Лучик света во тьме — том 1

Какого это, умирать? Этим вечным вопросом, в конце концов, задаётся каждый человек и, конечно же, никто не хочет умирать. В своём страхе люди полны смирения, ведь сколько верёвочке не виться — конец у неё будет один, и Смерть, явившаяся вместе с рождением первой жизни, унесёт последнее живое существо в своих руках, запирая потухшую Вселенную на ключ, окончательно гася в ней свет.

Смерть похожа на сон. Мирный и спокойный, не холодный и не горячий, попросту пустой. Лишённый чувств или эмоций, даже толики тепла человеческой души, ведь умираем мы все в одиночестве и не важно, сидят ли подле кровати опечаленные родственники, хоть кто-то. Смерть бескомпромиссна, но не жестока. Унося души, она раз за разом дарит им сочувствие, проводя в последний путь… Такой смерть показалась и Авроре. Болезненный конец будто начисто стёрся из памяти, и сейчас, снова открыв глаза, она всё также видела тонущий в полумраке подвал, по которому раз за разом эхом проносилась молитва. Девушке не потребовалось прилагать усилий, чтобы встать, и далось это ей легко, куда легче, чем раньше, ведь собственное тело больше не тяготило её дух. Там, в центре причудливого узора, на коленях сидел обнажённый Аполлон. Его губы беззвучно двигались в такт молитве, а начавшаяся сворачиваться в каналах кровь, кажется, источала едва заметный золотистый свет. Посмотрев на плаху, Аврора с ужасом сделала шаг назад. Безжизненное, но до сих пор тёплое тело больше было похоже на безвольную куклу, марионетку, утратившую своего кукловода. Смерть безобразна, но одновременно прекрасна в своей ужасающей неотвратимости. Золотистые распущенные волосы были запачканы кровью, прикрывали искажённое страхом и отчаянием лицо. Хотелось что-то сказать, закричать, обматерить их всех, на чём свет стоит, и просто убить… Неожиданная, непривычная для Авроры ненависть в мгновение ока пронзила всю её суть, также источая свет, но больше не золотистый, но заволоченный тучами, тусклый, как от гаснущей лампочки. — Из всех смертей, что мне довелось увидеть, люди порождают самые жестокие… — чарующий женский голос прозвучал откуда-то из-за спины, обращая на себя внимание, побуждая обернуться, — Мне жаль, Аврора. Боюсь, пришло время утренней заре погаснуть… Пропитанные сочувствием слова едва можно было бы назвать жалостливыми. Смерть была милосердна, но не наивна. Её речь тушила нарастающую ярость, совсем, как дождь тушит лесной пожар. Способный унять пламя, но бессильный против ожогов, что будут зарастать на протяжении долгих лет и столетий. Наконец обернувшись, девушка столкнулась с внимательным взглядом женских глаз. Стоящая в тени незнакомка словно сливалась с тьмой и в то же время стояла отдельно. Выглядящая как самый обычный человек, на деле она была могущественной сущностью, возможно, даже сильнее Морфея. Даже не ощущая своего тела, Аврора почувствовала лёгкую дрожь, холодок, прошедшийся по позвоночнику. — Могу ли я попросить Вас исполнить моё последнее желание? — стараясь унять подходящие к горлу слёзы, спросила богиня. — Если это будет в моих силах. — нежно улыбнувшись, Смерть подошла к Авроре, положив ей руку на плечо в дружеском жесте, проявляющем негласную поддержку. Просьба самой Смерти… Она не должна быть корыстной или эгоистичной, но не все ли человеческие желания эгоистичны по своей сути? Какие-то больше, а какие-то меньше, ведь все мы так или иначе думаем о себе, оставаясь наедине с пустотой бытия. «Нет, я хочу попрощаться с ним напоследок… Он должен знать, что со мной произошло…» — стерев скатившуюся по щеке слезу, Аврора со всей решимостью подняла взгляд, смотря в лицо самой Смерти и дрожащим голосом умоляя: — Прошу, отведи меня к Морфею… Такой будет моя последняя воля. Пожалуйста, я просто… Хочу попрощаться… — закусив нижнюю губу, чтобы сдержать новый поток слёз, девушка вновь опустила голову. Он предупреждал… Но знал ли Бесконечный всё с самого начала? Может, именно поэтому и послал Мэттью? Может, хотел её спасти… — Не плачь, дорогая, я исполню твою просьбу. Нежный голос под самым ухом и мягкие объятия, погружающие в странное чувство спокойствия. Больше не было печали, злости или радости, была лишь пустота и тихий свист ветра, шорохи, напоминающие звуки крыльев. Вновь открыв глаза, Аврора увидела высокие резные ворота, вход в Его царство. Почти сразу же послышалось объяснение: — Мы — гости, а значит должны следовать определённым правилам, протоколам. Правила… Они были больше не применимы, не для неё. Подойдя к воротам практически вплотную, девушка приложила к ним руку, лоб, сжимая в свободной ладони некогда подаренный ей в пещере кулон. — Это я… — тихий шёпот смешался с шелестом ветра, песка, и в следующую секунду резные двери начали открываться, издавая едва слышимый скрип. Там, всего в нескольких шагах, её ждал Он. Кажется, это и стало последней каплей, заполнившей чашу и заставившей шоку пропасть, оставляя богиню наедине с её отчаянием. Колени, дрожа, грозились подкоситься, взор заволокла пелена слёз, но это не могло ей помешать. В начале шаг, затем другой — и вот они переросли в бег. Не ощущая тела, потребности в кислороде, в какой-то момент она просто влетела в объятия Бесконечного, но тот даже не шелохнулся, укутал её в своих одеяниях, сшитых из звёзд, желая успокоить, понять в чём причина. Лишь затем Его взгляд метнулся к воротам, к сестре, что с печальной улыбкой смотрела на них. Чтобы понять, что именно происходит, Морфею потребовалось всего несколько секунд. Прозвучавший вскоре голос был похож на первые раскаты грома, предшествующие грозе, на рокот камней, создаюших лавину: — Кто… — угроза, читающаяся не только в тоне, но и в окружении, ведь повинуясь эмоциям Бесконечного, всё вокруг также начало меняться, тонуть во мраке, из которого вот-вот должно было вырваться нечто, способное уничтожить саму Вселенную. Не в силах пробиться сквозь рыдания, голос Авроры то и дело срывался на хрипы, пытающиеся скрыться в Его одеждах. Слёзы душили; убивала и собственная беспомощность, сама мысль о том, что с ней справились так просто, убили даже не прилагая никаких усилий. Мысль о смерти до сих пор с трудом воспринималась как нечто реальное. Может, это просто сон? Очередной сбежавший кошмар, но никак не реальность… Столь нужный ответ никак не мог сорваться с уст и тишина, прерываемая лишь стонами боли и отчаяния, порядком затянулась. Вместо имени губы раз за разом шептали хрипящие мольбы, извинения. Цепляясь за Его одежды, в какой-то момент Аврора попросту упала на колени, продолжая умолять о прощении. Всему виной была лишь её глупость, наивность, ведомость… Именно она сама была виновата в своей смерти, но обвиняла себя далеко не поэтому. Самовнушение говорило, что она убила их обоих, будто сама занесла кинжал и разрезала собственное горло, захлёбываясь в крови. Ужасающие воспоминания, раз за разом прокручивающиеся в голове, были похожи на Ад и в этих страданиях она была одна… Во всяком случае, в начале. Недоумение и гнев Бесконечного вскоре сменились на нежность, попытку успокоить. Он не знал, что именно делать, не до конца понимал причину её страданий, а потому действовал скорее на инстинктах. Так, как мог. Одно мгновение — и сильные, родные руки подхватили её лёгкое тело, её душу, переместив их на нежные, будто сотканные из ваты, облака. Лишь там, кутаясь в Его объятиях, Аврора медленно приходила в себя. Бледные пальцы путались в её золотистых волосах, проходились по коже головы, очерчивали подбородок, а тонкие губы шептали неизвестные людям слова, колыбельную, под которую зарождалась Вселенная, Звёзды… С трудом вытирая постоянно пребывающие слёзы, наконец, девушка издала тихий смешок, едва не переросший в истерический смех. «Я мертва… Мертва…» — раз за разом звучала в голове пугающая мысль, ей же вторила другая, — «Он рядом… Он со мной…». И вот слёзы иссякли, оставив лишь рваное дыхание. Именно тогда, также успокаивая, спины коснулась на удивление тёплая рука. Смерть, сидя на корточках позади, улыбалась. — Всё уже позади… Чтобы взять себя в руки потребовалось ещё несколько долгих минут. Наконец, стерев остатки слёз, Аврора вздохнула, готовясь попрощаться. — Аполлон… Это он… убил меня. Сказал, хочет вернуть молодость. — сдержавшись, чтобы снова не погрузиться в омут отчаяния, богиня коснулась губ Морфея, заключая его в прощальный, солёный от слёз, поцелуй. Затем, встав, повернулась к также выпрямившейся Смерти, внимательно наблюдающей за ними. — Я… Я готова. Простите, что заставила ждать… — слова, слетев с губ, повесили на шею тяжёлую цепь, тянущую на дно. — Подожди, дорогая. — несмотря на ситуацию, весело улыбнувшись, Смерть хитро заглянула в лицо Бесконечному, — И когда ты хотел мне рассказать? Уже привыкшая к его молчаливости, Бесконечная рассмеялась, продолжив: — Не знаю, как далеко успели зайти ваши отношения, но мне кажется что ещё немного, и мы будем праздновать пополнение в семье! — вернувшись к Авроре, Смерть взяла её руки в свои, — Думаю, ничего страшного не случится, если ты останешься с ним. А то, видишь, какой смурной? Без тебя он совсем замкнётся. А я-то думаю, почему в нашу последнюю встречу он был такой счастливый! Вновь захохотав, девушка отступила к краю облака, собираясь уходить. Конечно, вероятнее всего, она многое преувеличила, но смотря на неё, ошарашенная богиня отчего-то ощутила странное облегчение, радость. Значит, ей позволили остаться с Ним? Навсегда? Подарок подобной щедрости было сложно даже представить, а тем более просить о подобном. — Спасибо, сестра. — пускай благодарность Морфея и звучала скупо, на деле же в ней читалась искренняя признательность. — Спасибо вам… — повторила за ним до сих пор не верящая в происходящее Аврора. — Будет вам! Мы ведь, считай семья. — многозначительно улыбнувшись, Смерть взмахнула внезапно возникшими крыльями, теряясь среди многочисленных облаков. Богиня же, некоторое время с благодарностью посмотрев ей вслед, вновь опустилась на облака рядом с Морфеем, уместив голову на его плече. Сейчас она ощущала лишь всепоглощающее спокойствие, радость, и искренне хотела просто быть рядом с возлюбленным. — Расскажи мне всё, Ава, пожалуйста. — мягкий голос стал её поводырём, помог вновь погрузиться в воспоминания, чтобы поведать всё в подробностях.

***

Сон… Снов не пристало бояться, но их силу нельзя недооценивать, ровно, как и силу их живого воплощения, того, кто формирует сны одним своим существованием. Как именно испытывает эмоции бесконечное по своей сути существо?

В начале был гнев. Всепоглощающий, способный уничтожать миры, гасить звёзды. Затем на его место пришёл холодный расчёт, отдалённо напоминающий спокойствие. Смешавшись со скорбью, печалью, первое время он сдерживал Бесконечного, не позволяя ему действовать слишком необдуманно. Скорбь также не продлилась долго, в конце концов исчезла, уступив место заботе, но даже отдалённо не напоминающей ту, с которой он относился к своим созданиям. Любовь — есть сила, она же — великая слабость. Их недолгая разлука теперь казалась вечностью, болезненной, но наконец окончившейся, совсем, как его заточение когда-то. Мир снов, можно сказать, толком не отличался от мира плоти, во всяком случае так было для его обитателей, что некогда были людьми. Аврора стала одной из таких, и потому, когда заоблачный мир погрузился во тьму, освещаемую одними лишь звёздами, Бесконечный укрыл её одеялом из тьмы, перемещая в свою — а теперь уже и в их спальню. Не спеша уходить, рассказывал ей о иных мирах, дожидаясь когда настрадавшаяся душа обретёт хотя бы мимолётный покой, и лишь тогда, больше не в силах тянуть, песчаным вихрем перенёсся в реальный мир, слился с тенями чужой спальни, где в полумраке были слышны смешки, женские стоны. Сон ли, реальность ли, повинуясь воле Бесконечного, всё вокруг изменилось. Закружился песок, перемещая Аполлона в совершенно иное место, на вершину небоскрёба из стекла, стоящего посреди безжизненной пустоши. — Что за херня… — не до конца осознавая, что происходит, заметно помолодевший бог поправил растрёпанные сильным ветром волосы, всматриваясь в тёмные облака. Практически одновременно с раскатом грома сверкнула молния, заставив Аполлона испуганно вздрогнуть. Взвыл ветер, разнося вкрадчивый, полный холодной ненависти голос. — Аполлон… Бог света, покровитель искусств… Гул надвигающейся бури не заглушал слова, но разносил их дальше, не позволяя понять, где именно находится источник. Вдали, завывая раненым зверем, начало образовываться торнадо, медленно надвигающееся на высокое здание, теперь больше напоминающее тонкую ветку в лесу, полном исполинских, древних елей. — Убийца, предатель и трус… Сплетаясь и возникая прямо из пространства, тени за спиной бога обретали форму, вырисовывая фигуру из тьмы, глаза которой были глубже самых бездонных колодцев, и сверкали презрением, ненавистью. — М-Морфей?... — не до конца уверенный в правильности этой мысли, Аполлон обернулся, с нескрываемым ужасом смотря в лицо Бесконечному. — Так вот, что это был за дьявол в подвале Бёрджесса… Значит ты и моя дочь… Несмотря на многие недостатки, глупцом бог не был и потому с лёгкостью сложил два плюс два, ужаснувшись ещё больше. Если бы он просто был заточён и никак не связан с той девкой, стал бы являться ему после долгожданного ритуала? Наверняка, нет, а значит его что-то связывало с недавно почившей. Витающий в воздухе гнев напоминал холодную сталь, совсем как та, которой недавно было вспорото горло Авроры. Не ощутить его было невозможно. Этот яд, проникая в тело, начинал причинять боль подобно асбесту, ранящему дыхательные пути своими маленькими частицами. Была ли у него хотя бы малейшая возможность выжить? Если была, то бог не собирался её упускать и, опустив взгляд, начал попытки объясниться: — Я не знал, что она твоя, честное слово! Знал бы, что это так, я бы и пальцем её не тронул! И вообще, это была даже не моя идея! Мне её подкинула эта… Твоя родственница! Сказала, что так я смогу сохранить молодость на столетия… Честно, я тогда будто был под гипнозом, её золотые глаза меня свели с ума! Прошу, давай решим всё миром!!! Вот только мольбы и крики едва ли могли хоть что-то исправить. Страшное деяние было совершено, и это убийство не просто причинило боль Ему, но было преступлением против жизни. Отмеренный Авроре срок не был мал, она должна была прожить ещё по меньшей мере семьдесят лет, перед тем, как взялась бы за руку Смерти, потому нарушенный ход её жизни не мог остаться безнаказанным. Приближающееся к зданию ураган взвыл с новой силой, начав отдирать своей силой части здания так, что стоящий на нём Аполлон едва ли мог устоять. И пока ветра подбирались к нему всё ближе, прозвучал неотвратимый приговор: — За убийство своего собственного дитя, ты, Аполлон, получишь соразмерное наказание. Желая продлить свою жалкую жизнь, молодость, ты обрёк себя на куда бóльшие страдания, и пока твоё тело не истлеет, обратившись прахом, ты будешь проводить ночи в кошмарах, а дни в бреду, без возможности восстановить свои силы и отдохнуть. Таким будет твоё проклятие. Стоило только последнему слову прозвучать, как приблизившийся практически впритык к зданию ураган потянулся к богу, заключая его в холодные объятия ветра, утягивая его в поток из стекла и острых металлических балок, чтобы причинить боль, но не убить окончательно, ибо его встреча со Смертью произойдёт очень нескоро его же стараниями. Бесконечный же, не теряя времени, вновь закружился песчаным вихрем чтобы оказаться в месте, куда он явно не планировал возвращаться так скоро.

***

Владения Страсти, больше похожие на приторный, слипшийся ком сахара, нежели на нежную и воздушную сахарную вату, вызывали отвращение. Пустынный дворец в виде неё самой должен был стать гробницей, а биение сердца — часами, отмеряющими сколько именно прошло с момента вынесения приговора. Золотые глаза — особенность, они же стали той единственной мелочью что раз за разом выдавали её авторство. Возникнув со спины, совсем как в прошлый раз, Морфей, не церемонясь, схватил Страсть за шкирку, как провинившегося котёнка, и, возможно, впервые за множество столетий позволив себе отдаться гневу, бросил её в другой конец комнаты, впечатав в стену — красную, глянцевую стену, — подобно мухе, прибитой к мухобойке. — И мне приятно тебя видеть, старший братец… — ехидно усмехнувшись, Бесконечная потёрла ушибленный лоб, которым приложилась о стену, и хищно посмотрела на Морфея, что прилагал большие усилия, чтобы сдержаться и не повторить былой резкости. — Как там последняя из рода Бёрджессов? Ах, точно, она же не из них… Такие сложные родственные связи. — явно желая выбесить его ещё сильнее, Страсть не унималась. — Это ты надоумила Аполлона убить её. — констатация факта, заставившаяся младшую рассмеяться. — Не только. Как думаешь, кто сказал ему подбросить девчонку именно к дому Бёрджессов? Знала, что это будет интересно, но кто знал, что всё зайдёт так далеко! Кто бы мог подумать, что сам Сон стал таким мягкотелым и наивным… Слабеешь, братец. — больше не скрывая своих деяний, Страсть затравленно смотрела на Бесконечного. Бежать было некуда, а силы их были не равны. План казался идеальным, продуманным до мелочей и содержащим в себе даже решения на случай, если дочь Аполлона и мужчина не сойдутся. Конечно, предсказать появление Нигмарель она не могла, но это даже сыграло ей на пользу. В своих пакостях младшая не преследовала определённой цели, во всяком случае отрицала её наличие, как таковой, а в пакостях своих давно перестала знать меру, создавая самую настоящую угрозу для мира людей, на который ей, в общем-то, было, как до надоедливой воши коту. Однако, наконец сталкиваясь с прямыми последствиями своих поступков, Страсть затравленно прижимала уши к голове, в надежде, что опасность её обойдёт стороной. Надеясь, что «любимый» братец в очередной раз закроет глаза на проступок. — Я тебя предупреждал. Подойдя ближе, мужчина поднёс ко рту раскрытую ладонь с горсткой песка на ней, готовясь закончить их семейную «перепалку». Секунда, дуновение ветра, дыхания, и волшебные песчинки затуманили взор. Потерев веки, готовясь встретить новый удар, Страсть обнаружила, что находится в полном одиночестве. Приложив руку к голове в своеобразном драматичном жесте, Бесконечная прикрыла глаза, лишь на секунду, вздохнув, однако открыв их, увидела совершенно иную, незнакомую ей комнату, и так раз за разом… Ловушка, из которой не выбраться. Вечное заточение между сном и явью, истиной и ложью, где лишь она сама была реальна. Наказание, конечно, не соизмеримое содеянному, но способное заставить её одуматься. Во всяком случае, Бесконечному искренне хотелось так думать…

***

Лёгкий тёплый ветер треплет длинные волосы, в то время как взгляд больших, до сих пор кажущихся наивными глаз, рассматривает неоднородную кромку горизонта, перетекающую в яркий пламенный закат, больше напоминающий огненные всполохи в каминном очаге. Садящееся солнце — большой яркий шарик, клубок ниток, играясь с которым огромный кот из облаков медленно разматывает пряжу самых разных цветов, пачкая ей горизонт, как маленький ребёнок пачкает в краске однообразные стены. — Красиво. — родной голос позади вызывает улыбку, заставляет обернуться, хитро щуря глаза. — Правда нравится?.. Я ещё не совсем научилась, как управляться с этим, но, кажется, что-то получается. — вернув взгляд к закату, богиня провела рукой в воздухе, затмевая происходящее пышными серыми облаками. — До сих пор не могу привыкнуть, что тут всё из песка, и я, видимо, в том числе. Устало вздохнув, Аврора опёрлась локтями о каменные перила балкона, чуть сгибая спину от усталости. В этом месте всё было знакомым, но при этом совершенно иным. Время, теряясь, то замедлялось, то ускорялось, ровно как на Земле, в самые приятные моменты, казалось, утекало сквозь пальцы, подобно нежному песку с морского пляжа. Утекало, чтобы позже восполниться, даря им новые прекрасные моменты, полные нежности и любви. — Без капли лести должен признать, что у тебя талант. — тепло произнёс Морфей, подойдя к ней со спины. Любимые руки мягко прошлись по начавшейся теряться талии, скользнули по округлившемуся животу, с нежностью оглаживая его. — Тебе стоит отдохнуть, ты и так весь день на ногах. — Думаешь? — задумчиво выдохнув, сложив губы трубочкой, богиня запрокинула голову, встречаясь с его внимательным взглядом. — Ладно, ты прав… Почитаешь мне сегодня? — Как будет угодно моей Царице. — мягко подхватив возлюбленную на руки, мужчина двинулся в сторону их спальни, дабы скрасить очередной вечер своей семейной близостью.