Два серебряника

      Даже сразу после наказания спина у Дия не болела, и нога, потревоженная слишком быстрой ходьбой, приносила больше беспокойства. Раб отлично понимал, что только что ему указали на его место в этом доме, но это его слабо беспокоило. Дий не собирался больше бить своего хозяина, ни по лицу, ни по телу. По крайней мере, пока Иллар не начнет… Раб нервно сглотнул. Переселяясь в комнату с другими рабами он немного опасался, но Каратс откровенно всех предупредил. Только вот прошло много времени, и хозяин ни разу не взял в свою постель Дия, и Талий с Октаном решили, что Каратс их просто припугнул.       Рабы слегка принялись щемить Дия, то, прижимая его к стене, пытались залезть под одежды, то Талий пытался сторговаться на минет за пару монеток или лишний кусок. Дий старался в спальню, их совместную, приходить лишь с более взрослым Пороклом. Тому эфеб был не интересен, он вздыхал лишь по женщинам, и при нем эта парочка вела себя более чем прилично.       Но овцы уже прилично объели ближайший луг, и в ближайшие дни Пороклу с Октаном предстояло перегонять стадо на дальний луг, где был небольшой домик для пастухов. Об этом Дию сообщил злым шипящим шепотом Талий. Он в очередной раз попытался прижать Дия, но в этот раз в одиночку, и тот головой разбил нос настойчивого «поклонника».       Талий был рыхлым, но крупным мужчиной лет сорока с небольшим. Большую часть волос он уже потерял и при хозяине вел себя настолько лебезя, что Дию хотелось сплюнуть. Иллар же, похоже, принимал это поведение за искренность.       Дий мог бы подойти к Каратсу и пожаловаться, почему-то эфеб был уверен, что тот бы заступился, припугнул или вовсе отправил Талия с отарой, оставив беспроблемного Порокла, но Дий до сих пор никому ни слова не сказал. И молчать рабу казалось настолько важным, что даже страх не мог его заставить подойти с просьбой.       Дий уже подумывал украсть с кухни нож, когда сама судьба пришла ему на помощь. Порокл сломал серп, и кончик острия Дий смог незаметно забрать себе. Позже, устроившись в тихом уголке, раб примотал кончик к небольшой ручке из куска дерева.       Иллар лично выехал на Громе проверить, что вся его отара доберётся до дальнего пастбища в целости и сохранности, Порокл и Октан тоже ехали верхом, кроме Жука у Иллара был еще один мул. И отъезд хозяина расслабил рабов. Конечно, Каратс следил, чтобы все было сделано, все, что было необходимо, но большего не требовал. Иногда рабы изображали занятость работой, чтобы не получить еще работы и растягивали ту, что уже делали.       В этот раз все утренние дела были сделаны очень быстро. И Гелия с Еленой, женой Каратса, сидели на лавочке в саду и, неспешно поедая ягоды, о чем-то беседовали. Сати мастерил кораблики, чтобы позже пустить их вниз по ручью, что тек на самом краю ближнего выпаса. Сам Каратс корпел над книгой: читать он умел, но очень плохо и почему-то очень хотел научиться читать быстрее, лучше. Книг у Иллара было мало, и они были слишком дорогими, чтобы доверять их рабам, но Каратсу он разрешал читать, если руки были чистыми и сухими. Выносить книги из дома было запрещено строго-настрого.       Талий просто отдыхал, сидя прямо на траве, и с похабной улыбкой наблюдал за Дием.       Дий чувствовал этот взгляд, и каждый раз внутри становилось холодно, когда они встречались взглядами. Раб понимал, что Талий ждет, ждет этой ночи, словно давно обещанной награды. Мужчина был значительно крупнее и тяжелее эфеба, так что заранее смаковал свою победу, зная, что Дий, как бы ни отбивался, в этот раз не сможет отвертеться.       Талий очень хотел этого смазливого красавчика уже давно, с первой встречи, с первого взгляда. Он готов был простить глубокий и пока еще болезненно-красный шрам на ноге за точеное личико. Сам Талий, награди его боги подобной красотой, соблазнил бы хозяина и жил бы в полном комфорте, может, постарев, даже получил бы вольную в благодарность за ласки. Талий не был слепым и видел, как Иллар смотрит на этого хромого и немого выскочку. А Дий лишь носом крутит.       Талий откровенно считал Дия тупым: им достался мягкий хозяин, и если бы эфеб благосклонно позволил бы тому пару раз себя отлюбить, то мог бы из Иллара вить веревки. Но красавчик изображал гордость, не понимая, что у рабов нет и не может быть гордости. Талий не понимал Дия, не понимал, почему тот не попытался нажаловаться, чтобы обезопасить себя. Каратс бы не позволил подобное.       Пока Талий размышлял о гордости и высокомерии эфеба, Дий размышлял о том, что ему делать сегодня ночью. Умирать молодому рабу все еще не хотелось, но он понимал, что если пустит в ход свое самодельное оружие, то ему грозит наказание гораздо большее, чем символическая порка. И решение пришло само собой. Дий решил, что сегодняшнюю ночь проведет не в спальне рабов, а в спальне хозяина. Эфеб был уверен, что там Талий будет искать его в последнюю очередь. Скорее всего, и вовсе не сунется, не придет рабу в голову, что Дию хватит наглости пойти спать именно туда.       Приняв решение, Дий успокоился, но все еще был осторожен, старательно держась на виду рабынь и мальчишки, чем полностью себя обезопасил. Талий, предчувствуя скорое развлечение, не собирался рисковать слишком наглым вниманием к эфебу, наталкивая Каратса на ненужные мысли.       Вечером вновь пришлось немного позаниматься работой: единственная телочка, еще молодая и норовистая, решила забраться в огород, и пришлось восстанавливать забор. Дий, непривычный к подобной работе, Каратсу в качестве напарника не подходил, и Талий до позднего вечера был занят.       Когда мужчины пришли на кухню, и Гелия молча поставила перед ними полные тарелки похлёбки, положила свежие лепешки и ушла к себе, остальные рабы уже поели. Талий быстро съел свою порцию и с мечтательной и злой улыбкой пошел в спальню. – Ты меня заждался? – лениво спросил раб, заходя в комнату и плотно закрывая за собой двери.       Красавчик не ответил, но Талий и не ждал ответа: Дий молчал все время, и это было уже привычным, обыденным. Раб сел на край чужой подстилки и только тогда сообразил, что эфеба нет на месте. В их спальне окошко было совсем узким, ведь в этой комнате рабов предполагалось для безопасности хозяев закрывать на ночь. Иллар так никогда не делал, но дом построили еще задолго до рождения их хозяина.       Талий даже не расстроился, наоборот, эта детская и нелепая попытка избежать неизбежного лишь раззадорила мужчину. Выждав с полчаса, давая время Каратсу доесть и уйти спать к себе, раб поднялся и, даже не зажигая лампадку, в темноте, почти беззвучно пошел к выходу из дома, решив вначале осмотреть сараи и другие постройки. Наверняка Дий решил спать пока в пушистом сене где-то в конюшне или другой постройке.       Именно так бы и поступил Талий.       Дий лежал спиной к двери на широкой кровати хозяина и, спрятав руку под одеялом, отчаянно сжимал рукоять своего оружия. Он был почти уверен, что тут он в безопасности, но лишь почти. Постельное белье пахло Илларом, оттого было еще более неуютно.       Дий так не хотел оказаться в постели хозяина, что даже сейчас, когда Иллар был далеко, лежать тут было неуютно и унизительно. Нет, постель была мягкой, комната – просторной. Тут было даже уютно, и эфеб был бы не против того, чтобы у него самого была бы такая комната. Но сейчас он мог бы получить что-то подобное той ценой, которую заплатить не давала совесть.       Время текло медленно, неспешно. И чем больше времени проходило, тем спокойнее становилось Дию. Он уже все чаще и чаще погружался в неглубокую, беспокойную дремоту. Дей просыпался от любого звука, но снова засыпал, убедившись, что ничего не происходит.       Уже перед рассветом Дей вновь проснулся и тут же напрягся, осознав, что кровать тихо скрипнула и за его спиной кто-то гораздо более тяжелый забрался в постель. Почти не дыша, эфеб пошарил рукой и, порезав палец об острие оружия, обхватил его за рукоять.       Тяжелая рука легла на плечо поверх легкого одеяла, и Дия потянули, стремясь повернуть к себе лицом. Эфеб резко подался в сторону, в которую тянули, и наотмашь решительно направил лезвие в плечо будущего насильника.       Дий осознал, что смотрит на Иллара, в последний момент и попытался сдержать удар, но острое лезвие уже вошло в плечо. Кровь хлынула, теплым ручьем омывая руку. Раб отпустил рукоять и, хрипло вскрикнув, поднял раскрытые ладони, понимая, что теперь его точно убьют.       Хозяин сдавленно вскрикнул, недостаточно громко, чтобы сбежались другие рабы, резко схватил Дия за запястья и замер. Напавший на Иллара раб застыл, не сопротивляясь. И хозяин тоже застыл, тяжело дыша и не обращая внимания на пустяковый порез, хоть странное оружие все еще торчало из плеча.       Дий уже столько раз прощался со своей жизнью, что сейчас отчаянья и страха не испытывал, просто его словно тяжелым плащом накрыло усталой обреченностью. Раб понимал, что со стороны Иллара все выглядело более чем однозначно. Дий пробрался в его спальню, разумеется, хозяин решил воспользоваться таким щедрым предложением. А поджидавший его раб напал и попытался убить. Подобное рабам не прощали. Сердце стучало глухо и быстро. Дий сомневался, что Иллар его убьет – хозяин был не богат и мягок. Продаст. И раб понимал, что после… После он пожалеет, что его не убили. На мгновение даже мелькнула мысль, что проще и разумнее было бы действительно прийти в постель своего хозяина.       Иллар сел и вытащил короткое лезвие из плеча, затем прижал к ране кусок ткани, чтобы остановить кровь. Рассматривая все еще замершего Дия, он размышлял. Воин был слишком опытен, чтобы поверить, что эфеб решил его убить. Если бы Дий принял это решение, то не остановился бы так резко, да и метил бы не в плечо.       Запоздало Иллар понял, что рабу не имело смысла ждать его в постели именно сегодня. Хозяин планировал ночевать в домике на дальнем пастбище. Дий не мог знать, что Иллар вернется сегодня, хозяин и сам не знал, что вернется.       Значит, Дий, сжимая свое смешное оружие, ждал другого. – Почему в моей спальне? – спросил хозяин.       Раб мог бы ответить, но понимал, что даже расскажи он всю правду, та будет выглядеть лишь нелепой ложью, тем, что было сказано с одной целью: спасти себе жизнь.       Иллар и не рассчитывал, что упрямый Дий ответит, но он задумался, и постепенно картина сложилась. Раб спрятался в самом неожиданном месте. Хозяин понимал, что в его спальне другие бы вряд ли стали бы искать эфеба. Он и сам, увидев желанную фигуру в своей постели, настолько удивился и обрадовался, что даже не задумался, что Дий тут, собственно говоря, делает.       Конечно, Дий мог что-то натворить и спрятаться тут от Каратса, чтобы тот не наказал, но в этом Иллар сомневался. Сати и женщины точно не могли так напугать эфеба. А вот Талий…       Они остались одни в комнате, и Дий тут же спрятался. – Я свою кровь остановлю, и потом поговорим, – кивнул своим мыслям Иллар, забирая с собой оружие.       Дий, уже понимая, что ничего хорошего не будет, провел хозяина взглядом, вскочил с постели, в которой лежал в одежде, натянул сандалии и принялся лихорадочно приводить окровавленную постель в порядок. Раб видел, как дрожат его руки, и не знал, что будет дальше, но… Было поздно.       Вернулся Иллар скоро и, поставив на низкий столик две глиняные чаши, налил им вина и, сев, кивком разрешил и рабу занять кресло напротив. Дий не смотрел на хозяина, но вино пил, как воду, большими и шумными глотками. – Я тебя не убью и не продам, – вдруг сообщил хозяин.       Раб поднял голову, и привыкший к полутьме Иллар увидел, как в карих глазах отобразилось изумление, такое яркое, сладкое и сочное, словно зрелый финик. Хозяин кивнул своим мыслям, понимая, теперь уже ясно и окончательно, что Дий не хотел его убивать. – Сам испачкал мою постель, сам в ней и спи. Я переночую в гостевой спальне, – словно масла в огонь, подлил новый повод для удивления Иллар. – Утром решим, что с тобой делать.       Раб открыл рот и выдохнул что-то вроде «ха», и этот звук был первым, после стонов боли, который Дий вообще произнес.       Хозяин поставил свою чашу, хлопнул руками по подлокотникам и встал, оставив кувшин с вином на столике. Оставив раба в своей спальне, Иллар ушел в гостевую, в ту самую, в которой приходил в себя раненый Дий.       Раб вздохнул и, допив, налил себе еще полчаши и отхлебнул вина, пытаясь успокоится. Он не понимал, что произошло и что будет дальше. Но то, что он останется в этом доме, Дия радовало. Он снова смог дышать ровно и глубоко.       Утром, еще до завтрака, пока Иллар, зевая, кормил голодных и от того шумных кур, Дий вышел во двор. Он впервые поклонился своему хозяину, чего раньше не делал, да и не требовал этого Иллар. Хозяин лишь хмыкнул, внимательно наблюдая за Талием, что колол дрова тут же, недалеко. С Каратсом Иллар успел побеседовать и знал, что тот за Дием никаких проступков не заметил. А вот Талий внимательно следил за Дием, подтверждая опасения своего хозяина.       Дий же ушел на конюшню и вернулся с кнутом, вручил его ошарашенному Иллару и затем пошел в сторону конюшни, решив, видать, что имеет права указывать хозяину, как и когда себя наказывать. Но хозяин не возражал, ведь это значило, что вновь сможет любоваться гладкой спиной с острыми лопатками.       В этот раз Дий сам обнажил плечи и спину, улегся на лавку и вцепившись в края, замер, напряжённо ожидая наказания за нападение на Иллара. Хозяин вновь взглядом обласкал эту такую желанную спину, задержав взгляд на ямочках на пояснице. Раб так хотел побыстрее покончить с наказанием, что обнажил еще и самый верх ягодиц, крепких даже на вид и слегка чуть более тощих, чем хотелось бы Иллару.       Хозяин не стал даже замахиваться, просто положил кнут на спину между острых лопаток, жмурясь от того, что пальцы на мгновение прижались к нежной теплой коже, и сел, сдвинув ноги раба с лавки.       Дий тут же поднял лицо и хмуро посмотрел на хозяина, не понимая. – Не тебя нужно наказать, а Талия, – сообщил Иллар. Раб растерянно заморгал. – Я его продам и куплю другого раба, – ровно сообщил хозяин. – Пошли завтракать.       Иллар поднялся, и Дий тоже сел, неловко ловя пальцами спадающие одежды и не понимая, как так произошло, почему в результате всего не ему придется расплачиваться, а тому, кто и правда виноват.