Лисий танец

«Никто не коснётся моей супруги со злыми намереньями», — однажды пообещал Сичэнь. Пообещал с горячностью, убеждённый в своих словах, только выполнить обещания не смог. И хоть Мэн Яо чудесным образом вернулся к нему, у Сичэня никак не получалось выбросить из головы то, что он не сумел предотвратить, не остановил, не закрыл собой наконец. Как вышло, что он — старший брат — оказался столь слабым? Каждое утро, просыпаясь немногим раньше, он смотрел на свою любовь и молил о прощении. Безмолвно — потому что если бы Мэн Яо узнал, только головой покачал бы. Он говорил, что не держит ни на кого зла или обиды, да и действительно стал спокойнее, точно после воскрешения отбросил все тревоги прошлого, всю боль, и горе, и тоску, что нёс прежде на плечах. Но даже если Мэн Яо и правда нисколько не винил супруга, мысли терзали, исподволь подтачивая саму душу Сичэня. И Золотое ядро, повреждённое потрясением, никак не хотело восстановиться. Лекарь Лань Цзысянь, прослушивая пульс, изо дня в день качал головой, пока наконец не решился: — Глава, что вас тяготит? На вашем уровне совершенствования Золотое ядро должно было давным-давно уже окрепнуть, а оно всё ещё не набрало прежней силы. Или вы не исполняете моих рекомендаций? — Исполняю, — ответил только на второй вопрос Лань Сичэнь. Он намеренно приходил в лекарское крыло один, и Мэн Яо как будто бы не должен был прознать об этих визитах. Не должен был проведать, что Сичэнь всё ещё на грани искажения ци. Никто об этом не знал, кроме Лань Цзысяня, — ни Мэн Яо, ни Лань Ванцзи. Лань Сичэнь ни с кем не собирался делиться тем, что так его угнетало. — Быть может… — тут Лань Цзысянь замялся и заговорил ещё осторожнее, едва ли не шёпотом, — вы отказались от техник двойного совершенствования с супругой?.. Несмотря на то, что госпожа Лань вряд ли сможет понести, это… не стоит пренебрегать, — неловко закончил он. Лань Сичэнь опустил взгляд, подавив смущение. В клане Лань всё же мало говорили на такие темы, да ещё и откровенно. Пришлось переждать несколько мгновений, прежде чем получилось ответить: — Нет, у нас… у нас всё хорошо. Чистая правда! Мэн Яо не отказывал ему, они не охладели друг к другу, но Лань Сичэнь, каждый раз видя, как супруг жаждет его и тянется к нему, останавливал себя, упрекал себя, терзал себя. Удивительно, как только получалось скрывать это от внимательного взгляда. И близость Лань Сичэню приносила теперь не радость, как прежде, а лишь краткий миг забытья, после которого он ощущал себя ещё более недостойным. Это вряд ли способствовало благоприятному течению энергий. — Значит, я верно полагаю — это всё тягостные размышления, — теперь Лань Цзысянь качнул головой. — Облегчите душу, расскажите мне… — но поймав взгляд Сичэня, он тут же исправился: — Супруге или брату. Иначе, боюсь, не обойтись без уединения в пещере Ханьтань. Лань Сичэнь поблагодарил лекаря, пусть внять его словам не собирался. Едва он оказался на белой дорожке, которую с двух сторон обступил бамбук, как перед ним появился Мэн Яо — в кротком обличии госпожи Лань. Глаза его, однако, сияли отнюдь не кротостью, не покорностью. Нет, в них таился, похоже, самый настоящий гнев. — Что ты от меня скрываешь? — спросил он сразу, даже не позволив приблизиться, только знаком набросив на них обоих купол тишины. Лань Сичэнь глубоко вздохнул. Этого разговора он боялся. — А-Яо, — начал он, но продолжить не сумел. Мэн Яо сложил руки на груди, а Лань Сичэнь не мог отвести от него взгляда, не мог насмотреться. Строгое платье госпожи Лань, высокая причёска с изящными шпильками — всё шло Мэн Яо. И красота его ранила Сичэня с каждым мгновением всё сильнее. Однажды не сумел уберечь, сможет ли после? Разве достоин теперь стоять рядом? — Если думаешь, что мне ничего не видно, то ты — глупец, эр-гэ, — проговорил Мэн Яо жёстко. — Я — не слепец. Что такое стряслось? Что ты держишь в себе?.. Лань Сичэнь не мог больше выносить такую пытку. Он опустился на колени, а потом ещё и в ноги Мэн Яо поклонился. — Как мне просить у тебя прощения? — спросил он тихо. — Как его вымолить? — Разве я гневаюсь на тебя? — удивился Мэн Яо. — Нет, сейчас, пожалуй, я злюсь — но на твоё молчание. Не из-за него же ты извиняешься так?.. — Не из-за него, — признал Лань Сичэнь, но так и остался стоять на коленях. — Однажды я обещал, что защищу тебя, если станешь моим супругом. Но посмотри, этой клятвы я и не сдержал. Как мне теперь… как жить, когда каждый день я думаю об этом?.. Мэн Яо шагнул вперёд и заставил его подняться, головой качнул и даже усмехнулся горько. — Глупец. Мой супруг — глупец, — он приложил пальцы к губам Сичэня, запрещая говорить. — Да ты спас меня столько раз, что сосчитать невозможно. Саму душу мою спас от унижения, заставил поверить, что мне не нужно выступать разменным товаром, возвысил, счёл за равного, полюбил меня… кто бы ещё любил меня, эр-гэ, если бы не ты?.. Дал мне дом, и семью, и сына… Ты — всё для меня. Мне большего не надо. — Но… — Сичэнь поцеловал его ладонь, поймал вторую — и её исцеловал тоже. В груди билось невысказанная, невозможно огромная любовь. — Но как же… — Никто не совершенен, — продолжил Мэн Яо. — Никто не может всё удержать в пальцах. Но я не забываю, почему остался в живых. А этому — ты причина. Лань Сичэнь коротко и рвано выдохнул, а потом подхватил Мэн Яо на руки и понёс прочь от лекарских домиков. *** …Лань Цзысянь не мог услышать, что за разговор происходил между главой и его супругой, но увидел, как они удаляются. Как Лань Сичэнь несёт супругу на руках, совершенно презрев правила клана, которые требовали сдержанности в проявлении чувств. — Завтра, верно, Золотое ядро главы наконец восстановится, — пробормотал он тихонько. — А госпожа Лань поистине мудра, насквозь видит мужа. Этот брак продлится долгие-долгие годы, да… — И был совершенно прав.