Молись

Лежа с бурлящими мыслями на своей койке и слушая диалог Ги Хуна с Чжон Бэ — или Джон Бэ, Ин Хо плевал на него — Хвану хотелось встать и придушить игрока 390 просто за его существование. Бегает за Ги Хуном, словно хвостик, постоянно болтает с ним, переживает, и, конечно же, Ин Хо не ревнует — он вообще слушает это все исключительно ради изначальной цели узнать слабые звенья Ги Хуна. Благодаря таким открытым разговорам уже можно было понять, что игрок 390 много для него значит. Хван будет иметь это в виду. — «Жмот из Ссанмундона». Аж воспоминания нахлынули! — хохоча, Чжон Бэ вспоминал старые моменты вместе с другом. Они много о чем говорили, много что вспоминали и даже несколько раз прослезились. Какая жалость. Сверля глазами матрас койки сверху, хотелось сверлить взглядом кое-кого другого — до мозолей в глазах и пальцах ставшее близким лицо. Хотелось пожирать глазами изученные эмоции на чужом лице, вымученные морщинки, симпатичные мешки под глазами, видеть вселенскую усталость в глазах напротив и довести до белого каления усложнениями в следующих играх и перепалками между отбросами. Но реальность такая же, как и завтраки в этом месте. То бишь, никакущая. Даже в некотором смысле забавно наблюдать за недовольными лицами ходячего мусора, которые еще больше затягивают веревку на шее, голосуя за круг. Кстати о завтраках — Ин Хо добавил в меню шоколадное молоко. И нет, он не сделал это для Ги Хуна, просто немного разнообразия в этом нудном месте. Поменяв виды молока исключительно для своего удобства, так как у него общение с обычным молоком на «вы», Ин Хо открыл для себя новое увлечение — пялиться смотреть на удовлетворенную мордочку Ги Хуна во время питья вышеупомянутой жидкости. А лицо у него было, словно это не обычное шоколадное молоко, а его любимый соджу. Глубокие раздумья Ин Хо прервал интересный диалог. — …Вот так я и впервые поцеловался. А ты, Ги Хун? Какой у тебя был первый поцелуй? Не помню за все время нашей дружбы, что бы мы обсуждали подобное! Как такое возможно, а? Устало улыбнувшись, Ги Хун протер рукой лицо и ненадолго задумавшись, ответил:  — Чжон Бэ, в школе я не славился большой популярностью.  — Это то я помню, но я же спросил совершенно иное! Ты вполне симпатичный и… Дальше Хван собирался абстрагироваться от этого максимально скучного диалога. Настолько скучного, что у него чесались руки надрать кому-то зад за лишние комплименты, да и вряд ли в этом диалоге было бы что-то полезное — например, какая-нибудь уязвимость или триггерная тема, — поэтому лучше… — Мой первый поцелуй был с парнем. Чего? — Чо?! — крикнул слишком громко, тем самым разбудив неподалеку спавших ребят, шикнувших на них. Чжон Бэ тихо извинился и продолжил уже шепотом: — Как это произошло, Ги Хун? — Это долгая история. — Нет уж, я за столько лет дружбы узнаю, что мой друг целовался с парнем! Это феноменально, что ты мне об этом не рассказывал, — обиженно сложив руки на груди и ссутулившись, Чжон Бэ упрекательно зыркнул на Ги Хуна. Закатив глаза и сделав большой вдох-выдох, он начал свой рассказ. — Мне было лет 11, наверное, и мой лучший друг поцеловал меня очень внезапно, никак это не объясняя, — прижав ноги к себе и опустив тон до полушепота, он продолжил: — А потом, спустя несколько дней, завалился ко мне во двор с компашкой своих друзей, которые пинали меня ногами и обзывали педиком, пока он смотрел со стороны и... улыбался, — съежившись от накатанных воспоминаний, Ги Хун сразу взял себя в руки, не давая себе тонуть в этом, пока Чжон Бэ смотрел на него в немом шоке и с таким лицом, будто он не про первый поцелуй рассказывал, а про убийство беременной инвалидной бабушки. - Но, кстати, в прошлой игре мы были вместе, и он пожертвовал собой ради моей победы. Остальное слушать Ин Хо не имел желания. Сейчас игрок 390 начнет глотать сопли и унывать, ежели бы это он там участвовал. У него и так появилось много информации для размышления. Конечно, про последнее он знал, но поцелуй и издевки? Ин Хо начал метаться между желанием всыпать тем ублюдкам и увидеть плачущего Ги Хуна... Эта мысль будоражила сильнее, чем предполагалось. Представив частые всхлипы Ги Хуна в своих объятиях из-за «несправедливых» смертей, «несправедливых» игр и Ведущего, которого он так проклинает всеми проклятиями, даже не догадываясь, что этот Ведущий сейчас его успокаивает в виде его друга Ён Иля, гладя по голове, шепча что-то неразборчивое на ухо, одновременно с тем цинично ухмыляясь. Красные, опухшие глаза, вздернутые бровки, неопрятный вид, и, о боже, эти слезы. Это определенно хороший вид. Эта картина перед глазами разжигала внутри какую-то черную магию, по другому не найти причины на эту выпуклость на штанах в свой-то возраст. Или это что-то не так с Ги Хуном, или что-то не так с Хваном, раз его мысли заходят в русло, которое совсем неуместно по причине, почему он тут. Когда-то Ин Хо тоже был таким простодушным, с надеждой, что у человечества есть шанс, пытаясь противостоять системе. Но к чему это привело? Имеем то, что имеем. Но, увидев настрой и рвение Ги Хуна, стало интересно, насколько сильна его вера в человечество. Хотелось разрушить всё, во что он верит, и сломать его, но в то же время, возможно, надеяться, что мысли Ги Хуна окажутся верными. И в некотором роде хотелось болеть за него. Судя по тишине со стороны парочки, темы для разговора у них закончились, и можно выходить из своего убежища на свой ночной дозор, тяжело вздыхая. Всё-таки, какие же тут ужасные койки. Хорошо, что хоть не скрипят, и можно не становиться свидетелем того, чем тут занимаются участники посреди ночи. За работой Ведущего Ин Хо столько всего повидал, что впервые было даже противно ложиться на эти «кровати». Но какой из него Ведущий игр, если он не способен справиться с отвращением? Скорее, это можно было назвать простой неприятностью. Делая растрёпанный и уставший вид, Ин Хо подошел к сидящим сзади и дотронулся до плеча Ги Хуна, из-за чего тот дернулся и резко обернулся с большими глазами, готовый напасть. Сдержать торжествующую ухмылку казалось невозможным, поэтому он сделал вид, что закашлялся, как Ги Хун подлетел к Ин Хо словно принц на белом коне. Как благородно. — Ён Иль! Вы как, в порядке? — стуча по спине, он выглядел правда обеспокоенным, даже льстит. Дождавшись конца своего «приступа», Ин Хо присел рядом, благодарит тёплой улыбкой: — Ги Хун, Вы как всегда рядом, спасибо за заботу. — Пустяки, мы же как-никак в одной лодке. — Точно. А вы как, Чжон Бэ? Выглядите слегка расстроенным. Почувствовалась напряжённая атмосфера, от чего Чжон Бэ постарался отмахнуться: — Ничего подобного! Устал просто, вот уже сейчас собираюсь на боковую, — размахивая руками в разные стороны, 390 выглядел «максимально» убедительно. — Что ж, тогда спокойной ночи вам. — Да, и вам. — Чжон Бэ, не грузись. Что прошло — то в прошлом, — слова Ги Хуна звучат настолько иронично, что уже была вторая попытка не издать смешка. Успешная. — Приятных снов! Чжон Бэ, мягко улыбнувшись напоследок, удалился, оставив своего друга наедине с Ин Хо. Хван мысленно облегчённо вздохнул из-за накатившей и такой долгожданной тишины, а то рот Чжон Бэ всё это время не закрывался, хоть палец в рот не клади. Да и в его присутствии Ин Хо имел меньше влияния на Ги Хуна, наедине было легче дергать за ниточки. — А Вы, Ги Хун? Не собираетесь дать голове отдохнуть? — Было бы неплохо, но сна ни в одном глазу. Надеюсь, не буду завтра ходячим трупом на игре, — беззвучно хохотнув, он помассировал виски и уставше прикрыл глаза. — Раньше меня очень рано клонило в сон, что после сказки, рассказанной дочке, я засыпал вместе с ней, — скучающе опустив голову на колени, Ги Хун вздохнул. — Это место меняет людей. Делясь своими эмоциями, Ги Хун даже не догадывался, насколько влияет на Ин Хо своим грустным видом. Только слёз не хватало, честное слово. Хотелось это исправить и надавить на больные точки, довести до слез, заставить себя ненавидеть и насладиться этим сполна, увидеть эти режущие зубки. Но ещё слишком рано. Нужно влезть в доверие настолько, чтобы потом для Ги Хуна это была огромная мука. Поэтому, вместо навешивания чувства вины, Хван строит из себя хорошего друга. — Вы правы, но мы обязательно выберемся. Свергнем их главного и сбежим. Или вы намерены договориться с ним? Ги Хун замолчал на некоторое время, словно раздумывая, стоит ли делиться такими подробностями, что немного напрягло Ин Хо. Он сделал что-то не так? Он был отличным другом, терпел всех этих отбросов ради чего? Хван уже начинал закипать, как Ги Хун заговорил. — Изначально я так планировал. Но я думаю, вряд ли он будет настроен закончить эти игры, или, хотя бы на компромисс. — Ги Хун поднял глаза полные решимости на Ин Хо — Я убью его при первой же возможности. Что-то екнуло. Это место правда меняет людей. Хван глядел в глаза напротив с неким блеском, который он не смог скрыть, но он правда будто бы только и ждал этих слов. Представив их поединок, лицо Ги Хуна, что будет выражать презрение, намерение убить, и, о боже, стать его первой жертвой не звучит такой ужасной мыслью. Чем он убьет Ин Хо? Пистолетом слишком холодно, ножом было бы чуть милее, но самым лучшим вариантом казались руки. Эти руки, что разьяренно будут сжимать глотку Ин Хо, смотря с омерзением и сидя сверху что бы после его кончины снять маску, посмотреть в лицо тому, кто за этим стоит. Какое же будет его удивление, увидев своего близкого друга Ён Иля, и он определенно будет чувствовать вину за жизнь беременной жены. Или он просечет, что это была ложь? Частичная, но все же ложь. — Вы уверены, что сможете? Я в Вас не сомневаюсь, но Вы так рьяно боретесь за человечество, их жизни и сами говорили, что не должно быть пустого кровопролития и что это все должно остановиться. — Одна жизнь человека, или тысячи других? Я пришел сюда снова не выиграть, а попытаться остановить игру, и каким бы ни был способ, я это сделаю несмотря ни на что, — можно было заметить как рука, сжатая в кулак содрогалась и несложно было догодаться, что это от ненависти, заполняющую внутренности. — И мне все равно кем я буду после этого. — Вы молодец, Ги Хун. Приятно осознавать, что у нас такой лидер, как вы. — спрятать свой азарт под восхищенным тоном далось очень сложно, но Ин Хо справился и не мог дождаться момента Х для воплощения главной части плана - сломать Ги Хуна. Это уже вполне хорошо получается, если судить по его намерениям убить, так что Хван позволил секундной глумливой усмешке проскочить на его лице, отвернувшись. Кивнув на слова Хвана, Ги Хун расслабился в его присутствии. Чувство теплоты наполняло его с каждой минутой проведенной вместе с «Ён Илем», и он позволил своему мозгу выключить режим «турбо» хотя бы на время.  — Знаете, Ён Иль, вы мне нравитесь, — повернувшись в сторону собеседника, который выглядел слегка удивленным, Ги Хун сразу пояснил свои слова: — Нет, не в этом плане! Вы хороший человек, и Вы мне нравитесь как друг, я восхищаюсь вашим умением профессионально расставлять все на свои полочки, я даже ни разу не видел Вас в состоянии паники! — «Тем более, у вас есть болеющая жена, ждущая на свободе» осталось в мыслях. Слева в груди что-то тесно сжало, но Ги Хун предпочел оставить это без внимания, что бы не усложнять ситуацию. — Ох, Ги Хун, Вы слишком добры ко мне. Я сохраняю спокойствие, так как уверен в Вас и Ваших действиях, я в любом случае буду на вашей стороне. Но мне очень приятно, что Вы считаете меня хорошим. — блаженная улыбка так быстро растеклась по лицу, что Ин Хо в очередной раз засмотрелся на Ги Хуна. Интересно, будет ли он так считать, когда Хван наденет маску? Глупый вопрос. Не то, чтобы Ин Хо это не понравится, вероятнее всего, лицо, убитое в горе, или глаза, горящие нанавистью, и рот, говорящий самые ужасные вещи этого мира в его сторону ему даже больше понравятся. — Почему Вы на меня так смотрите? Я сказал что-то не так? — в зевке прикрывая глаза, Ги Хун вопросительно склоняет голову набок. — Просто Вы выглядите достаточно уставшим, думаю, вам стоит прилечь хотя бы на время.  — Думаю Вы правы, завтра нужно будет мыслить на трезвую голову, — 456 кое как встал и потянулся, направляясь в свою койку. — Гладкого дозора!  — Спокойной ночи, Ги Хун. Залез на спальное место, он долго возился, но не без труда все таки заснул, пока Ин Хо размышлял о своих не самых приятных планах в сторону Ги Хуна.

***

Бунт был в самом разгаре, игроки стреляли в Треугольников из-за окон, формой различных геометрических фигур. Большинство пытались не растрачивать патроны попусту и стрелять метко, пока Ин Хо не горел желанием убивать своих сотрудников, поэтому стрелял тоже редко, но метко — чтобы у других игроков не было вопросов к нему. По факту, даже если бы он не стрелял, недоумений ни у кого не возникло бы, если судить по тому, как все игнорируют паническое состояние Дэ Хо, который стрелял даже не глядя куда, забывая перезаряжать обойму. Вдруг к нему обращается Ги Хун, стараясь перекричать перестрелку вокруг: — Я найду их зону управления! И сто лет не прошло. — Сам справишься или пойти с тобой? — таким же тоном, перекрикивая стрельбу, Ин Хо готовится к тому, что Ги Хун возьмет своего верного друга — Чжон Бэ, и уже было почти кивает, как его перебивают. — Пошли со мной! — махая рукой, он зовет Ги Хуна с собой, а, обращаясь к Чжон Бэ, чтобы он передал остальным, кричит громче: — А вы прикройте нас! Чжон Бэ что-то неразборчивое крикнул в ответ, но Ин Хо с Ги Хуном уже удалились, оставив игроков разбираться с солдатами. Проходя дальше, двое мужчин начали проверять разноцветные двери, обнаруживая за каждой из них ничего. Ин Хо было чертовски интересно, догадается ли Ги Хун использовать маску, как упоминал ранее Квадрат. Вдруг 456 поднимает голову, замечая сканирующую камеру, он прислоняет маску к лицу — маска Ведущего бы ему больше подошла — и камера сканирует его. После чего монотонный женский голос говорит: — Личность подтверждена. Жуткая ухмылка расплывается по лицу Ин Хо. Догадливый. И они проходят дальше — Ги Хун впереди, Хван сзади — крепко прижимая автоматы к телу. Неожиданно для них дверь за Ги Хуном плавно закрылась. На что Ин Хо сделал виноватые глазки с ошарашенным лицом, будто испытывая вину за это, бегал глазами, пока 456 выглядел растерянным и не знал, что предпринять. Ситуация правда неприятная, но «Ён Иль» не виноват, правда же? — Извини, я был слишком сосредоточен на том, что нас тут может поджидать засада и приготовился стрелять. Мне жаль. — Ничего, мы справимся сами. Если что, скажем по рации, чтобы они взяли маску у кого-нибудь из Треугольников, — успокаивающим тоном Ги Хун пытался поддержать Ин Хо, как тот всегда поддерживал его, на что Хван ободряюще улыбнулся. 456 так наивно думает, что этот сканер работает на всех работников, а не только на квадратов. Уж слишком он умиляет. После минутной остановки они быстро продолжили путь, стараясь не терять времени. Дойдя до поворота, за углом открылась дверь, из которой выбежала масса Треугольников, спускаясь поочередно вниз в коридоры вдоль стен. Началась тяжелая перестрелка, из-за чего Ин Хо решил все-таки принять большое участие в ней, так как дойти до центра управления вместе с Ги Хуном было одним из пунктов в его плане. Конечно, в старом, где Ги Хун выбирает не его, а Чжон Бэ, был немного другой исход, но это уже не так важно. Теперешний план был гораздо приятнее. Попадая по Треугольникам, Ин Хо время от времени посматривал на Ги Хуна, который стоял недалеко от него, такой сосредоточенный, уверенный, что, дойдя до конца, он спасет жизни тысяч. Он был так искренен, что аж чувство вины кольнуло. А, нет, показалось. Капельки пота плавно съезжали с висков 456, привлекая к себе внимание, что хотелось их слизать, смотря на реакцию Ги Хуна. Он был бы удивлен? По-любому. А вот приятно или нет — уже другой вопрос. Выстрелив последнему Треугольнику в голову, Ги Хун со своим другом направились вверх, в центр управления, и обнаружили, что дверь заперта. Ги Хун снова надел маску Квадрата на голову, но на этот раз не сработало. Что ж это такое? Он уже было хотел ломать дверь самостоятельно, как она внезапно начала плавно отъезжать в сторону. Магия, другого слова не найти! На самом деле, эту магию зовут Ин Хо, который стоял позади него и незаметно нажал на кнопку пульта у себя в кармане штанов, тем самым отпирая дверь. Забавно видеть такую удивленную реакцию. Зайдя внутрь, мужчины начали осматривать помещение, держа автоматы твердо в руках, готовые стрелять. Внутри никого не оказалось, но само помещение было небольшим, с темными стенами, такими же шкафчиками и черным мраморным столом. Выделялось только одинокое бархатное темно-зеленое кресло — того же цвета, что и пол, — стоящее напротив проектора, показывающего, кто заходит и выходит. Пары глаз оглядывали и сканировали все, что находилось внутри, пытаясь найти признаки недавнего нахождения здесь, но ничего не нашли, кроме стационарного ярко-красного телефона и почти полной бутылки виски. 456 аккуратно ступал впереди, в его шагах чувствовалось ликование, что он наконец здесь, осталось найти виновника всего происходящего. Вдруг на его плечо опустилась рука Ин Хо, сжимая его, пока другой рукой тот указывал в сторону кресла. Позади кресла была черная дверь, в которую они собирались отправиться, но не предстояло возможности ее открыть. Мужчины задумались о способах ее вскрытия, как она начала постепенно отъезжать, а внутри была темнота, без возможности что-либо увидеть. Вдруг Ги Хун почти вплотную приблизился к Ин Хо, чувствуя его дыхание и шепча: — Я пойду внутрь и осмотрюсь. В случае опасности внутри я крикну — убегай! Тебя еще беременная жена ждет… А пока постой на входе, если кто-то будет идти — зови. Лицо Ги Хуна было максимально серьезным и нахмуренным, в глазах виднелись нотки переживаний, страха и…ещё чего-то? Было сложно прочитать. — Я тебе должен соджу, Ён Иль. Ин Хо запоздало кивнул и направился к двери, и, стоя на шухере, упоенно смотрел, как Ги Хун осторожно заходит внутрь. Мышка заходит в мышеловку. Внутри было темно, но приглушённый свет из предыдущей комнаты давал совсем чуть-чуть освещения, но не сказать, чтобы оно сильно помогало. Быстрое сердцебиение раздавалось в ушах, тяжёлое дыхание Ги Хуна разносилось по комнате, пока он тяжёлыми шагами шёл прямо, держа огнестрельное оружие, направленное вперёд. Адреналин бушевал в крови, губы пересохли, пот шёл ручьём. Тот момент, которого он так ждал все эти три года, настал, он не должен облажаться. Ги Хун продолжал идти вглубь комнаты, стараясь не споткнуться ни о что, и у него хорошо получалось, так как глаза привыкли к темноте, но всё ещё недостаточно, чтобы разглядеть комнату полностью. Посреди стоял диванчик, справа от которого был столик с ещё одной бутылкой виски. Что это за клуб анонимных любителей виски? Приглянувшись, он заметил два бокала. Для кого? Неужели его тут уже… Внезапно раздался треск позади, Ги Хун обернулся и осознал, что свет в комнате «Ён Иля» погас. Твою мать. Игрок 456 старается идти назад максимально тихо, ведь окрикнуть своего друга означало бы сдать свою позицию и присутствие. Ги Хун почти не дышал, когда подошёл к проему в комнату, стараясь оглядеться в поисках опасности. Изначально всё казалось на своих местах, единственное — одежда «Ён Иля» валялась на полу. Где же обладатель этой одежды? Ги Хун уже представил все возможные варианты событий, где его друга стукнули чем-то, свернули шею, убили пистолетом с глушителем, но он не хочет поддаваться панике. Ён Иль определённо остался бы с холодной головой и нашёл бы план, поэтому он обязан найти его сейчас. Ги Хун крадётся предельно бесшумно, подходит к одежде и осматривает. Свежих пятен крови не обнаружено, поэтому он поднимается и хочет найти выключатель, ведь в этой темноте ничего не разобрать, как слышит со своей рации: — Передовой отряд, приём! У нас кончились патроны. Мы сдаём… Вдруг Ги Хуна резко хватает рука сзади за шею, прижимая обратной стороной локтя к себе, ведя назад. — Ублюдок, я тебе глотку вырву! Что ты сделал с Ён Илем?! — брыкается как только возможно, и уже хотел было ударить обратной стороной автомата в живот нападшему, как этот неизвестный бросил Ги Хуна на пол, а автомат отлетел на расстояние вытянутой руки. Мгновенно игрок 456 подполз ближе и схватил оружие, как почувствовал чужой ботинок, стоящий на его кисти. Больно. — Эта игрушка тебе не понадобится. — Холодный, изменённый голос прозвучал из-под такой ненавистной чёрной маски, на что 456 передёрнуло. Внезапно Ги Хун ухватил второй рукой ногу Ведущего и потянул на себя, заставив его упасть, в одночасье с тем резво подхватил автомат в руки, поднимаясь на ноги и устремляя оружие в грудь Ин Хо. — Прекращай этот цирк. Зачем эти бессмысленные смерти? Я не хочу читать нотации такому уроду, как ты. Либо ты заканчиваешь, либо я стреляю тебе в грудь. — Твёрдый голос Ги Хуна отскакивал от стен, а человек в маске неподвижно сидел на том же месте, где его повалили, наблюдая за его действиями. Ощущение, что даже если бы маски не было, у него был бы такой же неморгающий взгляд, как и на маске. — Ты же понимаешь, что после меня придут другие? Убьёшь меня — игра продолжит цвести, но уже без меня. Ги Хун резко приблизился к Ведущему, падая на одно колено, шипя ему в лицо и смотря безотрывным взглядом в место, где по факту находились глаза Ин Хо: — Я убью их всех лично своими руками. Мне всё равно, сколько блядей, таких, как ты, мне придётся прикончить, но я сделаю это без задней мысли. Ты меня понял? Автомат многозначительно приблизился к груди Ведущего, подтверждая вышесказанные слова. — Стреляй. И Ги Хун нажал на курок, правда выстрела не произошло. Не успел 456 понять своё положение, как Ведущий подмял его под себя, придавливая запястья Ги Хуна, глумливо ухмыляясь. Жалко, под маской не видно. Он сжал скулы Ги Хуна своими длинными пальцами в перчатках, любуясь на такую привлекательную растерянную мордочку. Было приятно видеть, как в глазах Ги Хуна рассыпается его уверенность, планы, жизнь. — Было очень не предусмотрительно не проверить обойму перед выстрелом. Ты меня разочаровываешь, Ги Хун. — Произнося последние слова более высоким тоном, что, конечно, не было слышно за маской, Ин Хо сильнее прижимает тело Ги Хуна к полу, не оставляя надежды на свободу. О боже, это выглядит ещё лучше, чем в фантазиях. Глаза буквально красные от переполняющей ненависти, горечи, огорченности в себе и своих действиях, но где же слёзы? — Как думаешь… — Ин Хо перемещает пальцы с скул на подбородок, заставляя смотреть на себя. — Я выгляжу лучше с маской, — второй рукой он снимает маску с себя, упиваясь потерянным взглядом Ги Хуна — Или без неё? Мокрые глаза и сбитый с толку взгляд Ги Хуна определённо стоили свеч. Ну же, плачь. — Ён Иль, почему? — срывающийся истерический шёпот заводил. Не веря своим глазам, Ги Хун забыл о том, зачем он пришёл сюда, забыл о друге, который, скорее всего, уже лежит бездыханным трупом где-нибудь. Забыл обо всём. — Ён Иль, пожалуйста… — Меня зовут Хван Ин Хо, — гладя по волосам 456 с фальшивой нежностью, он продолжает. — Спрашиваешь почему? Я отвечу… — Руки Ин Хо впились в шею Ги Хуна, крепко сжимая. 456 начал задыхаться, ему не хватало воздуха, силуэт перед глазами стал размазанным, но он чувствовал чужое дыхание близко своим губам. — Все они — куча мусора, которая перебьёт друг друга за каждую вону. Жадные, алчные, эгоистичные. И ты не лучше — возомнил себя кем-то, кто решает судьбы людей за них самих и строишь из себя героя, хотя сам готов пойти по головам для прекращения этих игр, а ведь у некоторых вся жизнь состоит из того, чтобы наблюдать за ними, ставить ставки, и, возможно, даже самим сыграть. — Из глаз Ги Хуна пошли слёзы, а рот раскрывался в попытках словить ещё воздуха. О да, это безусловно то, чего он добивался. Но Ин Хо в один миг убрал руки, наблюдая, как Ги Хун давится воздухом, поступающим в лёгкие. — Молись. Глаза 456 округлились. Ему не послышалось? — Хочешь жить и спасти других игроков — молись. Бог ведь поможет, не так ли? Или умрёшь от рук того, кого та-ак презираешь. —  в ответ ему послужили тяжелые вдохи, бледное лицо и сухие раскрытые губы, без единого намека на молитву. — Мне жаль убивать такого интересного персонажа, как ты, но ты не оставляешь выбора. Последние слова? — Ги Хун свистяще хриплым шепотом, с паузами на набраться воздуха, произнес:  — Ин Хо, ты слышал о большом молельном эксперименте? — слабый прерывистый полушёпот с частыми вдохами заставил руки Ин Хо остаться на месте, не пытаясь удушить. — Больных пациентов поделили на группы: за одних возносили молитвы, а за других нет. Результаты говорили сами за себя — это не по-мо-га-ет, но ведь это прекрасно, что мы можем молиться друг за друга, несмотря на то, что все мы знаем, что это ничего не изменит, — веки постепенно опускаются, а рот двигается всё медленнее. — Просто… просто хорошо думать о ком-то, кроме себя, — испытывающий взгляд поднялся на чужое ошеломлённое лицо. Тело Ин Хо расслабляется, Ги Хун может достать руки из-под колен Ведущего и воспользоваться ситуацией, но он этого не делает. — Даже о таких, как ты. — изнеможенная улыбка украла лицо Ги Хуна. Он правда выглядит довольно усталым. — Но я верю, что где-то в этой игре остался тот Ин Хо, у которого похожие взгляды с моими. И я хочу найти его. Всё ещё можно исправить. — Рука Ги Хуна медленно, осторожно поднялась, прижимаясь к теплоте щеки. Восхищённые глаза с расслабленной улыбкой убивали Ин Хо. Он не мог убить Ги Хуна, руки тряслись, в горле был ком, и поэтому он, прикрыв глаза, прижался к такой желанной ладони. Он впал в тёплые объятия, такие искренние, и вдыхал запах Ги Хуна до того момента, пока тот не стал его единственным источником кислорода. Казалось, его действия уже невозможно оправдать, не простить, не понять, но всё-таки Ги Хун смог в нём что-то увидеть, значит, правда ещё не всё потеряно? — Ги Хун, я правда не знаю, что теперь делать. Я потерян. Я был лишён любых жизненных признаков с момента смерти моей жены, с момента моей пропажи, я буквально не существовал все эти годы, моя жизнь состояла из ведения этих игр. Я не могу просто взять и закончить всё это. — Ин Хо, посмотри на меня, — чутко взяв его лицо в свои руки, он стер капли слёз, собравшихся в уголках глаз Хвана, приглаживая щеку большим пальцем. — Ты всегда был на моей стороне, даже все негативные действия, что я совершал в отношении игры, я уверен, ты подсознательно поддерживал. Поэтому на этот раз дай мне поболеть за тебя, дай помочь тебе. Мы справимся, слышишь? — Ин Хо смотрел доверчиво. Казалось, что так он смотрит на него впервые. Словно он только сейчас открылся, обнажился перед ним, доверяя своё тело и душу. Ги Хун просто не смог сдержаться. Целуя эти сухие, но такие вожделенные губы, Ги Хун чувствовал, что всё это правильно. Возможно, он действительно усложняет, но раз всё и так стало очень сложным, почему бы не относиться к этому с лёгкостью? Ин Хо ответил мягко, чувствуя солёный привкус слёз. Он обводил языком губы Ги Хуна, не торопясь углублять поцелуй, зная, что у них есть время. Сам поцелуй был очень чутким, нежным, долгожданным, но не таким, каким он раньше себе его представлял. Раньше он думал, что будет кусать его губы до крови, не давая времени на передышку, проявляя чрезмерное инициативное поведение, не давая Ги Хуну усомниться в своей главности. Оторвавшись друг от друга и встав, Ин Хо взял за руку Ги Хуна и повёл к дивану, который стоял недалеко от них. Садясь, 456 издал сдавленный стон, ведь пока на нём сидел или лежал Хван, конечности успели порядком затечь, да и пол не был лучшим местом для такого времяпрепровождения. Ин Хо положил руку на плечо Ги Хуна, заставляя его облокотиться на спинку дивана, подложив подушку под голову. Хван поставил руки по обе стороны от головы, нависая сверху, и не мог наглядеться на такого Ги Хуна. Счастливые глаза буквально блестели в этой темноте, расслабленный вид, непослушные волосы, которые в некоторых местах завивались. Ему определённо больше шло с длинными волосами, но они ещё поговорят на эту тему позже. А тем временем Ин Хо наклоняется для повторного поцелуя, но на этот раз с большим напором. Целует, словно в последний раз, облизывает верхнюю губу, всасывает её и наслаждается приятными вздохами со стороны Ги Хуна, который вплёл пальцы в волосы Хвана, то притягивая его, то сладостно оттягивая. В какой-то момент Ин Хо отстраняется, чтобы снять кофту Ги Хуна, а затем и футболку, пока тот помогает ему справиться с верхней одеждой. Ин Хо падает в объятия Ги Хуна, но на этот раз для того, чтобы поцеловать его шею, в некоторых местах игриво прикусывая, но как только его начинают сдавленным стоном тянуть за волосы назад, он зализывает это место, горячо дыша. Будь у Ин Хо хвост, он бы им радостно вилял из стороны в сторону, потому что происходящее его очень сильно будоражит, он чувствует себя собой. Ги Хун обхватывает ногами таз Ин Хо, притягивая его ближе, желая большего тактильного контакта, больше поцелуев, больше Ин Хо, чего Хван ему и даёт с большим удовольствием. Ин Хо спускается поцелуями ниже, наслаждаясь каждым сантиметром, ведь теперь, чтобы хотеть это тело, нет ничего стыдливого. Его бы понял даже самый гетеросексуальный парень, но после этого он бы ему вмазал. Желудок Ин Хо делает кульбит, когда слышит особенно томный стон из-за соска, который Хван сжал губами, после этого дуя на него, После чего Ги Хун притягивает Ин Хо к себе для очередного приятного поцелуя, на этот раз такого слюнявого и пылкого. Хван прижимается своим пахом к паху Ги Хуна, теревшись об него, он издает утробный полустон в унисон с Ги Хуном и не выдерживая, опускает руку в его штаны, проводя по выпуклости боксеров рукой и ловит губами сдавленный стон Ги Хуна, ускоряет трение. Ноги 456 сильнее прижимают к себе туловище Ин Хо, а руки тянутся вниз по напряженному прессу к стояку, который выглядел весьма болезненно из-за сжимающих его джинс. Справляясь с пуговицей, Ги Хун ныряет под одежду и боксеры, сразу же обхватывая ствол рукой. Ин Хо не ожидав таких уверенных действий гортанно стонет и на секунду прекращает поглаживания сквозь трусы, но только для того что бы точно так же нырнуть под них и провести рукой вверх-вниз, улавливая слухом прятные звуки, исходящие из грязного рта Ги Хуна. — Трахнешь меня? — голос с ноткой хрипотцы, шепчущий на ухо возбуждал еще больше. — Если ты так просишь, - второй рукой Ин Хо полностью снял оставшуюся нижнюю одежду с Ги Хуна, и тот хотел было перевернуться на живот, как Хван его остановил. — Я хочу видеть твоё лицо, Ги Хун. - Имя прозвучало настолько горячо, что его обладатель блаженно закатил глаза. Слишком приятно. Ин Хо, стараясь действовать быстро, поднялся, пытаясь найти тот самый тюбик с защитой, и Ги Хун не успел заскучать, как Хван вернулся к нему с торжественной улыбкой, держа в руке смазку и презерватив. Ин Хо закинул ноги Ги Хуна себе на плечи, делая позу ещё ближе, ещё откровеннее, чем до этого, тем самым заставляя своего партнёра чуть-чуть смутиться. Ин Хо выдавил на руки достаточное количество смазки и, разогревая её, вновь засмотрелся на возлюбленного, лежащего под ним. Уж слишком он красив. После того как смазка достаточно разогрелась, он вставил один палец на пробу, который шёл довольно туго, что было вполне ожидаемо. Приятно быть первым. Ин Хо прижался губами к губам Ги Хуна в сладком, отвлекающем поцелуе, тем временем второй рукой неторопясь надрачивал член своего любимого. Почувствовав, как тот расслабился, Ин Хо добавил второй палец, вместе с этим прикусывая мочку уха и горячо выдыхая в него разные пошлости, которые делали обстановку ещё горячее. Он водил большим пальцем вокруг уздечки, от чего Ги Хун увидел звёзды перед глазами и открыл рот в немом стоне. Постепенно добавляя третий палец, он разводил их в стиле ножниц, наслаждаясь мягкостью стенок. Уже откровенно трахая пальцами дырку Ги Хуна, Ин Хо упивался гортанными стонами, отлетающими от стен. Ему нравилось видеть такого Ги Хуна перед собой и знать, что ему приятно, что он такой только от действий Ин Хо. Высунув пальцы, он открыл упаковку с презервативом и натянул его на свой член, после чего почти что лёг на Ги Хуна, руками прижимаясь с обеих сторон от его головы, заставляя ноги приятно растягиваться в области бёдер. Ин Хо постепенно входил, давая время Ги Хуну на привыкание, хоть и хотелось сорваться на бешеный темп, но удовольствие его возлюбленного было важнее. Войдя почти до конца, он поцеловал Ги Хуна так мокро, насколько это было возможно. Тугость его стенок приятно сжимала, заставляя двигаться медленнее, но ему это даже нравилось. Ги Хун зацепился руками за спину Ин Хо, царапая и прижимая ближе, хотя казалось, куда ближе-то? Но ему было мало, он хотел стать одним целым с Хваном, поэтому старался двигать бёдрами навстречу нарастающим движение толчкам. Внезапно Ин Хо попал по определённой точке, заставляя Ги Хуна подпрыгнуть и издать особенно громкий стон прямо на ухо Хвану, после чего тот начал каждый раз попадать по ней, выбивая из Ги Хуна всё больше извращённых стонов, чем он когда-либо мог себе представить. Конец был близко. Мокрый звук толчков и громкие стоны разлетались по комнате, заполняя её до краёв. Ин Хо почувствовал, что скоро кончит, и приступил надрачивать Ги Хуну в темп своих толчков, заставляя пальцы на стопах загибаться, а самого Ги Хуна видеть фейерверки в глазах. — Я люблю тебя, — последнее, что было услышано Ги Хуном перед ярким оргазмом. После того как он отошёл от произошедшего, Ин Хо вытер обоих влажными салфетками, после чего нежно поцеловал Ги Хуна. — Ты как, в порядке? — Выглядел он правда обеспокоенным, словно щенок, но уже не так, как в играх. Ин Хо протягивает стакан воды для утоления жажды. — Извини, если переборщил. — Меня всё устроило, — принимая стакан воды, Ги Хун выпивает его залпом, возвращая назад с взглядом, полным теплоты. — Но в следующий раз будем делать это не на неудобном диване, — голос немного хрипел, но не настолько, чтобы мешал говорить. — И будет моя очередь. Широкая улыбка озарила лицо Ин Хо, и он ринулся в объятия Ги Хуна, вдыхая этот родной запах. — Как скажешь, как скажешь. Просидев так несколько минут, или десяток минут, они высвободились, оделись, и тот разговор, который Ин Хо так хотел избежать, настал. — Нам нужно поговорить, и не только по поводу игры, — предвидя несколько паническую реакцию, Ги Хун положил свою руку поверх руки Хвана. — Ги Хун, всё будет хорошо, ты мне доверяешь? Долго глядя пристальным взглядом, Ги Хун наконец отвечает: — Доверяю, — встав и подойдя к столику рядом с диванчиком, он налил себе стакан виски. — Будешь? — Буду.