Не пейте отравленное вино!

      Ричард замер в нерешительности. Его обуревали эмоции. Он был безумно рад, что его монсеньор, его эр Рокэ вернулся, с ним всё хорошо, он жив и здоров и… Ричард понимал, что всё могло быть иначе.       Окажись в том кольце настоящий яд, Рокэ бы сейчас на него не смотрел. Он бы умер. И Ричард никогда бы его не увидел. А если бы Рокэ остался жив, всё было бы намного хуже. Ричард не хотел вспоминать слова Ринальди, но память снова и снова оживляла этот рассказ. Ричард бы отправился в Агарис и возненавидел бы весь этот мир, который забрал у него нечто очень важно. И эта ненависть пугала Ричарда больше всего на свете. И сейчас он с затаённым страхом ждал решения своего эра. — Эр Рокэ… — наконец не выдержал он.       Рокэ растеряно моргнул, будто стараясь прогнать внезапное наваждение. Перед ним действительно был Дикон. Удивлённый, чуть перепуганный, но живой и не в Агарисе. Рокэ готов был благодарить и Леворукого, и Создателя, и Абвениев, и другие высшие силы, которые не позволили ему выкинуть своего оруженосца. Дикона, которого он слишком боялся потерять, но которого чуть ли не сам подтолкнул к случившемуся. — Ричард… — начал было Рокэ. Но тут Дикон резко прервал его и крепко обнял. — Как же я рад вас видеть! — сбивчиво затараторил он. — Простите меня, я… — Я слышал, Дикон, я знаю, — Рокэ обнял его в ответ. — Теперь и ты послушай меня.       Ричард замер. Ему снова захотелось разреветься, как маленькому ребёнку. Ему снова стало страшно, что эр Рокэ всё-таки решит выгнать его. Росио говорил, что не собирается освобождать его от службы. Но это говорил он, а не эр Рокэ. — Прости меня, — начал Рокэ. — Я боялся, что слишком привяжусь к тебе. Боялся боли, которую принесет твоя потеря. И из-за этого страха только сильнее отталкивал тебя и… Добровольно отдал тебя старому, больному интригану… — Не такой он уж и больной, — вдруг недовольно пробурчал Дикон. — Шестнадцатилетний я показал? — Да. — Чтож, что не делается, то к лучшему, — вздохнул Рокэ. — Я рад, что всё сложилось таким образом. Мне было легче обвинить тебя, чем признать свою ошибку. И за это я хотел бы извититься, — слова давались тяжело. Но матушка была права, с самыми важными людьми нужно разговаривать. — Я обещаю тебе, что больше не позволю никому использовать тебя. Никогда не буду обвинять в своих же промахах. И клянусь, чем только попросишь, никогда не оставлю на растезание никому — ни Людям Чести, ни Лучшим Людям, ни Талигу, ни кому бы то ни было ещё. Веришь мне? — Верю, — шмыгнув носом, ответил Ричард. — Эр Рокэ, спасибо вам.       Дикон уткнулся в плечо Рокэ, пытаясь скрыть внезапно хлынувшие слёзы. Он не признался бы никому, что именно эти слова он хотел услышать от монсеньора, но не думал, что эр Рокэ скажет их.       А Рокэ просто обнимал своего юношу. Он понимал, что теперь он должен исполнить свои обещания. И он хотел исполнить их так, чтобы в их жизни всё было хорошо. И то, что он увидел в своём воображении никогда не стало реальностью.       Из зеркала ему улыбался отец, а Росио, который увлечённо рассказывал матушке о своих приключениях, незаметно для доры Долорес, наигранно погрозил ему, чтобы взролый он точно запомнил свои слова. Надо бы ещё выполнить задумку Росио и свозить Ричарда в Кэналлоа. И к Квентину нужно наведаться.