Водоворот(временно заморожен, я выгорела)

Мицки наслаждается. Просто наслаждается своей жизнью, поливая растения, раскрашивая рисунки, собирая пазлы, играя. И проводя много времени с Узукаге и другими Узумаки. И ходит на озеро или на море, почти выучив дорогу на пляж. Он, наверное, должен бы радоваться, что может хоть каждый день любоваться свободной водой, но со временем его сердце успокаивается. Он по-прежнему счастлив, но спокойно. Пусть и странно, что не так много дней проходит, как он может тихо сидеть на тёплом песке и любоваться на шумящие волны. Любоваться, потому что без Узукаге не решается зайти в них глубже, чем по щиколотку — сейчас они кажутся ещё сильнее его разнеженному телу, способными порвать его, как лист бумаги, и он только гуляет по берегу, тихо ожидая — когда мужчина будет свободен, чтобы самому отвести его на пляж и поплавать. Химавари правда часто зовёт его с собой в воду, но Мицки не слушает, иногда смотря, как девушка проворно ныряет в волны. Да, пусть она сильная, но… но не Узукаге. Это с ним Мицки спокойно и не страшно. С АНБУ тоже не о чём беспокоится, но он не ходит плавать, гуляя по пляжу. И заново собирая ракушки и камушки, кусочки кораллов, что наполняют широкое блюдо на столе, которое теперь стоит рядом с фруктами и чаем, «украшая» стол. Ему зачем-то хочется собирать эти вещи, хоть они и бесполезны, но тоже кажутся частичками природы и пахнут не как обычная земля, так что он продолжает собирать. А мужчина позволяет, усмехаясь, если видит, как Мицки их перебирает. И, конечно же, не оставляет его надолго, всё так же продолжает часто быть с Мицки и сам водит его на море. Пусть в стороне и мелькают АНБУ. И Мицки уже даже начинает осматриваться по дороге на море, запоминая, что там есть, поглядывает на магазины, на дома, держась за руку мужчины. Но и кроме этого ему есть ещё чему удивляться, так как однажды, вернувшись с прогулки на озеро, он видит в комнате Узумаки, занимающегося бумагами за столом, и… столик с зеркалом в углу, возле двери на балкон. С мягким пуфиком при нём. — Подумал, надо бы такое сделать, у тебя же украшений много, а здесь они будут стоять и сможешь причёски делать. — Улыбается мужчина, подводя его к столику, на котором уже стоит его шкатулка с украшениями и ваза цветов. Мицки растерянно смотрит на своё такое же потерянное отражение. Его столик? Для украшений, для другой мелочи… Смущающе. И Мицки поворачивается, пряча лицо на плече Узумаки, не очень понимая — зачем ему столик, но не сопротивляясь, и всё же смущаясь. Но раскладывает в ящиках вещи, передвигает вазу с цветами, расставляет ракушки и там. Странно это, но почему нет? Тем более Узумаки уже решил. Поэтому Мицки сидит там, рассматривая всё и думая, что здесь приятно рисовать — много света из окна. И он там и раскрашивает картинки, однажды как-то заново замечая старые отпечатки на ковре. Ножки столика, правда, не попадают в них, но… кажется, когда-то здесь и стояло нечто подобное. И раньше комната не была такой пустой. Зачем тогда такое убирали? Непонятно, но Мицки не спрашивает. Ему же незачем. Просто привыкает к новому. Ещё они начинают гулять по деревне. Разумеется, с мужчиной и АНБУ позади, и Мицки держится за него, удивлённо и настороженно рассматривая улицы. Как бы не говорил себе, что не боится, что с Узукаге — не страшно, а всё равно что-то новое всегда выбивает из равновесия. Только уже не так сильно, и он видит, куда они ходят, и рассматривает здания, кусочки парков, клумбы, магазины, дороги и пейзажи, пока они ходят между холмами. Правда, честно говоря, ходят они не так и далеко, ведь Мицки устаёт от впечатлений, не в силах перебирать ногами. Да и люди на них подглядывают, так что это всё происходит не так быстро, не так много они изучают за раз. И через день остаются дома отдыхать, чтобы Мицки приходил в себя. Так что его наконец-то спокойная жизнь продолжается. Мицки радуется почти всему, ощущая покой и уют, и почти урчит, сам ластясь к мужчине. Ну, как кот он, конечно, звуки не издаёт, изредка от смущения только тихо сопит, но и правда радостно ластится, обнимая мужчину, своего спасителя. Он ведь благодарен, что его мучения закончились и он может просто радовать Узукаге, наслаждаясь покоем. Время по его ощущениям катится медленно, дни стираются друг другом — такие же ленивые — и даже в прогулках становится в одно время… привычно. Пусть он и не всю деревню знает, пусть не занимается многим, но этого он и хотел. Правда, получается, что всё больше ему хочется лежать всё время, как делают змеи под тёплым солнцем, после охоты. И он, может, даже подражает им, впадая в спячки, пока рядом с ним никого нет. Просто… просто так спокойно и безопасно, просто ему не нужно никуда бежать, не нужно ничего делать. И даже ходить куда-то не так и хочется. Только лежать, а потом подползать к Узумаки, чтобы прижаться к нему. А всё потому, что он может быть совсем беспечным и просто наслаждаться. Лень растворяется в его теле, наполняет, и он довольно много дремлет, не смотря на прогулки, лениво переворачиваясь по кровати. — Что-то случилось? — Как-то вечером спрашивает мужчина, находя его дремлющим в кресле. Мицки только качает головой и сонно, так же лениво хватает его тёплую руку, прижимаясь щекой. Ему просто хорошо до того, что он растекается ленью. — Хорошо. — Соглашается мужчина, и в его голосе слышится улыбка. Мицки потирается к нему щекой. Дни… настолько временами ленивы, что он как-то вспоминает прошлое, когда просто сидел и смотрел в никуда невидящими глазами. До того его разбирает лень, до того у него ничего не происходит. Отчасти из-за этого его мозг начинает даже подгорать, не выдерживая иррационального напряжения в этих абсолютно одинаковых и спокойных днях. В какой-то момент даже то, что снова пропадают АНБУ, что нужно убрать их спальню, а Мицки ждать в кабинете, что советник Узукаге кажется всё таким же настороженным — его это не волнует. Он правда так привыкает к этому месту? Мицки слабо удивляется. И вспоминает про все свои игрушки, напрягая сознание хотя бы пазлами, раскрашивает рисунки и читает. Некоторые книги он так и не дочитал в прошлый раз, всё время оставляя, потому берётся за них, и странное отупение сползает. Но ему определённо становится ясно, что и дальше он будет выпадать в это странное, изменённое состояние, ведь… ведь все дни это просто густой, до вязкого рта сладкий сироп, наполненный заботой и уютом, в котором Мицки увяз. Кажется, когда всё настолько хорошо, это тоже не так и хорошо… Впрочем, от этой мысли его противно передёргивает и он ёжится, не смотря на жару на балконе, и сворачивается калачиком на диванчике. Нет уж, он ведь всегда так желал покоя, так чего теперь ему плохо? Это дерёт внутри липким холодом закрытых кошмаров. Но… когда-то Узукаге говорил ему, что нужно для себя что-то найти, что нельзя просто существовать. Он говорил что-то о своей странной игрушке, от которой у Мицки глаза болят. Точно, мужчина же с ней развлекается, с Мицки и работает ещё. Целый день он чем-то занят, его дни не пусты, в отличии от дней Мицки, что увяз в них. И вот теперь Мицки понимает те его слова, понимает, что мужчина прав. И ему нужно что-то найти. Только вот он понятия не имеет — что. Казалось, раньше достаточно и этого, а теперь ему будто чего-то не хватает. И снова его дерёт тем, что «не хватает» ему боли и необходимости выживать. Это противно, остро, тошнотворно крутит внутри, и он всеми силами пытается это подавить. Но, правда, ведь. Тогда покой был его спасением. Тогда ему не было что-то ещё нужно. А сейчас, когда он может просто жить, покой начинает раздавливать его мозг тем, что Мицки вязнет, как в сиропе, как застывает в смоле. Конечно, ему это не нравится. Но он ни за что не хочет прошлого. Потому подавляет тошноту и пьёт чай. Чай, которым может просто наслаждаться, медленно, вдумчиво ощущать, пока пьёт. Ест сладости, фрукты, всеми силами сосредотачиваясь на реальности, на том, что происходит сейчас. Он впитывает это, впитывает воздух, шум деревьев, доносящиеся звуки деревни, птиц, смешных чаек, солнечные лучи. Затем, в этом же состоянии, сидит на мягком пуфике за своим столом и раскрашивает картинки, ощущаяя, кажется, даже цвета карандашей. Потому что он хочет быть здесь, хочет жить, хочет чувствовать. И очень хочет заткнуть страх. К счастью, прогулка после этого, спасает его, пусть и гуляет он лишь по двору и пару кругов вокруг резиденции, по лесу, потому что уйти сначала не даёт тот самый огромный кот, что на этот раз не пугается его, а вполне требовательно подходит, заставляя себя гладить. Мицки гладит, улыбаясь, со снисхождением потом рассматривая свои чёрные, грязнущие руки. Кот явно побирался по всем, кому можно, и ни капли не страдал, демонстрируя свои огромные размеры и не менее упитанный живот. И правда… как такая откормленная туша может прыгать? Впрочем, кот без надобности и не прыгает, уходя — как и пришёл — через открытые ворота. Но, разумеется, после того, как Мицки ему надоедает и как за домом его кормят работники. Мицки подглядывает из-за угла и подслушивает, как люди умиляются и подшучивают над «пушистым кабанчиком». И правда, размер такой, что и за поросёнка на стол сойдёт. Но конечно же кот, довольно вылизавшись, просто уходит по своим делам. Возможно, просить еду где-то ещё. Мицки же долго смывает с рук его грязь, но это всё его взбадривает, хотя после он снова не знает, чем заняться, и берёт дочитывать книги. Энциклопедии — интересны, но не совсем всё укладывается сейчас в голове, и он долго рассматривает с кровати шкаф с другими книгами, а затем всё-таки подходит, изучая корешки. Может, здесь что-то интересное будет? Он долго копается там и от названий и авторов рябит в глазах, но, кажется, он находит что-то интересное. Во всяком случае, «Приключения Рю» не звучит, как, что-то вроде, «энциклопедия Водоворота», и Мицки устраивается с этим на кровати. Правда… ничего не понимает. Это словно внезапно услышать чей-то диалог на улице, не зная начала и вообще — о чём это. И он неясно хмурится, впрочем, убедившись, что это и правда просто роман. Как сказки, которые отец рассказывал ему давно, только для взрослых. Хотя всё равно понятнее не становится, будто и правда просто часть без начала. Неужели такие истории все непонятные? — О ты читаешь про Рю? — Замечает это мужчина, придя в комнату раньше ужина и радуясь, что Мицки хмурится над книгой. — Это вторая? А, что, первую уже прочитал? — Взволнованно и радостно спрашивает мужчина. Мицки же недоумённо поднимает на него взгляд. — Что?.. — Спрашивает тихо. Мужчина моргает растерянно, а потом вздыхает и бежит к шкафу с книгами, набирая в руки целую стопку. — Вот, это первая часть. Это вторая, — забирает он из рук Мицки книгу, закрывая и сортируя всё. — Третья и четвёртая. Вот так их нужно читать. — Хлопает по стопке книг Узумаки, а Мицки растерянно хлопает глазами, но и правда видит на обложке верхней большую единицу под названием и смущённо отворачивается. Узумаки же треплет его по волосам и сам ложится рядом, открывая книгу и читая в слух. Мицки немного сидит растерянно, но потом приваливается к нему, следя за строчками, пока мужчина их читает. И это так убаюкивает, так приятно. И не в пример интереснее, чем та книга, что он сам начинал читать — здесь история имела начало. Правда, не сказать, чтобы Мицки пока сильно нравилось, но тем не менее и после ужина он читает, правда уже сам. Точнее они с мужчиной, лёжа рядом, молча читают книгу. Мицки вполне себе нравится. Даже нравится настолько, что он читает каждый день, затягиваясь в книги с головой. Странно, сюжет вроде не то что бы его трогает, может, персонажи? Ну, или просто то, что там что-то происходит, и он может проживать это, читая безобидные слова. Чего он не рассчитывает, так это того, что это тоже станет его очередной манией, впрочем, против которой мужчина не возражает и лишь сортирует книги на полках ища романы, а затем — очевидно — как минимум раз в неделю в доме появляется стопка новых книг. И просто приключения, и с любовью, и те, где только про любовь, и из других комнат книги госпожи и Карин, господина Минато тоже попадают в его руки. А Мицки просто закапывается в комнате, почти целыми днями читая. И выходит из дома лишь на выходных, гуляя с Узумаки в деревню и на пляж. Правда в какой-то момент и от книг Мицки начинает тошнить. Читая всё время, в какой-то момент его мозг перестаёт отдыхать, и сознание путается, подкидывая мысли и отлетая от реальности. Сознание тошнит от образов и фантазий, аж до того, что ночами Мицки — словно в бреду горячки, а не в спокойном сне. Кто бы мог подумать, что реакция будет почти как с клубникой? Казалось, как книги могут навредить? А вот сознание тошнилось образами, беспрерывно что-то генерируя и путаясь в реальности и фантазиях, поглощая, поглощая и поглощая. Мицки это не нравится, и как-то он с головой уходит под воду. В ванне. В горячей, приятной ванне, смотря, как в чистой воде кружатся волосы. Ему нужно успокоиться, а не «объедаться» историями. Тем более он, если подумать, мало того, что путает их между собой, так и… так и, может сказать, что, как минимум половину, просто не помнит. Так и зачем тогда читать? Так что он лежит в ванной, и думает — пока это оставить, и больше не бросаться на это, как голодный. Хватит ему развлечений. Хватит… *** Он, правда, старается как-то настроить свои дни, плавая между прогулками, играми, растениями и чтением. Ловя какой-то баланс и немного взволнованно поглядывая на новый шкаф, рядом с комодом, где появляются новые, ещё даже не распечатанные, книги. Узукаге, как всегда, не может удержаться и не видит берегов, где стоило бы остановиться. Ну куда это всё Мицки? И так почти библиотека, если считать учебники и книги ещё и в кабинете Узукаге. Впрочем, ничего Мицки не говорит, тихо, про себя смущённо радуясь тому, что его… просто балуют и… любят. Так что он просто утыкается мужчине в плечо при случае, ластясь лучше самой голодной кошки. Размеренность, правда, разбивает то, что в один из дней старшие Узумаки решают уехать. Мицки растерянно это слушает. Как уехать? Куда? Почему?! Впрочем… они ведь изначально здесь не были. Ну, когда Мицки попал сюда, их не было здесь, почти целый год. Значит, до этого они были в другом месте. В принципе… госпожа уже не занимала пост, так ей и не к чему было тут находиться. Но обычно, как Мицки знал, должны были уезжать из дома дети, но раз это резиденция Узукаге, от самого первого, то логично, чтобы прошлое поколение уходило. Или нет… места ведь достаточно, чтобы жило ещё несколько пар, так почему? Впрочем, что Мицки мог сделать… Только ждать и тихо стоять в стороне, тем более пока все говорят, он пытается что-то понять, и, видимо, понимает. Старшие прибыли сюда в гости, пусть и главным образом затем, чтобы избавить Мицки от боли, но тем не менее просто в гости. И хоть, как говорила госпожа, им и было иногда скучно, они не хотели мешать нынешнему Узукаге, да и устали уже, и хотели отправиться к себе домой. Куда — Мицки, правда, так и не понял. Остров-то небольшой, если подумать, идти не так и далеко, тем более шиноби и предыдущему Узукаге. Но, кажется, здесь давно такой порядок, что старшие Узумаки живут где-то в другом месте. Тем более, если подумать, их и не было здесь тоже долгое время. Странно, но… но так здесь есть. Потому Мицки тихо сидит и прижимается к женщине, позволяя себя гладить, и держится за её юбку. Приятно, ему приятно быть с ней. И поглядывать на господина Минато тоже — он спокойный. Так что он старается не переживать, тем более для остальных это в порядке вещей. А потом он и узнаёт, что живут старшие Узумаки на острове, что чуть подальше от главной земли Водоворота. Там тихо и спокойно, «подходяще для стариков» — как смеётся госпожа — и они даже говорят, что можно бы взять Мицки с собой в гости, да и всех остальных тоже. Но не в этот раз, уж как-то потом, потому уходят из резиденции они одни, если не считать Карин, которая провожает родителей до пристани, с которой корабль и отойдёт на остров. Узукаге же, увы, занят, впрочем, прощаются они спокойно и правда обычно. Ну, а Мицки задумчиво смотрит с балкона на горизонт, пытаясь в синеве неба и пёстрой земли разглядеть краешек моря. Странно это. И Мицки явно надо будет делать ещё что-то, ведь теперь женщина не будет с ним носиться. Впрочем… это не то что бы плохие перемены. Ничего страшно не происходит, главные Узумаки ведь остаются здесь, и к Узукаге Мицки прижимается вечером, не беспокоясь о изменившейся жизни. *** Как понемногу, после жаркого, светлого лета на этот остров наползает осенняя сырость, так и Мицки медленно осваивается. Разумеется, не одно, не второе — не так и быстро, но тем не менее он начинает понимать эту деревню. Находит в себе силы, чтобы и читать, и играть, и гулять, изучая улицы. Понемногу, несмело, но к тому, как начинается первый осенний ливень, он уже вроде, как привыкает. Может, даже рискнуть подумать, что не боится выходить из резиденции. Сперва конечно по деревне он гуляет с мужчиной за руку, но в один день сжимает рукава и идёт сам. Не считая его вездесущих АНБУ, конечно. И идёт не на море, а проходит знакомыми улицами, даже не удивляясь потом, что Узукаге всё прекрасно знает, возвращаясь вечером в спальню, и очень радуется за Мицки. Он же конечно прижимается к мужчине, отдавая свою скованную, маленькую ласку и тепло. Иногда, правда, тревожит, что больше нечего дать мужчине, но тот и сам ничего не просит, так что он пытается не переживать. В конце концов, наконец-то его жизнь — полное спокойствие. Тем более и осень в этом году задерживается, даря достаточно тепла, не смотря на то, что местами, как ржавчина, появляется желтизна в природе. Впрочем, её мало и не очень заметно, потому и холода особо нет, дождей. Зато всё ещё есть солнце, пусть ветра иногда жёстче. Но у Мицки есть хорошее кимоно, много кимоно и тёплые накидки, потому ему не страшно всё так же прогуливаться. Тем более без ветра даже жарко всё ещё. Правда, АНБУ это часто отрицают, пытаясь и укрыть его, и быстрее загнать домой, и завести в какие-то заведения. Поначалу Мицки противно тянет в животе, будто бы его боятся выпускать, будто ему нельзя такое, но затем он замечает, что это просто такая же забота, как и от Узумаки. Возможно, просто чересчур. Потому он молча, как и обычно, игнорирует это, продолжая гулять новыми улицами. Впрочем, и шиноби не отстают со своими попытками. — Ооо, давайте зайдём туда, господин, там вкусный горячий шоколад делают. И пирожные — не хуже, чем дома. — Снова в какое-то место зовёт его радостная девушка, и Мицки снова замирает среди улицы. У него нет ни копейки. Только лишь одежда и заколки в волосах денег стоят, но толку-то? А они каждый раз пытаются его завести куда-то, ещё и рядом сесть наверняка захотят. Как же это… неприятно. Так что, в конце концов, Мицки поджимает губы и хмуро смотрит в светлые глаза Хьюга. Просто молча и недовольно. На это ему сил хватает, но обращаться он всё так же непривычен. Да и что сказать? Он ведь собачка, ему денег не выдавали, и ему и не нужно. Потому он просто вздыхает и идёт дальше, рассматривая витрины и дома. — Ну почему вы так не хотите… — Натурально обижается девушка, будто Мицки её забавы лишает, а он просто идёт, сжимая рукава. Он ведь не может себе такое позволить. С чего она вообще решила, что можно… Тяжело после такого гулять, но Мицки старается игнорировать, впитывая сам Водоворот. В конце концов, не он управляет АНБУ, так что не ему и волноваться. Он просто собственность, что радует их Узукаге. Впрочем, всё равно он старается долго не гулять, чтобы не напрягать. Тем более начинается мелкий, тёплый дождь, который, впрочем, довольно упрям и вскоре медленно, но верно, покроет всё водой. И в воздухе становится душно и влажно, потому он не закрывает окна, как возвращается домой, хотя через час и правда тянет сыростью, а дождь немного усиливается. Но ненадолго и к вечеру, уже закатное солнце снова показывается. Как и снова же АНБУ заводят своё, когда на следующий день они гуляют и Мицки глаз оторвать не может от витрины, где стоят маленькие горшки с кактусами. Нет, это — не цветочный магазин, там вообще непонятно что продаётся, но и полка с кактусами, и ещё неизвестными растениями есть, как и ценники рядом, так что не просто украшения. И Мицки рассматривает эту мелочь, улыбаясь. Такие милые кактусы, ещё и с цветами. Да и другое растение тоже красивое, и в нём так удивительно сами верхние листья переходят будто в цветок, пылая красной верхушкой. На деле же цветки там мелкие на самом кончике, но красные листья вокруг него делают это растение очень красивым и цепляющим взор. И Мицки любуется на него. Пока АНБУ снова всё не портят. — Хотите купить? — Беззаботно интересуется вездесущая Хьюга, и губы невольно горько опускаются. Ну вот зачем они это делают? Заботу он ещё понимает, но такое? За что? И он молчит, устало опуская плечи. — А? Что случилось? — Беспокоится девушка из-за его грустного вида. — Вам нравится же? Давайте тогда купим, чего вы грустите? Мицки сжимает губы и рукава. Нет, это выше его сил. Потому он резко разворачивается и спешит обратно домой — эти люди его доведут. Нет, они вроде ему нравятся, ну, по крайней мере, Мицки полностью привык, что они рядом, в тени, но это… Зачем над ним издеваться? К чему-то подначивать? Из-за этого ему так неприятно, что он лежит в кровати, не двигаясь до самого вечера. — И чем тебя обидела Химавари? Кто бы сомневался, что Узукаге уже всё знает. Впрочем, Мицки молчит, только больше сворачивается на кровати, но и не думая отворачиваться от руки на своём плече. Не будет он жаловаться на АНБУ, конечно же, но и говорить так не хочет. Да и вообще — пока он с мужчиной — всё хорошо, так что он лишь старается выдержать взгляд и игнорировать заданный вопрос. Зато подползает ближе, когда мужчина ложится рядом. Его тёплая рука спокойно лежит на Мицки сверху, слегка придавливая своим весом. — Тебе нужно научиться говорить. И просить… Ты ведь так ни разу ко мне сам и не обращался. — Говорит мужчина, и Мицки ещё немного сжимается. Ему слишком неловко от такого. Узумаки вздыхает. — Я хочу, чтобы ты начал говорить, хоть иногда. Говорил, что тебя так расстроило. Хима сказала ты — на цветы смотрел, а потом что-то случилось. Так что? Молчит. Мицки молчит. Ему… грустно, хотя это не злит, как сами слова девушки. Может, потому что мужчина сам всё решает обычно? Тем не менее, тишина повисает неуютная, и Мицки не решается двигаться, даже глазами почти не водит, а замирает в одной точке на футболке. Узумаки снова тяжело вздыхает и переворачивается на спину, отпустив Мицки. Сразу же словно прохладно становится, тем более в тишине. Некомфортно. Страшно немного. Но Мицки сглатывает нервы, застрявшие в горле, и снова двигается к мужчине, под его тёплый бок. Вроде тот и недоволен из-за его молчания, и Мицки страшно от этого, но в то же время, покой у него теперь связан с теплом мужчины, потому он и прижимается к нему. Правда, всё так же неуютная тишина висит. — Послушай меня. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты говорил, чего хочешь, просил, брал, что хочешь. Хоть цветы, хоть пирожные. Хима с Какаши ведь о тебе позаботятся, так что не убегай. Мицки не слишком понимает, о чём идёт речь. С чего бы шиноби покупать ему, что он хочет? — Просто скажи им, что хочешь чего-то, и тебе даже не придётся с продавцами говорить, только им скажи. Они позаботятся. Это что же… он с самого начала на это рассчитывал? Странно… и нелепо. И противно из-за всех этих слов, когда девушка его упрашивала. А выходит, такой у неё был приказ? Как это всё неправильно пошло. И почему ему снова ничего не сказали сначала? Чтобы он надеялся только на них? Но всё равно, он не может так с АНБУ. — Ох, честное слово — с тобой сложнее, чем с ребёнком. — Вздыхает мужчина, снова поворачиваясь к нему и гладя щёку. — Просто говори Химе, что хочешь, и она всё сделает. — Почему? — Всё же спрашивает он, не понимая — для чего всё это. Лучше ведь он будет с самим мужчиной говорить. — Потому что я так сказал. И не переживай ни о чём — ты можешь купить себе всё, что понравится. Купить? Но у него нет денег. — Купить?.. — Ну да. Хима с Какаши купят, просто скажи им — и они со всем разберутся. Как всё запутано… Но неужели его так балуют, что говорят всем делать всё, что Мицки захочет? Так неловко. И тем не менее, когда на следующий день мужчина гуляет с ним, и они подходят к витрине с тем самым удивительным цветком, Мицки тихо говорит «да», когда его спрашивают — хочет ли он его. Девушка радостная тут же бежит в магазин и достаёт прям с прилавка тот горшок с растением, на который и смотрел Мицки, и расплатившись, в каком-то неясном восторге, приносит его Мицки. — Так ему ещё другой горшок нужен, нет? — Удивляется Узукаге. — А, и правда… сейчас я вернусь! — Так же резво исчезает АНБУ в магазине, а Мицки просто пялится на красные листья, которые мимикрируют под лепестки, обманывая взгляд. Сам Узукаге в магазин не ходит, и всё это явно для того, чтобы Мицки сам потом говорил девушке, чего пожелает. И… неужели мужчина заставляет шиноби на него тратиться? Нет, это не похоже на Узукаге. Скорее… просто выдаёт им деньги, чтобы они баловали Мицки. Он тяжело вздыхает и смущённо, нервно сжимает тонкий, временный горшок. И почему ему нельзя было сразу этого сказать? Девушка же возвращается обратно с горшком и небольшим пакетом земли. Впрочем, последнее — лишнее, ведь и так с прошлого раза осталось. Но Мицки не противится, только шокировано и смущённо, обдумывая всю ситуацию, несёт своё новое растение домой. — В следующий раз говори им сам, слышишь? — Снова начинает мужчина, когда Мицки пристраивает цветок в новом горшке на свой столик. — Можешь купить всё, что захочешь. Ну, в разумных пределах, конечно. — Хмыкает Узукаге в конце. И правда что ли АНБУ носят деньги для Мицки? Какая глупая и неприятная ситуация. Но растение красивое, и он поспешно кивает, гладя верхние красные листья, что словно оживают, впитывая его восхищение. Пусть это и чакра Мицки тому виной, но он предпочитает думать, что это из-за его любви. Впрочем, в этом случае, всё одно и то же. *** Сразу к словам Узукаге не получается прислушаться, хоть Мицки их и помнит, но всё ещё смущается, некомфортно себя чувствует. Но перед крошечными кактусами, суккулентами не может устоять, чувствуя, какое лицо красное, когда он тычет пальцем в разные мелкие горшки. Где он будет их ставить? Понятия не имеет. Впрочем, кактусы можно и на подоконник поставить — горшки маленькие, они сами тоже, да и света не боятся совсем. Другое дело, не сгорит ли сам Мицки от неловкости, и как отреагирует мужчина? Хотя тот, ожидаемо, радуется. Не столько кактусам, сколько тому, что Мицки приносит их домой. Правда он их даже и не нёс… Хатаке этим занимался, всю дорогу жалобно вздыхая из-за того, что так приходится напрягаться, неся картонный поддон с горшочками. Мицки уже от этого чуть не помер от смущения. Но дошёл домой и быстро забрал из рук ленивого и до ужаса беспечного мужчины кактусы. Казалось, даже странно, что такой вот ленивый, стонущий на всякие неприятности и напряжения мужчина, пугал даже Каге на континенте и был легендой. Совсем не сходилось с тем, что он быстр, умён и ловок. Впрочем… нет, это всё глупости. Да, может, он и любит лежать, как и тот кот, но уж точно не приходится сомневаться, что он силён и способен на многое. Ведь если присмотреться, то всё это… если и не маска, то просто другая грань, которая подходит в такое мирное время, однако это никоим образом не отменяет способностей этого шиноби. Он пусть и ноет, но всё равно ужасно сильный. Это видно, если присмотреться. И обманываться не стоит. Правда, даже после этого Мицки не пугается ни капли. Больше нет. Теперь эти два страшных шиноби просто его няньки. И те, кто носит деньги для него. Но, кажется, он понемногу привыкает к такому положению, впрочем, не наглея и не выходя в деревню так часто. После книг-то он понимает, что не стоит так сильно во что-то влипать. Хотя это и не гарантирует, что он не попадётся снова на эту же удочку, всё-таки сейчас это ведь всё приятное, а он не умеет такому противиться. Даже не смотря на смущение. С этим же осень подбирается ближе, больше сырости, и в какой-то момент начинают лить дожди. А ведь Мицки, можно сказать, вот только привык ходить по деревне спокойно и свыкся с мыслью, что ему можно что-либо покупать. Он даже успевает несколько раз попробовать пирожные в разных кафе, где и АНБУ устраиваются рядом с ним. И даже замечает, что на него — или вернее его сопровождающих — посматривают везде. Ну, да, вероятно, странно, что такие шиноби ходят с кем-то неизвестным… ещё и носятся, как с ребёнком, но он-то знает, что собственность Узукаге, его забавная зверушка. А жители не понимают, кто он и почему такие шиноби носятся с ним, как с ребёнком. Ну… впрочем, ему до этого нет дела, и он прячется в одном кафе от подбирающейся сырости. Там и правда вкусно, но всё-таки дома ему лучше, потому в дожди он и не ходит куда-то, прячась в кровати или с пледом в кресле. Впрочем, он немного жалеет, что из-за дождей приходится оставаться дома, но в такой ливень даже ему не хочется выходить, не говоря уже о том, что его просто не пустят. Но в спокойные дни он гуляет и даже вдоль реки, однажды пройдя аж до берега моря, куда и вытекает речушка из озера, петляя между холмов деревни. Это удивительное зрелище — видеть, как эта вода соединяется с морем, размывая песок, смешиваясь волнами. Там же, в стороне, Мицки видит пирс и корабли, что стираются в чёрные, далёкие, зловещие пятна. Но это лишь оттого, что осенняя сырость и серость наполняют воздух. Кстати, ветер на берегу в это время сильный и острый, холодный, и Мицки пытается устоять на ногах, пока его толкает порывами. И кутается в накидку, натягивая мягкий, тоже меховой внутри капюшон. Может, гулять и хорошо, пока нет дождя, но на берегу ветер ничего не сдерживает, так что, пожалуй, до весны о море нужно забыть. Грустно. И не хочется. И Мицки долго стоит на холоде, и сквозь бьющие по лицу пряди смотрит на почерневшее к зиме море. Оно красиво не меньше, чем летом, сейчас даже кажется более мощным из-за тёмного цвета, и Мицки наслаждается им, несмотря на то, что начинает замерзать. Картина ведь достойна этого. Впрочем, позже он всё же возвращается домой, чтобы до весны просидеть там, а на пляж он придёт, когда вернётся тепло. Но, конечно же, это не последний раз, когда он выходит в деревню, просто, когда идут дожди — он сидит дома, а в спокойные дни — выходит на берег и меж холмами, чувствуя порывы ледяного ветра. По морю он тоскует, жалеет, что не так много наплавался, но ждёт для этого весны. Да, кажется, у него ещё есть время до тепла, тело не разрушается так быстро, и он ждёт весну и лето. А пока гуляет немного, читает, рисует, складывает пазлы. Ему интересно, ему хорошо. Даже в одном журнале, он находит инструкцию для фигурок и складывает из бумаги цветок. И ещё несколько. И делает странное, отчего ноги трясутся — относит цветы в кабинет Узукаге, отдав под него ту мелкую вазочку, в которую собирал букеты полевых цветов. К счастью, там никого нет, ведь Мицки знает, что мужчина в деревне, и это не так страшно, но всё равно руки дрожат, когда он пристраивает бумажный букет на столе. Мицки надеется, что мужчина не разочаруется. И… ну, он больше ничего не может сделать, так что пускай хотя бы это. Правда, всё равно, всё внутри дрожит до самого вечера. — Красивые цветы. — Гладит его вечером вернувшийся мужчина, и, не смотря на горячее лицо, Мицки облегчённо выдыхает. Дрожь потихоньку спадает, а он прижимается к Узукаге. Это приятно, что он сделал что-то, что мужчине понравилось. Радует его хоть как-то. Да и сам тоже увлекается оригами, в старых журналах также находя разные схемы для фигурок. И понемногу они расползаются по всей комнате и даже снова в кабинет Узукаге. Даже девушки, что убираются, почему-то радуются, и Мицки оставляет цветы и птицы и им тоже. Неловко до ужаса, страшно, но где-то там же и приятно. И Рин, кажется, рада, когда уносит оригами с собой, обещая раздать остальным. Не то что бы Мицки с ними подружился, но к тем, кто часто приходит, он привык, а девушкам нравятся фигурки, так что, почему нет? Пусть даже если они и лишь для вида это говорили, всё равно Мицки сделал и забыл. Сам ведь развлекался. Ожидаемо, следующим в комнате появляется несколько наборов разноцветной и белой бумаги и целая книга оригами. Что ж… Мицки вполне успешно разбирается с этим всем, складывая фигурки и заполняя спальню цветными оригами — вместо первого из обычной бумаги. Ставить это, правда, некуда, в итоге… Достаточно бессмысленное занятие, если подумать. Хотя ему вполне нравится, правда приходится остановиться, ведь места попросту нет, даже с учётом того, что Карин требует фигурки и себе. Так что он тратит даже не половину бумаги, как останавливается. Зато на какое-то время это его занимает и… в кабинете тоже появляются цветные цветы и некоторые другие фигурки. Но на этом всё, журнал с бумагой отправляются в полупустой шкафчик под книгами, туда же, где Мицки когда-то находил альбом, который он с девушками Узумаки смотрел. А он возвращается к раскраскам и книгам. Пазлы, кстати, он тоже собирает и ещё несколько картин, в итоге, расползаются по стенам. Для них, правда, место ещё есть, как и у Мицки уйма времени, чтобы их не торопясь собирать. На улице же и правда становится достаточно холодно и сыро, мокро от дождей, и Мицки выходит довольно редко, но не расстраивается. В конце концов, и под ливни не хочется, а тепло потом ещё будет. Впрочем, и так достаточно тепла, когда мужчина обязательно его гладит и обнимает днём, а вечерами он лежит рядом. Мицки даже так тепло, что в один из дней он так расслабляется, что не может проснуться. Снова. Такое уже было от солнца, но сейчас, когда вокруг сырость, которую он чувствует, несмотря на обогрев, так не хочется никуда вылезать из кровати. Тем более когда и Узумаки никуда не спешит. Мужчина лежит в кровати так же, как и Мицки, и он растекается, словно под солнцем, тихо сопя в его плечо. Запах и тепло тела окутывают сознание в свою нежную, беззаботную пелену. Уносят разум в бескрайние дали лени. Краем сознания Мицки мимолётно понимает, что должно быть выходной, а ещё в другое мгновение слышит знакомое клацанье игрушки Узукаге, телевизор на фоне, и ему так хорошо, что он проваливается снова в сон. Потому что ему до бескрайности хорошо и тепло от мужчины. И не только чтобы спать.