Я буду следовать за тобой до конца

What if a tomorrow means that we are here together?

What if we are taking chances just to lose it all?

Am I really crazy thinking 'bout this all together?

What if I've been missing the writing on the wall? Johnny Orlando, kenzie - What If

...Сев в кресло, она залпом выпила воду, пытаясь привести дыхание в норму и избавиться от этого приятного ощущения чертового возбуждения по всему телу. Дрожащими руками Абелия закрывала себе уже все лицо, пытаясь удержаться от истерического смеха. Раньше, когда она или Жан столь близко приближались к лицам друг друга, таких эмоций у нее это не вызывало. Такое с ней было впервые... «Покажи тогда наглядно, — воскликнул внезапно Жан, самоуверенно улыбаясь.» Волна смеха, которая уже накатывала на девушку, резко исчезла. Морен застыла в кресле, вонзив свой взгляд в окно. Точнее, во двор за этим окном, который сейчас был покрыт новым слоем снега. На дворе был конец августа. Ужасная жара не позволяла даже нормально дышать, не то, что тренироваться или просто двигаться. К вечеру, примерно в шесть часов, жара спадала всего на градуса три, однако изменений никаких не было. Морен продолжала валяться на холодном полу своего кабинета в свободное время, не позволяла никому к себе прикасаться, потому что кожа каждого человека напоминала ей чертову кожу Колоссального титана. Казалось, одного прикосновения человека к ее телу будет достаточно, чтобы спалить Абелию к чертовой матери. Бóльшую часть времени разведчики прятались в стенах штаба, не выходили во двор и пили по стаканов двадцать воды в день. Решались выйти на улицу только когда уже полностью стемнеет, и прохлада ночи прогонит адскую жару дня. — Вам делать нечего, в такую ​​жару тренироваться? — Абелия выглядывала из окна своего кабинета и на выходящий за ним двор. На этом дворе обычно проходили тренировки, но не в те недели. Леви сжалился над всеми — отменил тренировки пока жара не станет хотя бы менее жгучей, чтобы никто не свалился от солнечного удара или обезвоживания. Однако Эрену и Жану это не помешало. Они снова о чем-то спорили, и этот спор дошел до того, что они в который раз захотели решить все на кулак. Но замаскировали это волшебным словом "тренировки", ведь они же форму теряют, не занимаясь! — Слова Жана. Ну да, отсутствие тренировок несколько дней просто уничтожат их форму. Подкачанные торсы превратятся в свисающие пузика, руки потеряют свои мышцы, а ноги вообще атрофируются. — Придурки. Я вас отмазывать не буду, если Леви спалит, — все, что тогда сказала девушка, наблюдая за ребятами. Часы показывали семь вечера, жара спала только на два градуса, и как они собирались не умереть, стекая пóтом Морен даже представления не имела. Однако парни заранее подготовились и принесли пять бутылок с водой. Что-то девушке тогда подсказывало, что она из этих бутылок будет их поливать парней, чтобы привести в чувство, а не пить их ребята будут. На их обнаженных торсах уже сверкали капельки пота, а это они только разминались. И когда Морен заметила это, ей стало даже немного страшно за них. Не факт, что она вообще сможет их откачать. Даже на своей коже Абелия чувствовала эту отвратительную влагу, хотя она ведь, по сути, ничего не делала. Как и вообще весь день, так и в тот момент. Только оперевшись о подоконник наблюдала за двумя придурками. Не делало лучше ничего, даже шорты и спортивный топ, в которых она ходила все дни жары, и в этом же стояла у окна не помогали. Только плечи сгорели и теперь облезали. — Пойду тряпки подготовлю — оттолкнувшись от окна, сказала она. — Правильно, женщина! — послышался голос Жана. — Йегер у нас мальчик хрупкий, я его толкну — и он без сознания свалится. — Это еще кто свалится?! — раздался за ним голос Эрена. Кирштайну удалось его зацепить. — Да будет бойня, — устало себе под нос пробормотала девушка, выходя в коридор. Она шла ко двору не спеша, обходила штаб и что-то напевала себе под нос. Долго их бой точно не продолжался бы — слишком жарко и душно, устать можно было за две минуты. И Абелия была права. "Тренировка" продолжалась от силы минуты три после ее прибытия. Ребята скорее просто толкались и бросались едкими фразами в друг друга. Вышла ничья, и они оба свалились под тень дерева, вцепившись губами в горлышки бутылок. Выпил каждый по бутылке, и, даже не попытавшись привести дыхание в норму, продолжили спорить между собой. Морен сидела возле них, протягивая им влажные полотенца, замоченные в холодной воде. Ребята накинули их на лицо, не переставая спорить. Тела их теперь были полностью мокрые и еще более разгоряченные. Девушке даже на секунду показалось, что от температуры воздуха пот на их коже просто испорялся. — Да тебя на раз два можно уложить! — громко воскликнул Йегер, сдирая с себя полотенце. — Тебя даже Абелия на лопатки кидала! — Ты что, падла, с дуба рухнул? — Морен наклонилась к нему и дала легкий подзатыльник. — Какой в сраку "даже"? За кого ты меня принимаешь?! — Да нет, я не имел в виду ничего такого! — Эрен начал лихорадочно оправдываться, отмахиваясь от еще одного подзатыльника. — Просто... Ну, ты знаешь, что я имею в виду! — Нет, не знаю! — сердито сказала Абелия. — Объясняй. — Ну... Ты ведь сильная! Очень сильная! — Йегер уже совсем запутался. — Сильнее Жана. Но не сильнее меня! — Что?! — хором воскликнули Жан с Морен, причем Кирштайн даже поднялся на локти, уставившись на Эрена. — Ты только что сказал, что я слабее нее?! — возмущенно спросил Жан. – Я тебе сейчас покажу, кто здесь слабее! — Ой, успокойтесь, оба, — вздохнула Морен. — Вы оба слабее меня, и перестаньте тратить на это энергию. От жары ваши мозги уже поджарились. — Все в порядке с моими мозгами! — заявил Жан. — Я уже в этом не уверена, — Абелия едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Вам вообще повезло, что я здесь, — подытожила она, вытирая пот со лба, — иначе вы бы оба могли обезвожиться, споря, у кого лучше торс выглядит. — У меня, конечно, — в унисон ответили Жан и Эрен, после чего снова зло уставились друг на друга. — Ну, знаете что, я пошла. Вы двое все равно умрете от своей тупости, — устало потянувшись, Морен встала с носиженного места. — Только, пожалуйста, если кто-нибудь все же упадет, не забудьте перед смертью признать, что я все равно вас обоих лучше. — Покажи тогда наглядно, — воскликнул внезапно Жан, самоуверенно улыбаясь. — Что показать? — Что ты лучше меня. — Парень отбросил свое полотенце, лежавшее на его животе, и оно проехалось по лицу Эрена. Тот негодующе вскрикнул, но Кирштайн не обратил на это внимания. — Покажете нам мастеркласс, майор? — Ты это серьёзно? — Абелия скептически взглянула на парня, поднимая одну бровь. — Серьезнее некуда, женщина. — Он поднялся с места и подошел к девушке. Поравнявшись с ней, он наклонился к ее лицу, и самоуверенно произнес: — Покажи мне, как уложишь меня на лопатки. Морен даже рефлекторно сглотнула слюну, при виде глаз Кирштайна. Там был не просто азарт, а настоящий вызов, заставивший ее сердце на мгновение сбиться с ритма. Она знала, что Жан всегда любил соперничать, но этот взгляд был на грани между серьезностью и насмешкой. В его глазах буквально бесы танцевали — настолько безумно они выглядели. Но Абелия быстро собралась с мыслями, вернув себе привычную уверенность. Она отразила его улыбку, хмыкнув. — Так сильно желаешь облажаться? — Это мы еще посмотрим, кто облажается, женщина. — Вы оба серьезно? — Эрен переводил взгляд с Морен на Жана и обратно. До него постепенно доходило, что вот это драка будет действительно настоящей, и кто-то точно упадет без сознания. — Это уже даже не тупость, это какой-то спектакль. Хотите, чтобы уже я вам полотенца принес? — Тихо, Йегер, — резко ответил Кирштайн, не отрывая взгляда от Абелии. — Здесь сейчас решается, кто действительно главный. — Что ты здесь решать собрался? — с насмешкой спросила она. — Я и так имею над тобой власть, мужчина, ты уже давно должен вбить это себе в голову. — Та-а-ак, я за полотенцами, — обреченность Эрена просачивалась в его голосе, которою Абелия сразу заметила. Он встал с насиженного места и взял два полотенца, пошел к окну Морен, перелез через него в кабинет и пошел в ванну к умывальнику. — Ага, и горчицу захвати — под нос Жанчику сунем, а то, боюсь, придется долго его откачивать. — Как ты меня назвала?! Жан был озадачен ее насмешливым обращением, и этого было достаточно, чтобы Абелия нанесла первый удар. Она быстро подпрыгнула вперед и, выбрав правый бок парня, нацелилась ногой прямо в него. Удар был быстрым и точным, но Жан успел отреагировать: он заблокировал ногу, перехватил ее и попытался завалить девушку на землю. Но Морен не дала ему этого сделать. Сразу же, пока ее нога еще была в его руках, она подняла другую и ударила Жана по челюсти. Удар получился сильным, и он отпустил ногу девушки, давая ей возможность вырваться из хватки. Абелия отпрянула назад, готовая к следующему движению. Кирштайн начал действовать почти сразу. Серия ударов обрушилась на Абелию, как град. Она ловко блокировала их, уклонялась, а иногда просто шагала назад, заставляя Жана следовать за ней по двору. Ее глаза загорелись азартом, когда она нашла подходящий момент. Он, момент, наступил и Морен, когда парень хотел нанести еще один удар, совершила разворот и нанесла удар ногой по его колену. Нога Кирштайна на мгновение подкосилась, но он успел сохранить равновесие, лишь отступив немного назад. Это давало девушке шанс, и она без колебаний сделала следующий ход: еще один хук по его челюсти, прямой и точный. Жан скривился, но ответил мгновенно. Резким движением он схватил ее за руку, притянув к себе и крепко прижал к своему телу. Абелия пыталась вырваться, но Кирштайн достаточно сильно удерживал ее, и она не могла ничего поделать, когда парень резко отошел и сбилее с ног. Морен упала на нагретую солнцем траву, но молниеносно поднялась, уклоняясь от удара, который мог прилететь ей прямо в нос. Сделав быстрый кувырок за спину Жана, она нанесла точный удар пяткой под его колено. Жан чуть не упал, но успел ухватить Абелию за талию. Потащил ее на себя и в миг жестко придавил к земле. Сейчас он был сверху, его тело наваливалось на ее, и Абелия быстро поняла, что все попытки вырваться из под тела Жана — пустая трата времени. Она не могла подняться из-за тяжести его тела, а он, чтобы укрепить эффект, резко скрутил ее руки, держа их над ее головой. Их тела вспотели, пот стекал по шее Абелии и по спине Жана, пепельные волосы прилипли к ее лбу. Тяжело дыша, друзья разглядывали лица друг друга. Самоуверенно улыбаясь, парень произнес первые слова: — Женщина, тебе следует научиться сразу отходить от противника, а не ждать, пока он упадет. Но Абелия едва слышала слова Кирштайна, наблюдая, как капля пота стекала с его лба по скуле, медленно пересекала ее границу и обводила ярко выраженный кадык. Ее ощущения стали как будто острее: девушка вдруг заметила, что ее ноги были разведены и между ними устроился Жан, прислонившись к ее телу полностью. Уже от одного ощущения его таза на своем вдруг перехватило ей дыхание. Его обнаженная грудная клетка быстро опускалась и поднималась, из-за чего его горячая кожа касалась ее живота. От столь тесного контакта по коже девушки вдруг прокотилась стая мурашек. Жара чувствовалась сейчас еще ярче, чем две минуты назад — кажется, столько длился их поединок. Но жар, который вдруг начал охватывать ее живот, был в сто раз хуже, от того и слаще. — Какого хера?... — Абелия откинула голову на траву, прикрыв глаза от солнца, еще не до конца скрывшегося за крышей штаба. — Абелия, ты как? — голос Жана вдруг из напыщенного сменился взволнованным. А она и сама не знала, внезапная духота, которая почему-то была приятной заставляла ее делать быстрые маленькие глотки воздуха, от чего закружилась голова. — Не смей мне здесь подыхать! Под ее спиной вдруг исчезла земля, но уже через секунду она прижалась к дереву, под которыми сидел Йегер, который к тому времени принес еще смоченых полотенец. Тогда, как всем показалось, Абелии просто поплохело из-за жары и она потеряла сознание. Кирштайн вокруг нее носился еще минут десять, даже при уверении, что с ней все хорошо. И сама Морен даже поверила в то, что "плохо" ей было из-за жары. Воспоминания, скрывавшиеся глубоко в памяти, вдруг стали вырисовываться более четко: тот жар, который она тогда почувствовала, она сбросила на жару и усталость. Но сейчас… С ней такое было не впервые. Абелия замерла. Ее глаза медленно расширялись от осознания, пока она вспоминала тот день. Все странные ощущения, которые начали преследовать ее уже через две недели после той драки, теперь складывались в один ясный, черт возьми, пазл. Странный жар, порывы, которые она списывала на что-то второстепенное, и то, как ее внимание задерживалось на Жане… Это была не просто симпатия, как до этого момента ей думалось. Это была влюбленность. Чистая, внезапная, почти отвратительно очевидна. Девушка внезапно запрокинула голову назад и принялась смеяться. Смех получался громкий, рваный, наполненный не весельем, а раздражением и беспомощностью. Она смеялась над собой, над тем, насколько долго игнорировала очевидное; как отмахивалось от этого чувства, будто оно какое-то неважное, мелочное. Теперь же она здесь, в прямом смысле по уши залезла во влюбленность, которую даже не заметила вовремя. Эти все ощущения, это желание быть рядом с Жаном Кирштайном, чувствовать его тепло и поддержку, даже их, вроде бы, обычный и привычный флирт, который стал по немногу переходить свои границы — все кричало ей в лицо, что она давно потеряла контроль.

***

Это было очень серьезно. Чувства к Жану прорастали глубоко в Абелии четыре месяца, прежде чем она их заметила. И закрепились они там уже достаточно крепко, никуда исчезать точно не собирались и с каждым днем ​​становились все больше. Внезапное осознание влюбленности и когда она начала появляться, подействовало на чувства подобно дрожжам: теперь они, чувства, полностью заполоняли ее мысли, не давали покоя и даже бесили. Морен и до этого хотелось много времени проводить с Кирштайном, но теперь это была чертовая потребность, которой она не могла сопротивляться. Биться головой о стенку или размазать по ней мозг больше не хотелось. Хотелось только понять, что с этим делать. Четыре года они строили доверие в своих отношениях, — дружеских — почти ничего не скрывали друг от друга, рассказывали о своих чувствах и мыслях, а тут... Абелии точно не хотелось это скрывать. Ей казалось это нечестным по отношению к Жану — скрывать чувства к нему и вводить в заблуждение. Да и не хотелось ей в один день услышать, что у него появилась новая возлюбленная, с которой он хочет быть вместе, а при этом молча кивать и кричать внутри от того, что скрываешь свои собственные чувства. При таком раскладе пришлось бы с этим мириться. Лучше было признаться и... Обсудить это, наверное? Вот тут-то страх и подкрался к девушке незаметно со спины и заковал в цепи. Вопрос появился сам собой в голове: что они будут обсуждать? И, самое главное, как к этому отнесется сам Кирштайн? То есть мыслей, что он как-то разозлиться на нее или что-то подобное априори не могли существовать. Это Жан, и Абелия была уверена в нем полностью. Ему могло бы стать неудобно от такого заявления, вызвать большой шок, но точно не раздражение или злость. Но какие действия после этого у него будут? О прекращении общения, конечно, тоже речи не шло. Во-первых: опять же, это Жан, и не то, чтобы это было в его стиле, а во-вторых: у него бы просто выбора не было. Мол, они в одних и тех же стенах проживают, и обречены жить в них еще долгие годы. Пересекаться они бы все равно не прекратили бы, как и разговаривать, потому что это было просто необходимо. Да и тем более Абелия его майор, тут вот вообще ни о каком розрыве контактов не шло. Вопрос был в том, будет ли между ними после ее признания какое-то неудобство? Абелия при этой мысли даже смешно стало: — Да ты наверняка просто посмеешься вместе со мной над этим, — обратилась она к Жану, но это услышала только тишина в ее комнате. И Морен даже не имела ничего против. Она была уверена, что и сама будет смеяться над этим, ведь это же абсурд: начать испытывать к человеку не дружеские чувства годы дружбы спустя. До которых при этом еще были годы, когда они бесили друг друга. Решение было принято за два дня: признаться в своих чувствах. Но вот так спонтанно это сделать было бы наверняка несколько странно. Морен надо было и самой настроиться и какие-нибудь правильный момент подобрать. Или это просто были ее отмазки, чтобы немного потянуть время, потому что волнение ее все равно не отпускало.

***

Она решалась на это весь январь. Каждый день искала в себе силы выжать из себя слова "хочу с тобой поговорить". Искала подходящие моменты, но как назло они почти не оставались наедине, находясь в компании друзей. В какие-то дни она была занята документами по отплытию назад в Марли, которые, честно признаться, она раза три не отдавала вовремя, желая еще немного побыть на острове. Йегер все равно не собирался возвращаться, судя по письмам, а делать на материке им было нечего. Но вспоминая, что там, в Марли, Микаса ее начинала душить совесть и вина, и она с молниеносной скоростью начинала с ними, документами, разбираться. Так что ей было не до признаний. Так и пролетел первый месяц нового года, а Абелия так и не призналась. Они все же иногда оставались в одиночестве, но в такие моменты ей было сложно собраться с мыслями, и все попытки проваливались. И, да, все-таки она боялась его реакции. Морен прекрасно понимала, что волноваться не о чем, но ничего не могла с собой поделать. Каждый раз она корила себя за то, что снова испугалась. Она терялась в присутствии Жана, пыталась скрыть это за натянутыми улыбками, прятала руки за спиной или в карманах, чтобы не выдавать свое напряжение. После каждого столь неудачного раза, Абелия обвиняла себя в трусости того, что дальше продолжает скрывать это от парня.

***

Она ему так и не призналась. И причина теперь была не только из-за страха его реакции. Добавилась еще одна. — Женщина, у тебя ужасный почерк. Абелия насчитала уже пять тяжелых вздохов со стороны Жана, прежде чем он наконец-то выказал свое недовольство. Почерк у нее действительно был не очень аккуратным, но не настолько, чтобы его не понять. И уж тем более не настолько, чтобы так вымученно вздыхать. — Что, серьезно? Настолько плохой? — девушка взглянула на Киршатйна. Тот, устало терев глаза пальцами, кивнул. Великомученик, не иначе. — Тогда сам заполняй документы, а я буду их проверять. — Нет! — Жан подпрыгнул на стуле, будто испугался ее слов. — Лучше убей меня. — Ну вот не беси, пожалуйста, и делай свою работу. — К которой ты меня и запрягла, — пробубнил он себе под нос, но Морен все равно услышала. За это он получил удар по ноге под столом. Через два месяца, как Абелия вступила на должность майора, Кирштайн постоянно лез своим носом в документы, которые она заполняла. Постоянно комментировал ошибки, которые обнаруживал и этим бесил. Девушка и так знала, что могла допускать ошибки, и постоянно их проверяла после окончания, исправляла. Могла занести их Леви, чтобы он еще раз все проверил. Приблизительно неделю ссор из-за этого, и слов, чтобы Жан не говорил ей под руку ничего не дали. Поэтому в один день, после очередного такого "ты здесь неправильно написала" парень был посажен напротив нее с задачей проверять и исправлять ошибки в документе, который она только что заполнила. Удивительно, но недовольство этим он выражал ровно десять секунд, проходясь глазами по первому документу. Его гундеж постепенно исчез и он как будто действительно погрузился в это занятие. Через пять минут у нее было первый проверенный лист, со всеми найденными и даже исправленными ошибками. Пока Абелия неверя рассматривала тот документ, Жан уже принялся за второй. Документы все же были отданы Леви на еще одну проверку, где он ничего не выявил. Жан нашел все ошибки. С тех пор Кирштайна пристрастили к проверке документов, с которыми Абелии больше не приходилось по нескольку раз носиться и исправлять ошибки в написании. И он даже не возражал, только после этого тянул ее погулять. Можно сказать, это была некая плата за его помощь. — Мне скучно, женщина, — вытаскивая ее из кабинета на прогулку, говорил Жан, — ты сидишь здесь как тот крот, света не видишь, а я что? Абелия тихо засмеялась, вспоминая эти времена. — О, уже истерический смех пошел, — парень отодвинул от себя документ, который почти был проверен, — надо заканчивать, женщина. Завтра продолжим. — Спать хочешь? — спросила она у зевающего Жана. Тот кивнул. — А я не особо, так что можешь у меня поспать, если хочешь, — она сказала это даже не задумываясь. Складывая уже готовые и проверенные документы в одну стопку, пока не заметила его шокированный взгляд. — Что такое? — Завтра, наверное, Стены упадут, — удивленный Кирштайн поднялся со стула, чтобы сразу сесть на корточки перед Морен. — Абелия, что с тобой происходит? У тебя все хорошо? — Красавик, странно это спрашивать только потому, что я сама предложила тебе поспать у меня, — пытаясь говорить спокойно, девушка сжала свою руку, которую Жан не видел, в кулак, и вонзилась ногтями в ладонь. Реакция Кираштайна действильно была не понятна девушке. Она просто предложиа ему у себя поспать, что такого? Пусть это и в первый раз, за все три года, но все равно как-то странно. Жан выглядел на самом деле взволнованно: хмурил брови и поджимал губы, разглядывая ее. Глаза Морен старалась не отводить, но то и дело они падали на его губы. «Красивый, падла» — пронеслось в ее голове. — Я не об этом, — покачал головой, — ты просто... — он словно не мог подобрать слова, несколько раз пытался что-то сказать, но останавливал себя. Наконец Кирштайн поднялся, но вместо того, чтобы просто пойти в комнату Морен, наклонился к ней, оперевшись одной рукой о край стула, на котором она сидела. — Женщина, я волнуюсь за тебя, пожалуйста, если тебя что-то волнует — не бойся мне говорить, хорошо? — Да с чего ты взял, что... — Не надо, Абелия, — спокойно прервал он ее, — я прекрасно тебя знаю, и уже заметил, что тебе что-то не дает покоя. Просто знай, что если захочешь поговорить — я всегда тебя выслушаю. Хорошо? Этот момент был прекрасен, чтобы поговорить с ним. Чтобы вылить душу и то, что девушку действительно волновало. Но Жан, увидев ее робкий кивок, который был скорее рефлекторным, вздохнул: — Спокойной ночи, Абелия. Спасибо за предложение, — и поцеловал ее в нос. Ну, как поцеловал — быстро клюнул губами в его кончик и направился в ее комнату. Абелия замерла, едва сдерживая улыбку. Жан исчез за дверью, а ее сердце продолжало безумно колотиться, словно отражая ритм ее растерянных мыслей. Этот жест — его внезапный поцелуй в нос — был таким простым и нежным, но в то же время столь значимым, что теперь она не могла сосредоточиться на чем-нибудь другом. Она коснулась кончика носа, чувствуя, как тепло разливается по всему лицу. Ее щеки полыхали, а мысленно крутился один и тот же момент: как он наклонился, как взглянул на нее... Этот взгляд. Впервые она увидела в его глазах нечто большее, чем просто дружеское беспокойство. Там была нежность, теплота, которая казалась слишком выразительной. Она быстро прокрутила в памяти их предварительные разговоры и моменты вместе, но не могла вспомнить, чтобы раньше замечала эту мягкость, этот интерес. Неужели она раньше просто не обращала внимания? Или, может, это что-то новое, что проявилось только сейчас? Ее сердце колотилось все сильнее. Может, ей показалось? А может, нет? От этой мысли охватило волнение, но также и безудержное желание разобраться. Возможно у Абелии уже крыша ехала, от постоянных мыслей о признании, и о самом Жане, и ей это просто показалось? Она никогда не замечала такого взгляда парня до того момента, поэтому это было вполне логично. Морен мысленно хмыкнула. Она своих чувств не замечала почти пол года, что уж говорить о самом Жане? В ее голову даже не приходила мысль о взаимности ее чувств... Это же возможно, да? Перед глазами все стоял взволнованный взгляд Жана с отчетливо выраженной нежностью в его взгялде, а план в голове Абелии вдруг начал вырисовываться сам собой.

***

План заключался только в том, чтобы наблюдать за Жаном. Ничего сложного и энергозатратного. В общем, она просто делала то, что делала последний месяц, но более пристально. Сначала были мысли, что обнаружить что-нибудь будет сложно. В конце концов, если ее чувства были взаимны, но Абелия заметила этот теплый взгляд только спустя какое-то время, то Жан, наверное, просто хорошо скрывал это. Именно такими выводами руководствовался девушка. Кажется, она никогда так не ошибалась. Абелия иногда бывала очень не внимательной, и именно поэтому постоянно допускала ошибки в документах, иногда могла сказать то, чего не стоило бы только потому, что не отследила ход своих мыслей раньше времени (доказательство тому — частые ссоры с Аккерманом). Постоянно билась бедром о острый угол ее стола в кабинете. Даже через три года она иногда могла попадать на эту ловушку, задумавшись о чем-то. Еще она иногда не замечала каких-то очевидных вещей, но это было только в моменты невероятной усталости. Но похоже, что усталой Морен была все время, ибо как объяснить ее невнимательность к столь очевидной вещи, Морен могла оправдать только одним: это стало заметно только тогда, когда она стала осознавать свои чувства и намеренно начала за Жаном наблюдать. За три недели наблюдения за Кирштайном Абелия заметила множество мелочей, ранее ускользавших от ее внимания. Сейчас, оглядываясь, она не могла поверить, что так долго этого не замечала. Жан смотрел на нее иначе — его взгляды были теплыми, длинными, иногда слишком мягкими, чтобы их можно было воспринять как дружеские. К примеру, когда она что-то говорила, он часто ловил ее взгляд и задерживал его. Это был тот вид взгляда, при котором она иногда сбивалась со смысла своей речи, хотя и старалась не показывать этого. Иногда он молча наблюдал за ней, и это заставляло ее сердце колотить сильнее. Она также начала замечать, насколько его прикосновения были нежными. Если они стояли рядом, его рука касалась ее плеча или локтя. Однажды, когда они спускались по лестнице и в шутку толкались, Морен поскользнулась на лестнице от очередного толчка Жана и чуть не поцеловалась с каменным полом. Не случилось это только потому, что парень сразу же поймал ее за талию и чуть дольше, чем требовалось, держал ее возле себя. — Твою мать, извини, — он испугано разглядывал ее лицо, прижимая к себе. — Все хорошо? Она только растеренно кивнула, держась за его руки. Абелия тогда ничего даже толком понять не смогла. Лишь через секунд пять до нее дошло, что в ближайшие три недели она могла ходить со сломаным носом. Первой отсупила девушка, заверяя Кираштайна, что все хорошо. Но потом целый вечер думала о том, насколько естественной казалась его рука на ее талии. В другой раз, когда они сидели в ее кабинете на диване у камина, о чем-то разговаривая. Абелия была закутана в свой плед, а ее голова покоилась на плече Жана. В один момент с ее плеча плед немного сполз, но заметила Морен это не сразу. В отлиии от парня. Тот, не прерывая разговора, легко поправил одеяло, прикоснувшись к плечу Абелии, после чего взял ее ладонь, что выглядывала из под одеяла, в свою руку. Этот жест был настолько простым и непринужденным, что Абелия чуть не забыла как дышать. Были еще подобные моменты, когда он просто проводил пальцем по ее руке, словно ненароком, но оставляя после себя чувство тепла, которое не хотело исчезать. Были и еще более мелкие вещи, которые она раньше не замечала. Кирштайн всегда пытался помочь ей даже в малейших мелочах. Поднимал ее книги, нес ее пальто, предлагал чай, хотя она этого не просила. Однажды, когда они обедали вместе, он молча положил последний кусочек пирога с грушей на ее тарелку, а когда она попыталась отказаться, просто усмехнулся и сказал: — Ты больше это любишь, чем я. Иногда его голос становился тише, когда он обращался к ней. Это была особая интонация, словно он хотел, чтобы эти слова принадлежали только ей. Такой же интонацией он говорил и в тот вечер, когда Абелия только заметила его взгляд. Это были столь очевидные вещи, что девушка непрестанно спрашивала себя, как такое поведение с его стороны она вообще могла упустить. Вспоминала его поведение последние месяцы, и ей было даже страшно представить, сколько еще она могла это не замечать. Пол года? Год? Больше?... В итоге у Абелии появилось все больше мыслей о взаимности ее чувств. Было слишком много моментов, подтверждающих это. Осталось только поговорить об этом с самим Жаном. Только действительно поговорить, без постоянных отложений этого разговора на потом.

***

Понимание, что время разговора пришло в таверне, где Абелия приобрела подарок для Марка. Вопрос Жана о ее странном поведении в последнее время и связано ли это с ним дали знак, что больше откладывать нельзя. Говорить о таком в таверне при чужих ушах желания у нее не было, поэтому попросила немного подождать. Под "подождать" она имела в виду подождать, пока она наберется решимости. Этой решимости она собиралась достичь к концу дня, и уже после празднования Дней рождения ее и Марка, в ее комнате в одиночестве спокойно поговорить. В ее дальнейший план входило убедиться, что ее тактильность, которая уже переросла свои границы в его присутствии, его не бесила. Отступить, если ему такое было неприятно. Но точно не поддаваться внезапному возбуждению, нахлынувшему на нее в тот момент, когда его рука постепенно оказалась на ее шее! Хотелось сквозь землю провалиться, когда их застукали. Коварное выражение Марка сопровождало Абелию повсюду, как только она спустилась на первый этаж. Незаметно для родителей, девушка показала ему кулак, чтобы он ее не трогал с распросами, над этим тот только посмеялся. За этой немой угрозой она скрывала свой стыд и нервозность. Плохо было только от одного воспоминания о ее мысли, что так и не слетела с ее уст до конца. А за это можно было даже поблагодарить брата. «Бляха, Жан, я тебя...» Ее передергивает только от одного воспоминания об этом. Хорошо, что Жан на это не обратил внимания. Стол уже почти накрыт, в воздухе витает аромат запеченого мяса, стоящего посередине стола, и жульена, который так любит ее мама. Саша с Конни уже сидят за столом и машут ей, что бы она села рядом с ними. Но Марк подоспевает к Абелии быстрее, чем она успела и шаг сделать к друзьям. – Слушай, милая... — начинает брат, и девушка уже напригается, — Если ты с Жаном вдруг захотела обсудить такой уровень интимных вопросов, то я бы советовал делать это не там, где есть свидетели. Марк подмигивает и улыбается так коварно, что Абелии хочется швырнуть в него чем-то тяжелым. Конечно, было глупо надеяться, что Марк будет вести себя, как взрослый человек и тактично промолчит об этой ситуации, но все таки крохи надежды у Морен-младшей были. — Может, вызвать вам оркестр после празднования, чтобы обстановка была еще романтичнее? — Закрой рот, ради Стен! Брат тихо хихикает, глядя на девушку. Но уже через секунду поднимает свой взгялд выше, и его губы расплываються в хитром оскале. И Абелия прекрасно знает, кого он за ее спиной видит. Глубоко вдыхает, чтобы не стукнуть барата на глазах у родителей, которые уже заметили странное поведение своих детей. Ей нужно успокоиться. Делая глубокий вдох, глядя брату в глаза, девушка спокойно улыбаеться. Отворачивается от него и идет к своему месту. С права от нее должен был сидеть Марк, но любимый старший брат учтиво уступил свой стул Кирштайну, которого Морен-младшая сама подтолкула к своему месту. — Джентельмен, блин... — смущенно шепчет Абелия, когда парень садит ее на стул и придвигает его ближе к столу. По Жану видно, что и он тоже смущен: он отводит взгляд от Абелии, а по его щекам розлился милый румянец. Но даже сквозь смущение под столом парень протягивает свою руку к руке девушки. Аккуратно, будто боясь, проводит кончиками пальцев по ее костяшкам. Немой вопрос на который Абелия отвечает. Держась за руки под столом, пара друзей сдержано улыбаються друг другу, пока на стол ставят последние блюда. — Нам про многое надо поговорить, — вздыхает Морен, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Жана. — Надо, — соглашается тот и улыбаеться, следя за действиями ее руки.