И слива мэй цветёт на снегу...

Фэй Лю стоял рядом и сверлил задремавшего Мэй Чансу взглядом. Его уже не могли отвлечь ни воздушный змей, ни сладкие дыни, ни другие угощения. Он терпеливо ждал, когда отдохнёт старший, но насупленные брови выдавали крайнюю степень его недовольства. — Ты прожжёшь во мне дыру, — со вздохом проговорил Чансу, стоило ему очнуться от подобия сна, что принёс ему существенное облегчение после заплыва. — Ты обещал, — призвал его совесть к ответу Фэй Лю, и пришлось признать его на это право. — Идём окунёмся, перед тем как вернуться назад. Тут полы шатра зашевелились и из него вышел Император. Мэй Чансу откровенно залюбовался своим другом, на чьё внимание он теперь имел право рассчитывать. — Собрались снова купаться? А как же я? — напустив на себя всю возможную серьёзность спросил Сяо Цзинъянь. — А мы с вами попьём чаю и полюбуемся, — холодно известил всех Линь Чэнь, выходя из шатра следом. — Одной процедуры было достаточно, и я надеюсь, что вы не будете злоупотреблять ледяными купаниями в дворце. Ему можно, а вам нет. И он качнул головой в сторону Мэй Чансу, который любовался своим Императором, нежно улыбаясь уголками губ. — Идём, — дёрнул его за руку Фэй Лю. Пришлось подчиниться, чтобы не расстраивать юношу. Второй раз был уже менее приятным, но Чансу рассчитывал после переодеться в сухое и вернуться вместе со всеми пешком. Он заметил, как Императору вынесли жаровню, удобное кресло, и Линь Чэнь занялся чаем, выговаривая за что-то, что уже было плохо слышно за шумом воды.

***

— Чэнь, — пользуясь тем, что Император отвлекся на короткую беседу с Мэн Чжи, Мэй Чансу поспешил выяснить все детали состояния Цзинъяня. — Он переохладился? — Вы оба совершенно не знаете меры, недаром твой «лучший друг», — последние слова Линь Чэнь выделил голосом с явной издевкой, — именно Сяо Цзинъянь. Запомни раз и навсегда — ему такие купания показаны не чаще раза в неделю и не дольше, чем на пять минут! — Я прослежу, обещаю. А ты дашь советы лекарю Яню насчёт лечения Императора, если он не во всем меня будет слушаться? — Знаю! Уже не хуже тебя, — проворчал Линь Чэнь и тут же сменил гнев на милость, — но результаты купания мне нравятся, будем пробовать и дальше, но без таких длительных экспериментов. Тебе было больно терпеть прикосновения? — Совсем нет, но Его Величество тоже был ледяной. — Ещё бы! Он едва обморожение не заработал! Видя, как Мэй Чансу напрягся, Линь Чэнь махнул рукой: — Ладно, он уже в порядке, а я сгущаю краски. Просто следите за собой и на радостях не вздумайте переусердствовать, я всё ещё планирую вылечить тебя до конца, без полумер. — И я ценю это. — Да? В таком случае постарайся не помереть в ближайшие полгода! — И Линь Чэнь развернулся, чтобы уйти обратно в архив в гордом одиночестве. — Вредный, — твёрдо сказал Фэй Лю и показал ему в спину язык. — Не нужно так говорить, он просто хочет как лучше. — Но Мэй Чансу порой и сам не особо в это верил. Дорога обратно была бы приятной прогулкой, если бы не приходилось всё время идти в горку. В конце концов он устал после столь насыщенного дня и его отчаянно клонило в то подобие сна, которое приносило облегчение. О том, что сейчас упадёт, Мэй Чансу смог сообщить только своему телохранителю и лишь коснувшись его плеча рукой. Фэй Лю удивлённо обернулся и увидел, как брат Су оседает прямо на землю. На шум обернулись все, и Император спал с лица, когда понял, что случилось. Мэн Чжи пришлось схватить его за рукав, не давая поднять Мэй Чансу с тропинки. — Он просто устал, — махнув рукой, он призвал к себе воина. — Принесите навес, скоро пойдёт снег, нужно укрыть его. — Мы оставим сяо Шу здесь? — хотел было возмутиться Император, но вовремя вспомнил кто он. — Я останусь с ним. — Как пожелает Ваше Величество. — Мэн Чжи взглядом отправил ещё одного воина, чтобы сообщить об этом генералу Ле. Фэй Лю же устроился рядом, не касаясь Мэй Чансу, но явно желая укрыть его и защитить. Тот же просто спал, и его кожа буквально сливалась по цвету со снегом. Мэн Чжи, отойдя от первого потрясения, опустился на колени и склонил голову. — Подданный просит прощения за дерзость. — Главнокомандующий Мэн, не стоит! — Цзинъянь слегка нахмурился, но не стал поднимать Мэн Чжи, позволяя ему высказаться. — Я нахожусь в смятении последние время, моё поведение не является подобающим. Прошу назначить наказание. — В наказание даю тебе не три, а пять дней отдыха, и чтобы даже близко с сяо Шу тебя в это время не видел! Его состояние затмевает разум не только мне, так что стоит исправить положение. Все прекрасно понимали, что подобное наказание было и не наказанием вовсе, но оставить дерзкий жест Мэн Чжи, который видели несколько солдат, совсем уж без внимания было нельзя. — Подданный принял указ! — Коснувшись лбом снега, Мэн Чжи распрямился как раз к моменту, когда Ле Чжаньин с поклоном протянул Императору теплый плащ. — Благодарю. Я останусь здесь, пока господин Мэй не очнется. Чжаньин, на ближайшие пять дней принимаешь на себя командование гвардейцами, у главнокомандующего Мэна выходные. Поймав взгляды, которыми обменялись Мэн Чжи и Чжаньин, Император слегка прищурился. Похоже, он случайно сделал фальшивое наказание настоящим. Генерал Ле, впрочем, мгновенно пришел в себя и опустился на колени, принимая приказ. — Под пологом проснешься рано-рано – не высказать, какая пустота! В жаровенке угасли фимиамы, а чувства расплескались как вода. Свирели звук встревожил вдруг, и вспомнился ушедший друг. Голос Линь Чэня раздался так внезапно, что все вздрогнули. Пока Мэн Чжи пытался осознать подлое коварство лекаря, генерал Ле уже вставал на ноги, сжимая кулаки в бессильной злобе. — Что у вас тут? — словно и не сказав ничего постыдного, Линь Чэнь подошёл ближе и заглянул через плечо Ле Чжаньину. — Так и знал, что надолго его не хватит. Но в целом весьма неплохой прогресс. Генерал Ле, у вас что-то с лицом. Линь Чэнь хитро оглянулся на Мэн Чжи, который продолжал стоять на коленях, и подмигнул ему. Тот только бессильно цокнул языком. Болтовня друга, как и его слишком догадливый ум, уже давно не выводили из себя, но сейчас он опасался, что генерал Ле допустит ошибку. Между тем подошли солдаты, принеся навес и принялись ставить его. — Ему не вредно спать на земле? — сделав вид, что ничего не понял, Император тревожно посмотрел на Мэй Чансу. — Вредно, но не настолько, как спать в тепле. Главное, чтобы через час он очнулся. К тому времени будет готова настойка, а Чансу придётся отнести в дом. Ваши игры в воде были слишком активными, его слабые мышцы не привыкли к такому. — Я распоряжусь принести паланкин. — Не нужно, Ваше Величество, я уже сделал все необходимые распоряжения. И вам необязательно быть здесь, когда он очнется. Сяо Цзинъянь нахмурился, и Линь Чэнь снизошел до объяснений: — Вы же не хотите травмировать его гордость? При вас он ни за что не полезет в паланкин и как упрямый осёл будет пытаться идти сам. — Хорошо, — кивнул на эти доводы Император. — Я уйду, но позже. — Не того человека назвали буйволом, не того… — Линь Чэнь пробормотал очередную насмешку себе под нос, но тонкий слух Сяо Цзинъяня уловил каждое слово. — Ваш сегодняшний эксперимент — он дал нужный результат? Вы теперь понимаете, как оборудовать купальни? — Ответы на многие вопросы я получил, но нужно будет ещё немного потрудиться. В реке не проверить купания с применением растворенных в воде настоев. Похоже, мне придётся отправиться с вами в столицу. Не волнуйтесь, долго я вам докучать не стану. — Вы ведь знаете, господин Линь, вам я буду рад неизменно, так как вы спаситель моего друга. — Вы просто слишком мало меня знаете. — Линь Чэнь усмехнулся, наконец отпустив Императора к Чансу, которого уже успели защитить от снега и положить удобнее. Мэн Чжи, пользуясь тем, что на них перестали обращать внимание, отвёл генерала Ле в сторону. — Не волнуйся, Чжаньин, никто лишний этих похабных стишков не слышал. — Но как он узнал? Мы ведь были осторожны. — У него свои трюки, — пожал плечами Мэн Чжи, жалея, что не может этому лису накрутить хвост. — Что будем делать? — Ничего, сохраняй выдержку и невозмутимость, ему только и нужно, чтобы поглумиться над кем-нибудь. Видимо, Императора с сяо Шу стало мало. Жаль только, что по незнанию Его Высочество лишил тебя возможности… — Я не посмею нарушить приказ… — Я и не прошу тебя об этом, никогда бы не посмел. Придётся теперь ломать голову, чем заниматься целых пять дней. Я как-то не очень умею отдыхать. Ле Чжаньин понимающе хлопнул его по плечу и обернулся. Нужно было уходить, пока Император не заболел. — Я приду ночью, поговорим. — Буду ждать. Они оба великолепно представляли, что будет после их разговора, более того — жаждали этого, и осведомленность Линь Чэня напрягала не на шутку. С его характером и умением создавать неловкие ситуации всё могло закончиться не слишком хорошо. Как минимум для их репутации. Мэн Чжи остался охранять покой Мэй Чансу и пока не спешил думать о ненужных ему днях отдыха. Ле Чжаньин же молча шёл рядом с Императором, который был хмур и задумчив. — Как думаешь, я не слишком много эмоций проявляю к сяо Шу на людях, или это заметно только тем, кто знает? — Простые люди склонны подмечать чужие слабости, Ваше Величество. Вы Император, за вами следят особенно внимательно, я бы, если мне будет позволено, дал совет. — Позволено. Мы сейчас одни, Чжаньин, не нужно лишних церемоний. — Не стоит на людях оказывать Мэй Чансу такое сердечное расположение. Солдаты и слуги верны вам, но за душу каждого не сможем ответить даже я и главнокомандующий Мэн. Для вас и для господина будет лучше, если в сердцах подданных не будет лишней зависти. — Я понял. В путешествие мы взяли только тех, в ком уверены, но в столице я постараюсь держать себя в руках. Хоть мне и сложно. — Понимаю. Обретя то, что считал потерянным, не так просто выпустить счастье из рук. — Ты всегда понимал меня лучше других, Чжаньин. И раз уж мы так откровенны — мастер Линь говорил правду, или я не так его понял? — Ваше Величество… — генерал Ле смутился чуть не до заикания, — это… ничему не помешает, даю слово! — Удивительно, как этот человек умеет замечать даже то, что должно быть скрыто. Более того, именно это он видит лучше, чем что бы то ни было. Я знаю, ты верен мне, и рад, что обрёл сердечного друга. К тому же мы с главнокомандующим в доверительных отношениях, и я уверен в нём, как и в тебе. Но тот же совет, что ты дал мне сейчас, я дам и тебе. — Спасибо, Ваше Величество. — Однако отменить свой приказ и дать тебе столько же выходных дней я не в силах. — Я… я бы не посмел, — снова смутился Ле Чжаньин. — Мой долг велит мне быть подле вас, несмотря ни на что. — Ты много лет служил мне верой и правдой, Чжаньин, и я действительно рад, что твоё сердце обрело крепкое чувство. Обещаю, что не буду сильно капризен в эти дни и дам тебе немного свободы. — Ваше Величество слишком щедры, подданный недостоин. — Я многое задолжал тебе, — не принял подобных слов Император. — А я не люблю быть в долгу. Ты можешь считать себя свободным после того, как сяо Шу вернётся в свою комнату. Я проведу вечер с ним. — Спасибо, Ваше Величество. За разговором они дошли до ворот Ланъя, и слуги тут же проводили их в покои, где уже ждало тёплое вино, а жаровня нагрелась докрасна. — Мне тревожно за ваше здоровье, — Ле Чжаньин, поймав внимательный взгляд Императора, смутился, но продолжил: — Вы крепки и молоды, но постоянный холод не может принести пользы. Позвольте попросить слуг подготовить для вас теплые одеяния, на которых настояла Императрица. Улыбка едва тронула губы Сяо Цзинъяня, но Чжаньин тут же понял, что сумел добиться своего, не перейдя границ дозволенного. — Дозволяю, коль твоя сердечная забота обо мне столь велика и соответствует желаниям Нашей Императрицы. — Благодарю, Ваше Величество! Я немедля распоряжусь! Когда с приказами и приготовлениями было закончено и слуги принесли еду, Сяо Цзинъянь, дождавшись, когда они снова останутся одни, пригласил генерала Ле к столу. — Пока мы не во дворце, хочу отдохнуть от лишних церемоний, раздели со мной трапезу. — Благодарю Ваше Величество за милость! — генерал Ле тепло улыбнулся. — И постараюсь отбросить церемонии. Откровенно говоря, иногда начинаю скучать по военным походам, но больше рад мирному времени и процветанию Великой Лян. — Мне тоже не хватает той вольной жизни, что мы вели раньше, но такова судьба, Чжаньин. Сяо Шу возложил на мои плечи тяжелую ношу, но я не могу подвести никого из тех, кто оказал доверие и радел за меня. — Вы всегда заботились о людях, чем и заслужили уважение. Как бы ни была тяжела ноша, рядом всегда есть верные соратники, на которых вы можете положиться. К тому же… — Ле Чжаньин немного задумался над словами, которые хотел произнести. — Я слышал, что господин Мэй утратил многие свои способности в связи с болезнью. Но уверен, что такой человек, как он, сможет восстановиться и помогать вам и дальше. — А мне бы не очень этого хотелось… — нахмурился Император. — Не смотри так. Он помог мне, но ценой интриг и хитростей, которые многим стоили жизней. — Некоторые заслужили этого, — упрямо мотнул головой генерал Ле. — Недостойные рвались к власти ради личной выгоды, их методы были ничуть не лучше методов Мэй Чансу. — И всё же мне бы хотелось больше не вести подобных игр в будущем. Знаю, я слишком многого требую, прошлые мы остались далеко позади, но знаешь, Чжаньин… Сегодня во время купания мне показалось на мгновение, что время вернуло нас в юность… — Сяо Цзинъянь покрутил в руке пиалу с вином, что развязало ему язык, и тепло улыбнулся. — Мне никогда не забыть и не пройти этот путь заново. — Но у вас есть возможность идти по новому пути. — Выпьем за это, Чжаньин. Этот новый год принёс всем нам новые возможности. И пусть прошлого не вернуть, будущее больше не кажется таким уж пустым. Улыбнувшись одними глазами, Чжаньин сделал глоток вина, слегка поклонившись перед этим Императору. Какие бы правила и запреты ни разделяли их сейчас, подданного и Сына Неба, генерал Ле был счастлив за близкого человека, которого всегда в глубине души считал не только господином, но и другом. Думать о большем сейчас было не к месту, тем более в данный момент жаловаться на судьбу Чжаньин не мог, получив искреннюю взаимную приязнь от Мэн Чжи. — Знаешь, как иногда хочется сбежать не просто в Ланъя, а на край света, прихватив любимых людей? Только совесть и долг не позволяют мне поступить столь безрассудно. — Надеюсь, в Великой Лян будет спокойно, и Ваше Величество иногда сможет давать себе отдых. — Нашими общими усилиями, Чжаньин. И будь добр, хотя бы наедине обойдись без вот этих всех величеств. Знаю, ты почтителен и всегда знаешь меру, но сейчас мы пьем и говорим о личных вещах, зови меня по имени. И не беспокойся, никто не услышит. — Ваше… Цзинъянь, мне неловко, но я постараюсь привыкнуть, если это принесет вам облегчение. — Уже принесло, словно и нет никакого двора, куда придётся рано или поздно вернуться. Знаешь, моя мать очень обрадуется, что Линь Шу снова жив, она так переживала за него… — У вдовствующей Императрицы очень доброе сердце. Уверен, как только она получит письмо, у слуг прибавится работы не только по устройству жилья, но и на кухне. Сяо Цзинъянь согласно кивнул и улыбнулся. Знать, что матери по душе его друг, было важно. Пусть она и не знала, как именно он относится к Линь Шу, хватало и того, что ценит в нём ум и желание помогать. Хотя она ведь раньше него догадалась кто такой Мэй Чансу. Быть может, видела чуть больше, чем он сам подозревал? — Слушай-ка, Чжаньин, женщины ведь в делах сердечных гораздо сообразительнее нас, мужчин? — Думаю, это очевидный факт, Ва… Цзинъянь, — Она же сразу поймёт, да? Ле Чжаньин смутился и потёр нос указательным пальцем. — Думаю, вашей матушке и раньше всё было понятно. — Я так и знал! — Император со стуком опустил пиалу на стол. — Вот почему она пекла ему пирожные и всячески пыталась ухаживать. Выходит, она одобряла его? — Этого никто вам не сможет сказать, кроме неё. — деликатно намекнул генерал Ле. Но Сяо Цзинъянь уже взял себя в руки и помотал головой, понимая, что вино опьянило его и он позволил себе стать слишком уж откровенным. Всё-таки чувства к Линь Шу были смыслом только его жизни, и не стоило посвящать в них ещё кого-то. Пусть этот кто-то и сам обрел самого Мэн Чжи в качестве сердечного друга . Тут Цзинъянь смутился окончательно, понимая по намёкам Линь Чэня, что эти двое стали близки друг другу как супруги. Он себе подобное скорее всего до конца жизни позволить не сможет. Хотелось расспросить Чжаньина о некоторых деталях, конечно же, общего плана, но он был не настолько пьян, чтобы позволить себе подобные непристойности. Невзирая на опыт походной жизни и вольные нравы в армейской среде, сам Цзинъянь всегда держался особняком, а делать принцу непристойные предложения не решались даже отчаянные смельчаки. Об утехах в армейских палатках он знал довольно много, но вот участвовать самому в подобных весенних играх Цзинъяню не доводилось. Сперва всё думал, что успеется, а после горько переживал потерю, ставшую близким к смертельному ударом. Налив ещё вина в пиалу, он одним глотком осушил её и поднял взгляд на боевого товарища. Сейчас он был готов на что угодно, лишь бы иметь возможность прикоснуться к Линь Шу, и почти готов задавать вопросы, которые не обсуждают между собой Император и его командующий. — Цзинъянь, я могу чем-то помочь? — Генерал Ле всегда был догадлив и, заметив внимательные взгляды, показал свою готовность говорить на любую предложенную тему. — Я… — медленно выдохнув, он собрался с духом. — Может быть, ты знаешь какие-то книги, которые следует почитать? Или картинки… — Цзинъянь гулко сглотнул, не решившись спросить большего. — Я… у меня не то чтобы много опыта, но есть идея! Я могу прямо сейчас помочь! — Чжаньин просветлел лицом и вскочил на ноги. — Мы же в архиве Ланъя! Я могу попросить господина Линя дать мне такие книги будто бы для себя, он уже все равно изводит нас с… — С ума сошёл? — понял Цзинъянь, что предлагает Чжаньин. — Он же вас двоих со свету сживёт. Хуже его язвительного языка только враньё, которым промышлял Мэй Чансу. — Он всё равно будет изводить нас, — отмахнулся генерал Ле и двинулся было к дверям, как они распахнулись, и он запнулся, увидев предмет их с Императором разговора. — Как у вас жарко, — тут же раскрыл веер Линь Чэнь. — М-м, хорошее вино, генерал? — Неплохое, — подобрался Чжаньин, неосознанно загораживая Сяо Цзинъяня собой. — Хотите присоединиться? — Было бы неплохо, — с улыбкой ответил глава архива и подошёл ближе. — Знаете, что отличает меня от многих людей, с которыми вам доводилось общаться? — Хороший слух? — напряжённо предположил Ле Чжаньинь. — Именно так, друг мой, именно так, — рассмеялся этот ужасный человек и обошёл его, чтобы присесть на подушки. — Однако моё доброе сердце… Сяо Цзинъянь чихнул. — Нехорошо так думать обо мне, Ваше Величество, — пожурил его Линь Чэнь и продолжил: — Так вот, моё доброе сердце открыто для всех, кто нуждается в помощи. Сяо Цзинъянь снова чихнул. — Только не говорите мне, что заболели! — Линь Чэнь вскинул руку и протянул её, чтобы тыльной стороной ладони потрогать лоб Императору. — Нет, это не болезнь. Хм, как интересно. Я читал о таком в древних трактатах. — О чём? — Ле Чжаньин вернулся к столу и опустился на подушки рядом с Императором. — Люди иногда чихают, когда испытывают лёгкое, дразнящее их возбуждение. Ваше Величество подумал о чём-то приятном? — он пытливо посмотрел на закаменевшего Цзинъяня и понимающе улыбнулся. — Я же лекарь, Ваше Величество, а значит, вы можете доверить мне абсолютно всё, что касается Вашего здоровья. — Вы действительно проницательны, глава Линь, — отмер наконец-то Цзинъянь, — и умеете появляться в самые неожиданные моменты. — Я шёл сказать вам, что Чансу проснулся и скоро будет здесь. Но я запрещаю вам встречаться. — Глава Линь! — воскликнул Ле Чжаньин, но был остановлен рукой Императора. — Продолжайте. — Вы находитесь в моих владениях и тесно общаетесь с моим пациентом, который всё ещё слишком слаб и уязвим. Я рад, что он обрёл смысл жизни, ибо видеть его чахлой развалиной не было уже никаких сил. Но вам придётся смириться с тем, что он теперь не простой смертный. Да и вам действительно вредно пребывать постоянно на холоде. Проведите эту ночь с Чжаньином. Предложение прозвучало настолько неприлично, что Император едва не вскочил на ноги, чтобы вызвать нахала на поединок, но вовремя заметил пытливый взгляд и сдержался, тогда как сам Ле Чжаньин побагровел от смущения. — Вы теперь каждый раз будете изводить меня? — тихо произнёс генерал Ле. — О чём вы? — повернул к нему голову Линь Чэнь. — Я всего лишь предложил вам продолжить беседу, что прервал своим вторжением. Хотя, если пожелает Его Величество, компанию ему готов составить я сам. И не дожидаясь приглашения, Линь Чэнь достал из-за пояса третью пиалу, поставил её на столик и налил себе вина. — Мне тоже есть, что обсудить. Генерал Ле покосился на Императора и с облегчением заметил его лёгкий кивок, означавший дозволение уйти. С одной стороны, ему хотелось остаться и защитить Его Величество от колкостей господина Линя, с другой же — подвергаться постоянным ехидным нападкам тоже не хотелось. — Генерал Ле, я жду вас утром, пока можете быть свободны от государственных дел. — Благодарю Ваше Величество! — Поклонившись, Чжаньин поторопился уйти, но в спину ему точным ударом прозвучало прощание господина Линя: — Я приготовил для вас небольшой подарок, генерал Ле. Считайте его жестом заботы и дружеского расположения. Обернувшись, Чжаньин смерил Линь Чэня подозрительным взглядом, но заставил себя выдавить благодарность и поклониться.