Гордость и предубеждение

      Старинные домики, спрятавшиеся в тени высоких деревьев, проступали через слабый туман, который стелился по улицам, как невидимый покров. Утренний воздух был свеж, с ароматом влажной земли и лесных трав, которые прочно обвивали небольшой городок. Когда первые лучи солнца едва коснулись поверхности земли, заставляя искриться тонкий слой снега, а птицы вылетели из своих гнезд на встречу лучам, чтобы встретить новый день, в городе началось какое-то странное оживление. Здесь обычно не происходило ничего интересного — все друг друга знают, со всеми знакомы, так что утренняя суета соседей весьма удивило Шинобу Кочо, которая ещё не знала всех причин бурных обсуждений женщин и мужчин.       Город всегда был тихим, но сейчас его улицы наполнились шепотом. Видимо, случилось что-то действительно важное, но что же могло послужить предметом сплетен?       Этим вопросом и задалась двадцатилетняя девушка, стоя у окна свой комнаты и с интересом рассматривая людей внизу. Сплетни ее обычно не привлекали — Шинобу считала их бессмысленными, а ее отец всегда говорил, что они не только признак дурного тона, но и свидетельство слабости характера тех, кто прибегает к сплетням. Однако молодой девушке действительно было интересно, о чем судачат люди.       — Заметила, как соседи оживились? — Прозвучал внезапно голос сзади. Обернувшись, Шинобу увидела свою старшую сестру, что стояла облокотившись о дверной проем, нежно наблюдая за младшей.       — Доброе утро, Канаэ! Признаться, это действительно меня удивляет. Обычно здесь очень тихо. — Сестра подошла ближе и хмыкнула, посмотрев в окно.       — Неудивительно... Знаешь, говорят, в поместье Виндкрест обосновался молодой господин, откуда-то с севера Англии. Он приезжал сюда неделю назад, в сопровождении своего друга, чтобы посмотреть поместье. Говорят, ему так понравился наш город, что он решил остаться здесь!       — Теперь понятно... Наши сограждане всегда интересовались новыми людьми в этой местности. — Шинобу в последний раз выглянула в окно, слегка касаясь светло-фиолетовой шторы, а потом вместе с сестрой направилась в столовую, продолжая разговор. — Так... Они уже успели разузнать его имя? Думаю, для наших соседей хватило бы и дня, чтобы узнать всю его биографию. — Младшая Кочо не сдержалась от озорной улыбки и игриво склонила голову.       — Ты права, — мягко хихикнула ее сестра. — Его зовут Санеми Шинадзугава. Что же до друга — его имя неизвестно. Но леди Омицу довольно отрицательно отзывается о нем.       Старшая сестра резко замолчала, прерывая диалог и вдыхая великолепный аромат, доносящийся из столовой. Пространство заполняется тонким запахом сухих листьев и меда, но если принюхаться, можно уловить нотки цитрусовых. Кроме того, в воздухе витал сладковатый запах шарлотки, заботливо приготовленный их матерью. Легкие ноты теста смешиваются с ароматом яблок, мягко запечённых до золотистой корочки. Этот аромат словно приглашал юных леди к тёплому семейному собранию...       Девушки с нетерпением вошли в гостиную, где мать уже успела приготовить завтрак и сидела за столом вместе с отцом и сестрой. Увидев двух своих дочерей, она пожелала им доброго утра и пригласила за стол. И пусть еда не изобиловала на столе, и пусть каждый день она была одна и та же (разве что, шарлотку готовили они не так часто), Шинобу рьяно благодарила Бога за нее, за возможность утолить голод и жажду. Девушка с удовольствием наслаждалась завтраком, не забывая хвалить блюда, отчего мать расплывалась в улыбке...       За столом, как обычно, велись светские беседы. Сначала мама поинтересовалась, хорошо ли им снилось, затем отец как обычно рассказал новости, вычитанные из вчерашней газеты, а позже, они и не заметили, как заговорили про нового соседа. Шинобу еле слышно вздохнула. Эта заинтересованность молодым человеком из севера Англии, как говорила Канаэ, начала ее раздражать. С самого утра все о нем говорили, неужели он такой особенный?       — Вы уже услышали про нашего нового соседа?       — Да, матушка, мы как раз про него говорили с Шинобу, пока приходили сюда, — кивнула старшая из сестер.       — Люди всегда падки к новым личностям, но так ли этот мужчина интересен? — Она наконец озвучила свою мысль, аккуратно, как и подобает настоящей леди, вытирая салфеткой рот.       — Он сын барона Шинадзугава, и говорят, что даже будучи наследником у него неплохое состояние.       Сестры Кочо меланхолично переглянулись. Даже юная Канао выразила грусть от этих слов на своем, обычно, непроницаемом лице. Не секрет, что их расстраивало меркантильное поведение людей — это признак поверхностности и утраты человеческих ценностей. Настоящую важность, по мнению юных девиц, имели лишь искренность, честность и душевная близость, а вовсе не выгода.       — Тогда всё ещё более ясно!       На некоторое время семья замолчала, наслаждаясь завтраком. Всё-таки неприлично говорить с набитым ртом, но когда еда закончилась, а домочадцы взялись за чай, разговор о новом жителе возобновился, к несчастью Шинобу.       — Кстати говоря... — Начала миссис Кочо, но не знала, как сообщить об информации, которой располагала. — Вчера я узнала, от господина Ренгоку, что его сын хорошо знаком с мистером Шинадзугавой и его другом. Как оказалось, они служили в одном полку, под начальством полковника Убуяшики. — Девушки молча сидели, слушая матушку и не смея ее перебивать.       — В общем, Кёджуро устраивает бал в честь переезда своего однослуживца.       — И мы туда пойдем? — Воскликнула Канао, совершенно забыв о правилах приличия. Она приоткрыла рот, не понятно от чего — удивления или досады.       Миссис Кочо вздохнула, растерянно смотря на свою чашку с ассамским чаем. Она прекрасно понимала скованность своей младшей дочери, что в силу своего характера была нелюдима и довольно боялась общества. Тем более, что та совсем недавно дебютировала, и ещё не знала всех тонкостей балов.       И все же... Во всей этой ситуации была переменная, о которой до этого момента родители пытались умалчивать. Переменная, которая с каждым годом все чаще и чаще всплывала в головах мистера и миссис Кочо, несмотря на то, что те отмахивались от нее, как от назойливой мухи... Пожалуй, сейчас тоже не стоит забивать себе голову этим и портить настроение себе и детям...       — Мы должны, моя милая. Нас пригласили, а по этикету мы не можем отказаться. Тем более, он друг нашей семьи.       — Но ведь это не главная причина, по которой ты так хочешь попасть на этот бал, правда, матушка? — Шинобу поймала мимолётный взгляд отца, по которому сразу поняла, что была права.       — Ты всегда была проницательна в таких вещах, Шинобу. — Он склонил голову, выражая удовлетворение догадкой дочери. Мужчина наконец решил рассказать о всей ситуации, без лукавства. — Действительно есть вещи поважнее обычного этикета, и, боюсь, над этим фактором у нас нет власти.       Миссис Кочо удивилась, что ее муж решил наконец рассказать обо всем, но все равно сомневалась, стоит ли дочерям знать о предстоящих проблемах. Они были маленькими беззаботными комочками счастья, которые, женщина надеялась, никогда не познают бед и трудностей. Но увы, рано или поздно приходится взрослеть и оставлять свое детство позади. Тем более, ее дочери были не по годам разумны, они должны понять.       — Мне бы не хотелось говорить о таких важных вещах в присутствии младших, но я считаю, что вы должны знать. Экономика Англии стремительно падает, после Наполеоновской войн, вы знаете. Многие испытывают финансовые трудности, но к счастью мы, семья Кочо, всегда были среди тех, кому хватало на жизнь, и мы безмерно благодарны за это Богу. Но стоит помнить — наш семейный бюджет не огромен.       После этих слов он на мгновение замолчал, задумчиво уставившись на стену. Отец семейства словно размышлял, как дальше продолжить, или подсчитывал оставшиеся деньги. Как бы то ни было, выглядел он серьезным и необычайно угрюмым. Мелкое беспокойство матери, которое она так тщательно пыталась скрыть, передалось и дочерям, и те нервно ожидали продолжения слов мистера Кочо.       — Вы прекрасно знаете законы, и что наследство передается от мужчины к мужчине, а это значит, что когда я умру...       — Прошу, не говорите так, отец! — Не выдержав, Канаэ со страхом вскочила со своего места. Она всегда была эмоциональна в таких вопросах, в отличие от Шинобу, у которой хоть и сжималось сердце, но все равно пыталась сохранять свою рациональность и стойкость. Канаэ приложила свою руку к сердцу, и можно было увидеть выступившие маленькие слезинки в уголках ее глаз.       — Моя милая Канаэ, — вздохнул мистер Кочо, — я прекрасно понимаю твои чувства, и все же стоит смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Люди не вечны, и, рано или поздно, мы умрем, это неизменная истина. Братьев у вас нет, а это значит, если вы не выйдете замуж, в будущем вам будет сложно прожить.       — Правильно ли я понимаю, отец, что на этом балу вы надеетесь, что мы найдем себе женихов?       — Именно этого и хочет ваша мать.       — Мы будем рады, если вам приглянется кто-то с хорошим состоянием. — Наконец подала голос миссис Кочо, сжимая чашку в руке. — Боюсь, этого требуют обстоятельства.       — Разумеется, мы не собираемся давить на вас замужеством, дочери мои, тем более на тебя, Канао; но вам уже следует начинать думать о своем будущем, ибо я не могу обеспечить вам лучшую жизнь после своей смерти.       Семья замолчала на некоторое время — дочери переваривали слова отца. До этого момента, родители не были так искренне с ними в плане финансов, и только сейчас они поняли, насколько шатким было их положение. Получается, каждый бал, каждое мероприятие было очень важным для них.       — Выходить за кого-то ради денег? Это ведь так... Ужасно! — Канаэ грустно уставилась вниз. — А как же духовные ценности? Привязанность? Чувство, что это именно твой человек?       — Дорогая, я не заставляю вас выходить за какого-то скверного старого графа, который вами будет не любим; более того, я категорически против подобного союза. Но если вы найдете партнёра, который будет вам по душе, не забывайте, что важную роль в этом грешном мире играют финансы. На кону слишком многое — ваше будущее и счастье.       — Вы утверждаете, сударь, что нам, женщинам, никак не добиться успеха в жизни без поддержки мужчин? — Нахмурилась Шинобу.       — Что ты, — улыбнулся мистер Кочо, отпивая из фарфоровой кружки ароматный ассамский чай. — Каждый человек может добиться чего хочет, если сильно того пожелает. Но вот женщинам добиться чего-то в жизни сложнее, и это не мои слова. Общество само поставило рамки вам, дамам, желая сделать вас зависимыми от мужчин. Люди не желают, чтобы вы выбрались из этих стандартов, а всякого, кто пожелает отличиться, они удерживают и тянут вниз. Они крепко обхватят ваши крылья, разорвут их на части, в клочья, лишь бы вы были такими же, как они сами.       — Какие ужасные слова вы говорите, отец! Пожалейте же бедных Шинобу и Канао. Боже, кажется, матушке плохо! — И старшая мисс Кочо сразу подбежала к матери и принялась помогать ей. — Отпейте немного воды, должно помочь...       — Отец не пугает, сестра, — глухо отозвалась Шинобу, смотря в пустоту. — Он лишь рассказывает правду.       Его слова отрезвили девушку, наконец заставив посмотреть на голую реальность. Все это время Шинобу наивно предполагала, что сможет справиться сама в этом мире, без мужа, да и в целом — без чьей-либо помощи, полагаясь лишь на себя и свои умения. Но вот будет ли общество за нее? Этого она не учла...       — Какая жестокая правда, — тихо произнесла Канао, опустив взгляд.

***

      С этого разговора прошло почти три недели. За это время успело произойти много событий. Например, удалось подцепить ещё несколько сплетен из уст горожан. Честно, Шинобу уже потеряла самообладание, и хотела было уже упрекнуть местных сплетниц за их болтливость, но она смогла остаться спокойной и даже удержалась от страдальческих вздохов! Зато теперь средняя мисс Кочо знает очередную бесполезную информацию об этом наследнике барона.       И вот как мужчину охарактеризовали молодые соседки — ведёт он себя резко, почти грубо, а на лице постоянно сердитая гримаса, что обычно отпугивало желающих познакомиться с ним или просто поболтать. А даже если и оставались эти пару храбрых людей, желающих подойти, то они сразу убегали после одной только резкой фразы. Язык его острее меча. Даже английская аристократия боялась его появления, и, видимо, спокойно вздохнула, узнав, что Шинадзугава переезжает из Лондона. Вот как!       В слово в слово Шинобу все пересказала своим сестрам, и те просто не могли удержаться от хохота — уж очень смешно она жестикулировала и пересказывала. Девушки провели ещё полчаса, обсуждая всякие мелочи, пока не обнаружили отсутствие отца, что очень их удивило. Позже они узнали, что мистер Кочо решил зайти в гости к мистеру Шинадзугаве, около трёх часов дня. Они провели достаточно долгое время вместе, но по возвращении отца семейства, он так и ничего не сказал ни жене, ни дочерям о новом соседе. Мужчина стойко выдержал допрос семьи о личности и поведении этого Шинадзугавы, не проронив ни слова; так что женской части семьи пришлось быстро сдаться. И нельзя было даже понять по лицу отца, был ли он доволен встречей или нет.       Кроме того, не стоит забывать и о бале, к которому семейство Ренгоку так активно готовилось — успели убрать ковры, отполировали полы, готовили еду для гостей, договаривались с оркестром. Все шло полным ходом, и люди с воодушевлением обсуждали предстоящее событие, пока одна новость не потрясла их умы.       Как оказалось, у мистера Шинадзугавы были неотложные дела в Лондоне, чему он сам признался. От такой новости местные кумушки очень расстроились, не понимая, какие ещё «дела» могут оказаться у такого молодого человека, который, к тому же, ещё не до конца барон. Вести быстро разлетелись, и теперь многие в этом маленьком городке высказывали свое замешательство и волнение по поводу его отъезда. Но к счастью, леди Койнацу, которая была уважаема многими, и чья репутация была высокой среди общества, предположила, что мистер Шинадзугава отправился в Лондон только для того, чтобы вручить приглашения на бал. И все немного подуспокоились. Правда, не на долго.       Почти сразу вслед за этим вихрем пронеслись сплетни, в которых мистер Шинадзугава, якобы, собирался привезти с собой из столицы целую дюжину дам и столько же джентльменов. Количество спутниц мистера Шинадзугавы местных смутило, однако по прибытию, в компании молодого человека ревнивые глаза насчитали всего семерых, не считая самого джентльмена — две его младших сестры, четыре брата, и неизвестный юноша его же возраста. Последний, как многие успели догадаться, и являлся его другом. Все в зале сразу начали оценивающе рассматривать новоприбывших.       Мистер Шинадзугава был безупречен — жёсткое лицо, характерное для офицеров, с довольно грубыми чертами. Фиолетовые глаза впивались в собеседника и завораживали. Было ясно по ним, сколько трудностей мужчина пережил. Что до поведения — его пылкий характер привлекал дам, словно мотыльков свет, а шрам на лице лишь дополнял его воинственный образ, заставляя всех понять, что этот мужчина вел службу.       По какой-то причине, при одном только взгляде на него все позабыли о недавних разговорах, где джентльмена описывали как безнравственного и злого монстра. Теперь перед ним стоял совсем иной человек — молодой, уверенный и статный. Сразу после знакомства с наследником барона все простили ему буйное прошлое, (ведь сейчас он вел себя гораздо сдержаннее!). И, даже более того, люди решили, что все те слова были гнусной клеветой!       Что же до его сестер — они оказались дамами достойными, не лишенные привлекательности и женского очарования. Братья, пусть и были молоды, выглядели почти как джентльмены. Тем не менее, внимание всего собрания вскоре оказалось сосредоточено на приятеле Шинадзугавы — высоком красавце по имени Лорд Томиока.       Дамы нашли его симпатичней самого мистера Шинадзугавы. Почти пол вечера местные красавицы посылали ему взгляды, полные обожания, пока манеры этого замкнутого мужчины не заставили общество замереть в ужасе — он оказался тем ещё гордецом! И это тут же лишило его недавней популярности. Теперь даже его владения феодом не могли разубедить гостей в том, что внешность у него отталкивающая и что он совсем не достоин своего друга.       И пока все присутствующие мысленно ругали Лорда Томиоку, мистер Шинадзугава зря времени не терял и вскоре познакомился со многими на балу. Несмотря на свой пылкий и взрывной характер, найти с ним общий язык оказалось намного легче, чем с его приятелем. Он наслаждался этим балом, хотя не предпринимал попыток потанцевать с кем-то из присутствующих дам. Лишь немногие были удостоены этой чести, и во время танца, на удивление, он был сдержан и тактичен.       Лорд Томиока же пригласил на танец только двух сестёр Шинадзугава, и на этом его путь по сердцам дам закончился. В манерах его явно сквозило желание укрыться от новых знакомств. Остаток вечера он провел, разгуливая по залу и иногда перебрасываясь парой слов с кем-нибудь из собственного окружения.       И если поведение Санеми было оправдано, то нежелание Гию танцевать было воспринято в штыки. И снова все гости, как один, запели о его высокомерии. В общем, репутация молодого джентльмена упала до самых низов. Он стал самым нелюбезным мужчиной в мире, и всякий счёл своим долгом высказать надежду, что больше ему никогда не доведётся встретиться с этим Томиокой снова...       Ввиду недостатка мужчин, Шинобу пришлось просидеть целых два танца. И это не потому что она была уродлива или недостаточно очаровательна, дело было в том, что незаурядное поведение и характер девушки часто вводили мужчин в замешательство, и, порой, отталкивали. Но за время просиживания, ей удалось нечаянно подсушить разговор между Лордом Томиокой и мистером Шинадзугавой. Второй на минутку сбежал из круга, чтобы нажать на приятеля и заставить того веселиться.       — Поднимайся, Гию, я все равно заставлю тебя танцевать, глупый ты барон! Терпеть не могу, когда ты в одиночестве подпираешь колонны со своим постоянно идиотским лицом. — Белоснежные зубы оскалились в гримасе, которую, к счастью Шинадзугавы, никто из гостей не увидел. — Не мне же одному страдать, что скажешь? К тому же, ты даже менее уродлив, когда танцуешь!       Такие слова, конечно, очень удивили сидящую неподалеку Шинобу. Видимо, они были очень близки, раз позволяли такие обращения друг к другу, что странно, ведь мужчины были полной противоположностью!       — Даже не уговаривай. Ты прекрасно знаешь, насколько мне это неприятно, пока я как следует не познакомлюсь с партнершей. И меня ужасно... Раздражает, когда ко мне прикасается кто-то из плохо знакомых мне людей. — Синие глаза выражали лишь скуку, и некое презрение, видимо, адресованное собравшимся. — От этого собрания вообще ждать нечего. Твои сестры заняты, а кроме них в зале нет ни одной, с кем я мог бы пойти танцевать.       Санеми неопределенно хмыкнул, смотря фиолетовыми глазами на друга.       — Вы такой привередливый, мой милый друг! — Мужчина перешёл на шутливые любезности, продолжая ухмыляться. Внезапно он заметил идущего к ним хозяина поместья. — А вот и сам сэр Ренгоку соизволил подойти.       Кёджуро как всегда был одет с иголочки. Строгий, но элегантный костюм безупречно сидит на фигуре, подчеркивая его отличное чувство стиля. Пиджак темного цвета, с идеально подобранным галстуком и молочного цвета карманным платком. Золотые волосы были собраны в хвост на затылке и блестели в свете огромных люстр. Он улыбался своей неизменно учтивой улыбкой и, казалось, его обаяние и уверенность распространялись на всех вокруг. Настоящий баронет.       — Могу ли я поинтересоваться, почему вы стоите в стороне от всего веселия, мои дорогие друзья? — Спросил Кёджуро, подойдя к ним. — Неужели вам не понравился приём? Или, быть может, вы недовольны чем-то?       Санеми не сдержался и фыркнул. На самом деле, пусть мужчина всячески пытался скрыть свою привязанность к Ренгоку и Томиоке, он испытывал к ним глубокое чувство симпатии. За время службы и войны, в которых им довелось участвовать, все трое сплотились, и, пожалуй, их начали объединять братские узы. Даже слишком мрачное поведение Гию или слишком радостное поведение Ренгоку не сильно его выводил из себя.       — Я пытаюсь подбить на танец этого джентльмена, Ренгоку. Смотрите же, — кивнул мужчина, — на нас уже поглядывать начали! Это всё из-за тебя, Гию.       — Меня мало волнует мнение общества. К тому же, я не собираюсь оставаться здесь жить, чтобы печься насчёт их суждения!       Кёджуро понимающе улыбнулся, узнавая своего давнего товарища. Таким уж он был, Гию Томиока — своенравный и закрытый. Кёджуро Ренгоку, как хозяину поместья и организатору бала, разумеется, хотелось, чтобы каждый гость развлекался и чувствовал себя комфортно, а потому все же предложил другу станцевать.       — Я полностью согласен с Санеми, Томиока. Знаю твой характер, но попробуй с кем-нибудь потанцевать. Клянусь честью, нигде ты ещё не встречал столько хорошеньких девушек, как на этом балу! — Мистер Ренгоку улыбнулся своей фирменной улыбкой и обвел зал взглядом. — И среди этого очарования есть некоторые просто писаные красавицы!       — Мой друг уже ангажировал самую хорошенькую, — уныло вздохнул Томиока, разглядывая при этом старшую мисс Кочо.       Почему-то, после этих слов Шинадзугава стал вести себя совершенно иначе, не характерно своему самоуверенному характеру. Он был немного озадачен и, самую малость, смущен. Не скрылся и лёгкий румянец на его щеках от зоркого взгляда Шинобу. Санеми взглянул на рядом стоящего Ренгоку, словно пытаясь найти у него поддержки, и неловко выдавил:       — Кхм, да, пожалуй... Смею признаться, она действительно самое красивое создание... — Ренгоку на это понимающе улыбнулся и начал активно соглашаться.       — О, это правда так! Мисс Канаэ просто очаровательная девушка. Но у нее есть и сестра. Она сидит как раз за тобой, Томиока. Тоже очень хороша и мила! Мы с ней с детства знакомы, она замечательная и весьма умная. Позволь мне познакомить вас.       — Никак не возьму в толк, о которой ты говоришь, — нахмурился Томиока и оглянулся назад. Поймав взгляд Шинобу, он холодно отвернулся и заявил: — Ну что ж, она вполне сносна, но я не заинтересован в знакомствах. И, кроме того, сегодня у меня совсем нет настроения развлекать тех, на кого остальные мужчины не обращают внимания. Так что вам, господа, лучше вернуться к своим партнершам и наслаждаться этим вечером; со мной вы лишь зря теряете время.       На этом диалог прервался. Ренгоку, поняв, что друга не удастся уговорить выйти на танец, оставил безуспешные попытки. Молодой человек ушел со смешными чувствами в груди, ведь замечание направленное на Шинобу слегка его задело, хоть он и скрывал это под неизменной улыбкой. Кёджуро успокаивала лишь мысль о том, что Гию вовсе не хотел задеть Кочо, просто, возможно, у того выдался неудачный день или не было настроения. Как бы то ни было, он вернулся к гостям, чтобы продолжить развлекать их, как хозяин торжества.       Томиока с Санеми тоже удалились, последний всё что-то бормотал под нос и смущённо кашлял. Так средняя Кочо осталась наедине с далеко невеселыми мыслями. И пусть этот разговор слегка задел самолюбие девушки (как бы сильно ей не хотелось этого признавать), она все же решила не зацикливаться на мнении лишь одного мужчины, который, к тому же, слыл жутким гордецом. Вместо этого, девушка с энтузиазмом поведала эту историю подругам, ведь была натурой живой и общительной.       Ее лучшая подруга Мицури была возмущена поведением Лорда Томиоки и спешила этим поделиться:       — Просто в голове не укладывается, моя милая Шинобу! Посчитать тебя недостаточно красивой?! Это же каким надо быть. — Молодая леди сморщила носик. — «Нет настроения развлекать тех, на кого остальные мужчины не обращают внимания»! Ну это наглость!       — Расслабься, Канроджи, в тебе говорит обида за меня.       — Ты права, но все же... На редкость грубый джентльмен. Да у меня даже язык не поворачивается назвать его таковым! — Молодая девушка заправила выбившиеся розовые пряди волос и обеспокоенно принялась за десерт. Так уж вышло, что когда Мицури волновалась или нервничала, ей нужно было обязательно заесть чем-нибудь этот стресс, после чего девушка вновь возвращалась в свое обычное состояние.       — Пусть Лорд Томиока задел мою гордость, но мне бы не хотелось так скоро судить его по одной только встрече. Первое впечатление всегда обманчиво. Все же... Занимательный он человек, этот Томиока Гию...

***

      Сегодняшний вечер, пожалуй, прошел превосходно; даже лучше, чем дамы могли представить себе. Мистер Шинадзугава трижды пригласил Канаэ на танец, и хотел было станцевать с ней ещё раз, когда с досадой вспомнил, что он уже истратил все доступные попытки. Если бы не правила приличия, он бы, скорее всего, танцевал с ней весь бал. Старшая мисс Кочо вполне разделяла восторги собственной матери и своих сестер. В самом приятном расположении духа семейство вернулось в родное поместье Блумингвинг. В коридоре их встретил отец семейства с газетой в руках.       — Ну, как вы провели время, дочери мои?       — Что ж, если подвести итоги, то смело могу заявить, что этот праздник удался! — Радостно произнесла Канаэ, сдерживаясь, чтобы не начать танцевать прямо здесь; настолько она была воодушевлена после встречи с мистером Шинадзугавой.       — Итогов и подводить не надо, — Весело произнесла Шинобу. Ее фиолетовые глаза сверкали озорными искорками. — По секрету скажу вам, отец, Канаэ покорила всех мужчин до единого! Все только и говорили о том, какая она хорошенькая.       Отец перевел взгляд на смущенную дочь, которая пыталась скрыть свою улыбку.       — Мистер Шинадзугава расхваливал ее на все лады и даже трижды с ней танцевал, представляешь? — Счастливо продолжала Шинобу, снимая свою накидку, пока отец помогал ее матери. — Больше он никого не приглашал столько! Как только наша сестрица взяла его под руку и они пошли в круг, он прямо остолбенел.       — Вот так новости, — рассмеялся отец. — Не думал, что кто-то может усмирить этого юнца!       — Я очень рада, что вы остались довольны этим вечером, — мягко улыбнулась их мать оглядывая свою горячо любимую семью, — однако спешу напомнить, что сейчас довольно поздно, и юным леди следует немедленно идти в кровать.       Не смея перечить матушке, девушки пожелали спокойной ночи родителям и быстро побежали в комнату Канаэ. Они делали так почти всегда — после долгого дня собирались всем вместе в чьей-то комнате (обычно, это была комната старшей) и обсуждали свои впечатления, рассказывали как они провели день и что нового произошло; даже несмотря на то, что большую часть дня девушки проводили время вместе. Это было их маленькой традицией, которую никогда не хотелось нарушать. Той самой тонкой, но очень прочной ниткой, что связывала таких разных, на первый взгляд, сестер... Именно здесь юные леди могли позабыть об этикете, о правилах, и вести себя, как душе угодно.       — Он настоящий джентльмен! — Заявила Канаэ и удобно уселась на своей кровати. Канао пристроилась у ног Шинобу, которая плела ей лёгкую косу на ночь. — Чувственный, живой, с тонким чувством юмора; и я никогда раньше не встречала такой открытости и уверенности!       — Да, и он весьма красив, к тому же, — тихонько поддакнула Канао.       — Это точно... Мне было так приятно, когда он пригласил меня на танец в третий раз! Я даже не ждала такой чести... — Девушка смущённо отвела взгляд, растерянно поправляя подол своего ночного платья, чтобы хоть куда-то деть руки.       — Правда? — Притворно удивилась Шинобу, на секунду оторвавшись от своего занятия. — Но вот я в этом нисколько не сомневалась. Собственно, здесь и кроется вся разница между нами. Для тебя любые комплименты становятся сюрпризом, а вот для меня — никогда. Поверь, мистер Шинадзугава просто не мог не заметить, что ты раз в пять красивее, чем любая девушка на балу.       — Ты мне льстишь, сестрица. Но, знаешь, это мне даже нравится! — Комнату наполнили девичий смех и хихиканье.       — Знаешь, — начала младшая из сестер, рассматривая свою косу в зеркале, — сначала я немного боялась мистера Шинадзугавы, особенно после тех историй о его жестокости... Но он оказался очень милым и совсем не похожим на те россказни, поэтому я рада, что мистер Шинадзугава тебе приглянулся.       — О невинное дитя! — Улыбнулась Канаэ словам сестры. Несмотря на то, что ей уже было шестнадцать, юная Канао так и оставалась маленькой девочкой с робким голосом; хрупким цветочком, который только-только вырастал. Все ее слова звучали до боли искренне и так по-детски. Казалось, она навсегда останется такой маленькой и непорочной. Но от таких чувственных рассуждений девушку отвлёк голос Шинобу:       — Ага, а то прежние твои поклонники были такими дураками! — Пропела она, вскакивая с кровати, чтобы старшая не смогла до нее дотянуться.       — Шинобу, это не вежливо! — Возразила Канаэ, шутливо кинув в нее подушку, но Шинобу легко от нее уклонилась.       — Ох, а ты все также любишь всех людей без разбору и ни в ком не замечать недостатков. Весь свет в твоих глазах хорош. Знаешь, я никогда в жизни не слышала, чтобы ты плохо о ком-то отзывалась.       Канаэ покачала головой на слова средней сестры, понимая, как точно она попала в ее описании. Вот уж кто всегда оставался с трезвой головой и острым языком, так это Шинобу Кочо.       — Я всегда говорю лишь то, что думаю.       — Ты совершенно права, и именно это меня удивляет. С твоим-то умом быть настолько слепой, чтобы не замечать недостатков в других! Искренность нынче встречается повсюду, но быть искренней без притворства, находить в людях только хорошее умеешь только ты.       — Да еще и приукрашивать эти качества, — добавила Канао. Старшая из сестер начала протестовать, но Шинобу со смехом согласилась с младшей.       — Ох, ну что вы все обо мне, да обо мне? Если уж и обсуждать, то не одну меня! Вот ты, Канао, с кем ещё танцевала не считая брата мистера Шинадзугавы? — Увидев лёгкий румянец на щеках младшей сестры, Канаэ не сдержалась от хитрой улыбки.       — Ну... Он был довольно мил и вежлив, но не думаю, что я ему так уж понравилась.       — Да что ты скромничаешь, сестренка? — Шинобу обняла Канао. — Ты такая же красавица, как и Канаэ. Видела, многие не могли отвести от тебя взгляд. Точно не было отбоя от поклонников!       — Уж сидеть мне точно не пришлось, — смущённо посмеялась она. — Хотя иногда хотелось передохнуть... А ты, сестрица Шинобу?       — А что я, — усмехнулась она в ответ, пожимая плечами. — Пусть танцевала я не так часто, как вы, но мне тоже было достаточно весело и интересно. Кёджуро всегда даёт лучшие балы!       — О, с этим трудно поспорить! Может, и мистер Шинадзугава пожелает дать бал в Виндкресте?       — О нет, второго бала подряд я не выдержу! — Прохныкала Канао, откидываясь на сестринскую кровать. Эти слова рассмешили девушек, вновь заполняя комнату звонким смехом.       И с таким весёлым настроением сестры разошлись по комнатам и легли спать, в ожидании нового дня; а пока, их покой будет охранять серебристая луна, занявшая свой пост в темном небосводе, бережно ограждая их от ночных волнений.