карамелька

Звенит звонок. Занятия окончены. Течение учеников наполняет коридоры школы, гремят металлические шкафчики, щелкают замки, каждый торопится поскорее покинуть злосчастные стены и оказаться дома, не теряя ни минуты. Джисон плывет противоположным направлением. Он лениво покидает кабинет математики, беспечно сжимая в руке рюкзак, который в свою очередь удостаивается возможности протереть собой пол, также неторопливо перемещается по муравейнику в поисках любимой скамьи, расположенной посреди шкафчиков, и как итог занимает её, блаженно вытягивая ноги. Напротив Хана, чуть левее хранятся вещи Ли Минхо, по-настоящему милого парня. Гордость школы, надежда класса — это всё про него, а ещё Хан в него безнадежно влюблен. Выудив леденец на палочке из кармана пиджака, вещь очевидно больше его раза в два, Джисон минут пять борется с надежно закрученной целлофановой упаковкой и в конечном счете разрывает её зубами, открывая доступ к сладости. В следующее мгновенье карамелька оказывается во рту, приятно прилипая к поверхности языка. Для пущей картины не хватает только поднять ноги над поверхностью пола и счастливо болтать ими, изображая довольного ребенка. Помимо десертов и одноклассника Хан любит свою гитару, покоящуюся в музыкальном кабинете, американо со льдом и невзначай наблюдать за интрижками одноклассников, которые на выходных обязательно обсудит с Феликсом на предмет искренности, а точнее её отсутствия. Увы, в список подозрительных отношений вошли Совон и, конечно же, никто иной как Ли Минхо. И вот виновница растоптанных надежд Джисона, следуя примеру остальных, усердно копается в личном шкафчике, стоя прямо перед ним. Хан не был клишированной слепой мышкой, уж точно не славился тихим нравом, но его предпочитали считать тенью – решение, которое устраивает обе стороны. — Совон! — от знакомого голоса, звучащего эхом по коридору, сердце юноши ударяется о ребра, — ты спрашивала меня про последний вопрос в задании по химии, думаю, я нашел хорошее решение, — глаза Минхо буквально замерцали звездами. Девушка же напротив, едва поворачивает голову на подошедшего к ней парня, продолжая запихивать в массивную сумку учебники и тетрадки. Джисон цокает языком про себя. — Уже не надо, я списала у соседки, — губы Совон сжимаются в тонкую линию в провальной попытке одарить улыбкой рядом стоящего, — как твой тест по математике? — Всё супер, — Минхо замолкает, заглядывая в глаза своей девушки так, словно там написан ответ на его не озвученный вопрос, и, возможно, это правда, — мы могли бы позаниматься дополнительно в библиотеке, если у тебя проблемы. Ты знаешь, что я хочу помочь тебе. У Хана возникает ощущение, что он застал самую скучную и максимально филлерную сцену в подростковой дораме. Его тошнит, и нет, он вовсе не пытается вызвать рвотный рефлекс, проталкивая леденец к корню языка. Честно сказать, Совон в последний месяц, а то и больше, не давала повода задуматься о том, что она любящая девушка, уважительно относящаяся к своим отношениям и разделяющая ценности партнера. — В другой раз, я опаздываю на встречу с Сыльги и остальными ребятами, давно не виделись, понимаешь? — и плевать, что в школе они сталкиваются чуть ли не каждые будни, бывало, несколько раз на дню. — О, ладно, тогда напишешь, — улыбка пропадает с идеального лица Минхо, не оставив ни намека, тогда как губы нервно дергаются в преждевременной обиде. Бросив что-то несвязное на прощание, Совон хватает телефон, хлопает дверцей шкафчика, заставляя двух присутствующий вздрогнуть и затаить дыхание, точно бы надвигающаяся тишина опустевшего коридора может разорвать их на части, и уходит. Ли до чертиков красив и умен, но так наивен. Джисон искренне не хочет жалеть своего возлюбленного, несмотря на сильное желание действовать ровно наоборот, принимая во внимание то, что Минхо этого не одобрит, потому что он не из тех, кто ищет жилетку, чтобы поплакаться. Рассеянный, искренний, наверняка, скромный, полагает Хан, но не слабый. Конфета громко хрустнула на зубах Джисона, привлекая лишнее внимание. — Прости, устал молча наблюдать за медленным крушением поезда твоей личной жизни, — не вынимая леденец, подает голос Хан, сердито скрещивая руки на груди, — она даже не замечает тебя. — У нее есть своя жизнь, это нормально, — кажется, Минхо не против внезапного диалога с наблюдавшим за развернувшейся пьесой одноклассником. — Действительно, полное пренебрежение к твоему существованию – это “нормально”, — ирония украшена улыбкой. — Ты ошибаешься. После ответа, Джисон не может не ахнуть в своей театральной манере. Он искренне не верит тому, что сейчас пытается объяснить отличнику, почему два плюс два равно четырем, и в душе надеется, что Ли придет к этому сам. Переведя дыхание, Хан прыжком встает на ноги, оставляя рюкзак под скамейкой, сокращает расстояние до противоположной стены и занимает ту позицию, где минутой ранее красовалась Совон. Его плечо упирается в её шкафчик, правая нога перекрещивает левую, в то время как голова с нескрытным интересом склоняется к плечу. Джисон добивается своего – Минхо смотрит на него с ног до головы, встречаясь с опасным прищуром за отросшей челкой. — Спорю, она даже не целует тебя, — правильная формулировка мыслей не сильная сторона Джисона, вероятно, поэтому он в числе отстающих в классе. Парень напротив в обмен тушуется, не покрывается краской, как предполагалось, а всего-навсего погружается в кратковременный мыслительный процесс. — Я целовал её пару раз, тут ты однозначно ошибся, — комментарий собеседника не устроил, — ладно, сама она инициативу не берет, но что в этом плохого? — Минхо сдается, разводя руками в воздухе. Кончики его ушей алеют и у Хана определенно появляется желание их прикусить. “Минхо бы понравилось?” Джисон на самом деле возмущен, но пока не понятно, чем больше. Или тем, что первый поцелуй Ли не достанется ему, или тем, что Совон в самом деле не хочет съесть такого идеального во всех смыслах человека целиком, еще и обоюдно. Кто-кто, а Хан бы такую возможность не упустил, не в этой грёбаной жизни, где он довольствовался одним лишь видом предмета своего обожания. Воспользовавшись неловким затишьем, Джисон достает из своего рта поломанный леденец. Действие сопровождается характерным причмокиванием, губы складываются бантиком, блестят на свету от остатков карамели, после чего растягиваются в якобы смущенной улыбке. Из уст вырывается смешок. — Не целовать тебя каждую свободную минуту – преступление, Минхо, — в глазах обоих промелькнул блеск. Хан протягивает леденец к манящим губам Ли, и второй, ведомый внутренними демонами, не отказывается от подарка. В следующее мгновенье карамелька оказывается во рту, приятно прилипая к поверхности языка.