Невольница

      Молодой человек в красных одеяниях зашёл в очередную деревню. Он был кем-то на подобии странствующий заклинателей, но работал всегда один и помощи не принимал. Так, бредя по миру, переходя от поселения к поселению, он убивал неугодных демонов, что вредили людям. Мирные же души никогда не трогал.       Уже смеркалось, и парень хотел по обыкновению остановиться в трактире на ночлег, а после узнать у местных, не тревожат ли их злые духи. Да вот только его сразу же втянули в историю, которую рассказывала местная старуха.       — Далеко-далёко, там, за тридевять земель. В лесной чаще поселился кто-то, но не зверь. С той поры любой, кого нелегкой занесет. Ног не унесет из чащи, душу не спасет. — Начала старуха свой рассказ таким же новоприбывшим людям, но её громким выкриком перебила собственная дочь, и вся таинственность рассказа тут же пропала, открывая главную тайну и информацию.       — Зверя здесь не водится! Не гнездится горлица. Здесь одна на много верст В тереме невольница. Она ниточку прядет. Веретенце колется. Лишь шепнет и дальний путник Домой не воротится.

***

      Хуа Чен проснулся с первыми лучами и спустился в харчевню. Там, на удивление, было уже довольно оживлённо. Но парню было не до этого. Все его мысли были заняты той балладой о невольнице. Ещё никогда не доводилось слышать ему о таких, а тем более встречаться с ними. Он хотел поесть и отправиться посмотреть на эту самую невольницу. Вот только его опередили. Группа из семи высоких и накаченных мужчин средних лет с дорогостоящим оружием объявили, что сегодня же поймают эту невольницу и приведут в деревню для наказания, а коль та будет сопротивляться, там же и убьют, а голову, как трофей, подарят старейшине.       Когда та группа ушла, Хуа Чен, доев, поднялся к себе в комнату. Он переоделся в черный охотничий костюм, собрал волосы в высокий хвост, забрал мешочек с деньгами и закрепил на пояс серебряную саблю. Раз кто-то уже ушел в лес, сегодня он туда не пойдёт. Но вот прогуляться по городу и побольше узнать о таинственном лесном демоне стоит.       Выйдя на улицу, он сразу же направился на центральный рынок. Там всегда гуляет больше всего слухов, а у местных торговцев можно выудить нужную информацию. Только дойдя до него, его тут же охватила волна шума и шёпота, в котором он пытался услышать что-нибудь полезного для себя.       Неспешным шагом, прогуливаясь по рынку, он прошёл уже около половины и заметил, что каждый второй говорит о демонице, и у каждого её образ разный.       — Слышал? В лесу говорят, прекрасная девушка заточена. Её все спасти хотят, а помощник её всех этих людей губит. Отпускать невестку свою не хочет.       — В тереме, глубоко в лесу страшная старуха живёт. За ниточки дёргает и жизни обрывает. Не стоит к ней приближаться. Погубит всех и каждого.       — И девушку когда эту туда заточили. Обозлилась она на весь мир и стала жизни невинных отнимать.       — А вот нет на самом деле никакой невольницы. Всё это волшебный терем, в который кто зайдёт, тот и не выйдет.       — Жила тут раньше пара. Любили, как казалось всем, друг друга больше жизни. Да вот только он заподозрил её в неверности и запер в подвале из дома, а потом сжёг. Дух покойной жены ему жить нормально не давал, и он обратился к монаху, который этот дух в пустующий терем в лесу запечатал. Так что нет у этой невольницы оболочки. просто чёрный дым, как от пожара и пепел. Вот никто поймать то и не может.       Парень тяжело вздохнул. Если мнения так расхожи, значит, никто эту невольницу сам-то и не видел. Единственное, что он выяснил - все её боялись, и духом она была не слабым. А раз так, возможно, ему придётся встретиться лицом к лицу со Свирепым. И чтобы победить, придётся попотеть.       Хуа Чен продолжал продвигаться в глубь рынка и на одном из прилавков заметил пару удивительной красоты коралловых серёжек. Смотря на них, одно он мог сказать точно:       — Наставнице они бы понравились.       Поэтому он решил купить их на свои сбережения. Всё равно ничего путного больше не нашёл. И вот миниатюрная красная коробочка уже покоилась в его руках.       Хуа Чен не любил золото и предпочитал носить серебро. А его наставница больше любила золото, которое очень красиво переливалось на солнце, прямо как сейчас. Она вообще была чудесной женщиной. Добрая, справедливая и милосердная. Всегда стремилась помогать простым людям. Знал парень о ней на самом-то деле не много. Она приютила его, когда тому было десять, и начала обучать всему, что знала сама. Вроде та была королевских кровей. Тогда бы это объясняло её непреклонную осанку, правильные манеры речи и этикет, но точно Хуа Чен сказать не мог. Он прожил с ней шесть лет, и та скончалась от болезни. На прощание она повязала на средний палец правой руки красную нить и сказала: Когда тот найдёт свою судьбу, пусть свяжет её такой же красной нитью. Тогда он всегда будет знать, что вторая половинка в порядке.       Из воспоминаний его вырвал уже знакомый голос.       — И вдали, в краю родном, остынет дом пустой. И никто не вспомнит, что когда-то был живой. Кто-то будет век сидеть да прясть твою судьбу. И в далекий терем нету хода никому.       Рядом с парнем тут же начались шепотки, среди которых он чётко расслышал только два:       — Да, наверное, зверь просто в лесу завёлся, а они всё сразу на духов да демонов скидывают.       — Во-во, на всё пойдут, лишь бы место своё по загадочней да по популярнее сделать. Просто сильный лесной зверь, а они тут уже целую историю придумали. Тоже мне, сказочники называются. Только мозги людям пудрить и умеют.       — Людей, главное, неподготовленных к охоте на зверя, губят... — Он хотел было продолжить, но ему помешала женщина-рассказчица.       — Зверя здесь не водится. Зверя здесь не водится! Здесь одна на много верст В тереме невольница!       Женщина отошла от испуганных её неожиданным появлением мужчин и громко продолжила, оборачиваясь на всех собравшихся.       — Зверя здесь не водится. Зверя здесь не водится! Здесь одна на много верст В тереме невольница! Она ниточку прядет. Веретенце колется. Лишь шепнет и дальний путник Домой не воротится!       Как раз в это время со стороны леса послышались крики. К ним приближалась довольно большая мужская фигура, но, кажется, ей чего-то не хватало. Ах да! У него не было обеих рук, и сам он был весь в крови. Когда кровавая фигура подбежала ближе, Хуа Чен невольно узнал в ней того мужчину, что ещё утром в харчевне обещал убить невольницу. Выглядел он, мягко говоря, ужасно. Вблизи это выглядело ещё хуже. Судя по длинным и глубоким порезам, его хотели оставить ещё и без ног. А так как нигда не было видно его приятелей, вывод напрашивался сам собой.       — Там-там, эта демонюга. Всех вот. Сказала, скоро сюда доберётся. И всех... — Быстро лепетавший человек вдруг запнулся, и из его рта хлынула кровь. Он тут же повалился на колени и пал замертво, целуя землю.       Люди обеспоко начали метаться из стороны в сторону. Поднялся невыносимый гул. Ведь никто не знал, что делать. Лучших охотников так просто умертвила невольца, что скоро доберётся и до деревне. Никто их уже не спасёт. Среди этого хауса лишь один человек стал только мрачнее и серьёзнее. Тогда-то он и решил: ждать больше нельзя. И, обхватив рукоять сабли, направился в сторону леса, откуда выбежал окровавленный охотник.

***

      Парень уже изрядно вымотался, идя по лесу. И если сначала это было терпимо, то как только он пересёк реку, из него будто начали высасывать силы. Поэтому, пройдя совсем немного, он свалился без сил и забылся усталым сном.       Но и сон тот был не так прост. В нём видел он терем, спрятанный за хвоей елей. Не маленьким он был в размерах. Украшен искуснейшей резьбой. Вот только выцветший и сгнивший от времени местами. Ещё холодный и пустой. Как будто там никто и не живёт.       Потом увидел алые уста, что приоткрылись, словно что-то прошептав. Ещё как веретенце нож подточит, но не тронет нить. И слова:       — Судьбу свою никто не сможет изменить.       Хуа Чен очнулся в холодном поту. А рядом с ним летали призрачные огни. Как только он зашёл в этот лес, заметил весьма скверную деталь. слишком много душ для одного места. Их было и так много, а после реки их стало в два, а то и в три раза больше. Такое скопление просто аномально! Здесь точно замешен кто-то посторонний.       Молодой человек поднялся и продолжил идти вглубь леса. Деревья всё сгущались, и света оставалось всё меньше. Сил так же не было. Ноги дрожали, а взгляд не хотел фокусироваться. Но нужно было идти вперёд. Назад пути нет. Возвращаться нельзя.       Призрачные огни в причудливом танце сопровождали незваного гостя. Хуа Чен же не обращал на них внимания. Пока не трогают и не мешают, пусть делают, что хотят. За этими размышлениями у него на глазах выросла поляна, на которой стоял одинокий терем. Терем, словно копия из сна.       Он подошёл ближе и отворил скрипучую дверь. Внутри было сыро. Холодно. А свет из единственного окна еле освещал белую фигуру, сидящую за столом. Фигуру! И эта фигура, словно почувствовав на себе взгляд, чуть повернула голову. На лице была белая маска, одна половина которой улыбалась, а вторая плакала. От холодного взгляда из под прорезей маски кровь стыла в жилах. Его так и приковало к земле. Противник оказался куда сильнее, чем рассчитывал Хуа. А ведь он ещё даже ничего не сделал.       Отойдя от ступора, парень решил не действовать опрометчиво. Он подождёт первого шага демона. Но невольница ничего не сделала, лишь повернулась обратно к веретену и продолжила своё дело. Это опять ввело его в заблуждение.       Это точно тот беспощадный и кровожадный демон, что с лёгкостью разбирается с самыми опытными охотниками? Может, он специально пытается выглядеть безразличным, чтобы я ослабил бдительность? Спокойно. Чтобы он не задумал, нельзя идти у него на поводу.       Хуа Чен так и продолжал, насторожившись, стоять на пороге. Но хозяин дома даже внимания на него не обращал.       На улице уже снова начало темнеть, а силы вновь кончаться. К нему подлетело несколько огней, что начали кружиться вокруг, но он их не трогал и упрямо держал взгляд на невольнице. Но самообладание его подвело, и ноги подкосились. Он уже был готов поцеловать пол, ведь не было сил даже на то, чтобы подставить руки. Но его подхватили.       — Ну и чего вы его довели? — резко спросил мужской голос.       Так это не невольница! А невольник!       Он подхватил обессилевшего парня на руки и понёс на второй этаж. Хоть Хуа Чен и не мог пошевелиться, он находился в сознании и всё прекрасно ощущал и видел. Это было ещё хуже. Супер сильный демон с непонятными мотивами в своём логове куда-то несёт обездвиженного человека. Что может быть хуже? Наверно, только если бы он был злым. Ведь поднявшись, он зашёл в комнату с большой кроватью, уложил туда парня, предварительно сняв с пояса ятаган и положив его на прикроватный столик. И вышел, закрыв дверь. Хуа Чен невольно уснул.

***

      Проснувшись, парень первым делом схватил свою саблю, лежавшую рядом. Всё это ему ой как не нравилось. Где ж это видано, чтобы злой дух укладывал охотника спать в своём доме и ничего плохого ему не делал? Даже оружие не забрал! Здесь явно что-то не чисто, и пора бы во всём разобраться.       Он медленно спускался по лестнице, ведущей на первый этаж, держа оружие на голове. Вот только нападения не последовало. Невольник всё так же сидел за веретеном, не обращая на него внимания. Он подошёл к нему и рискнул встать довольно близко напротив.       — Почему ты дал мне выспаться и ничего дурного не сделал? — задал он мучавший его вопрос.       — А должен был?       — Других же ты убиваешь. Почему вдруг я стал исключением?       — Вы не одно и то же.       — И в чём же разница? — Хуа Чен заметил, что его собеседник весьма скуп на слова.       — Ты не тронул невинных.       Хуа Чен застыл с полным непонимание в глазах. Что этот демон пытается ему сказать? И, видя ничего не понимающего парня, невольник глубоко вздохнул.       — Они пришли убить меня, но по пути сюда убили ещё множество призрачных огней. Ты же не тронул никого. Поэтому и дошёл до меня. Другие не доходили.       — Но... Я ведь тоже пришёл убить тебя.       — Я знаю. Но твоя душа чиста. Ты достоин избавить меня от мук.       Он посмотрел на руку Хуа Чена, что плотно сжимала рукоять ятагана, и приподнял голову, беззащитно открывая перебинтованную шею. В начале Хуа Чен даже поднял саблю, но тут же опустил. Он не мог убить его.       Невольник, не почувствовав боли, приоткрыл глаза.       — Ну? И чего не убьёшь? Разве не за этим шёл сюда?       — Не могу. Ты не сделал ничего дурного.       — Ммм?       — Ты защищаешь невинных душ. И наказываешь тех, кто им вредит. Ты не трогаешь простых людей. Но убиваешь тех, кто приходит убить тебя. Ты не сделал ничего такого, за что можно было бы убить. Ты будешь даже лучше многих людей.       — Пусть так, но вдруг я начну убивать селян? Что будешь делать?       — Останусь с тобой. Ты же и так тут один живёшь. Составлю тебе компанию.       Если бы на лице демона не было маски, Хуа Чен увидел бы широко раскрытые в неверие глаза. Впервые кто-то дошёл до него. Впервые отказался убивать. А уж тем более решил остаться. Да и такое поведение можно было счесть за наглость. Этот парень что, бессмертный?       А Хуа Чен остался вовсе не из-за селян. Просто стало жутко интересно побольше узнать о таком необычном демоне. Ему вообще редко попадались разумные демоны, а этот невольник, кажется, ещё и скрывает страшную тайну. Да и настроен вовсе не враждебно, что охотник даже перестал его так сильно бояться и рискнул немного посвоевольничать. Посмотрим, к чему это приведёт. Хуа Чен не сильно боится смерти. У него всё равно нет никого в этом мире.

***

      — Невольник, как ты тут оказался?       —...       Хуа прожил с ним уже неделю. Демон оказался очень даже гостеприимным. В доме была всего одна комната с кроватью, и они делили её вместе. Он готовил завтрак, обед и ужин. Не донимал гостя и просто занимался своими делами. Но и не отвечал на вопросы. Кажется, если охотник перестал его бояться вовсе. Демон всё ещё был насторожен. На все вопросы ответ был молчание. Но Хуа Чен даже не планировал сдаваться. Он ещё не узнал, что под маской.       Однажды после завтрака, вместо того, чтобы пойти к привычнову веретену, он поднялся на второй этаж и спустился с занавеской в руках. Её он набросил на входную дверь и пошёл к веретену.       Парень внимательно смотрел за всеми действиями невольника и подошёл к двери. Являла она собой не самое красивое и надёжное нечто. С этим нужно было что-то делать, иначе скоро совсем развалится. Он открыл дверь и прокричал на последок:       — Скоро вернусь. Не теряй.       Дверь громко хлопнула и покосилась. Потом прошёл час. Затем два. Вскоре время перевалило за полдень, а охотник так и не вернулся.       — Ну вот и он ушёл. Безликий был прав. Все они одинаковые. Все они уходят.       Невольник не пытался поймать сбежавшего парня с помощью огоньков. Он вообще ничего не предпринял. Им просто опять воспользовались. Чтож, он уже привык. Но тут раздался грохот во дворе, и демон тут же выбежал на крыльцо. Там стоял тот охотник с большим деревянным прямоугольником в руках. Он подошёл ближе и выломал дверь?!       — Эй, ты что творишь? — возмутился хозяин дома.       Парень поднял ту деревянную вещь, что принёс с собой, и она идеально подошла. В дверной проём.       — Вот. Сквозняки нам теперь нестрашны.       — Это дверь? Ты сам её сделал?       — Ага. Нравится?       — Очень. Спасибо тебе, но... Зачем?       — А что такого? Может, мне захотелось сделать тебе приятное. И так-то я тоже здесь живу.       — Спасибо, — уже тише повторил демон. Но благодарил он явно не за новую дверь. А за то, что парень вернулся.       — Так... как тебя зовут? — ещё раз попытался охотник.       — Се Лянь. А ты?       — Зови меня Сань Лан.       Это заставило Се Ляня напрячься. Охотник скрывает что-то от него. Всё же ему нельзя доверять.       — Это ведь не настоящее имя. Как тебя зовут?       В это время сердце бешено стучало у обоих. Сань Лан открыл рот и тут же закрыл его, будто решаясь на что-то, после чего произнёс:       — Хуа Чен. Хуа Чен - моё настоящее имя. Но зови меня Сань Лан, пожалуйста. Так меня звала моя наставница. Она говорила, что я её третий подопечный. До меня был её сын и племянник, но... Я не знаю, что случилось.       Хуа замолчал, а демон не знал, что добавить. Зря он надумывал лишнего по отношению к этому парню. Он представился прозвищем лишь потому, что оно для него много значит. Да и настоящее имя он, судя по всему, не очень любит.       — Еда стынет, Сань Лан, — сказал он, открывая дверь. В его голосе слышалась улыбка. Хуа Чен не мог на это не улыбнуться и ответил:       — Иду.

***

      Проживя с невольником ещё три месяца, он узнал намного больше, чем изначально мог предположить. А их с демоном отношения стали значительно крепче.       Дураку понятно, что как только Се Лянь начал доверять парню, сам стал более открытым и разговорчивым. Он спокойно рассказал историю призрачных огоньков и его связь с ними. Оказывается, во всём виновато проклятие, о котором демон упоминал только вскользь. Он не убивал, и люди сами не умирали в этом лесу в таком количестве. Для огней Се Лянь служит чем-то вроде магнита, поэтому они все слетаются к нему и даже частично слушаются. Так же, на первый взгляд, безобидные призрачные огни высасывают жизненные силы из людей, проходящих рядом с ними. Именно поэтому в первый день Хуа Чен свалился от усталости и не мог пошевелиться.       Парень стал чаще ходить в лес. Сначала Се Лянь был против и ужасно переживал, когда охотник уходил. Но потом, случайно выдав причину своих переживаний, Хуа Чен заверил его, что не уйдёт.       — Так позорно сбежит только трус, — сказал он тогда. — Если я захочу уйти, то скажу тебе об этом напрямую.       И Се Лянь выдохнул. Теперь он не так боялся за то, что охотник его бросит. Но вот переживать за жизнь парня не перестал и наказал ему строго настрого обходить стороной места с большим количеством скопления огней. Чем их больше, тем больше они заберут энергии за раз. Не хватало, чтобы парень свалился без сил по среди леса. Там ведь ещё и дикие звери обитают. А Се Лянь даже помочь нечем не сможет, ведь даже за территорию поляны выйти то и не может. Но такого, к счастью, ещё не разу не случалось. и под вечер парень возвращался живым, но уставшим, с полной корзиной грибов и ягод.       Как-то раз, когда охотник настоял на том, чтобы приготовить ужин. Невольник так расслабился за разговором, что проболтал то, что рассказывать явно не планировал.       — Ты так вкусно готовишь, Сань Лан! Прямо как во дворце, — задумчиво протянул он. — Когда я ещё был принцем там...       Он остановился на столько быстро, на сколько мог, но главные слова уже были сказаны. Хуа Чен тогда ещё пару секунд обрабатывал полученную информацию, после чего выдал:       — Так ты у нас, оказывается, Его Высочество, — сказал он не то утвердительно, не то вопросом. Се Лянь от этого обращения чуть не подпрыгнул, а по спине пробежались мурашки, но утвердительно кивнул. — И принцем какого же государства вы были?       — Ты, наверное, и не слышал о таком. Оно давно кануло в небытие.       — Оу, вот как. Но всё же. Может, Его Высочество поведает мне?       — Сяньлэ.       — Это то, что славилось бесчисленным числом красавиц, великолепной музыкой и литературой, а так же золотом и драгоценными камнями?       Но главным сокровищем всегда считался неповторимый наследный принц. — этого он в слух не произнёс.       — Сань Лан, так ты знаешь о нём? — с придыханием спросил бывший принц.       — Просто слышал, не более. Моя наставница часто рассказывала о нём. Кажется, для неё оно было очень дорого.       — Когда оно распалось? — после долгой паузы спросил Хуа Чен.       — Девять лет назад. Гражданская война его погубила, — ответил он на ещё не заданный вопрос.       — Но ведь... Наследному принцу тогда было только семнадцать... Получается... Тебе только двадцать шесть?       — Хах, а считать ты умеешь.       Достичь таких вершин в каких-то двадцать шесть! У Хуа Чена в голове не укладывалось. Он думал, что Се Лянь - многовековой демон, постепенно наращивающий свою мощь, а он не намного его самого старше.       — Гэгэ, пойдём спать, — сказал охотник, когда они доели.       Так за один вечер у Хуа Чена появилось два новых обращения к невольнику, ведь звать его по имени он принципиально не хотел. А Се Лянь против и не был.

***

      Это была обычная ночь. Хуа Чен с Се Лянем лежали на разных половинах кровати, когда раздался душераздирающий крик. Охотник от неожиданности подскочил на кровать и быстро принял сидячие положение. Пронзающий вопль всё никак не прекращался, поэтому он резко повернул голову и уставился на противоположную сторону кровати. Кричал Се Лянь. Он свернулся в клубочек на самом краю кровати и зарылся руками в длинные каштановые волосы, периодически оттягивая их. Хуа Чен так и застыл, не в силах пошевелиться. Ещё никогда он не слышал такого крика, пропитанного болью насквозь. А невольник всё шептал себе под нос, как сумасшедший, иногда переходя на крик одно:       — Больно, больно, больно, больно. Больно-больно-больно-больно. Больно! Спасите, прошу! Почему я не умираю?! Почему я не могу умереть?!       Несмотря на маску, приглушающую голос демона, крик был слишком громким. Хуа Чену стало искренне его жаль, и он не придумал ничего лучше, чем уткнуться ему в спину, а руками обхватить грудь и плечи, ближе притягивая к себе. Демон выгнулся, зарыдав ещё сильнее, а парень тихим шёпотом около уха стал его успокаивать.       — Тише. Всё хорошо. Я здесь. Я рядом. Никто больше не сделает тебе больно. Всё хорошо. Успокойся. Я с тобой. — Эти слова повторялись круг за кругом, пока плачь не стих.       Всё ещё дрожащий и, казалось, такой уязвимый, сейчас невольник находился в руках охотника. Он развернулся, утыкаясь носом в грудь парня, отвечая на объятия и тихо всхлипывая.       — Спа-си-бо... Прос-ти. — еле слышно прошептал хриплый голос.       Хуа Чен только ближе прижал его к себе. Он не знал. Не мог знать, через что пришлось пройти бывшему принцу. Сколько боли пришлось вытерпеть, а после держать в себе, чтобы выжить. Но каким бы сильным он не был, сейчас ему нужно было позволить себе слабость. Ради своего же блага. А пока он будет уязвим, Сань Лан будет его защищать. Он поклялся защитить его.

***

      — И что это было? — попытался невзначай спросить Хуа Чен на следующий день.       — Приступ.       — И как часто у тебя такие приступы?       —...       После долгой паузы охотник спросил:       — Ты разговаривать разучился, или мы вернулись к началу?       — Я-я не хотел. Я не мог... Я правда пытался... Старался изо всех сил... Я не могу спасти всех... Прости... Прости, пожалуйста. Прости меня! Я виноват. Я ничтожен... Я не смог.       Хуа Чен глубоко вздохнул. Видимо, психика Се Ляня ещё не пришла в норму. Он подошёл ближе к сгорбленному невольнику и, положив руку на его плечо, отвёл в спальню.       Когда он укрыл всё ещё бормотавшего что-то демона. Он сел на стул рядом и взял его ладонь в свою. Се Лянь смотрел нечитаемым взором в потолок, повторяя извинения, адресованные неизвестно кому, а Хуа Чен сидел рядом и мягко гладил его ладонь.

***

      После того случая Се Лянь притворился, что ничего не было. Тогда он пролежал в кровати три дня. И всё это время Хуа Чен был рядом. Уходил только для того, чтобы приготовить еды, а потом возвращался и с ложечки кормил невольника. Ему сложно было нормально воспринимать такую заботу в свою сторону. Поэтому он старался притвориться, что ничего не произошло. Но у него не получилось. Изголодавшему по тактильности сознанию теперь нужны были эти прикосновения. Поэтому он молча встал и направился к стоящему неподалёку парню. Хуа Чен, заметив боковым зрением движение, обернулся, и его поймали в капкан ласковых рук.       — Что такое? — с ноткой тревоги в голосе спросил он, обнимая Се Ляня в ответ.       — Ничего, — пробубнил невольник, не поднимая головы. — Просто давай постоим так ещё немного.       После этого их отношения стали вновь терпеть изменения. Теперь всё более частые случайные прикосновения вызывали счастливую улыбку, которую невозможно было увидеть тому, кто её вызывал. А самые любимые вечерние объятия случайно переросли в ночные и утренние. Просто однажды два парня проснулись в обнимку друг с другом, а потом ещё, ещё и ещё раз. И ничего не смогли с этим поделать. То ли так на них подействовали зимние холода, то ли они на подсознательном уровне тянулись друг к другу.

***

      Уже набухли зелёные почки и распускались первые цветы. Солнце снова начало согревать своими нежными лучами, и почти весь снежный покров растаял. Холода, наконец, отступили. Розовые рассветы наступали всё раньше, а невольник с охотником встречали их в уютной тишине и в тёплых объятиях. Все дни уже давно стали наполнены домашним спокойствием. И сегодня был один из них.       Отворившись, нескрипнув, дверь пропустила заскочившего внутрь охотника. Хуа Чен с маленьким белоснежным подснежником в руках подкрался к сидящему за столом Се Ляню. Он встал максимально близко, почти вплотную прижимаясь торсом к спине невольника. Парень быстро вытянул руку, так, что цветок оказался прямо под носом бывшего принца.       — Сань Лан! — смущённо воскликнул Се Лянь.       — Всё для Моего Высочества. — усмехнулся парень.       Се Лянь принял подснежник, но ничего больше не говорил и не делал. Оставался неподвижно сидеть, просто смотря на цветок. Поэтом охотник запереживал.       — Что такое, Гэгэ? Тебе не понравилось? Я могу тогда...       Договорить ему не дал резко развернувшийся и заключивший в крепкие объятия Се Лянь.       — Мне он очень понравился. Спасибо. Спасибо тебе за всё, Сань, Лан.       Не так давно Се Лянь понял одну важную вещь: всё то время, что охотник жил с ним, он не был одинок. И сейчас он осознавал и ощущал это как нельзя лучше. Но он и подумать не мог, что сам парень испытывает тоже самое. Два случайно встретившихся одиночества, наконец, оказались кому-то нужны.       — Это тебе спасибо, Гэгэ. Ты же меня приютил. А это так, меньшее, чем я могу отплатить тебе.       Хуа Чен, посмееваясь, стал раскачиваться из стороны в сторону. А Се Лянь, которого стали качать, как в колыбели, тоже засмеялся и поднял голову. В прорезях маски под лучами солнца виднелись два сияющих глаза. Охотник так засмотрелся в эти медовые омуты, что, не отдавая себе отчёта о действиях, наклонился и прикоснулся губами к маске. В место, где должны были быть другие губы. После того, как он отстранился, оба замерли. Се Лянь в тот момент, казалось, забыл, как дышать. А Хуа Чен, осознавая собственный эгоистичный поступок, хотел сквозь землю провалиться.       Что если он против и видит в Сань Лане лишь друга? А если ему нельзя и это может навредить ему? Что, если есть какие-то запреты того же проклятия или...       Его терзания прервал треск. Треск маски. Она сломалась прямо на лице невольника и осколками опала на пол.       Перед ним стоял юноша, на вид лет семнадцати. Аристократичные черты лица. Большие медовые глаза. Алые губы. Здоровый румянец на щеках. И каштановый водопад волос за спиной. Он был словно мужская копия одного человека...       — Ты так похож на мою наставницу...       Красота парня вмиг выбила все волнующие его до этого мысли. В сознании пронеслась стрела, и вместе с ней он понял, что у него есть кое-что, прекрасно подходящие парню. Он тут же стал искать у себя в карманах заветную коробочку, что купил когда-то давно и уже забыл о ней. Пока одна рука всё это время держала Се Ляня рядом с собой, другая нашла миниатюрную красную вещицу и протянула бывшему принцу. Он удивлённо посмотрел на парня, но неожиданный подарок принял и тут же открыл. На бархатной подушке покоились две переливающиеся на солнце коралловые серёжки.       — Моя наставница никогда не сможет их надеть. А для тебя они словно созданы.       Се Лянь не мог оторвать свой взгляд от серёжек, что были так похожи на те, что подарили ему отец и матушка на его день рождение, когда он был ещё принцем. Те серёжки остались в сожжённом позже дворце. Могут ли это быть они?       Самые разнообразные эмоции переполняли парня. Он был так благодарен охотнику, сделавшему для него слишком много, что не мог выразить все свои чувства и мысли словами. Поэтому он привстал на носочки и, наконец, ощутил чужие мягкие губы своими.       Хуа Чен, не ожидавший, но очень мечтавший о таком порыве, тут же ответил на поцелуй, который из нежного и аккуратного стал перерастать в более пылкий и жаркий. Желанный.       Пытаясь отдышаться, Хуа Чен произнёс:       — Когда найдёшь свою судьбу...       — Свяжи её красной нитью...       — И тогда всегда будешь знать, что человек на втором конце жив. — закончили оба.       Повисло молчание, и у обоих в глазах читался вопрос, который решился озвучить Хуа Чен:       — Откуда ты?..       — Матушка, — резко ответил Се Лянь, — Она всегда повторяла мне это, когда обучала меня. Повторяла до тех пор, пока меня не прокляли и не заперли здесь. Больше я её не видел. — Се Лянь поднял взгляд на парня и тот ответил.       — Моя наставница. Она сказала мне это перед смертью и... — вместо слов он поднял свою правую руку ладонью к себе и взгляд сразу падал на тонкую красную нить повязанную на среднем пальце.       Тогда Се Лянь, повторяя движения Хуа Чена, поднял свою левую ладонь с такой же красной нитью на среднем пальце. И тогда всё стало понятно. Это не совпадение. Это был один человек.       Они протянули свои ладони тыльной стороной и соприкоснулись нитями. А когда они разомкнулись, между ними образовалась единая красная нить, навечно связавшая их.       Безликий Бай был не прав. На свете есть люди, способные полюбить не за внешность, а за душу человека, — подумал Се Лянь, наблюдая за медленно исчезающей нитью.       Улыбаясь, Хуа Чен протянул ему руку, и они вышли из терема, что долгие годы служил клеткой для принца. Больше они туда не вернутся. Их пальцы переплелись, и они бок о бок шли на встречу красно-оранжевому закату. Им столько нужно друг другу рассказать, но на это у них будет ещё вся жизнь. Сейчас же повсюду расцветала весна, а в юных сердцах - любовь.