Свадебные войны | Wedding Wars

Гермиона достала ступку и пестик, после чего потянулась к банке с серебристыми цветами. Заклинание стазиса удерживало их в воздухе, и при каждом их движении свет мягко мерцал. — Нет, они слишком хрупкие для этого, — раздражённо произнёс Драко, отодвигая банку и роясь в инструментах своего набора зельевара. — Ты даже не знаешь, что это за цветы, — огрызнулась она. — Не указывай мне, что делать. Они с Драко были заперты в душной библиотеке Тинтагеля, пытаясь подготовить ингредиенты для зелья. Работать приходилось вместе, не касаясь друг друга и почти не глядя в глаза. Рон и Астория уже справились самостоятельно, избежав той удушливой напряжённости, которая повисла между ними. — Ты помнишь, как легко они разрушались, когда мы их собирали? — Он выхватил из её рук каменный пестик и поднял его прямо перед её лицом. — Посмотри на эти трещины. Порошок будет забиваться в них. Ужасно. Просто невыносимо. Ей следовало уйти, не сказав ни слова. На самом деле, она должна была растоптать все эти цветы, прежде чем уйти, чтобы Драко ничего не досталось. Он с грохотом бросил пестик в неглубокую чашу ступки и сжал пальцы на краю стола. Может быть, им стоило встретиться в отделе зелий Министерства, где были бы другие люди. Тогда он был бы холодным и отстранённым, а не таким — заставляющим её сердце бешено колотиться от злости и… Нет. Только от злости. Лишь от злости к Драко Малфою. — Ступка и пестик, — проворчал он, словно не мог поверить в глупость её предложения и вынужден был произнести это вслух, как проклятый Лобоглот. — Всё должно быть сделано вручную, а не с помощью магии, чтобы потом не исказить свойства заклинания в зелье, — холодно ответила она. — Конечно, должно. Я, чёрт возьми, зельевар! — рявкнул он. — Думаешь, я этого не знаю? — О, зельевар-любитель. — Она нарочито растянула слова. — Я совсем забыла, что нахожусь в присутствии такого величия. Резать цветы нельзя — получится неправильная консистенция. Он бросил ножницы, которые уже успел взять, обратно в свой идеально организованный чемодан, даже не потрудившись положить их на место. — А я не забыл, что нахожусь в присутствии самой заносчивой зубрилы на свете. — Если бы ты делал всё правильно, тебя бы не пришлось исправлять. Теперь он просто рушил свой собственный порядок, вытаскивая предметы из набора и разбрасывая их по столу. Драко провёл рукой по волосам, которые всё ещё были синими после последнего неудачного эксперимента, выбив прядь на лоб. Он выглядел абсолютно растерянным, и у неё в груди что-то надломилось при этом виде. Гермиона отодвинула свои инструменты в сторону и забралась на стол, чтобы дотянуться до банки с цветами. На этот раз он её не остановил, только пристально следил за её движением. — Открой, — резко сказал он. Гермиона задумалась о том, что могла бы отказаться от этой затеи. Или просто швырнуть банку через всю комнату. Почему он всегда заставлял её испытывать самые сильные эмоции? Почему он не мог просто оставить её в покое? Им нужно было взять себя в руки и завершить начатое. Она сняла крышку. Цветы пахли лесом, как ночной восторг при свете луны. Она закрыла глаза, откинула голову назад, чувствуя, как вихрь ощущений обдаёт лицо лёгким ветерком, едва касаясь волос. Даже если Драко был тем, кто сорвал эти цветы, они должны принадлежать ей. Когда она открыла глаза, он стоял перед ней, сжав челюсти, как будто собирался с духом. Драко поставил на стол две пустые бутылочки для зелий и поднял пару острых пинцетов. Они оба затаили дыхание, когда он опустил пинцет в банку и осторожно вытащил один идеальный цветок за стебель. Подняв одну из бутылочек, он наклонил цветок так, чтобы лепестки легли горизонтально у горлышка. — Подуй на него, — сказал он. — Не указывай мне, что делать, — пробормотала она, замерев на месте, как будто инстинктивно. Её тело помнило, что любое неловкое движение могло повредить цветок. — Хорошо, — Драко начал убирать цветок, но она схватила его за запястье, останавливая. Они одновременно склонились над цветком, их лица оказались так близко, что щёки почти соприкоснулись. Гермиона сложила губы трубочкой и мягко подула, услышав, как Драко сделал то же самое. Серебристые лепестки начали растворяться в воздухе, превращаясь в мерцающую пыль, которая плавно оседала на дне бутылки. Ни крупицы не пропало зря. Как только последний лепесток исчез, тычинка и стебель тоже начали увядать. — Хорошо, — пробормотала она, глядя, как Драко сдувает последнюю часть стебля в бутылку. Он был так близко, что его челюсть чуть не задела её волосы, когда он выпрямился. Её пальцы дёрнулись на его запястье, и она заставила себя отпустить его. — Знаю, — тихо сказал он, аккуратно закрывая бутылку, чтобы пыль не разлетелась, пока они разговаривали. — У тебя есть пинцет? Мы можем разделить цветы и сделать каждый свою часть. — Есть, — ответила она, стараясь вложить в голос как можно больше презрения. Драко протянул ей бутылочку. Её зелье будет содержать пыльцу, добытую их общим дыханием. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, стараясь не думать о том, что она чувствует по этому поводу. Они работали в тишине. Драко казалось, что он с лёгкостью справился с задачей извлечения цветка из банки, но Гермиона понимала, что это требовало уверенных движений и полной концентрации, чтобы случайно не повредить лепестки и не уничтожить их. — Ты видела журнал? — резко спросил он. Гермиона закончила выдувать последний лепесток из цветка, прежде чем ответить. Они смотрели друг другу в глаза — впервые за весь вечер она — сидя на столе, он — стоя напротив. — Конечно. Он повсюду. Все четверо попали на обложку «Ежедневного пророка» в выпуске с фотографиями похода за цветами. Это издание внезапно стало самым продаваемым за год. На одной из фотографий Гермиона и Астория выглядели как богини — волшебные, эфемерные. Они стояли у водопада, их улыбки, как и лёгкость движения, были одновременно невинными и чувственными, дикими и прекрасными. Рона же запечатлели отдельно, его покрытая пылью мантия на снимке казалась благородной и величественной. Он выглядел покорителем стихии, забирающимся на скалу, с суровым и решительным выражением лица. Фотограф застал Драко на коленях перед Гермионой, её лицо осталось за кадром, видны только ноги в шёлковом платье, которое она приподняла рукой. На видео-петле Драко сначала смотрел вниз, затем протягивал ей цветок, его серые глаза были сосредоточены, а голубые волосы отражали лунный свет, освещая его кожу изнутри. То, что могло бы выглядеть глупо, оказалось захватывающе красивым — рыцарь, воздающий честь своей даме с пламенным взглядом. Гермиона смотрела на этот снимок слишком долго, прежде чем спрятать журнал подальше. Драко теперь не смотрел на неё, просто сжал пальцы и снова потянулся за пинцетом, его плечи были напряжены. — Грейнджер, — она подумала, что он сейчас сорвётся, начнёт ругаться на неё за испорченные цветы или покрашенные волосы, да что угодно, лишь бы найти повод для ссоры. Но его голос стал тихим, опустившись до шёпота: — В лесу… Она вспомнила, как его пальцы осторожно касались её, как губы слегка задели кожу, и тут же заставила себя отбросить эти воспоминания. — Фотографы-феи умеют исказить момент, — поспешно ответила она. — Наверное, он просто подумал, что ты выглядишь привлекательно, когда злишься. — Злился, — повторил он с тихим кивком. Ей срочно нужно почувствовать раздражение, чтобы заглушить то неприятное чувство пустоты, которое росло внутри. Враг. Соперник. Они умели только сражаться друг с другом. — После этого нам больше не придётся работать вместе, — холодно сказала она, снова сосредоточившись на цветке. Редакторы «Ежедневного Пророка» убедили Одри сделать ритуал Мен-ан-Толе масштабным дневным мероприятием, чтобы привлечь как можно больше людей. Однако это также означало, что все детали ритуала, включая постановочный танец, станут достоянием общественности. После того как они закончили с двадцатью шестью цветами, включая тот, на который дули вместе, в банке остался последний. Драко быстро схватил банку и плотно закрутил крышку. Вероятно, он хотел более подробно изучить цветок в качестве зельевара. — Итак, всё, — сухо произнесла Гермиона. Они завершили свою работу. Драко убрал банку в свою сумку, а затем достал знакомую синюю книгу. — Даже не верится, что ты наложила чары на обе книги, — он небрежно бросил настоящую книгу ритуала брака на стол рядом с ней. — Это безумие, даже для тебя. Гермиона резко схватила книгу, прижимая её к себе и нежно поглаживая кожаную обложку. — Я ничего не делала! Ты правда думаешь, что я стала бы вмешиваться в такое? Она давно отказалась от планов забрать книгу, решив, что та, вероятно, спрятана у Драко или Астории. И теперь он просто решил отдать её? Она открыла её, игнорируя сердитый взгляд Драко. Слова выглядели темнее, чем когда она изучала книгу с Роном в Норе или на работе. Возможно, книгу действительно нужно читать в Тинтагеле. Драко наклонился над столом, нахмурившись. — Она была настолько выцветшей, что казалась пустой. Если ты её не заклинала, как ты это объяснишь? Он раздражённо указал на книгу на её коленях, слова на страницах становились темнее, когда его рука приближалась. — Она читается только в твоих руках. — Сделай это ещё раз, — выдохнула Гермиона. — Проведи рукой ещё раз. — Что? — Поднеси руку к книге! — Зачем? — вместо этого он схватил её. Слова стали совершенно чёрными в тот момент, когда их руки одновременно коснулись обложки, но начали исчезать, как только он забрал книгу из её рук. — Нет, — обречённо сказал он. Гермиона дотронулась до корешка пальцем, и её догадка подтвердилась судя по выражению его лица, прежде чем он с силой захлопнул книгу. — Я заберу её домой и попробую ещё раз с Роном. До этого ничего не получилось, но это всё равно лучше, чем оставить книгу у Драко. Он оглядел комнату за её спиной, явно о чём-то размышляя. О чём он думал? О том, как они сидели в зале у камина? Или о неловких моментах, когда он находился рядом с невестой? Библиотека в Тинтагеле была местом множества странных событий. — Давай просто посмотрим книгу сейчас, — предложил Драко, сжав губы. Он протянул книгу так, чтобы она смогла держать одну её сторону. Она осторожно взяла книгу, следя, чтобы плечо не коснулось его, когда он облокотился на стол рядом. Думай о Роне. Он был так расстроен после лабиринта, но это привело к разговору, который, возможно, был важен для их отношений. Сложности — не означают, что они обречены. У них всё хорошо. Она даже приходила домой с работы на это неделе вовремя, чтобы поужинать вместе с ним. Драко перевернул страницы в центре книги, так чтобы они могли читать разные разделы одновременно. У него были такие красивые руки — сильные и уверенные, способные к точной работе. Руки, на которые можно положиться, если окажешься в сложной ситуации. Гермиона тряхнула головой и сосредоточилась на странице перед собой. Кто-то нарисовал щупальца рядом с банальным стихотворением, сравнивающим любовь с морем. Ерунда, но она всё равно аккуратно переписала перевод на пергамент. — Это действительно самые серьёзные слова, — пробормотал Драко после долгого молчания. — Я знаю. — Нет, то, что здесь написано. — Он потянулся, чтобы размять спину, и потер виски рукой. — Это арамейский, но некоторые слова написаны фонетически. — Как будто арамейский писал кто-то, кто плохо его знал? — Может быть. Но переводить — сущий ад. Она быстро продвигалась через прямолинейный текст на гэльском, но он оказался сборником случайных благословений, никак не связанных с ритуалом. Да будет жизнь твоя столь долгой, сколь ты желаешь, и желания твои столь кратки, сколь ты живёшь. Гермиона надеялась найти что-то более практичное — шаги, которые она и Рон могли бы предпринять, чтобы укрепить их отношения. Всё это лишь усиливало её тревогу. Когда она заполнила ещё две страницы, Драко заговорил снова: — Потому что это свяжет вас на всю жизнь, в отношениях столь близких и интимных, что они глубоко повлияют на всё ваше будущее. Она замерла, его слова застряли в горле, словно комок. Разве не этого она хотела? Чтобы её будущее изменилось, чтобы её жизнь обрела новую форму? — Это всё? Драко кивнул. — Это будущее, со всеми его надеждами и разочарованиями, успехами и провалами, радостями и печалями, скрыто от ваших глаз. — Он прищурился на текст, склонив голову. — Или это может быть прибыль… но скорее всего, противоположность боли. — Как понять, что стоит вступать в брак? Вопрос вырвался прежде, чем она успела его осознать. Гермиона прижала руку к груди. Печали и боль. Идея о будущем пугала её, как бездонная пропасть. — Что? — спросил он, звуча растерянно. Она не обсуждала такие вещи с Драко Малфоем. Да и вообще ни с кем — свои страхи перед тем, что ждёт дальше, и тревоги, как справляться с этим. — Ничего, забудь. — Она выдавила неловкий смех. — Большинство этих гэльских благословений про солнце и клевер. Видимо, стереотипы не врут. — Ты спрашиваешь, хочу ли я жениться на Астории? — Нет, конечно нет, — сказала она, закусив губу. Драко ненадолго замолчал, словно решал, стоит ли отвечать. — Для семьи бывших Пожирателей Смерти она отличный выбор. Это звучало странно — как будто она была «выбором» для всей семьи, а не для него лично. — Это союз, который укрепит наши родовые линии, — продолжил он. — Дома Малфоев и Гринграссов дадут наследников с мощной магией. Моя связь с Блэками также привлекает Флориана Гринграсса из-за наших астрономических связей и способностей к окклюменции. Она предполагала, что это мог быть договорной брак, но услышать его рассуждения о родословных и предпочтениях чистокровных оказалось всё равно неприятно. Даже если бы она захотела быть с кем-то вроде него, это показало бы, что у них никогда не могло бы быть будущего. — Звучит… полезно, — сказала она нейтрально. Полезно. Но холодно и лишено страсти. — Не смотри на меня так, Грейнджер. — Я не смотрю на тебя. — Она закусила губу, вспоминая, как расстроилась Астория после лабиринта. — Астория замечательная. Надеюсь, у неё будет счастливая жизнь. — Ты думаешь, я её не заслуживаю? — резко спросил он. Гермиона застыла, открыв рот. — Я этого не говорила. Драко отпустил книгу, и слова на страницах исчезли без его прикосновения. — Тебе и не нужно это говорить. Я знаю. Тяжёлая напряжённость исходила от него, и он тер манжету рукава, под которым скрывалась его Метка. Она даже не хотела задеть его, но, видимо, задела. — Малфой, — мягко сказала она. Ей хотелось утешить его, сказать, что он изменился. Или, возможно, что он всегда был другим. — Ты ничего не знаешь. — Отстань, Грейнджер, — отозвался он спокойно, но её слова, кажется, чуть расслабили его. — Ты мудак, но не потому что был Пожирателем Смерти. — По другим причинам? — По множеству других, — сказала она мягче, чем планировала. Видеть его усмешку — облегчение. Он долго молчал. — Ты знаешь, насколько близко я был к Азкабану? — Нет, — призналась она, удивляясь тому, что испытала при этом чувство вины. — Я особо не следила за твоим судом. Она знала только то, что война далась ему нелегко. Его пытки были почти так же известны, как преступления. Она сделала общее заявление, осуждая всех последователей Волдеморта, а потом просто пыталась забыть обо всём. Но это Луна на суде спасла Драко и его мать от Азкабана. — Мне повезло быть здесь, а не стать пустой оболочкой после дементоров, — тихо сказал он. — У меня есть работа, жизнь. Шанс на семью. Это звучало просто, но одновременно совершенно невозможно. Они оба так много пережили, оказавшись по разные стороны войны, сделавшись врагами из-за обстоятельств, которые были им неподвластны. Но в уюте этой комнаты всё это казалось бессмысленным, особенно когда она смотрела на его резкие черты лица, теперь такие знакомые. Гермиона держала книгу так, словно это была его рука, пытаясь подобрать слова для того, что хотелось сказать. — Ты заслуживаешь счастья. Любви, детей, всего, что хочешь. Прошлое закончилось, и оно больше не может причинить нам боль. — И ты тоже, — отозвался он с напряжением в голосе, и она с опозданием поняла, что сказала нам, а не тебе. — А ты? Ты счастлива с Уизли? — Я не знаю. Она никогда не решалась признать это вслух. Не своим друзьям, которые любили Рона так же, как и её. Даже самой себе. — Может быть, я просто не умею, — прошептала она, зажмурив глаза. Её слова повисли в воздухе, тяжёлые, как камни, и она пожалела, что не могла забрать их обратно. Она не могла заставить себя посмотреть на Драко, сидящего на расстоянии вытянутой руки. Месяцы они словно кружили друг вокруг друга, оправдывая взгляды и случайные прикосновения стеной взаимной неприязни. Но эта честность была чем-то совершенно иным. И намного более опасным. — Как быть счастливой? Грейнджер, ты будешь, — сказал он твёрдо. Она почти рассмеялась от его уверенности, он звучал так, будто уже видел её будущее. — Ты будешь. С твоей прямолинейностью? — фыркнул он. — Если кто-то и может взять от жизни всё, что захочет, так это ты. Когда-то это было правдой. Но теперь? Может быть, проблема была в том, что она не знала, чего хочет, если это не связано с борьбой за выживание или справедливостью. Её размышления прервал звук открывающейся двери библиотеки. — Привет, — Рон появился в дверях, как будто её слова только что призвали его. Она чуть не упала со стола. — Что ты здесь делаешь? Он, казалось, не заметил её резкого тона, и она попыталась смягчить свою реакцию. Им предстояло встретиться с танцевальным инструктором, но это только через несколько часов. — Хотел сделать тебе сюрприз и помочь, — он оглядел Драко, стоящего у стола рядом с ней, напряжённого, как статуя. — Хотя, похоже, с цветами вы уже разобрались. — Помнишь ту книгу, где слова были слишком выцветшими, чтобы их прочесть? — Она подняла её, и Рон кивнул. — Мы выяснили, что текст проявляется, когда оба человека её касаются. — Значит, по одному человеку от каждой пары? Логично. Конечно. Почему-то она сразу решила, что дело в её комбинации с Драко, но это не имело никакого смысла. Рон быстро обнял её, его губы коснулись её щеки. — Малфой, — коротко кивнул он в сторону Драко. — Где Астория? Драко ответил тем же с отсутствием какой-либо эмоции. — В Камбрии. Ей нравится свежий воздух сельской местности. Тинтагель тоже находится в сельской местности и полон воздуха, — подумала Гермиона. Рон издал скептическое «хм» и облокотился на стол рядом с ней. Теперь она оказалась между ними, словно в сэндвиче неловкости. Или, может быть, это было неловко только ей; Рон выглядел совершенно спокойным, а Драко был как всегда вежлив, но равнодушен. — Может, продолжим? — сказала она с неестественной яркостью, заставив себя улыбнуться. Оба промолчали, поэтому она снова открыла книгу, подняв её прямо перед собой. Драко схватился за свою сторону книги, слегка притянув её к себе. Текст сразу проявился. — Ого, так действительно легче читать, — Рон положил голову ей на плечо, чтобы рассмотреть лучше. — Ты отдала Малфою ту штуку, что у нас была для него? Они с Роном только начали разрабатывать следующий розыгрыш, но она забыла о нём среди всех других мыслей, теснившихся в голове. — Пока нет, — она почувствовала, как Драко повернул голову, его взгляд остановился на ней, но она упрямо продолжала смотреть на книгу. — Малфой! У нас есть образцы из магазина, вдруг тебе понравится, — весело предложил Рон с ноткой отчаявшегося продавца. Разве Рон совсем не знает его? Драко ни за что не купится на это. — Мы можем их не делить, — Гермиона закатила глаза. — Ему они всё равно не понравятся. Она подсунула Драко несколько изысканных сладостей из отдела, готовя сюрприз для особого момента. — У чистокровных ведь особенные вкусы, — прошептала она Рону, притворяясь заговорщицей. Рон подхватил её тон, удовлетворённо хмыкнул и взял свою сторону книги, притягивая её ближе к себе. Драко ответил лёгким движением в свою сторону, словно это была тихая борьба. Рон прижался к ней плотнее, ещё больше сдвигая всех вместе. Гермиона поспешно соскользнула со стола, резко отдаляясь от них. Теперь она могла дышать. Она пошарила в своей сумке, доставая мешочек с конфетами, который бросила на диван. Рон нахмурился, вглядываясь в текст. Она сунула одну конфету в рот, вдруг вспомнив, как Драко однажды заметил её пристрастие к сахарным перьям. Он смотрел на неё. Она чувствовала это, даже не поднимая взгляда. — Хочешь зелёную или оранжевую? — спросила она у Рона, подходя ближе. — Апельсиновую, — он открыл рот, не отрывая глаз от книги. — Какой вкус у зелёных? — неожиданно спросил Драко. Она не думала, что его так легко подцепить, но он следил за её рукой, будто это было что-то важное. — Зелёное яблоко, — ответила она, вспоминая, как он когда-то хрустел ими с тихим удовлетворением. Она протянула горсть конфет Драко. На мгновение ей показалось, что он откроет рот, как Рон, но вместо этого аккуратно взял одну конфету, едва коснувшись её ладони. Её взгляд невольно последовал за конфетой, когда он поднёс её ко рту. Рон перевернул страницу, раздражённо тряхнув книгу, когда она снова распахнулась. — Прошу прощения, — сухо сказал Драко, резко передавая книгу Рону. — Мне пора. Удачи на танцах. — Не хотел тебя отпугнуть, Малфой, — весело отозвался Рон, протягивая ему несколько коробок конфет. — Возьми с собой. Они молча смотрели, как Драко вышел, держа в руках горстку сладостей. — Он, наверное, родился уже занудой, да? — спросил Рон с улыбкой. — Бедная Астория. Уверен, он такой же страстный, как труп.

***

Брызги ледяной воды ударили Гермиону между лопаток, когда она поскользнулась на полу. — Спина прямая! Прямее, чем хвост венгерской хвостороги! — Это вообще не… — начала было она возражать. — Прямая! И вытягивай пальцы ног! — закричал Рики Ку, Великий Мастер Танца. Гермиона торопливо вытянула носки, за что тут же получила струю ледяной воды по лодыжкам. Вода мгновенно рассеялась в воздухе, так и не долетев до пола. — Не ты! Мужчина вытягивает носки! А женщина всегда должна быть на плоских стопах, как утка! Подними колени выше и прыгай! Выше, с плоскими утячьими лапами! Гермиона умела делать многое, но постановочные танцы определённо не входили в её список талантов. Особенно эти странные движения, которые больше напоминали продуманные пытки. — Это танец ветра! Создайте ветер! — Как именно нам создать ветер? — фыркнул Рон и, глядя на неё, беззвучно произнёс: "пукнуть». — Такой большой мужчина, а как создать ветер — не знает, — сказал Рики Ку, внезапно схватив лицо Рона и сжав его щеки. — Дуй! Сложи губы в «о». Рон бросил на Гермиону отчаянный взгляд, но послушался, выдохнув демонстративно громко. Рики Ку фыркнул, его смех показался Гермионе странно знакомым. Она была уверена, что никогда раньше его не видела. — Вот именно! — хлопнул он в ладоши. — Дуй, пока не почувствуешь «О»! А теперь бег на цыпочках! — Но женщины, кажется, не должны вставать на цыпочки, — прохрипела Гермиона и тут же снова была обрызгана водой. Рон на цыпочках добрался до стены и, тяжело дыша, прислонился к ней. — Уже 47 минут. Сколько длится этот урок? Рики Ку взглянул на свои часы, а потом быстро оглядел дверь. — Завершим движением! Бегите к другой стене. Быстрее! Бежать было невозможно; ноги едва держали её, дыхание сбилось. Рон первым добрался до стены, а Рики Ку издал пронзительный звук, напоминающий писк таймера. Они побежали обратно, и Рон снова оказался впереди. — Это нечестно, — выдохнула она. — У него ноги длиннее. — Просто я быстрее тебя. Гермиона была готова наложить на него заклинание, но сдержалась, хотя соблазн был велик. После того как Рон обогнал её ещё три раза, она рухнула на паркет, признавая поражение. Она ненавидела проигрывать. — Ха! — Рон закружился и поднял руки в знак победы, но тут же замер, удивлённый. — А где он? Гермиона откинула голову, не двигая остальными частями тела. Рики Ку исчез. — Странно, — заметил Рон, садясь рядом с ней. — Ты в порядке? Это было хуже, чем тренировки по квиддичу. Она лишь простонала в ответ, но тут услышала, как кто-то вошёл в комнату. Возможно, следующий урок уже начинался, и нужно было найти силы, чтобы доползти до двери. — Привет! Я Рики Ку! Они ошеломлённо уставились на него. — Мы знаем, — сказал Рон. — Вы только что учили нас танцевать. — Вы мистер Уизли и мисс Грейнджер? Гермиона кивнула, чувствуя, как подошвы ног пульсируют в такт её сердцу. — Тогда ваш урок начинается сейчас! Я — Рики Ку, Великий Мастер Танца! Он взмахнул руками, а затем нахмурился, заметив их озадаченные лица. — Мы это уже проходили, — сказала Гермиона. — Вы учили нас «Trou du Cul» и «Faire des Conneries». Глаза Рики Ку расширились. — Это не танцы. — Тогда что мы вообще делали? — простонал Рон. — Я бы не стал задавать этот вопрос, — строго ответил Рики Ку. — Простите за опоздание. Какой-то кудрявый молодой человек запер меня в шкафу, и я долго пытался выбраться, пока кто-то не открыл дверь. Гермиона и Рон обменялись ошеломлёнными взглядами. Если настоящий Рики Ку был заперт, то кто только что гонял их по залу? Притвориться хореографом ради шутки — это было бы слишком даже для близнецов Уизли. — Вы раньше видели этого молодого человека? — осторожно спросила Гермиона. Настоящий Рики Ку задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Он показался мне знакомым. Примерно вашего возраста, с кудрявыми каштановыми волосами и голубыми глазами. Кажется, я видел его в примерочных на прошлой неделе. — Если это был не вы, — простонал Рон, — значит, все эти танцы были неправильными? — Покажите, что вы учили. Они начали танцевать с заметной скованностью, измотанные и всё больше подавленные тем, как Рики Ку с ужасом наблюдал за их движениями. — Стоп! — воскликнул он. — Это всё не то! Он решительно взялся обучать их настоящему танцу. Гермиона кружилась вокруг Рона, поднимая руки над головой, и прижимая локти. — Теперь в другую сторону! — прокричал он. — Ваши тела должны быть лёгкими, текучими! Они путали движения из «ложного» и «правильного» танцев. Даже без ледяных брызг урок казался физической и умственной пыткой. — Мы не запомним всё это, — прошипел Рон, опуская её в низкий поклон. — У нас нет выбора, — ответила она. После стольких лет вместе Рон перестал уходить, хлопая дверью, когда злился, так же как и Гермиона научилась сдерживать свои резкие упрёки. Но желание вести себя иначе так и не исчезло. И имело ли это значение, если он мог прочитать вспышку её раздражения по раздувающимся ноздрям так же легко, как если бы она кричала? — Это просто ад какой-то, — ворчал он, добавляя к её усталости ещё и головную боль. — Не всё в жизни должно приносить удовольствие, Рон, — огрызнулась она. — В будущем нас ждут трудности. — Но хоть что-то может быть приятным, — сжал он зубы. — Разве нет? — Конечно, может! — её голос прозвучал резко, как будто она пыталась доказать, что сама является воплощением веселья. Гермиона остановилась, отмахнувшись от Рики Ку с таким напором, что тот отступил, дав им минуту передышки. Делали ли они с Роном жизнь друг друга лучше? Или всё наоборот? Она уставилась в пол, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. На надежды и разочарования, на радости и печали. Они оба видели, как Гарри и Джинни могли помириться после жарких споров и смеяться, преодолевая любые мелкие неприятности. Легко было представить, что те справятся с любыми бурями. Но что, если она и Рон были лишь бледной тенью того, чем могли быть настоящие партнёры? — Ну ладно, у нас тоже есть хорошие моменты, — неуверенно произнёс Рон, пытаясь закончить спор, даже не пытаясь решить суть проблемы. — Я не это хотел сказать. Прости. — Нет, ты это имел в виду, — упрямо возразила она. Когда-то они могли спорить часами, снова и снова возвращаясь к одному и тому же. Но в последние годы всё это сошло на нет. Проще стало игнорировать, зарыть подальше. А что, если они могли бы высказать всё, что думают, прямо здесь, в танцевальном зале, перед Рики Ку? Возможно, тогда стало бы легче. Рон уже отворачивался. — Хорошо, Гермиона. — Ты сказал, что ничего не приносит радости! Ты думаешь, что мы не делаем друг друга счастливыми! — Она бросилась за ним и встала перед ним, преграждая путь. — Мне не нужно, чтобы ты извинялся. — Тогда чего ты хочешь? — Его голос звучал устало, а взгляд скользнул через её плечо к двери. Невозможно выиграть спор, если он даже не хотел бороться. Да и что она от него хотела? Она сама не знала, чего хотела от себя, как объяснить это глухое раздражение, которое внезапно стало её преследовать, хотя ещё вчера она была довольна привычной, устоявшейся жизнью. Во второй раз за день Гермиона закрыла глаза и решилась сказать правду. — Я не знаю.