. Вместе. Одновременно. Туда-сюда такие. Но стоило подумать о Чонгуке в таком ключе, как всё вставало на свои места. И неприязни и тошноты больше не было. Волшебство. — Эй, голубки! — Солнце осветило тёмную комнату. — Там Тэхёна брат ищет. Долобызались и вышли, а то это не дело! — Хосок засмеялся и вышел, специально не закрывая дверь. К магазину подъехал ещё один мотоцикл. — Воу, можно прокатиться? — Хосок подмигнул серебристому шлему, пока Джин пребывал в лёгком шоке. — Я имею в виду не мотоцикл, если что. — Намджун снял шлем и насмешливо глянул на Солнце, жмурясь. — А, это всего лишь ты. — Тот сделал вид, что не узнал старый мотик с самого начала. — Вы знакомы? — Джин подошёл к Намджуну ближе, взъерошив светлые волосы, которые ненавязчиво пахли хлоркой. Показывал, что это его мужчина, ничей другой. Высокий, горячий, только из бассейна, спортивный, талантливый, чуткий, горячий. Или это уже было? Только из бассейна, да. — Знакомься, это Хосок, мой брат. А это Джин, мой парень. Ребята пожали руки. Джин мысленно выдохнул. Брат. — Да, хоть и не родные, но все мои братья заднеприводные. Удивляюсь такому совпадению! — Хосок солнечно улыбнулся, хлопая Намджуна по плечу. — А ты… — Джин начал было вопрос, но вовремя спохватился. Дурацкое любопытство, это же так невежливо. — А ты для себя интересуешься? — Хосок заигрывающе поднял бровь. — Не обращай внимания, он асексуал. Что странно, учитывая, как он любит флиртовать. — Ди! Прости, я уснул. — Смятые вишнёвые волосы подтверждали его слова. Следом вылезло ещё одно гнездо на голове. — Это Чонгук! Мой второй братишка! — Хосок радостно притянул Чëрный худи поближе, тот мягко пожал Джину руку. — Наслышан, — он добродушно усмехнулся, мимолëтом дал младшему брату подзатыльник и денег на проезд. Будто у Тэхёна их не было. — Откуда эти шрамы? — насмешливо спросил он, будто не сам вчера забирал брата из медпункта. — У меня была жена. Ей не нравилось, что я всё время грустный… — начал отвечать Тэхён, но Джин с Хосоком дружно засмеялись, прервав его непрямую цитату. — Намджун, это Тэ, мой брат, — Джин указал на взъерошенное разбитое месиво с жуткими глазами. Сейчас тот и правда был идеальным претендентом на роль зомби в каком-нибудь блокбастере. — Так вот, кто эти… пальцы, — не успел пошутить Тэхён, как слова застряли в горле. Он пожимал чужую руку с тремя пальцами вместо пяти. …Я… Э-э-э… — Наверно, хочешь узнать откуда мои шрамы? — Намджун добродушно улыбнулся, по-отцовски похлопав Тэхёна по плечу. — Я таким родился, не волнуйся. Это не травма и не комплекс, поэтому не стесняйся разглядывать. Ди посмотрел на Тэхёна так, чтобы тот понял — «про пальцы, что бы ты там себе ни напредставлял, гормональная вишнёвая задница, больше ни слова». Бело-серые глаза моргнули, мол, понял. Тэхёна заставили уехать домой и принять душ, ведь завтра работа, а ещё надо сделать курсач… Чонгук ушёл наверх, Намджун и Джин укатили в какой-то бар, а Хосок остался дорабатывать свои часы до вечера, чтобы потом присоединиться к ребятам за выпивкой. Чимин сидел на крыше, свесив ноги и считая ворон. Спустя пару часов в окно ударился розовый леденец, следом за ним — голубой. После зелёного окно открылось и из него высунулся Чёрный худи. — Занят? — Работа вечером. — Приходи ко мне завтра, а? Чонгук засмущался и отвёл чёрные глаза. — Если захочешь, — тихо добавил Тэхён, бросив леденец — уже в обёртке — в открытое окно. Самый вкусный, вишнёвый. На следующий вечер Чонгук стоял у чужого дома, топча пожухлую траву массивными ботинками. Он нервничал и часто вздыхал, теребя в руке маленький комочек хлопка. Подарок для Тэхёна. А ещё маленький холстик. На улице сгущëнным молоком сахарились сумерки. Небо цвета индиго с переливами королевского синего освещала удивительно яркая полная луна. Тэ выбежал из подъезда, чуть не сбив Чонгука с ног. — Ты пришёл! — радостно-удивлëнно произнёс он, сдерживаясь, чтобы не обнять Худи до хруста костей. Тот смущённо улыбнулся и протянул ему подарки. На холстике были изображены губы Тэхёна. Намёк? Или просто крыша едет и додумывает всё подряд? — Понравились мои губы, значит? — Что-то внутри приятно заурчало. — Они мягкие, — Чонгук отвёл глаза, бледные щëки порозовели. От холода, наверное. — Как хлопок? — Тэхён бережно провёл нежной ватой по острой скуле и губам с родинкой. — Луна сегодня красивая, — вдруг ни с того ни с сего прошептал он, не отводя взгляд. — Мне кажется, — добавил он так же тихо, рассматривая красивое лицо перед собой. — Она цвета твоих глаз, — ответил Чонгук, силой заставив себя всмотреться в ответ. Тэхён почувствовал острое желание отвернуться. Привычка. Он снова был без очков. Вместо этого он прерывисто выдохнул горячий воздух и прижался к чужим губам. Ненадолго, всё же они были на улице. Тэхён схватил бледные пальцы и утянул с собой в квартиру. Как только они зашли, Тэхён прижал Чонгука к стене и продолжил начатое у подъезда. Сначала осторожно, тягуче, давая привыкнуть и ему, и себе. Потом на пробу толкнулся языком между мягких губ, вызвав несдержанный тихий стон. Скорее всего, Чонгук просто не ожидал такого, но внутри всё равно сладко запылало от одной только короткой мысли, что его действия могли доставить удовольствие тому, в кого он самозабвенно проваливался все эти дни. Разгорячившись, Тэхён углубил поцелуй и запустил ладони под чёрную толстовку. Тело под медовыми пальцами было худым и хрупким, но безумно горячим на контрасте с замëрзшими руками. — Пусти. — Чонгук резко разорвал поцелуй и постарался сделать голос твёрдым, несмотря на то, как загнанно дышал. Тэхён заглянул в его глаза, мягко обнимая узкую талию. — Пусти, я сказал, — чужой голос зазвучал напряжённо и воинственно, хрупкое тело налилось сталью и готовилось к атаке. Тэхён с любопытством приблизился к чужому лицу и опустил взгляд на сжатые губы. — Ударю, — тихо сказал Чонгук, и его голос больше не дрожал. Зато задрожало всё тело, стоило Тэхёну опалить губы горячим дыханием. Дрожь была нехорошей — так трясутся от страха, а не возбуждения. Тэхён приложил ладонь к чужой щеке, не обращая внимания на порез о скулу. Нежно-нежно посмотрел в звериные глаза напротив. Те вдруг дрогнули и заполнились слезами. — Мне страшно, — признался сломленный голос, обнажая то, что скрывала броня. — Сильно? — До боли. Тэхён очень аккуратно прижался к чужим губам. Чонгук крупно вздрогнул и рвано выдохнул, начав мелко трястись от плача. Ему и правда было больно. Тэхён хотел забрать эту боль себе, защитить, укрыть собой, но мог лишь так же осторожно отпрянуть и тепло-тепло обнять. «Мой. Никому не позволю обидеть», — подумал он. Чонгук беззвучно плакал, утопая в его руках. Сердце трепетало изо всех сил и вот-вот норовило выпрыгнуть, но Тэхён держал. — Всё это время, когда ты меня целовал, тебе было страшно? Немного погодя, Чонгук кивнул. — Мне тоже. Вряд ли, конечно, так же или по той же причине, но влюблённость — это всегда страшно. Чёрные дыры вместо глаз встретились с лунными, стараясь прочитать в их свете что-то, что поможет довериться. Чонгук очень хотел довериться и очень боялся. — Я никогда не… — постарался оправдаться он, не отводя заплаканных глаз. — Я тоже, — Тэхён держал его в руках, чувствуя, будто ему доверили самое драгоценное в мире сокровище. Это вызывало трепет, необъяснимый восторг и страх. Чонгук удивлённо вскинул брови, но вскоре вернулся к задумчивости и растерянности, когда опустил взгляд на чужие губы. Такие красивые, что их хотелось нарисовать. Такие мягкие, что пришлось закупать хлопок в магазин, лишь бы была возможность вспоминать о ярких поцелуях, касаясь белых цветков. — Если ты не готов, мы можем подождать, — тихо сказал Тэхён, стараясь, чтобы Чонгук понял. Они не торопятся. Он не просто парень с горячей головой, которому сносит башню от чужого запаха, голоса и тела. Он дорожит им, он принимает его и хочет, чтобы ему было комфортно. А потом он заметил, как Чонгук, освещённый яркой луной, смотрит на его губы. Чёрный взгляд в темноте казался ещё более прожигающим. — Но если ты готов, то я тоже подготовил тебе подарок. Чонгук поднял глаза, в которых читалась новая волна напряжения. Неизведанное пугало. Как бы ни хотелось того, что Тэхён мог предложить, переступать через страхи всегда непросто. — Эти губы, — шёпотом произнёс Тэхён, — могут быть здесь, — он едва коснулся чужих губ подушечками пальцев, — здесь, — нежно провёл по фарфоровой шее, — здесь, — скользнул пальцами по чёрной ткани вниз, едва задевая и останавливаясь внизу живота, еле-еле дотрагиваясь самыми кончиками пальцев, — и… — Он сглотнул, поднимая глаза с немым вопросом. «Можно?» Чонгук смотрел на него странно. Взгляд пылал огнём, но брови выражали нерешительность. — Я не сделаю больно, — пообещал Тэхён, — и остановлюсь как только скажешь. — И не обидишься на меня? — вдруг тихо спросил Чонгук, на секунду становясь ребёнком, который боится всех разочаровать. — Конечно нет. Чонгук снова поднял взгляд, полный желания, нерешительности и страха, но несмотря на спектр чувств, прильнул ближе, накрывая губы Тэхёна своими. Тот облегчённо выдохнул, почувствовав пробежавшие по коже мурашки, и осторожно ответил на поцелуй. Было странное ощущение, будто ему разрешили присмотреть за крошечным котёнком, дрожащим от любых прикосновений, но нуждающимся в них. Тэхён аккуратно разорвал поцелуй, но только для того, чтобы наклониться, снять с Чонгука обувь, скинуть кроссовки и уложить того на диван в своей комнате. Чёрный худи уже часто дышал, и было видно, как сильно он старался не думать. Отключить мозг? Тэхён мог с этим помочь. Он склонился над Чонгуком, сладко целуя его, нежно обхватывая губами мочку уха и спускаясь к шее. Всё, как обещал. Он поддел пальцами чужую толстовку и потянул вверх, обнажая фарфор хрупкого тела и старые шрамы. Чонгук приподнялся, помогая наконец-то снять чёрный худи и остаться обнажённым под яркими лунными глазами. Тэхён не терял ни секунды, стараясь не замирать от красоты перед собой. Чонгук мог передумать в любой момент, нужно было успеть хоть что-то. С непонятным для себя обожанием Тэхён тягуче целовал белую кожу, проходясь языком по ключицам и соскам, выцеловывая рёбра и впалый живот, подрагивающий в ответ на ласку. Чонгук громко и часто дышал, и для Тэхёна это было музыкой. Он огладил медовыми ладонями скульптурное тело под собой и обвёл пальцами кромку чужих штанов. — Можно? — шёпотом спросил он, чувствуя, как сердце заходится от одного только вида Чонгука. Это было искусство. Румянец на вечно бледных, чертовски острых скулах, искусанные припухшие губы с родинкой, прикрытые чёрные глаза, от взгляда которых шерсть вставала дыбом. Опасность, соблазн, пламя — вот, что выражали эти глаза. — Пожалуйста, — прошептал Чонгук. И казалось бы, понятно, о чём он мог просить. «Пожалуйста, доставь мне удовольствие». Но Тэхёну показалось: «Пожалуйста, не позволяй мне упасть, я хочу тебе верить». Почему он услышал именно это? Непонятно. Но внутри появился особенный трепет от того, что его первая любовь, такая деликатная и хрупкая, находится в его руках, вверяя себя ему. Он расстегнул пуговицу, потянул вниз ширинку и стянул штаны с худых ног. Нежно провёл ладонями по бледным бёдрам, осторожно разводя их в стороны. Давал привыкнуть. Чонгук громко выдохнул, от смущения положив руку на глаза. — Всё в порядке, если ты захочешь остановиться, — напомнил Тэхён. Но Чонгук ничего не ответил, давая продолжить. Тэхён коротко поцеловал внутреннюю сторону бедра, поднимаясь выше и углубляя поцелуи. В ответ на это сверху послышались робкие стоны, скорее, даже постанывания, обжигающие чувствительный музыкальный слух и не менее чувствительный музыкальный член в чужих штанах. У музыкантов всё музыкальное, окей, да. Тэхён вдруг почувствовал себя слишком одетым, выпрямился и стянул с себя свитер, широкие джинсы и даже разноцветные носки. К чёрту их. Только трусы оставил. Чонгук по-прежнему лежал с закрытым рукой лицом и громко дышал. Тэхён мягко обвёл ладонями скрытые чёрной тканью боксеров бёдра и игриво завёл пальцы за резинку, пока не переходя к десерту. В ответ на прикосновение чужой живот дёрнулся в сладком спазме. Чонгук снова мягко простонал. Ведомый странным желанием, Тэхён наклонился над чужой эрекцией и прислонился к ней щекой, вдыхая приятный терпкий запах. Сверху послышался воздушный стон. У Чонгука оказывается очень мелодичный голос. — Ты пахнешь просто… — Тэхён забыл закончить предложение, снова несдержанно зарываясь носом в чужой пах и проводя по всей длине языком. Чонгук выгнулся под ним, машинально убрав от лица руки и зажмурившись. Красивое лицо исказилось судорогой, брови дрогнули и сложились домиком. Трогательно. Такой чувственный. Такой чувствительный. Тэхён на секунду застыл, разглядывая скульптурное совершенство на чужом лице. Бледные скулы ещё сильнее раскраснелись, губы горели кармином, смоляные волосы красиво разметались по молочной подушке. Тэхён осторожно снял чужие трусы, отбрасывая их куда-то в сторону и провёл пальцами по тазовым косточкам, не отводя восхищённого взгляда от чужого лица. — Ты очень красивый. Чонгук вдруг распахнул глаза и посмотрел на Тэхёна. Он лежал под ним такой раскрытый, обнажённый, дрожал от смущения, внутренних страхов и желания, таял под медовыми пальцами и откровенно тëк от одной только мысли о красивых губах, которые хотелось рисовать на каждой попавшейся поверхности. — Луна сегодня очень красивая, — ответил Чонгук, смотря смущённо, но взгляд всё равно прожигал Тэхёна насквозь. — Она цвета твоей кожи, — ответил он, касаясь мокрой головки кончиками пальцев. Чонгук резко выгнулся, зашипел и снова откинулся на подушки, закрывая глаза. Пытался спрятаться на виду. Тэхён вспоминал все видео, просмотренные перед этой встречей. Он оттянул кожицу, обнажив красную головку полностью, обвёл большим пальцем под ней, надавливая. Чонгук простонал что-то невнятное, красивый член дёрнулся в медовых пальцах. Смазка потекла по коже, блестя в лунном свете. Тэхён коснулся капель языком, пробуя вкус. Странно или нет, но ему понравилось. Он приподнял член, чтобы тот стоял в руке, а не лежал на чужом животе, и облизал головку по кругу, толкнулся и провел острым языком по уретре, слушая новые мелодичные стоны. Собственный член изнывал в трусах, но пока можно было потерпеть. Ради Чонгука он готов был не кончать хоть до завтрашнего утра. Тот уже казался совершенно разбитым и потерянным в удовольствии. Прекрасный, как принц. Тэхён размашисто провёл языком от мошонки до кончика члена по всей длине, кайфуя от вкуса и осознания того, что сейчас происходило. Помогая себе рукой, он лизал и надрачивал, стараясь сделать так, как было приятно ему, и так, как его учил интернет. Накрыв языком нижние зубы и спрятав за губой верхние, он попробовал надсадиться на мокрый от смазки и слюны член настолько, насколько было возможно. У него был притуплённый рвотный рефлекс, поэтому когда головка коснулась в горла, он не закашлялся, но дальше идти не стал, тем более что Чонгуку этого, похоже, было достаточно. — Я скоро… — простонав, предупредил он, жарко выдыхая и прогибаясь. Изящный, нуждающийся, смелый мальчик. — Давай, — восхищённо прошептал Тэхён, массируя кожу под алой головкой. — Мои губы будут ещё красивее, если ты кончишь на них. — Грязные разговоры, видимо, заводили не только Тэхёна — Чонгук вдруг затих и замер, резко дëрнулся и кончил с громким несдержанным стоном. Тэхён продолжал ласкать мошонку и головку, продлевая чужой оргазм и пачкая губы спермой. Кинково, но ему доставляла удовольствие вся эта грязь. Чонгук растëкся на кровати, стараясь отдышаться. Он убрал волосы с потного лба и пожалел, что открыл глаза. Тэхён с влажными губами лежал рядом, липко разглядывая его лицо. — Ты не… — Не кончил. Да, Чонгук? Тэхён осторожно подвинулся ближе, обернул медовую ногу вокруг худой и бледной. — Можно? Чонгук не совсем понял, о чём конкретно его спрашивали, но кивнул. Чёрные глаза расширились, когда Тэхён начал потираться текущим сквозь ткань членом о его бедро. Красивые бархатные стоны, слетавшие с чувственных губ, будоражили сознание. Воистину лучшая музыка. Тэхён упёрся лбом в чужое плечо и застонал совсем капризно, просяще. Чонгук положил ладонь на его член и этого хватило, чтобы крепкое тело дрогнуло, сжимаясь вокруг чужого бедра и ладони. Луна была невероятно яркой, освещая переплетённые тела, подсвечивая бисеринки пота и каждый скульптурный изгиб. Тяжёлое дыхание прерывалось амбиентом тёплой комнаты и стуком сердец. В унисон.