Лунный Кролик и Чёрный Кот

Ван Ибо придирчиво разглядывал себя в зеркало, стоя в комнате в одном белье. Сегодня его двоюродный брат, Лю Хайкуань, работал в книжном магазине, так что Ибо мог ненадолго воспользоваться его комнатой, поскольку в гостиной, где он жил теперь, не было зеркала в полный рост. Ибо крутился так и эдак, рассматривая мышцы на руках и пресс, которые подкачал за последний год, когда снова вернулся к танцам. Он повернулся спиной и глянул через плечо. Выпуклый шрам на левой лопатке навсегда останется для него болезненным воспоминанием того лета. Ибо протянул руку и провел по нему кончиками пальцев. Остальные ссадины зажили, но этот шрам на спине остался. Так же, как остался ещё один шрам — шрам на сердце. Ибо вздохнул и отошел от зеркала.   Сегодня днем он поедет к Сяо Чжаню… Спустя долгих два года…   Ибо понимал, что в какой бы одежде он ни приехал к Чжань-гэ, тот будет рад его увидеть. Однако Ибо волновался. За это время он заметно изменился. Стал выше и шире в плечах. Мышцы теперь были более развиты. От того милого и шабутного мальчишки почти ничего не осталось. Его сломали, перекроили и выплюнули. Ибо стал взрослее, а взгляд был непроницаемым и колючим для всех, кроме близкого окружения. Ибо волновался, что Сяо Чжаню может не понравится изменившийся Ван Ибо.   Ибо потер лицо ладонями и вздохнул. Возможно, он придавал этому слишком много значения. Сложив любимую одежду и несколько смен белья в чемодан, Ибо заглянул в ванную и прихватил зубную щетку и бритвенный станок. В последние полгода на его лице всё активнее стала проступать щетина. Сложив их в дорожную косметичку, Ибо закрыл чемодан и выкатил его в прихожую. Проверив квартиру на выключенные электроприборы, Ибо прихватил из холодильника заранее купленный торт, фрукты и сендвичи, чтобы отпраздновать воссоединение с Чжань-гэ. Обувшись, он открыл дверь и вышел за порог. Забытый два года назад адрес теперь был записан в заметках в телефоне. Адрес, который ему не следовало забывать…     Два года назад, тем летом…   Ибо лениво водил пальцами по влажной, покрытой мелкими капельками пота спине Сяо Чжаня. Уткнувшись в шею Ибо, тот тяжело дышал, обдавая кожу любимого горячим дыханием. В комнате пахло их любовью и терпким, но таким приятным запахом пота.   — Мы с тобой сумасшедшие, — усмехнулся Сяо Чжань и услышал, как улыбнулся Ибо.   Сяо Чжаню потребовалось время, чтобы выровнять дыхание. Он сполз с Ибо и устроился рядом на кровати, едва не свалившись с неё. Ибо улыбнулся и притянул любимого обратно на себя.   — Бо-ди, я тяжелый, — сказал Сяо Чжань, пытаясь снова улечься на бок.   — Вовсе не тяжелый, — возразил Ибо и притянул его на себя.   Сяо Чжань рассмеялся и сдался. Он приподнял голову и легонько куснул Ибо за подбородок. Ибо протянул руку и завел выпавшие прядки волос обратно Сяо Чжаню за ушко.   — Мы же договаривались с тобой, что никаких засосов, — напомнил Ибо. — А теперь у меня вся грудь багровая, — пожаловался он.   Сяо Чжань приподнялся и глянул вниз. На груди Ибо, на загорелой коже тут и там лиловыми и фиолетовыми цветами расцветали свежие засосы.   — Думаешь, они заметят? — взволнованно спросил Сяо Чжань и погладил свежий синячок. — Может, помажем чем-нибудь?   — Надеюсь, что не заметят, — задумчиво протянул Ибо, перебирая прядки волос на затылке Сяо Чжаня, — но больше так не делай! — пригрозил он пальцем.   — Прости… — прошептал Сяо Чжань и закрепил свои извинения сладким поцелуем. — Думаю, нам стоит пойти в душ и прибрать здесь, пока тётя не вернулась, — посоветовал он.   — Ещё немножечко, — прошептал Ибо и накрыл их обоих одеялом.   Под тонким летним одеялом они дарили друг другу нежные, ласковые поцелуи, а внимательные руки скользили по любимой спине, груди и шее, погружая во взаимную любовь.   — Бо-ди, — позвал Сяо Чжань, оторвавшись от губ Ибо. — Не хочешь завтра сходить в кино? Там вышел фильм про уличные танцы. Тебе, наверное, понравится.   — Я не против, — кивнул Ибо и потерся кончиком носа о плечо Сяо Чжаня.   — Завтра обещают грозу, поэтому я подумал съездить куда-нибудь, где нас не достанет дождь.   — Тогда так и сделаем. Напиши мне вечером, во сколько встретимся.   — Хорошо, — улыбнулся Сяо Чжань и поцеловал Ибо в уголок губ.   Как бы им не хотелось провести весь день под одеялом, но пришлось вставать. Сяо Чжань аккуратно снял презерватив и завязал его узелком. Ибо тщательно спрятал его и упаковку под ворохом бумажек, смятых салфеток и оберток от шоколадок. Оба прошмыгнули в ванную, прикрывая голые задницы и пах одеждой, хохоча, как ненормальные. После душа Ибо обновил Сяо Чжаню повязку на пальце.   Пока Сяо Чжань колдовал на кухне над ужином, Ибо проветривал комнату и заправлял кровать, чтобы не оставить никаких следов их страсти. Также он заглянул в ванную и лишь затем спустился на кухню. И очень вовремя — буквально через пятнадцать минут вернулась тетушка Ван. Когда она вошла на кухню, Ибо просматривал расписание сеансов на фильм.   — Привет, молодежь! — поздоровалась она и поставила на обеденный стол бумажный пакет из кондитерской. — Я принесла вам десерты, как и обещала.   — С возвращением! — сказал Ибо, оторвавшись от телефона. — Что-нибудь вкусненькое? — оживился он и заглянул в пакет.   — Сначала ужин, потом уже десерты, — Сяо Чжань обернулся и помахал в воздухе лопаточкой.   По кухне разносился аппетитный аромат, а рисоварка пиликнула, сообщая о готовности риса.   — Лао Сяо, у вас палец забинтован? — заметила тетя.   — Ах, это… — Сяо Чжань поспешил опустить руку. — Случайно молотком попал по руке, когда стеллаж собирали.   — Я обработал рану, — сообщил Ибо. — Так что можно не переживать.   — Ох, что же так неосторожно, — забеспокоилась тетушка Ван. — Ваши руки, Лао Сяо, на вес золота с вашей-то профессией.   — Ничего страшного, — отозвался Сяо Чжань, выключая плиту. — Ранка не такая уж серьезная. Не поможете ли мне накрыть на стол? Ужин уже готов.   — Ибо, помоги Лао Сяо. Я пока отнесу остальные покупки и переоденусь.   — Хорошо, — кивнул Ибо.   Тетушка Ван ушла на второй этаж, а Ибо выключил телефон и подошёл к Сяо Чжаню, чтобы взять из шкафа тарелки и чашки для риса. Сяо Чжань переложил курицу с ананасами в глубокую тарелку. В тарелки поменьше он сложил тушеные и маринованные овощи. Когда тётя вернулась, Сяо Чжань раскладывал палочки, а Ибо нес к столу бумажные салфетки.   За ужином Сяо Чжань пытался завести светскую беседу, но тетушка Ван постоянно пребывала в какой-то задумчивости и отвечала невпопад. Тогда Ибо решил поддержать любимого и принялся рассказывать, как они переставляли мебель, что полностью следовали её инструкциям. Женщина немного оживилась и похвалила их за работу.   Сяо Чжань предположил, что тетушка Ван устала за день или поссорилась с кем-то из подруг, поэтому не стал задерживаться.   — Пойдем, я провожу тебя, — вызвался Ибо. — Тетя, я провожу лаоши и вернусь.   — Да-да, конечно, — она помахала Сяо Чжаню рукой и поспешила на второй этаж.   Ибо подождал, пока Чжань-гэ соберется, а затем вместе с ним вышел на крыльцо. Ибо плотно закрыл дверь за собой.   — Мне кажется, или она как-то странно вела себя сегодня? — спросил Ибо, нахмурив брови.   — Мне кажется, она просто устала. Не бери в голову, — Ибо пожал плечами. — Я напишу тебе чуть позже, во сколько встретимся завтра. Хорошо.   — Буду ждать, — кивнул Ибо.   Сяо Чжань сделал шаг вперед и поцеловал Ибо в лоб, но тот притянул Сяо Чжаня за футболку, привлекая для нежного поцелуя.   — Нам пора, — шепнул Сяо Чжань и потрепал Ибо по волосам. — Сладких снов.   — Сладких снова, Чжань-гэ...   Ибо подождал, пока Сяо Чжань дойдет до дома, и лишь тогда вернулся обратно. Он собрал со стола грязную посуду, а остатки еды накрыл пищевой пленкой и поставил в холодильник. Когда с уборкой было покончено, Ибо повесил полотенце для рук на крючок у раковины и направился в свою комнату. Услышав шорохи в стороне своей комнаты, он поспешил подняться по лестнице. Тётушка Ван вышла из его комнаты с ворохом постельного белья в руках.   — Тётя, что ты делаешь в моей комнате?   — Начнем с того, что это не твоя комната, а гостевая, — холодно отозвалась она. — Я решила постирать постельное белье. Свежее я положила на кровать, застелишь сам. Мусор я тоже забрала.   — Я что-то сказал не так? — спросил Ибо. Внезапная холодность тёти ему не понравилась.   — Всё в порядке, — бросила она через плечо и ушла в ванную комнату, чтобы отправить белье стираться.   Ибо пожал плечами, но насторожился. Тётя обычно тепло к нему относилась и даже голоса не повышала. Быть может, ей не понравилось, что Сяо Чжань воспользовался кухней в её отсутствие? Ибо слышал, что женщины очень ревностно относятся к таким вещам. Кто знает.   Ибо взял в руки комплект постельного белья и стал застилать кровать. Прихватив чистое полотенце, он направился в ванную, чтобы умыться и почистить зубы перед сном. Он снял футболку, чтобы не забрызгать её зубной пастой. Вспоминая сегодняшнее занятие любовью, Ибо едва не растекся счастливой лужицей. Засосы на его груди стали ещё темнее и теперь напоминали маленькие лиловые лепестки. Ибо вертелся перед зеркалом, рассматривая следы Сяо Чжаня, и не заметил, как тетушка вошла. Он поспешно прикрыл грудь полотенцем.   — Ибо, посмотри, сколько там осталось по времени? — попросила тетя уже спокойнее.   Ибо вытащил зубную щетку изо рта и глянул на циферблат.   — Ещё 7 минут, — сообщил он. — Я уже почти закончил. — Хорошо, я подожду, — кивнула она.   Когда дверь за Ибо закрылась, он оперся руками в раковину и шумно выдохнул. Сердце колотилось в груди, как загнанная пичужка. Как много успела увидеть тётя? Ибо был уверен, что она заметила, но ничего не сказала. Прополоскав рот, он надел футболку обратно и вышел из ванной.   Весь вечер Ибо был, как на иголках, и прислушивался к каждому шагу родственницы. Около десяти она постучала в дверь его комнаты и предупредила, что завтра в гости приедут родители, и все планы на воскресенье необходимо отменить. Ибо был уверен, что родители приедут не просто так. Возможно, они едут по каким-то своим делам, а затем заглянут к тетке? У Ибо было дурное предчувствие. Забравшись под одеяло, он открыл их чат с гэгэ и первым же делом написал, что их поход в кино отменяется.   Ночью Ибо беспокойно вертелся в постели и никак не мог уснуть. Открыв галерею на телефоне, он просматривал их общие фото. Хотя лето было довольно коротким промежутком времени, но они успели за это время сделать несколько сотен фотографий. Ибо выделил их все и перекинул на облачное хранилище, чтобы дома можно было посмотреть их в более крупном масштабе на ноутбуке. Вздохнув, Ибо выключил телефон и снова попытался уснуть. За окном уже рассветало.   Проснулся Ибо от шума, стоявшего в доме. Кто-то ни то ругался, ни то спорил на первом этаже. Ибо нахмурился. От бессонной ночи трещала голова, а тут ещё и этот шум. Он сел в постели и прислушался: тяжелые шаги шли по направлению к его комнате. Ибо не успел ничего сделать, как дверь распахнулась.   — Вот где он! — вместо приветствия воскликнул отец.   — Привет, пап. Чего так кричать с утра пораньше?   — А это ты уже мне сейчас расскажешь!   За спиной отца стояла мама и тетя. Взгляд отца упал на обнаженную грудь Ибо. Глаза его расширились, а взгляд был полон презрения. Ибо поëжился под этим взглядом и прикрылся одеялом.   — Что происходит? — осипшим вдруг голосом спросил Ибо.   — Поднимайся! Посмотрим, как облюбовал тебя этот писака! — закричал отец и принялся вытаскивать ремень из брюк.   — Ступай, — велела мама тёте. — Мы сами поговорим с ним. — Как знаешь, — отозвалась она, — но не перегибайте слишком палку. Я пойду собирать вещи, — тётя похлопала маму Ибо по плечу и скрылась из виду.   Ибо не на шутку испугался. Отец никогда не поднимал на него руку, кроме пары подзатыльников, да и те были лишь в шутку. Ибо никогда не видел отца таким разъяренным. Ибо пятился по кровати и едва не упал на пол, когда матрас закончился. Ему даже не дали одеться. Стоя перед родителями в одних трусах, он чувствовал себя максимально уязвимым. Отец в два шага обошел кровать и схватил Ибо за руку.   — Весь в засосах, как продажная девка. Какого черта ты спутался с ним?   — О чем ты, папа?   — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. С каких пор ты ложишься под мужиков?   Ибо и слова сказать не успел, как почувствовал на спине обжигающий удар отцовского ремня. Дыхание от неожиданности и боли сбилось.   — Я выбью из тебя эту дурь! — приговаривал отец, стегая сына по голой спине. — Сестра рассказала мне про ваши шашни: как ты постоянно там ночевал, про презервативы в твоей мусорке, про ваши поцелуйчики тайком! СЛИШКОМ ВЗРОСЛЫМ СТАЛ?   Ибо закричал от боли и упал на пол.   — Прекрати, папа, умоляю! — молил Ибо сквозь слезы.   — Может, мне на него в полицию заявление написать? На этого педофила? — с издевкой произнес отец, наклонившись к уху сына.   Мать наблюдала за этим, стоя у порога, одновременно не желая и боясь вмешаться. Она беззвучно плакала, не в силах смотреть на страдания сына.   — Мы просто друзья! — кричал Ибо, лицо его раскраснелось от боли и слез.   — Друзья… Друзья, значит? — прошипел отец.   Он подошел к кровати сына и отбросил в сторону одеяло. Около подушки лежал телефон Ибо. Отец тут же схватил его и бросил в сторону сына.   — Разблокируй! — приказал отец.   Ибо сел на пол и взял в руки смартфон. Он по очереди посмотрел на отца и на мать, пытаясь хоть в ком-то из них найти защиту, но мать молчала, а отец даже не думал убирать ремень из рук. Брюки его сползали вниз без ремня, но ему в гневе было всё равно на такие мелочи.   — Живее!   Ибо дрожащими пальцами ввел пароль. Отец не стал дожидаться и просто вырвал из его рук телефон. Открыв галерею, он без труда нашел их с Сяо Чжанем общие фото, некоторые из них были сделаны на природе, в доме у Сяо Чжаня, там же были и фото… их вдвоем в постели. И фото весьма откровенного характера.   — Друзья, значит? Друзья? — приговаривал отец, листая фото. — Он задурил тебе голову, а ты и повелся. Взрослым себя возомнил, чтобы подобным заниматься? Таким друзья занимаются, да?   Отец кричал и кричал. Схватив Ибо за волосы, он заставлял того смотреть на их откровенные фото. Затем он зашел в их общий чат и стал листать переписки. Отец удалил все контакты Сяо Чжаня, какие только нашел в телефоне.   — «Лунный кролик», — усмехнулся отец. — Больше подходит «Похотливый кролик!», а я ему кондиционеры чинил! — он с презрением выплевывал каждое слово.   — Мы не будем ждать субботы, — холодно сказала мать, подойдя ближе.   В её руке Ибо увидел молоток. Тот самый молоток, которым ещё вчера они с Чжань-гэ собирали тёте стеллаж. Липкий страх и холодный ужас овладели Ибо. После избиения ремнем, он и предположить не мог, что мать собирается сделать этим молотком. Ибо закрыл голову руками и сжался в комочек. Он даже дышать перестал. В ушах стоял белый шум…   Ибо вздрогнул.   Раздался оглушительный треск и скрип, а затем ещё один удар и ещё. Мать разбила его телефон. Раскореженный он валялся у ног Ибо. Все их воспоминания, все их совместные фото остались в покореженной плате смартфона. Ибо сумел их спасти, но не все совместные фото с друзьями он успел перенести. Слезы и сопли текли рекой, Ибо задыхался от заложенного носа, а спину жгло невыносимой болью.   — Это для твоего же блага, — холодно произнесла мать и обошла сына.   Она открывала ящики тумбочки, вываливала на кровать смазку и презервативы, милые записочки, сорвала со стены календарь. Пробковую доску с коллажем из журнальных вырезок с Сяо Чжанем она взяла так, как будто то была какая-то мерзкая и грязная вещь. Порвав фотографии, она швырнула доску на пол. Рамка треснула и отвалилась.   — Прекратите! Прекратите! ПЕРЕСТАНЬТЕ!!! — кричал Ибо, хватая отца и мать за руки и за ноги, но его отталкивали и продолжали пороть.   — Это точно не твоя рубашка, ведь так? — сказала мать, копаясь в шкафу.   То была голубая рубашка Сяо Чжаня. Чжань-гэ дал её Ибо, когда они возвращались из Диснейленда, чтобы Ибо не скучал по нему, пока Сяо Чжань будет по делам в Шанхае. Качественная ткань не хотела просто так рваться. На помощь пришли ножницы.   Уставший «учить уму-разуму» сына отец сел на край кровати и посмотрел на Ибо. Мужчина тяжело дышал и всё ещё сжимал ремень в руках.   — Или ты разрываешь с ним всяческие связи, или завтра я пишу на него заявление в полицию. Выбирай!   Ибо, едва живой, приподнялся с пола. Опираясь на вытянутую руку, он сел на полу.   — Не делай этого, папа…   — Мне не сложно. Ты же знаешь, что мой друг детства работает начальником полицейского участка, — пригрозил отец.   — Пожалуйста, папа, пожалуйста! — взмолился Ибо и упал на колени. Он вцепился в брюки отца. По щекам лились бесконечные слезы. — Я порву с ним, я не буду с ним общаться и видеться! Не делай ему зла, не пиши заявления! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста… — молил и плакал Ибо, унижаясь перед родителями.   — Запомни свои слова, — пригрозил отец пальцем. — Мы уезжаем завтра в 7. К этому времени, будь добр, собери свои вещи. И отпусти уже меня!   Ибо убрал дрожащие руки от отца. Тот поднялся с кровати, вставил ремень в шлевки брюк и вышел из комнаты.   — Мы просто беспокоимся о тебе, Ибо. Если бы это был твой ровесник, я бы могла поговорить с отцом. Но Сяо Чжань — взрослый мужчина, и тут уже совсем другое дело, — сказала мама и потянула руку, чтобы погладить сына по голове, но тот уклонился от её рук и отодвинулся к окну. Мать покачала головой и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.   Униженный, измученный и избитый, Ибо свалился на пол. Ему хотелось плакать, но слезы не лились больше из глаз, словно всё внутри него пересохло. Он уставился в одну точку в пространстве и замер.   Сколько он так пролежал, Ибо не знал. За окном бушевала гроза. Природа будто вместе с родителями бушевала и метала гром и молнии, ненавидя чужую любовь. Как никогда ранее Ибо захотелось оказаться в доме Сяо Чжаня, в его объятиях. Лежа на полу, он слышал перезвон посуды, какие-то отрывочные обсуждения переезда. Потом в комнату пришла мать.   — Скоро придет риелтор. Будь так добр, приведи себя и комнату в порядок, — велела она. — И спускайся к обеду.   Едва за матерью закрылась дверь, Ибо приподнялся с пола. Всё тело ныло от боли, запекшаяся кровь на спине не давала полноценно двигаться. Преодолевая самого себя, Ибо заставил себя сесть. Он аккуратно собрал клочки фотографий и журнальных вырезок и сложил их в тетрадь. Пустую пробковую доску он оставил на столе. Затем Ибо собрал клочки рубашки Сяо Чжаня и смотал в трубочку. Все свои сокровища он спрятал на дне рюкзака, а сверху положил всё то, что брал с собой на каникулы: пенал, книги, игровую приставку. Собрать чемодан не стоило большого труда, ведь вещей у Ибо было не так много. Он прижал к груди толстовку, которую подарил ему Сяо Чжань на восемнадцатилетие и поблагодарил всех божеств мира за то, что родители её не нашли.   За окном гремел гром, а ливень не планировал прекращаться. Ибо с трудом смог принять душ и хоть немного прийти в себя. Даже теплая вода, стекая по ссадинам на спине и плечах, заставляла его шипеть от боли. Поглядывая на себя в зеркало, Ибо с трудом обработал ссадины антисептиком. Смачивая ватные диски, он нажимал на них, позволяя жидкости затекать в ранки. Заживая, они присыхали к спине вместе с тканью футболки.   В течение дня грузчики вывезли большую часть мебели, оставишь лишь ту, что была необходима для сна. Ибо спустился к обеду. Взрослые обсуждали планы по переезду, но он их не слушал, погруженный в свои мысли. Ему необходимо пробраться к Сяо Чжаню, чтобы попрощаться. Однако, чем ближе был вечер, тем меньше у Ибо было смелости обо всём ему рассказать.   Взрослые легли довольно рано, поскольку выезд в Шанхай планировался в семь утра, грузчики и риелтор будут к девяти, поэтому все разошлись по комнатам в половину десятого. Ибо сделал вид, что отправился спать, но сам ждал удобного момента. Едва часы перевалили за половину одиннадцатого, он осторожно выбрался из дома и побежал к Сяо Чжаню. Он мчался так, будто от этого зависела вся его жизнь. Когда дверь в дом Сяо Чжаня открылась, на небе сверкнула яркая молния.   Хотя Ибо планировал как следует попрощаться, хотя он пытался набраться смелости, пока стоял под душем, но время шло, а он так и не сказал любимому ни слова. Горячий шоколад смог немного растопить его сердце. Ибо был благодарен Сяо Чжаню за то, что он не включил свет. В полумраке комнаты ему легче было скрывать эмоции.   — Я писал тебе сегодня, но ты не отвечал... Наверное, из-за грозы сигнал плохой, — предположил Сяо Чжань.   Ибо покрылся мурашками. Он не хотел лгать любимому, но соврал: — Наверное.   Тишина давила. Дождь стучал по крыше и заливал оконные стекла, будто тоже оплакивал их расставание. Ибо не хотел затягивать молчание, а потому решил спросить хоть что-нибудь, неважно что. Не столько был важен ответ, сколько разрушить эту тишину, лишний раз услышать голос Сяо Чжаня, пока они всё ещё вместе.   — Какие планы на завтра, гэ?   Сяо Чжань на секунду задумался.   — Завтра рано утром я уеду в редакцию. Надеюсь уложиться за один день. Возможно, придётся задержаться. Ты можешь поспать подольше завтра, я оставлю ключи.   Ибо отдал бы всё на свете за возможность побыть с Сяо Чжанем эту ночь. Но если он останется здесь, то отец точно пойдет в полицию. Ибо не мог этого допустить. Он покачал головой, отказываясь.   — Родители сейчас у тёти, могут возникнуть вопросы. Я уйду пораньше утром, пока они не проснулись. Сяо Чжань понимающе кивнул.   — Я планирую выехать около шести, чтобы не застрять в пробках. Так что разбужу тебя пораньше.   «Сегодня ночью я не планирую спать», — подумал Ибо.     — Хорошо, — улыбнулся Ибо.   Он коснулся руки Сяо Чжаня и переплел их пальцы. Их прикосновения, такие естественные раньше, теперь стали на вес золота. Ибо старался запомнить каждое из них и спрятать в своём сердце. Эти последние минуты...   Сердце разрывалось.   — Гэгэ, поцелуй меня... — попросил Ибо.   Он повторил свою просьбу, когда Сяо Чжань повернул к нему голову.   — Хочется нежностей? — улыбнулся он, Ибо кивнул.   Едва Сяо Чжань поставил пустые кружки от горячего шоколада на журнальный столик, Ибо подобрался ближе и прильнул к груди любимого. Сяо Чжань ласково обнял его и наклонился вперед, подхватывая губы младшего. На их губах и языках остались следы горячего шоколада. Поцелуй вышел нежным и сладким. Отныне Ибо всегда будет проводить параллель между шоколадом и любимыми губами. Сяо Чжань поглаживал его по спине, а Ибо старался держаться ровно, чтобы ничем не выдать себя, но каждое прикосновение к спине причиняло ему боль.   «Чжань-гэ, у меня не хватает смелости передать свои переживания словами, поэтому я подарю тебе свою любовь телом. Я люблю тебя больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты запомнил эту ночь навсегда…»   Растворяясь в любви и страсти, Ибо старался игнорировать боль своих ран, но каждая капелька пота, скользнувшая между лопаток, заставляла кожу саднить. Каждое движение бедер напоминало болью в коленях о том, как он унижался перед отцом, защищая Сяо Чжаня. Каждый вскрик был криком и наслаждения, и боли. Ибо решил дать любимому этой ночью так много, как сможет, возьмёт столько, сколько Сяо Чжань будет готов ему отдать. Ибо было стыдно за то, что он специально вымотал Сяо Чжаня, чтобы тот покрепче уснул. Когда Ибо направился в душ, ему пришлось стискивать зубы и закусывать пальцы — рубашка припеклась к ссадинам, и ему пришлось аккуратно отдирать её от кожи.   Когда Ибо вышел из душа, Сяо Чжань уже крепко спал. Ибо не собирался засыпать этой ночью. Он осторожно забрался в кровать, стараясь не потревожить сон любимого. Ибо протянул руку и невесомо коснулся волос Чжань-гэ, едва касаясь кожи, погладил его по щеке, по плечу, по руке. Стоявшие в глазах слезы замутняли картинку, Ибо то и дело смахивал их рукой. Долгие часы он наблюдал за спящим Чжань-гэ, стараясь запомнить каждую черточку его лица, его запах, вес его тела на матрасе и запах кондиционера для постельного белья. Ибо сохранит всё это в памяти как самые дорогие сокровища. Едва начало светать, он выбрался из-под одеяла. Наклонившись к любимому, Ибо оставил на щеке поцелуй. Он искренне надеялся, что не последний.   У Ибо оставалось мало времени. Нужно было всё успеть и вернуться домой незамеченным. Он заглянул в ванную и вытащил из сушилки свою одежду. Снятие пижамной рубашки снова причинило ему боль. Стиснув зубы, он рывком снял её и почувствовал, как капелька крови скользнула по спине и затекла под белье. Он поспешно надел свою черную футболку, чтобы случайно ничего не испачкать.   В корзине для грязного белья Ибо заметил рубашку. Персикового цвета, из плотной ткани с небольшим вышитым персиком на нагрудном кармане. Ибо прижал её к носу. Ткань пахла парфюмом и дезодорантом Сяо Чжаня, а также слегка уловимым запахом пота. Он позаимствует её вместо разрезанной матерью. Только на этот раз спрячет получше, чтобы она уж точно не нашла.   Спустившись вниз, он погладил сонную Орешек и почесал за ушком. Ибо вымыл её мисочки и наполнил кормом, а затем принялся готовить завтрак для любимого. С тех пор, как они познакомились, он стал лучше готовить. Ибо долго ломал голову, что приготовить Сяо Чжаню, но неожиданная идея пришла ему в голову — приготовить блюдо его родных мест. Пока рис готовился в рисоварке, а яйца кипели в кастрюльке, Ибо быстро нарезал курицу и пожарил её с арахисом и острым перцем. Стараясь не греметь посудой, он закончил с завтраком и разложил всё по тарелкам и плошкам и накрыл пищевой пленкой, чтобы Сяо Чжаню с утра осталось только подогреть еду. Покопавшись на письменном столе, Ибо нашел там небольшой бумажный стикер и ручку, чтобы оставить Чжань-гэ записку:   "Приятного аппетита, гэгэ! Удачи сегодня в редакции! Люблю тебя, Ибо"   Времени оставалось мало. На кухонных часах было без четверти пять. Если Ибо не поспешит, родители могут заметить его отсутствие. Он направился в гостиную, к письменному столу Сяо Чжаня. Ибо открывал ящики стола, пытаясь найти лист бумаги, но нашел скетчбук, в котором Чжань-гэ рисовал его. Ибо открыл скетчбук, корешок до сих пор хрустел. На плотных страницах оживали воспоминания из прошлого. Рисунки карандашом были сделаны во время их прогулки на речку, в другие дни, когда они были на природе. На шершавых страницах было много набросков Ибо, но нашлось и несколько рисунков, где они были вместе. Нарисованные Сяо Чжань и Ибо улыбались друг другу; смущенно смотрели друг на дружку, потягивая молочный чай. Чего только не было в этом скетчбуке. Ибо закрыл альбом и прижал обложку к губам. «Прости, Чжань-гэ, я украду у тебя это сокровище. Прости меня… Надеюсь, ты сможешь меня понять…»   Под скетчбуком Ибо нашел пачку листов бумаги для принтера. Взяв один из них, он сел за стол и принялся писать письмо. Мысли разбегались в разные стороны, а руки дрожали. Иероглифы выходили корявыми. Ибо чувствовал себя последним трусом. Пока любимый безмятежно спал наверху, Ибо вот так без предупреждения бросал его на произвол судьбы. Ручка выпала из ослабевших пальцев. Ибо закрыл лицо руками и тихонько заплакал. Несколько капель упали на письмо. Сердце разрывалось от тоски. Ибо едва удерживал себя от того, чтобы не побежать в спальню, не растормошить Чжань-гэ, во всем ему признаться, расцеловать на прощание, обнять. Ибо глубоко вдохнул и размазал слезы по щекам. Ему пришлось взять себя в руки. Дописав последнюю строчку, он отложил ручку в сторону, свернул листок вчетверо и приложил к губам. Нужно было уходить. Если он останется ещё хотя бы минуту, то сорвется, и весь план полетит к чертям.   — До встречи, Чжань-гэ… — прошептал Ибо, стоя внизу лестницы и глядя в сторону спальни.   Задержав дыхание, Ибо развернулся на пятках и покинул дом Сяо Чжаня, оставив аккуратно сложенную пижаму на диване.