Воронье Гнездо. Наше Счастье

      Петер застегнул небольшую сумку, развернулся, чтобы вручить её Жану, который только что смог окончательно одеться, а сейчас пытался завязать кроссовки. Но ему было тяжело надолго наклоняться. Швы и гематомы жгли и ныли. Жан цыкает, упрямо стараясь сосредоточиться на шнурках. Петер поджимает губы и нахмурив брови, положил сумку рядом с Жаном. Неподалёку от неё лежал маленький рыжий фетровый лисёнок.              — Это тебе, — сказал Петер ему на прошлой неделе. Жан оглянулся на него с вопросом, а увидев маленького лисёнка в чужих руках, поднял взгляд на друга. — Ты же, собираешься в Калифорнию и я подумал…       — Ещё ничего не решено, — успокоил Жан, но всё же принял Лисёнка.              — Они не посмеют отказаться от игрока такого уровня, — заметил Петер, на лице проступила лёгкая улыбка. — Я мог бы остаться там с тобой, но…              — Не стоит, — оборвал Жан, Петер кивнул, потупив взгляд. Он отвёл взгляд в сторону.              — Я всё понимаю. Просто, прошу тебя, если что-то пойдёт не так, скажи мне, я…              Петер поднял глаза, привычно-твёрдым, но от того не менее нежным и ласковым взглядом уставился на Моро.              — Я помогу тебе.              — Ты больше не обязан этого делать, — заверил Жан, но поймав то как переменился взгляд Петера, оборвал себя. — Мы свободны и в безопасности, помнишь?              — Да, конечно, — с долгой паузой произнёс Петер. — Просто, имей это в виду, хорошо?              Жан наблюдает как Петер аккуратно дотронулся до его плеча, попросив выпрямиться и сам опустился на колени, напротив Жана, помогая завязать несчастные шнурки.              — Можем заехать и купить тебе обувь без завязок, — предложил Петер, молча ругая себя за то, что не додумался до этого раньше.              — Не надо, — успокоил Жан, наблюдая как ловкими движениями Петер делает узелки и бантики на ботинках. Закончив, Петер критически оглядел свою работу и оставшись довольным, кивнул, и выпрямился отряхнув светлые брюки. — Спасибо.              — Не за что, — Петер потянулся к сумке Жана, но не успел даже поднять её, как тот уже ловко закинул ту на плечо. Ландвисон оглянулся на время. — Нам пора?                     Поездка в аэропорт как и обычно оказалось муторной и энергозатратной. Проверка документов и невеликого багажа. Петер понимал, что это всё для их же блага и тем не менее, долгая работа персонала его раздражала. А впереди был не самый короткий из перелётов. Насколько Петер успел понять при средней скорости самолёта лететь им придётся аж пять часов. И от того не легче. Они прилетят в Южную Калифорнию ранним утром. А потом через пару часов, буквально, Петеру нужно будет мчаться назад чтобы успеть на свой рейс до Южной Каролины. Всё же, там у него тоже были свои дела.              «Добро пожаловать в Пальметто».              Это сказал ему Ваймак, вручив копию контракта. Всего лишь на год. Такая мелочь по сравнению с тем, сколько он убил сил и времени за эти почти что семь лет Ада на земле.              Небо в иллюминаторе становилось всё темнее и внутренние часы Петера сообщали, что уже далеко за полночь. В целом весь полёт прошёл достаточно спокойно, хотя Жану было тяжело с его режимом. Режим же Петера полетел у Дьяволу ещё несколько лет назад, а вот Жана всё тянуло в сон, но он просто не мог уснуть. То ли организм так издевался, то ли Жан не хотел сбивать свой несчастный режим ещё больше.              Когда они вышли из аэропорта, то уже прилично посветлело. Жан оглянулся по сторонам и посмотрел на Петера. Всё такой же сосредоточенный.              — Как ты себя чувствуешь? — Моро оглядел друга с привычным волнением.              — Всё прекрасно, — заверил Петер, оглядев сумку на плече Жана. Вещей немного и задней мыслью Петер надеялся, что в скором времени это изменится. Может USC пойдут Жану на пользу больше чем он думает, да и в целом такая их разлука тоже. — Скажи мне, если станет тяжело, я понесу.              Жан не сдержался от ироничной улыбки и покачал головой, двинувшись дальше. Петер до ужаса боялся того что произойдёт через пару часов. Ему придётся оставить Жана здесь. Уехать. Примкнуть к Лисам. И заниматься своей новой командой, пока Жан будет занят своей. Тяжело было поверить в подобное. Просто-напросто страшно.              «Так будет правильнее, как мне кажется», — слова Джостена скорее всего и были именно тем, что убедило его окончательно.              Петер доверял ему, и возможно, Нил мог бы стать вторым человеком на этой планете за которым он бы бросился и в огонь в воду. Мог ли он подумать так, пока помогал ему Гнезде? Нет. А сейчас что? Нил спас Жана тогда, когда этого не смог сделать он сам. Петер был бесконечно признателен ему и не знал сможет ли когда-нибудь отплатить ему в достаточной мере. Минимум того, что он мог сделать — это доверять ему. И он верил ему.              «Вам нужен перерыв», — и слова Хэммика, пусть и оброненные в шутку, так же надолго отложились в голове.              Перерыв. Это к тому что они слишком долго были рядом? Или просто не видели других людей? Петер терялся в собственных мыслях и с ужасом приходил к тому, что должен последовать им. И тем идеям, что пришли ему в голову ещё задолго до этого побега.              «Дай ему шанс сбежать от тебя», — безынтересно произносил Эндрю. Сомневаться в его серьёзности не приходилось. Пускай Эндрю было не так важно состояние Жана или самого Петера, но это не отменяло его человечности.              Эндрю был прав как никогда. Какое право Петер имеет просто надеяться на что-то. Жан ничего ему не должен, верно? Он должен отпустить, верно же? Жан изначально был тем, кто заслужил счастье в своей жизни и Петер не собирался держать его рядом с собой. Не собирался заставлять его делать что-то против его воли. От одной единственной идеи подобного Петер готов был вылететь из самолёта без парашюта.              Он должен дать Моро время. Дать ему… уйти? Именно. Отпустить прошлое и просто, смириться. Он ведь обещал. Ведь это то чего он хотел. Всё ради него.              Взгляд невольно упал на Жана. Он и без того безумно волнуется, это отражалось в его лице и во взгляде.              «Смириться».              Так он себе сказал. И в одно мгновение, еле сдержался чтобы схватив Жана за запястье в лучших традициях прошлого увести его куда подальше. Неважно куда. Просто как можно дальше.              Петер призвал всё своё самообладание, чтобы не сорваться с места.              Капитан Троянцев. Джереми Нокс. Кажется он вообще не меняется. Сияющий извечным оптимизмом, а яркие блондинистые волосы только добавляли такого эффекта. Нокс постоянно поглядывал на телефон, крутился вокруг колон.              — Этот нервный тип похоже наш? — Петер не знал каким чудом смог пересилить себя. Он сжал кулак так, что свело руки, правда в карманах, так что вряд ли Жан это увидел.              — Точно, — Жан оглянулся в ту сторону, куда смотрел Петер и разглядел Нокса.              Жан переглянулся с Петером, и чтобы избежать вопросов, Петер уже двинулся вперёд, намеренно достаточно быстро и громко. Он подошёл к капитану пока тот то и дело оглядывался, стоя к ним спиной. Жан, что нагнал друга, тут же позвал Джереми взволнованным «э-эй», остановившись рядом с Петером, что тяжёлым взглядом прожигал его затылок и размышлял о нервных глупостях вроде «я немного выше, значит точно смогу обезвредить его, при случае».              Джереми обернулся к ним вихрем, Петер почти отшатнулся, выпав из своих мыслей он на автомате вставил руку перед Ноксом, перекрывая подступы к испуганному Жану. Он упёр недружелюбный взгляд в капитана Троянцев, но спустя мгновение оглянулся мельком на отступившего Моро, что крепче вцепился в свою сумку.              — Полегче, — предостерёг Петер, вроде без особой интонации, но в его лице точно сквозило предостережение.              Первое предупреждение.              Как не странно, Петеру он так же не нравился. Чёткого пояснения этому не было. Нокс просто не вызывал в нём доверия. Слишком приторный и идеальный. В его характере точно целая куча подводных камней. Много кто на публике ведёт себя до сопливого умилительно, и только наедине, вдалеке от чужих глаз раскрывается истинный характер. Петер прекрасно знал таких людей.              Джереми уставился на него удивлёнными небесно-голубыми глазами, но тут же добро улыбнулся и протянул руку для приветствия.              — Прости, не хотел пугать, — ладонь в итоге пожал только Жан. Петер даже не посмотрел на неё, не спуская взгляда с лица, дабы не пропустить ни единого микроскопического изменения в поведении. — Жан Моро. Рад, наконец, встретиться лично. Кевин был очень воодушевлен, когда рассказывал о тебе и твоей игре.              — Постараюсь оправдать ожидания, — Жан дружелюбно улыбнулся, но всё же чувствовал себя явно не так спокойно, как хотелось бы. Петер заметил это и потому разрядил обстановку.              — Смотри, как бы он тебя не переиграл, — звучало даже как-то едко, но зато сработало. Жан отвлекся, для того чтобы метнуть на него молящий взгляд.              — Ну так это же не плохо, — улыбается Нокс и пожимает плечами. — Мы всю жизнь учимся, и если Жан мне поможет в этом, я буду только благодарен ему.              Петер чудом удержался чтобы не покривиться. Его тошнило от тона этого парня. Кого он из себя строит? Что он задумал? Пока Петер не поймёт этого, то не сможет успокоиться.              — Ты Петер, я помню тебя. Сейчас ты новый игрок Лисов, — лицо и улыбка Джереми стали ещё более восторженными. — Я рад что и ты приехал. Наконец, я увидел Вас без шлемов в живую. Ты приехал за компанию?              — Вроде того, — согласился Петер, пропустив мимо ушей все слова, цепляясь только за главные мысли. Ничего полезного. — Мы сегодня доедем до вашей базы или нет?              — А! Точно, — Нокс улыбается и движется в сторону парковки, там он перевёл взгляд на ещё не уехавшее такси.              — Петер, — волнуясь, Жан перешёл на французский, как только Нокс отошёл подальше. — Прошу тебя, хватит.              — О чём ты? — недоуменно вскинулся Петер и оглянулся на друга. — Я разве сделал что-то не то?              — Нет, просто… о Дева Мария, — Жан двигался медленнее, пока Джереми договаривался с водителем. — Я понимаю, что ты переживаешь, но пожалуйста, Джереми нам не угроза.              — Пока я рядом — не угроза, — заметил Петер. — Кто знает, что у него на уме? Ты не хуже меня знаешь, какими люди могут быть двуличными. Камеры и чужие глаза не дают правды. Мы не знаем, как он поведёт себя наедине с тобой.              — Я уверен, что он искренне рад нам, — уверил Жан. — И я уверен, что у него нет никакого злого умысла в отношении нас.              — Не поверю пока не увижу, — упёрто отозвался Ландвисон.              Жан тяжело вздохнул, решив не продолжать этот разговор, лишь покачав головой. Петер поджал губы в тонкую линию, понимая что своим поведением только больше пугает и расстраивает Жана. Он ещё раз посмотрел на Джереми. Вероятно, Нокс и не так плох. Он просто ведёт себя наивно, словно ребёнок. Возможно, в этом главная опасность и будет состоять. Намеренно Джереми ничего не сделает, но своей тупой детской неопытностью вполне может натворить дел.              Почему-то это не добавило снисходительности, а только больше злило. Что за друзья у Кевина такие?              Ландвисон встал напротив двери авто и обратился к Джереми, что хотел сесть около них. Петер крепко взялся за ручку автомобиля и обдал Нокса ледяным взглядом.              — Иди на переднее, — дверь тихо скрипнула и Петер тут же оказался внутри хлопнув дверью, а Нокс вперил недоуменный взгляд в Жана. Тот лишь покачал головой мол «лучше не спорить».              Он очень хотел продолжить их с Петером диалог, но говорить при Джереми, даже на другом языке словно его тут нет будет просто не честно. По этой же причине Ландвисон упорно отмалчивался и смотрел в окно, наблюдая как проносятся мимо пейзажи Южной Калифорнии.              В Калифорнии было тепло, даже жарко, можно сказать, и потому Петер успел немного запариться даже в своей лёгкой одежде. У него была взаимная неприязнь с солнечным излучением и настолько теплые места, как Южная Калифорния были несколько губительны да чувствительной кожи альбиноса. Петер не соврёт, если скажет что Южная Каролина ему была больше по душе, просто по состоянию климата. Петер оглянулся на Жана, всего на мгновение и всё равно ощутил как дыхание спёрло. Тот всё ещё был взволнован и даже несколько раздражён. Он ненавидел моменты, когда Жан начинал переживать или злиться из-за него, а сейчас тем более. Они ведь, не увидятся, теперь, наверное, очень долго. Не хочется оставлять всё вот так.              Петер очнулся, когда такси затормозило. Дверь впереди скрипнула, Джереми в авто уже не было, Жан вылез следом и за ним уже последовал сам Петер. Моро оглянулся на студгородок, к которому они подъехали и невольно растянул улыбку. Изредка там шнырял не уехавший народ, в частности это были спортсмены. Странное зрелище. Что Жан, что Петер не привыкли к такой пустой местности.              Просторная площадка университета, общежитие USC с изображениями маскотов и эмблем команды исполненных в красно-золотых цветах. Джереми свободно преодолевает ворота и машет рукой, подзывая уже их. Жан оглядывается и хочет что-то спросить, но Нокс предугадал его вопрос.              — Стадион немного подальше, — Джереми улыбается. — До него мы ещё дойдем.              — А сейчас мы куда? — Ландвисон хмыкает, держа руки в карманах, чувствуя как солнце всё сильнее печёт ему макушку.              — Сейчас, я думал неплохо было бы прогуляться по студгородку, — Джереми широко и очаровательно улыбнулся, оглядев бывших Воронов, игнорируя странную ауру неприязни.       — Небольшая экскурсия или вроде того. Может пересечёмся с кем-то из команды.              Джереми пожал плечами, упер в бока обе руки и огляделся по сторонам, примеряя с чего ему лучше начать. Он снова натянул на лицо улыбку, что успела немного поникнуть.              — Точно! — Нокс щёлкнул пальцами, — А ещё покажу общежитие.              Петер физически нуждался в какой-то едкой колкости, но всякий раз он одёргивал себя, понимая что это просто глупо и бессмысленно. И неправильно. Этот парень ничего им не сделал. По крайней мере, пока. Ландвисон упорно задавливает в себе растущее чувство неприязни. Ему необходимо остаться с ним один на один. Он нуждался в том, чтобы высказать ему всё своё волнение и пояснить всё, что сам Джереми своим детским умишком просто не поймёт.              — Нокс, — Петер сказал это достаточно громко, чтобы вырвать того из его мыслей. Капитан замер, обернувшись через плечо. — Идём на стадион.              Джереми пусть был в недоумении, всё же спорить не рискнул. К тому же утвердительный кивок Жана убедил его целиком и полностью в этой затее.              — Стадион, так стадион, — согласился Джереми и двинулся куда-то вперёд.              Он не замолкал ни на секунду. За все двадцать минут пути Петер выслушал столько «интересных» фактов об экси, университете, создании стадионов и экипировки, что если бы кто-то в ближайшее время скажет при нём «кстати!», он заставит этого человека жрать асфальт.              — Кстати! — начал Джереми в очередной раз. Петер еле поборол в себе желание сорваться с места, его останавливала лишь улыбка Жана с которой он слушал все эти факты. Они ему явно нравились. Это лицо успокаивало его из раза в раз. Нужно было просто абстрагироваться. — Вы знали, что внешний вид формы для экси несколько раз менялся. Например…              — Подплечники были другого размера, но это мешало перемещаться с достаточной манёвренностью, к тому же с такой формой экси начали бы называть «регби с клюшкой» или «хоккей на паркете». Поэтому эту идею быстро отмели, — отрапортовал Петер и посмотрел на Нокса. — Нашим тренером был Тетцудзи Морияма, мы знаём об экси больше, чем вообще хотели бы.              Джереми на мгновение замер, оглянулся на Петера и захлопал глазами, но спустя минуту неловкого молчания, в которое Петер почувствовал волнение Жана, Джереми рассмеялся и неловко почесал затылок. Нокс выставил руку и извинившись, сказал:              — Точно, я как-то не подумал об этом. Просто многие факты об экси поражают меня до глубины души.              Петер счёл за благо больше не перебивать Джереми. Он просто нуждался в том, чтобы ненадолго отвести душу. Сейчас он был более-менее спокоен. Жан вроде тоже избавился от волнения, но изредка бросал на него предостерегающие взгляды.              

***

             Петер оглядел раздевалку Троянцев. Красное с золотом. Здесь красный лишь немного поприятнее. Хотя Жану очень понравилась светлая обстановка. Он оглядел раздевалку, отставив свою сумку на скамью, и продолжил улыбаться, оглядываясь то на Джереми, который пояснял что где находится, предлагая свою помощь в случае чего, то на Петера, что просто стоял опёршись на шкафчики, запоминая расположение кажется каждой крошки в помещении. Длилось это ровно до мгновения, пока Джереми не отлучился из-за чьего-то звонка.              — Дашь мне немного времени? — попросил Петер на французском, кивнув на пред-игровую зону и сам стадион. Жан насторожился.              — Что ты собираешься делать? — Жан заметно напрягся.              — Я и пальцем его не трону, клянусь тебе, — обещает Петер и качает головой, выставив перед собой руки. — Я просто поговорю с ним немного. Я лишь хочу убедиться, что мои подозрения не оправдаются.              — Ты хочешь запугать его, — раскусил его Жан, стоило Петеру отвести взгляд, он устало покачал головой. — Петер, в этом нет смысла. Мне ничего не угрожает.              — Джереми ничего не сделает намерено, — согласился Петер, но тут же ринулся в спор. — Но он ведь понятия не имеет, что тебе пришлось пережить, я лишь хочу дать ему знать это в общих чертах.              Жан скрестил руки, полный сомнений он принялся рассуждать взвешивая все «за» и «против». Он не хотел пугать Джереми и чтобы за пределы Гнезда вышла лишняя информация, никто не знает, что будет если кто-то разведает об этом. Это просто опасно. Но с другой стороны, вряд ли Петер будет рассказывать всё что только вздумается. Да и если он не поговорит с Джереми сейчас, то вряд ли Петер не найдёт способы сделать это по-другому. Сейчас Жан хотя бы сможет это контролировать.       — Я не скажу лишнего, — заверил Петер. — Всё будет хорошо.       Жан выдохнул. Петер полностью его убедил. Как только Джереми вернулся, он сообщил, что хочет осмотреться немного сам. Джереми сказал, если что позвать его и он поможет.       Жан ответил кивком ему, он оглянулся ещё раз и ушёл в пред-игровую зону. Петеру это было нужно и Жан понимал это. Понимал как никто другой. Петер должен был убедиться в этом месте, прежде чем сам сможет жить спокойно и тем более оставить здесь его. Жан не зазнавался, он просто знал как это работает у Петера.       И тем более он должен был убедиться в человеке, на которого хочет его оставить. Пускай Жан и планировал стать более самостоятельным за время пребывания в Калифорнии, всё же он понимал, что первое время помощь Джереми будет очень кстати. Ему нужно привыкнуть к простому миру, нужно привыкнуть к месту, где никто не собирается делать ему больно. Он чувствовал, что обязан прийти к этому. Привыкнуть. Стать человеком. Он ведь больше не Ворон. И Петер хотел для него того же, и поэтому он должен убедиться в Джереми, просто потому что до этого он никогда не пользовался его доверием.       Как только Жан скрылся за стенами, Петер обернулся на Джереми, что не спускал с него доброго взгляда.       — Кевин, предупредил меня, что ты захочешь со мной поговорить, — голос Джереми продолжал быть столько же дружелюбным. Он приложил ладонь на грудь и улыбнулся без какой-либо задней мысли, и хотел что-то сказать, но Петер его опередил. Ему не нужны лишние слова.       — Значит у тебя было время подготовиться, — Петера не тронул ни один из этих жестов.       Он собирается оставить в этом месте, на этого человека, того кто был ему дороже собственной жизни. И он не даст себя обмануть. Петер оторвался от стены, пройдя мимо сумки Жана, поднял спавшую вниз лямку, положив её на сумку.       — Последнее чего я хочу, уехав, это узнать, что Жана не радует пребывание здесь. Понимаешь о чем я?       — Ты можешь доверять мне, — заверяет Нокс, показывая, что он чувствовал всю серьезность этого разговора. Воздух в комнате сгущался медленно, заставляя понемногу задыхаться волнением. В частности Джереми, что ловил взгляд Петера на себе. Ему было действительно не по себе. Для него в целом внешность Ландвисона, была несколько… непривычной, но вкупе с этим взглядом, фигурой и уничтожающей аурой и вовсе заставляла ёжиться. Холод бежал по телу. — Кевин говорил мне, что вам приходилось очень нелегко. И я не желаю вам зла. Я хочу помочь и, надеюсь, смогу.       Петер нахмурился от его слов и его взгляд стал ещё более угрожающим.       — Помочь? Чем? — Петер стоит опираясь на шкафчики возле стен и прожигает Джереми своим жутким взглядом — Ты ничем не поможешь, Нокс. В твоих полномочиях только не сделать хуже.       — Но…       — Всё забывается со временем, — со знанием дела проговорил Петер. — Твоя задача: сделать этот год идеальным. Годом, что поможет ранам затянуться. Ты понял?       — Слушай, я…       — Я спросил. Ты, меня, понял? — отчеканил Петер. Джереми взволнованно смотрит ему в глаза.       — Я уверен, что могу сделать намного больше, чем просто «не навредить», — упрямо заявил капитан Троянцев, чем заставил Петера испытать волну лютого недовольства. Он и правда наивный ребёнок. Это просто выводило из себя.       — Ты навредишь, — жёстко обрубил Петер. Он сделал несколько шагов к Джереми, разъясняя. — Я скажу тебе честно и откровенно, Джереми Нокс. Я не доверяю тебе. Твоя репутация. Все твои выигрыши и проигрыши. Все твои титулы…       Петер надвигался на него словно хищник, не быстро и не медленно, распространяя за собой эту уничижительную ауру. Словно ещё немного и вцепится в глотку. Это до ужаса пугало.       — Плевал. Я. На них, — с убийственной расстановкой пояснил Ландвисон. — Мне плевать на тебя и на твою команду.       — Ты немного перегибаешь, слушай…       — Это ты!.. заткнись и слушай. Я говорю всего один раз и если ты меня не услышишь сейчас, позже, горько пожалеешь. Уяснил? — Петер выдержал паузу, убедишься, что Джереми не собирается встревать и тогда продолжил. — Хорошо.       Он сделал ещё шаг прямо к Джереми, окончательно собрав его внимание перед собой и глядя сверху вниз. Небольшая разница в росте, хорошо помогала в этом.       — Меня волнует только то, каково здесь будет Жану, — Петер не шутил о том, что не собирается повторяться. Джереми прикусил язык, наконец, впитывая то, что говорит ему Ландвисон. — Я говорю с тобой, не как с потенциальным другом, не как с тем «кто может помочь». Я говорю с тобой, как с капитаном команды, Джереми Нокс. Говорю, потому что надеюсь, что твоего воздействия на команду будет достаточно, чтобы они вели себя подобающе в отношении Жана Моро. Если понял — кивни.       Джереми следует его словам. Нокс кивает, соглашаясь, но всё же находит в себе силы ответить Петеру.       — Слушай, я понимаю, — начал Джереми, очень быстро, чтобы Петер не перебил его. — Вы очень близки, но разве сейчас не важнее мнение и доверие Жана?       Джереми чувствует на себе этот тяжёлый взгляд. Неловкое положение. Сейчас ситуация была похожа, когда его родителям надо было «серьезно поговорить», а детей отправляли поиграть. Сейчас Жан походил на этого ребенка. И положение «родителя» Джереми немного пугало. Он посмотрел на Ландвисона. Тот прожигал его тяжёлым холодным взглядом. Особенно после сказанных слов. Нокс почему-то даже немного пожалел об этом.       Злой. Настойчивый. Пугающий.       Джереми хотел списать всё на то, что Петер в целом был необщительным человеком. Хотел уже продолжить диалог, но Петер его перебил, не успел он и рта раскрыть.       — Что Кевин рассказывал тебе?       Джереми пробирает озноб от этого тона. Закрытая фигура со скрещенными руками в совокупе давала ещё больше эффекта. Джереми не знал специально или нет Петер делал это, но в любом случае ему было страшно. И Петер это чувствовал.       — Достаточно немного, — уклончиво ответил Джереми.       — Конкретнее, — это было похоже на приказ. — От тебя зависит как долго продлится этот диалог. Отвечай на вопросы быстро и четко и никто не пострадает.       Петер был зол. Кевин рассказал Ноксу непонятно какую точку зрения и не удосужился даже донести до этого инфантильного придурка хотя бы долю из всей картины. И сейчас Джереми смеет возникать, перебивать его, не имея и крупицы из всей огромной мозаики, что представляла собой этот семилетний Ад.       — Что Кевин Дэй рассказал тебе? — повторил Петер, находясь в угрожающей близости от капитана.       — Он сказал что у него есть защитник для нашей команды. Мистер Риман посчитал что это хорошая идея, — пояснил Джереми       — И всё? — Петер пытался нащупать брешь в его словах.       — Он говорил что Жан пострадал, после некоторых событий, — Джереми побарабанил по локтями, стараясь абстрагироваться от чужого тона и присутствия. — Больше он не сказал ничего.       — Хорошо, — судя по тону Петера ничего хорошего не будет. Джереми чуть не отшатнулся, хотя Петер не сделал и шага в его сторону. — А теперь, слушай меня, Джереми Нокс.       Петер всё же отступает, но не сводит с него тяжёлого напористого взгляда. Джереми было действительно страшно, но Петер не трогал его и даже не собирался судя по всему. Руки держал в карманах и вёл себя вполне сдержанно. Даже не повышал тона, но даже это до скрученных нервов пугало капитана Троянцев.       — Жан Моро, не просто «пострадал» ни раз, ни два и ни три, — Петер вытянул руку и упёр пару пальцев в живот Джереми, еле касаясь его. Но от этого у Нокса подкосились ноги, он чувствовал как всё внутри похолодело от этого жеста, и не менее того от сказанных Петером слов. — Семь лет. Столько он пробыл там. Столько лет он терпел боль.       Ландвисон подогнулся вперед, произнося презрительным тоном.       — «Пострадал» — незаслуженно мягкое заявление.       Петер приподнял руку и упёр её в грудь капитана.       — Каждый сантиметр его тела — болевая точка, — Петер надавил сильнее и Джереми даже отступил. — И если хоть одна из этих точек начнёт ныть…       Петер смотрел прямо, не моргая своим бесцветным взглядом прямо в глаза Нокса.       Джереми Нокс.       Светлый и улыбчивый капитан Троянцев USC. Петер знал его. И Джереми помнил Петера из многих игр, интервью и пресс-конференций. Но даже и близко он не знал этого человека. Сейчас он узнаёт его по-настоящему: холодный и безжалостный. И в его словах это читалось.       — Я уничтожу того, кто заставит его испытать это, — Петер смерил его взглядом, выпрямился и глядя сверху вниз, уже почти раздавил Нокса. — И мне наплевать кто это будет: ты сам, сокомандник, тренер, медработник. Кто угодно.       — Боже мой! — Джереми выставил перед собой руки, наконец смог отступить из-под этого напора. Ему становилось до ужаса страшно, словно он остался один на один с маньяком. Никто ещё не говорил с ним в таком тоне. Он пытался всерьёз сгладить напряжение. Вороны явно каждый со своими фокусами. Этот «фокус» определено был опасен. — Я уверен ты утрируешь. Всё будет хорошо. Мы сможем подружиться. Всё же, Жан для меня уже такой же член команды. Мы…       — Ты глухой? — перебил Петер, его совсем не волновало мнение Джереми о себе самом или своей команде. — Жан Моро не такой же член команды как ты или кто-то ещё.       Петер явно начинал выходить из себя.       — С ним у тебя нет права на ошибку, — Петер закатал рукава. Он уже не знал как донести до Джереми свои слова. Факт того, что никто не должен не то что Жана пальцем тронуть вне поля, а даже смотреть косо, якобы случайно.       Петер понимал, что для нормальных людей такой тон и такое поведение как у него — опасно. Но это был не так важно. Он лишь хотел убедиться, что Джереми запомнит его слова. И он знал как заставить его помыслить хотя бы немного более реалистично.       — Сядь, — потребовал Ландвисон.       — Зачем? — опешил Нокс.       — Не задавай тупых вопросов.       Джереми ничего не осталось. Он отступил и сел на металлическую скамью. Петер сделал несколько шагов от него и потянулся к пуговицам, оглянулся на выход в пред-игровую зону и кивнул сам себе.       — Я покажу тебе, как мы платили за ошибки.       Рубашка скользнула с плеч экс-Ворона. Джереми сначала не понял что должен там увидеть. Но присмотревшись, спустя минуту молчания подавился воздухом. Он покачнулся на скамье и вцепился в неё. Светлые шрамы, что почти сливались с белой кожей. Он приложил руку к лицу, глухо высказывая.       — Это… — его голос сел, а глаза без остановки бегали по спине Петера.       — Это цена за ошибку, — Петер не надевает рубашку, а Джереми не может отвести взгляда. — И это физическое воплощение души Жана.       Куча кривых омерзительных шрамов, что складывалась в унизительное слово: «PET».       — Ты готов заплатить такую цену, Джереми Нокс? — Петер повернул голову, взглянув на капитана через плечо и накинул рубашку, застегнув, подходит к Ноксу. — Потому что поверь мне на слово, если я вынес это. То я смогу проследить за тем, чтобы за каждую свою ошибку ты получил по заслугам.       Петер кажется даже перестал моргать, чтобы лучше разглядеть ошарашенное и перепуганное лицо Джереми.       — Не смей причинять ему боль, — тихо произнёс он. — Иначе, я уничтожу тебя.       Второе предупреждение.       Подобное зрелище и этот тон со взглядом вытеснили все мысли из головы. Почему Петер не обратился в полицию? И если это плата за ошибки, что же это были за ошибки такие у одного из лучших игроков Свиты?       — Петер! — радостный голос Моро слышался где-то из коридора. Он был явно воодушевлен. Ландвисон обернулся мгновенно. Жан влетел в раздевалку, держась за дверные косяки и не в силах сдержать улыбку. — Ты обязан это увидеть! Их стадион — это что-то нереальное.       — Не преувеличивай, — смеётся Петер проходя мимо уже подорвавшегося Нокса и мельком пройдясь по нему взглядом, наконец, убедился, что тот принял его условия.       В сути у них у обоих нет другого выхода. Петер не может держать Жана прикованным к себе, а Джереми не может рисковать и выводить Петера из себя. Уж точно не после того что он увидел. Пока, всё складывалось как нельзя лучше. Жан в безопасности. Все складывалось прекрасно.       — Стадион как стадион. Они везде одинаковые, что у Лисов, что у Троянцев.       — Я на них не играл! — спорит Жан, выводя его к полю. — Ты просто глянь!       — Как скажешь, — сдался Петер и пошел следом. За ними уже и сам капитан Троянцев. До сих пор ошарашенный и явно оставленный с глубокой душевной травмой. Он долго пялился в спину идущего перед ним экс-Ворона и до сих пор не мог поверить в увиденное.       Это «PET» теперь не выйдет из головы.       Взгляд метнулся на Моро.       «С ним у тебя нет права на ошибку».       Джереми не боялся совершать ошибки до этой секунды.       — Я же говорил, что он крут! — настаивал Моро и продолжает восхищаться красно-золотым поистине огромным стадионом.       Петер все же понял, что имел в виду Жан. Стадион Воронов, который они изучили вдоль и поперек, (и который Петер мечтал забыть, как страшный сон) был достаточно минималистичным и привлекательным благодаря своей прекрасной простоте. Чёрный с выделяющейся красной разметкой и ничего более. Вороны в своей форме словно бы сливались в единое целое с этим чертовым стадионом и единственное, что выделяло их, была их бледная кожа. Но даже так, Петер становился главной фигурой обзора, его белоснежные оттенки кожи и волосы, бесцветные глаза казались неподходящими для этого места. Всё вокруг просто не подходило ему. Петер знал об этом и все кто его окружали — тоже.       Но стадион USC было абсолютно другим делом. Но он Петера не привлекал. Хотя вряд ли тут дело было в стадионе. Скорее сам факт нелюбви Петера к экси сказывался.       Приятный красный оттенок, золотая разметка, изображения маскота в виде величественного и гордого коня взвившегося на дыбы и разрисованных трибун. Какой-то детский сад и сумасшествие. И Петеру это не то чтобы нравилось. Но он видел в каком восторге пребывал Жан, разглядывая всю эту детскую нелепицу, и ничего не мог поделать с тем, как проступала нелепая радостная улыбка, пока он наблюдал за восторгом Моро.       Улыбка Жана буквально была самым прекрасным, что существовало в этом мире. Лучше любых произведений искусства. Петер хотел смотреть на неё бесконечно. Но голос Джереми заставил его выпасть из транса.       — О! Да, стадион — это наша гордость, — Джереми довольно оглядывается, словно забыв о том что видел пару минут назад. — Мы стараемся его как-то освежать и обновлять почаще и раз в два-три месяца устраиваем генеральные уборку стадиона, трибун и раздевалки. Нас под тридцать человек, так что управляемая мы быстро.       Жан и Петер переглянулись, усваивая новую информацию и, словно, вспомнив о чем-то выдохнули. Точно, тут же все «как у людей». Ландвисон снова огляделся по сторонам.       — Неплохо, — согласился Петер, ощутив тихое жужжание телефона в кармане. Он выудил его и оглядел время.       — Петер? — Жан взволнованно подходит и оглядывает то, как его друг смотрит на дисплей телефона так, словно тот внезапно стал его заклятым врагом. Моро оглянулся на недоуменного Джереми, а после снова на Петера, — Что случилось?       Петер качает головой, уверяя Жана в том, что все хорошо и убирает телефон. Петер оглянулся на капитана и кивнул ему.       — Общежитие далеко отсюда?       Джереми поджал губы, явно сомневался, стоит ли высказаться. Он поднимает руку, всё же привлекая к себе внимание.       — У тебя самолёт? — Нокс поймал взгляд Ландвисона.       — В девять, — пояснил Петер.       — Через час, — добавил Жан и прежде чем он успел заволноваться, Ландвисон заверил.       — Я успею, — Петер оглянулся на Джереми. — Ты собираешься отвечать на мой вопрос?       — Не то чтобы далеко. Но может ты всё же не будешь рисковать? Остальные рейсы, насколько я знаю, только вечером, после семи, — Джереми глядел взволнованно, да вот только такой его взгляд только больше выводил из себя Петера. Ландвисон перевел взгляд на Жана и тот только кивнул ему головой, соглашаясь со словами капитана. Этот жест отозвался словно выстрел в голову: очень громко и очень больно. Петер ощущает, как у него перехватывает дыхание. Он старается держать себя в руках, но это было слишком тяжело, особенно сейчас.       — Всё будет хорошо, — заверил Жан, желая успокоить его, но всё же Петер ощущал в себе всё больше странного рвущего чувства.       Всего несколько часов назад он помогал Жану собираться сюда, убеждая что это будет прекрасной идеей, и сказал что понимает причины, почему им стоит быть по отдельности. Но сейчас думая об этом он готов был сорваться на крик. Его душа рвалась на части от каждого взгляда на обеспокоенно лицо Моро. Жану тоже стоило больших усилий, чтобы не отвести взгляд от этих молящих глаз.       Петер сделал это первым.       Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать:       «Так и должно быть».       Он сам не заметил, как сжался. Вобрав в лёгкие побольше воздуха, Ландвисон всё же кивает. И оглядывается, как-то даже потеряно.       — Слушай, давай я провожу тебя, — начал Жан, отступая в его сторону. Петер качает головой, не давая Жану снова влезть в эти дебри.       — Нет, — сипло оборвал Петер. — Всё хорошо, тебе стоит закончить экскурсию.       «Прилетаешь. Максимум за полтора часа решаешь вопрос. Улетаешь ближайшим рейсом», — он же сам планировал это.       Петер ещё раз смотрит на Нокса, словно посылая ему какую-то предостерегающую мысль, а следом переводит взгляд уже на Жана, выдавив улыбку он отшагивает.       — Пиши мне, если что, хорошо?       Почему это звучит так, словно он его умоляет?..       «Не забывай обо мне, пожалуйста».       Он так не хотел уходить, не хотел бросать и отпускать. Петер ненавидел себя за эти мысли.       Прежде, чем Жан успел возмутиться, он произносит.       — Тебе ещё весь студгородок надо посмотреть, полно дел, — Ландвисон пятится в сторону выхода и старается удержать лёгкую непринуждённую улыбку. Минуты безжалостно шли и Петеру по какой-то неведомой ему причине хотелось их обогнать. Казалось, сейчас он перешагнет порог стадиона и от его ворот разовьёт скорость, что обгонит тот же чертов самолет.       Бежать.       Просто хотелось убежать. Поскорее покончить со всем этим.       Пока он может. Пока эти мысли снова не догонят его. Пока он снова не сорвётся.       Каждая минута, секунда, мгновение, отдавалась болезненным ударом по всему телу. Противная боль расползалась от груди, словно туда с силой шпигуют колотое стекло.       Но вдруг…       — Петер.       Он чувствует как вокруг него замер весь мир. Он глубоко вобрал воздух, словно глотая осколки.       Больно.       Рвёт на части. Обжигает. Ломает.       Петер не мог понять, что с ним происходит. Но почему-то, эта боль казалось ему правильной. Он сам виноват, что не смог отпустить его раньше. Сейчас он расплачивается. Петер обернулся и оглядел фигуру взволнованного Моро. Конечно, Жан видит. Он всё видит и всё понимает. За эти годы, не только Петер научился читать Моро.       Петер возненавидел себя ещё больше. Он снова заставляет Жана волноваться.       — Напиши мне, как долетишь и, как будешь в Башне, — и от этого было ещё больнее. В какое-то мгновение, Петеру захотелось просто исчезнуть. Раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю. Просто пропасть будто его никогда не существовало.       От мысли что Жан будет волноваться о нём, Петеру хотелось просто расщепиться на молекулы. Хотелось, чтобы Вселенная сделала так, чтобы никто его не помнил. Он хотел чтобы вместо воспоминания Моро о нём осталась лишь пустота. Даже без чувства дежавю.       Лишь пустота.       — Да, — Петер не мог понять, как удержал голос ровным. Он никогда не чувствовал себя настолько фальшивым.       А ещё это идиотское «всё что угодно» никак не шло из его головы. Оно было так не к месту. Так глупо. Но Петер ничего не мог поделать с собственными мыслями и от них же ему становилось омерзительно. Петер думал, что ему лучше сказать на прощанье. Он так и застыл на несколько секунд, пока просто взмахнув ладонью, не исчез со стадиона.       Он ещё чувствовал взгляды упёршиеся себе в спину. Он старался не обращать на них внимание, но рвущийся наружу крик тоже как-то надо было держать. Поэтому сейчас он просто пускал все мысли на самотёк и от того сходил с ума.       Поймать такси вышло быстро, доехать до аэропорта ещё быстрее и как итог времени у него осталось, минут пятнадцать до чёртовой посадки. Сложно было не оборачиваться, а не думать невозможно.       Петер все эти пятнадцать минут, всю посадку и весь перелёт крутит в руках телефон. Час, второй. Он ждал, надеялся, заметить, прочитать сообщение. Но ничего. Было пусто.       Воспоминания отвратительно больно пробивали голову. Каждый раз, каждый чёртов раз, когда ему приходилось оставить Жана, когда он оставался один, ему причиняли боль. Когда они были так далеко, Ландвисон ощущал, словно его сковывали цепями. Петер всегда считал, что по одиночке они оба беспомощны, но теперь оказалось, что беспомощен только он сам. Он ощущал, что у него просто не было сил поднять и руки, и одновременно это приводило в такое бешенство, что впору было бы сжечь весь мир. Но он просто не мог.       В этом мире ещё остался Жан. Просто он был не рядом. Жан хотел жить сам, и Петер понимал, что должен разорвать себя на части, но дать ему это. Он ведь должен отпустить. Как и обещал. Он должен сделать всё, лишь бы Жан остался счастлив. Как сам и обещал.       Закончилось время, когда ему приходилось ловить пули и время, когда чтобы выжить нужно было добровольно терпеть боль. Этого времени больше нет. Оно уже растворилось. Оно не имеет значения ни для кого. И Петер надеялся, что для Жана тоже.       Рико мёртв. А они больше не Вороны. Они с Жаном больше не напарники и больше Петер не может ловить каждое его движение. Он не может следить за его сохранностью, оберегать и просто видеть. И это правильно.       Эта мысль резала его сильнее лезвия. Эта мысль приносила настоящую боль.       Он теперь один. И они сами по себе.       «Капитан Троянцев Джереми Нокс. Он просто живое воплощение Калифорнии! Солнечный парень-оптимист!» — восторженно отзывался Хэммик и Петер, наконец, понял, на последнем часу перелёта, когда самолёт готовился выпустить шасси, он, чёрт побери, понял, что так вывело его из себя.       Ники оказался прав. «Солнечная Калифорния». И яркое солнце, что легко осветит будущее.       Петер оглядел собственные руки. Белые. Но ведь только снаружи.       Разом в голове возникли все кошмары с тем как из его рук вытекает чёрная сущность его самого. Как-никогда его сознание оказалось право.       Ландвисон мог ощутить, что был просто насквозь пропитан Гнездом. Да, он не стал его частью и Гнездо не приняло его, и ведь всё равно, оно насквозь пропитало его. Жизнь Гнезда разбила и снесла его до основания и выстроила заново. Он никогда не станет кем-то, кого язык повернется назвать «будущее».       Всего лишь тень прошлого. Прошлого, которое хотел забыть сам Петер и, конечно, больше всего на свете он хотел, чтобы его забыл и Жан. А рядом с воплощением этого самого прошлого, физическим воплощением ужасов Гнезда, это будет просто невозможно. Он понимал это ещё годы назад, понимал месяц назад и понимает сейчас всё больше.       Между тьмой и светом выбор всегда очевиден. И Петер надеялся, что Жан сделает правильный выбор. Он правда хотел…       Троянцы. Свобода. Вот он — правильный выбор. И Джереми Нокс что поможет чёрным ранам затянуться, не оставив шрамов.       Но даже так, понимая это, Петер всё равно хотел разорвать на части любого, кто посмеет рассуждать об этом вслух в его присутствии. Такого удара по ранам он не выдержит.       Выходя из аэропорта Южной Каролины, Петер оглядывается на скрытое за тучами солнце с пробивающимися тонкими лучами, что делали это время ещё более грузным. Ландвисон подорвался, стоило ему ощутить вибрацию в правом кармане. Вырвав оттуда сотовый, он кажется, готов был разнести его в дребезги от разочарования. А в следующее мгновение увидел знакомый номер. Когда-нибудь он правда забьет их в память телефона.       — Да? — приложив телефон к уху он прислонился к фонарному столбу. Несмотря на пасмурную погодку было вполне светло. Как тогда, когда он прилетел сюда сам. Правда тогда было совсем уж темно. Всё же, была почти полночь.       — Привет, Петер, — голос Нила послышался с той стороны линии. — Ты уже прилетел? Я не мог тебе дозвониться.       — Да, я только вышел из аэропорта, а что?       — Повернись и пройди налево, третье парковочное место.       Петер последовал указаниями Джостена, с каким-то скепсисом огляделся, хотел спросить недоуменное «ну и?..», как тут же прищурившись разглядел два знакомых силуэта, что опирались на чёрное авто. Он подходит к машине, оглядываясь на Эндрю, что докуривал сигарету, опираясь на капот, а рядом с ним стоял и Нил, что услышав приближение и убрав телефон, обернулся.       — Не стоило, я бы и сам доехал, — неловко заметил Петер. Меньшее чего он хотел, так это доставлять проблемы ещё и Нилу.       — Джостен слишком переживал, что по дороге ты скинешься с моста, — безжалостно и холодно подтрунил Миньярд и выбросив окурок, кивает на авто. — Полезай.       Не странно, но Петер игнорирует язвительность Миньярда. Он влез на заднее сиденье, следом Лисы, после чего Миньярд завёл машину. Они плавно выезжают с парковки. Петер не знал чего ради Нил уговорил Эндрю приехать и забрать его, но от чего-то компания не казалась ему лишней.       Чувствовать знакомых людей рядом было даже приятно. Они молчали всю дорогу, никто не интересовался «как все прошло?» и не язвил. Петер просто мог собрать свои мысли в кучу, пока на переднем сидении Эндрю был занять дорогой, а Нил смотрел в окно. Дорога тихо шуршала под колёсами, даже глухие звуки за пределами машины казались вполне медитативными.       Они спокойно добрались до Башни и Петер смог отписаться Жану во второй раз по их договоренности. Оба сообщения пока, что были не прочитаны и в панике Ландвисону хотелось проверять телефон каждую грёбаную секунду.       — С ним всё будет хорошо, — заверяет Нил, оборвав этот порыв, пока они вылезали из машины. Петер ответил ему кивком и тихим «знаю», а после потерялся за дверями общежития.