Прикоснись ко мне

      Вечером Гермиона сидела за своим столом и, нервно подёргивая ногой, наблюдала за студентами. Три десятка голов, состоящих из шестых и седьмых курсов, склонились над своими свитками и писали сочинение по обнаружению и истреблению гнезда инферналов. Её пристальный взор неотрывно следил, как острые перья скрипели по пергаменту, выводя формулы и защитные руны, в то время как мысли были сосредоточены на другом.       Несколько часов назад во время обеденного перерыва Гермиона переместилась в министерство и столкнулась с весьма неприветливой секретаршей Гарри. Молодая женщина не хотела впускать её без предварительной записи, и даже громкое имя не открыло перед ней заветную дверь с табличкой «Г. Поттер, старший аврор отдела магического правопорядка». Видите ли, имя Гарри Поттера, приказавшего никого не пускать, имело более весомый статус, чем имя Гермионы Грейнджер, его лучшей подруги. Дойдя до крайней степени бешенства, Гермиона уже хотела превратить нахалку в ослицу, на которую та была похожа, как из кабинета вышел Гарри.       Гермиона стиснула от злости кулаки и открыла рот, чтобы высказать всё, что она думает о его помощнице. Но Гарри одним жестом руки остановил её и, сказав всего одну фразу: «Прости, но давай позже», скрылся за дверями лифта.       Даже сейчас, сидя в своём кабинете, Гермиона недовольно поджала губы, вспомнив, как после ухода Поттера Ослица посмела наглости открыть журнал и, невинно хлопнув редкими светлыми ресницами, предложить ей записаться в следующий вторник.       Что именно заставило Гарри так поступить — ставило в тупик. Вряд ли произошло что-то хорошее, если он сорвался с места и отмахнулся от неё, хотя сам же и назначил встречу. А отсутствие совы с объяснением только подтверждало догадку, что дело плохо.       Заметив, что она громко постукивает подушечками пальцев по краю столешницы, привлекая внимание учеников, Гермиона сжала пальцы и, обведя суровым взглядом аудиторию, придвинула к себе альбом Виты, чтобы хоть как-то отвлечься.       Из-за того, что профессорский стол располагался на небольшом подиуме, а вдоль его края расположились небольшие стопки учебников и тетрадей с домашним заданием, Гермиона могла не бояться, что кто-либо из студентов уличит её в рассматривании альбома, который ей не принадлежит.       Ещё утром, первый раз пролистав альбом, Гермиона поставила себя перед выбором, кому из учеников передаст альбом, и всё ещё не могла определиться: вернуть его Пруэт или, как и обещала, передать Пэнталу.       Проведя ладонью по приятной на ощупь кожаной обложке, Гермиона подняла взгляд на его обладательницу и прикусила внутреннюю часть щеки.       Вита и правда оказалась весьма талантливой художницей. Пробуя себя в разных техниках и материалах, она запечатлела на страницах различные моменты своей жизни в Хогвартсе и десятки портретов с поразительным сходством. Так, среди учеников и профессоров Гермиона нашла несколько скетчей Гарри, Рона и даже Драко.       Полюбовавшись на отличный грифельный набросок себя вместе с лучшими друзьями, она быстро начала листать страницы, желая узнать, если ли ещё её портреты, как едва не выронила альбом, найдя то, что искала. На одном из разворотов она нашла карикатуру, на которой она с толстым змеиным хвостом вместо ног сжимала в плотном кольце шею какого-то студента.       Сгорая от возмущения, Гермиона едва удержалась, чтобы не вырвать лист и разорвать его на мелкие кусочки, но, взяв себя в руки, посмотрела на рисунок ещё раз и усмехнулась. Достав телефон, она незаметно сделала снимок и отправила фотографию Драко, гордо подписав: «Признанная королева Слизерина».       Во всём альбоме Гермиона насчитала десяток изображений Пэнтала, но это были обычные зарисовки, где он являлся дополнением рисунка, но не главной фигурой: астрономическая башня, где прорисован каждый кирпичик с едва обозначенной мальчишеской фигурой; раскидистое дерево с большой кроной и та же крошечная фигурка, отдыхающая в тени; скрупулёзно проработанные развороты кабинетов Хогвартса с единственным посетителем. Вита словно специально прятала его в своих рисунках, и если бы Гермиона не знала, что искать, то упустила бы его из внимания.       Несмотря на кажущийся со стороны небольшой альбом с парой десятков страниц, внутри он насчитывал несколько сотен заполненных разворотов. Пролистав его на несколько раз, боясь, что пропустила затерявшееся среди склеившихся страниц доказательство любви или намёка на чувства к Пэнталу, Гермиона так ничего и не нашла.       В альбоме были десятки отличных портретов, над которыми Вита наверняка провела не один вечер, но ни одного портрета Паркинсона. Только слабо узнаваемая фигура, затерявшаяся среди отвлекающих декораций.       «Может, в этом и ответ? — подумала Гермиона, сдвинув альбом к краю стола. — Вита действительно вычеркнула Паркинсона из своего сердца?».       Плотно сомкнув губы, Гермиона перевела взгляд на пару, сидевшую за первой партой, и сощурилась.       Макнув перо в чернильницу, Вита скосила глаза и на несколько секунд задержала свой взгляд на Пэнтале, что склонялся над своим пергаментом. Вынув перо из чернильницы, Пруэтт отвела взгляд и разминулась с брошенным на неё ответным взглядом.       Гермиона хмыкнула и замотала головой, отвечая своим мыслям:       «Равнодушна, ага! И как так получилось, что эти двое ещё не вместе?»       Продолжив наблюдать за парой, Гермиона видела, как локоть Виты заскользил по парте, желая «случайно» коснуться соседа. Но едва цель была почти достигнута, Паркинсон, словно нарочно, убрал руку и подпёр кулаком подбородок.       «Вот поэтому и не вместе, — разозлилась про себя Гермиона. — Может, заснять их вместе на видео и показать, какие они идиоты?»       Гермиона перевела взгляд на Виту и свела брови.       «Почему же ты отвергаешь его? Должна же быть причина», — размышляла она про себя и снова опустила взгляд на альбом. Она была уверена, что разгадка находится у неё в руках, и потянулась за палочкой.       — Покажи все свои тайны, — шёпотом приказала она и коснулась кончиком палочки корешка альбома.       Ничего не изменилось.       Открыв первый разворот, Гермиона повторила заклинание, касаясь листа, но также ничего. Прикусив внутреннюю часть щеки, на всякий случай попробовала заклинание, открывающее карту Мародёров, но ничего не менялось.       «Мне нужен просто другой альбом, вот и всё», — пришла к выводу Гермиона. Здесь не было ни единого движущегося рисунка, о которых говорил Пэнтал, а значит, существовал ещё один альбом.       Разглядывая один из первых листов, где Вита отрабатывала технику рисования кистей рук в разных положениях, Гермиона зацепилась взглядом за дату, написанную тушью в левом углу листа, в то время как наброски были выполнены карандашом.       «Неужели для тебя так важно, когда именно ты научилась рисовать руки?» — свела брови Гермиона и бросила быстрый взгляд на девушку. Вита, не замечая внимания преподавателя, что-то активно зачёркивала в своей работе, в то время как губы Пэнтала подрагивали, диктуя Пруэтт верное решение задачи.       Хмыкнув, Гермиона вернулась к альбому и коснулась кончиком палочки чернильной надписи, желая попробовать заклинание ещё раз. Но не успела произнести первое слово, как чернила стали растекаться по листу, заполняя место исчезнувшего карандашного наброска.       «Так просто?» — про себя хмыкнула Гермиона и сделала заметку на будущее научить девушку более сильному заклинанию отвода глаз.       Чёрные тонкие струйки ещё не успели завершить свой танец, закончив рисунок, а Гермиону уже прошиб ледяной пот.       Не веря собственным глазам, она заставила себя выдохнуть застрявший в лёгких воздух и, выставив локти на стол, медленно опустила голову, вцепившись пальцами в волосы.       Крестражи.       Все.       Включая Гарри.       Гермиона почувствовала, как её тело начало колотить от невероятного холода, но не могла отвести взгляд. Невидящими глазами она смотрела на семь чернильных изображений: тетрадь, кольцо, кулон, чаша, диадема, змея и уродливый младенец, образующие вместе замкнутый круг.       Сглотнув образовавшийся в горле ком, Гермиона силой заставила себя вновь посмотреть на дату внизу листа.       Четырнадцатое мая 1993 года.       «Вита на тот момент ещё даже не училась в Хогвартсе!» — напомнила себе Гермиона и почувствовала невероятную злость, которая пришла на место шока.       «Неужели разгадка была так близко? Вита всё это время знала о крестражах и молчала? Да как она могла!?»       Подняв взгляд на Пруэтт, Гермиона поджала губы и, замотав головой, опустила глаза. Скорее всего, дня неё это были простые эскизы, лишённые смысла, как и те семь изображений рук в разных позах, которые прятали её предсказание столько лет.       Перелистнув страницу, Гермиона коснулась палочкой другой даты. Акварельный портрет женщины исчез, и на её месте появилась та же незнакомка, только на этот раз она сидела вполоборота и ставила автограф на своей книге.       «Видимо, это кто-то из родных Виты», — решила Гермиона и открыла альбом на развороте с портретом Гарри. Поднеся кончик палочки к дате, она замерла в дюйме от касания.       День свадьбы Билла и Флёр.       День, когда она, Гарри и Рон отправились в бега.       Наполнив лёгкие воздухом, Гермиона мысленно приготовилась к тому, что увидит, и коснулась чернил.       Перед ней на листе бумаги, исчёрканном рваными линиями и забрызганном кляксами чёрных чернил, узнавалось искажённое от ужаса лицо Волдеморта за миг до смерти и возвышающаяся над ним одинокая фигурка одолевшего его волшебника.       От увиденного Гермиона отклонилась на спинку кресла и прикрыла глаза, стараясь утихомирить гулко бьющееся в груди сердце.       — Неужели ты всё знала? — мотая головой, прошептала себе под нос Гермиона и посмотрела на юную волшебницу, будто видела её впервые.       Будучи старостой, Гермиона помнила Виту ещё с тех пор, когда распределительная шляпа определила её на факультет Гриффиндора. Они часто пересекались в общей гостиной, столовой и библиотеке, но она не могла припомнить, чтобы хоть раз говорила с ней. Пруэтт частенько засиживалась в библиотеке, как и Гермиона, но в отличие от неё не брала книг, а рисовала в своём альбоме, спрятавшись ото всех, кто мог бы её потревожить.       «Сколько ещё тайн ты хранишь?»       «Если ты видишь будущее, почему никого не спасла?»       «Она спасла меня», — вспомнила Гермиона слова Паркинсона.       Переведя взгляд на Пэнтала, он словно почувствовал взгляд профессора и поднял на неё зелёные глаза. Изогнув бровь в немом вопросе, он хмыкнул, когда Гермиона мотнула головой и первой отвела взгляд.       Шурша страницами, Гермиона нашла первое изображение, где узнала набросок Паркинсона, и прикоснулась к дате. Чернила вместо тонких струек, что создали бы в итоге рисунок, растеклись в большую плотную кляксу.       «И что это значит? — нахмурилась Гермиона. — Почему ты залила краской свой же рисунок и спрятала его? Разве нельзя было вырвать лист, если тебе так уж не понравился результат?»       Следующий карандашный рисунок Пэнтала также скрывал обычную чёрную кляксу. Как только страница была перевёрнута, чернила тут же стекали в дату и на листе проявлялся обычный карандашный набросок.       Сдвинув брови, Гермиона пролистала несколько страниц, на которых не оказалось даты, и открыла свой карандашный рисунок со змеиным хвостом. Прикусив губу, она смотрела на чернильную дату в правом углу листа и размышляла, правильно ли она поступит, если откроет его.       «Нет, не хочу», — мотнула она головой и открыла очередное изображение Паркинсона, которое также скрывало обычную кляксу.       Гермиона была уверена, что на месте этих чёрных пятен когда-то было предсказание, которое не сбылось.       «Что же там было? Смерть? Но почему тогда так много вариантов? И что значат эти рисунки, которые ты нанесла на предсказание?»       «Ты так тщательно прорисовывала замок, большой зал, аудитории, крылечко, деревья, потому что именно там Пэнтала настигала смерть?»       «Или же это сам рисунок расплывался, так как будущее Пэнтала изменялось?» — Мысли так и роились у нее в голове.       «Каким-то образом ты раз за разом вмешивалась в его судьбу, но итог был один?»       «Ты пыталась спасти его, но в твоих видениях он всё равно умирал?»       Найдя последнее изображение Паркинсона на астрономической башне, Гермиона коснулась даты, сделанной за день до битвы за Хогвартс, и облегченно выдохнула, когда чернила не растеклись, а сформировали чудесный рисунок.       С альбомного листа на Гермиону смотрел Пэнтал Паркинсон и улыбался самой теплой и искренней улыбкой.       Машинально улыбнувшись в ответ, Гермиона заметила, как в его детально прорисованных глазах что-то мелькнуло. Присмотревшись, она заметила, что в глазах Паркинсона отражался ещё один портрет. И он двигался! Это напоминало колдографию, только в пару секунд и более замедленную.       — Вита, — беззвучно выдохнула Гермиона, наблюдая, как в бликах смотревших на неё глаз девушка снова и снова тянулась к Пэнталу в объятия.       Гермиона растерянно оторвала взгляд от последнего изображения Пэнтала на астрономической башне и посмотрела на Пруэтт. Хорошенькая, скромная девушка, которую она считала посредственной и слишком глупой, раз та не могла выучить несколько простейших заклинаний и формул, предстала ей совсем другим человеком. Сейчас она видела перед собой храбрую и очень сильную духом волшебницу, которая в итоге смогла вырвать у смерти то, что было ей дорого.       «Вот значит, как это работает: живые рисунки замирают, когда исполняются. Вот почему на других была чернота! Ты изменила его будущее. И сама стала его частью».       Отражение в глазах Паркинсона двигалось, а его губы едва заметно подрагивали, словно шептали — вот оно, живое и настоящее, что непременно случится.       «Но почему же вы такие идиоты, что до сих пор не вместе? Вот же оно, ваше будущее!» — начала злиться Гермиона, глядя на счастливое выражение лица Паркинсона и тянущуюся в его объятия Пруэтт. И вот они, живые, сидели перед ней за одной партой, также тянулись друг к другу, но отворачивались в последний миг.

***

      Поднеся телефон к рисунку, Гермиона нажала кнопку записи. Пролистав альбом до конца, она убедилась, что изображений Паркинсона больше нет, но не смогла закрыть альбом. Борясь сама с собой, она смотрела на свой карандашный набросок и не могла избавиться от мысли, что совершает ошибку.       «Нет, не хочу знать! — решила она и поджала губы. — Разве только тот, где я наполовину кобра?»       Без труда найдя нужный рисунок, Гермиона в предвкушении поёрзала на стуле.       «Наверняка тут какой-то экзамен, где я ставлю Вите «троль» по ЗоТИ». — Она нашла оправдание своему любопытству и прикоснулась к дате, сделанной пару месяцев назад.       Карандашный шарж растворился, уступая чернилам. И чем больше открывался новый рисунок, тем выше поднимались брови Гермионы.       На целом развороте она узнала себя, сидящую на кровати в спальне Слизерина. Её правая ладонь покоилась на обнажённой груди Паркинсона, в то время как он потянулся к ней, словно для поцелуя.       — Что за…? — в голос воскликнула она, брезгливо отпрянув от рисунка, и прикусила язык, видя, что несколько десятков пар глаз, включая Виты и Пэнтала, уставились на неё. — Простите, — смутилась она и добавила более строго: — И поспешите, до конца урока осталось семь минут.       Студенты, как по команде, опустили головы, и скрип перьев стал более отчётливым.       Запустив пальцы в волосы, Гермиона отклонилась на высокую спинку стула и закрыла альбом, чтобы избавить себя от созерцания неприятной во всех отношениях картины.       «Бред какой-то, — подумала она. — Я что, сойду с ума? Это моё будущее? Ну уж нет. Рисунок не двигается, значит, это уже случилось. Но ведь этого не было! И уж точно никогда не будет…»       Гермиона посмотрела на Паркинсона.       «Хотя…»       Пэнтал, отложив в сторону листы с заданием, начал покручивать между пальцев свою палочку, в то время как его глаза неотрывно следили за пыхтящей над сочинением Пруэтт.       «Ох, Мэрлин!»       Гермиона вспомнила, как однажды приходила в спальню Паркинсона и действительно оттолкнула его, когда он с ухмылкой потянулся ей на встречу.       «Но ведь это было совсем не так!» — возмутилась она, обращаясь к альбому, извратившем правду.       «Вита, так поэтому ты его оттолкнула?! Подумала, что я и Пэнтал…»       Гермиону передёрнуло до того, как мысль оформилась в целое предложение, и она решила непременно всё исправить.       «Но кому из них рассказать?»       «Конечно же, Пэнталу, — ответил здравый смысл. — Он должен знать причину её холодности и сможет всё исправить».       Взглянув на песочные часы, отмеряющие последние минуты занятия, Гермиона открыла ящик стола и уже хотела спрятать туда альбом, как её взгляд зацепился за копии документов Гарри по делу о пропавших волшебниках.       Поднявшись на ноги, Гермиона вышла из-за стола и, обойдя его, остановилась у первой парты.       Занятие закончилось.       — Что ж, надеюсь, ваши сочинения скрасят мой вечер, — произнесла Гермиона с ухмылкой, которой позавидовал бы сам профессор Снейп. Взмахнув палочкой, она подняла в воздух пергаменты и отлевитировала их к своему столу, сложив в аккуратную стопочку.       Ученики загудели и начали собираться. Это было последнее занятие перед выходными и предстоящим праздником в честь открытия первого чемпионата по квиддичу среди школ. Корабль Друмстранга несколько часов назад пришвартовался у небольшой пристани Чёрного озера. Ученики с нетерпением ожидали окончания занятий, чтобы выбежать на улицу и вблизи разглядеть корабль, а не из окошек замка.       — Мисс Пруэтт, не могли бы вы уделить мне несколько минут, — произнесла Гермиона и поймала растерянный взгляд девушки. С минуты на минуту должна прибыть команда из Колдовстворца, и никто из учеников не хотел пропустить это событие. — Обещаю, что не отниму у вас много времени.       — Конечно, — настороженно ответила та и опустилась на свой стул.       Дождавшись, когда они останутся одни, Гермиона вернулась к своему столу и взяла из ящика бесценный альбом.       Не отрывая взгляда от Пруэтт, Гермиона заметила, как сжались плечи девушки, когда та увидела свою вещь, а взгляд голубых глаз стал стеклянным.       — Прежде чем я верну его тебе, мне бы хотелось извиниться, — начала Гермиона, опускаясь на стул соседней парты. — Я знаю, что не должна была смотреть без твоего разрешения.       — А вы первая, кто извинился, — без намёка на раздражение хмыкнула она и протянула руку, желая вернуть свою вещь. — Надеюсь, вам всё понравилось?       Гермиона крепче прижала к груди альбом, боясь, что, получив его, Вита тут же сбежит, оставив её наедине со своими вопросами.       Но Пруэтт поняла её реакцию по-своему. Скрестив перед собой руки, Вита развернулась к Гермионе и приклеила на лицо улыбку.       — Да, ты очень талантлива, — искренне ответила Гермиона, не зная, как подвести к интересующей её теме.       — Могу подарить особо понравившийся, — произнесла Вита, словно это был пустяк, но в её взгляде появились острые льдинки, о которых можно было пораниться. — Например, тот, со змеёй. — Она нервно дёрнула плечом, в то время как глаза перебегали с Гермионы на альбом и обратно. — Вы же оставили меня для того, чтобы я принесла вам свои извинения? Мне жаль, это была глупая шутка.       — Нет, я не хочу наказывать за него, — хмыкнула Гермиона. — Да и если честно, он мне весьма польстил. Я бы с удовольствием повесила его на стену своих достижений, — призналась она, но тут же пожалела о брошенной фразе.       Воздух перестал циркулировать между ними, вмиг став тяжёлым. Стараясь казаться равнодушной, Вита не знала, что её истинные чувства выдали проступившие на шее красные пятна.       Пруэтт спрашивала вовсе не о том рисунке, где она отрастила хвост, а о том, что было скрыто. И пусть Вита могла только догадываться, касалась ли Гермиона палочкой чернил, ответ она приняла именно на второй рисунок.       — Если это всё, то верните, пожалуйста, альбом, — произнесла она и протянула руку. — Не хочу пропустить появление гостей.       Гермиона мысленно выругалась, не находя правильных слов. Как она заставит её помогать себе, если та видит в ней соперницу? И разве Вита поверит ей?       — Позволь, я начну сначала, — выдохнула Гермиона и положила альбом на парту перед собой. — Я никогда не умела аккуратно подходить к щекотливой теме, поэтому скажу прямо. — Она открыла первую страницу и, развернув альбом к Вите, коснулась палочкой чернил. — Ты знаешь, что это означает?       Зрачки Пруэтт сузились до размера точки, и она замерла, глядя на свой рисунок крестражей, словно впервые видела его. Гермиона ждала, что та начнёт злиться, оправдываться или убеждать в обратном, но Вита окаменела.       — Я знаю о твоём даре и, полагаю, ты можешь помочь. Не мне. Всем, — начала Гермиона, но видела, как с каждым новым словом Пруэтт закрывалась от неё всё сильнее. — Послушай, я понимаю, что ты не обязана со мной делиться и, возможно, даже злишься на меня…       Вита хмыкнула, выйдя из оцепенения, и, поджав губы, с вызовом посмотрела на Гермиону.       «С чего бы ей помогать той, которая, по её мнению, соблазнила её парня?» — решила Гермиона и, мысленно выругавшись, развернула к себе альбом.       — Хорошо. Тогда начнём с этого, — продолжила она и открыла злосчастный разворот с Паркинсоном. — Здесь всё совсем не так, как кажется.       — Ну конечно, — фыркнула Вита и, упрямо вздёрнув подбородок, посмотрела на Гермиону так, словно уличила её в преступлении. — Вот значит, что вы там разглядывали весь урок. Всё посмотрели? Неужели только это заинтересовало?       — Нет. Меня заинтересовало то, что ты могла закончить войну ещё до того, как та началась, — с таким же вызовом ответила Гермиона. — Те рисунки с первой страницы. Если бы ты показала их Дамблдору…       — Это просто рисунки, — оборвала её Вита.       — Ты сама знаешь, что это не так, — начала раздражаться Гермиона. Но поняв, что ссорой ничего не добьётся, решила сменить тему. — Сейчас тоже что-то происходит. Исчезают волшебники и нет никаких зацепок, чтобы найти преступника. Прошу тебя, если ты что-то знаешь…       — Мой дар так не работает.       — А как работает? — с надеждой в голосе произнесла Гермиона, но, вновь наткнувшись на непрошибаемую стену безразличия, зарычала уже в голос. — Ну как ты не понимаешь?! Люди гибнут, а ты можешь помочь… Только не говори мне, что это из-за глупой ревности!       — О чём вы, профессор? — произнесла Вита и, натянув на лицо улыбку, посмотрела на Гермиону. — Я желаю вам только счастья…       — Между нами ничего нет и не может быть!       — Разве? — хмыкнула она, и её бровь вопросительно изогнулась. — Тогда я тоже могу обращаться на «ты»? Или это разрешено только слизеринцам? — Она прижала палец к губам, делая вид, что задумалась, но тут же сама ответила на свой вопрос. — Хотя нет. Только одному. Не нужно передо мной оправдываться, мисс Грейнджер. Я всё понимаю и не хочу вмешиваться…       — Ничего ты не понимаешь! — оборвала её Гермиона. — Ты же помнишь, как обрадовались слизеринцы моему назначению на деканство? И наверняка знаешь, что именно Пэнтал возглавлял бунт против меня…       — И тогда вы решили соблазнить его. Очень мудрое решение.       — Нет, я решила его придушить! — также язвительно ответила Гермиона, но тут же смягчилась. — На этом рисунке я попыталась договориться с Пэнталом. Да, я выбрала не очень подходящее время и место… Слушай, можешь мне не верить, но я говорю правду. Между нами ничего нет и быть не может. Пэнтал любит только тебя!       — Или вас, — пожала плечами она и опустила взгляд. Последняя фраза, казалось, полоснула её по сердцу, и губы Пруэтт задрожали. Пытаясь справиться с рвущимися наружу эмоциями, девушка вцепилась ногтями в кожу рук и затаила дыхание.       — Что за бред! — не сдержалась Гермиона.       — А разве не так? — с обидой выпалила она. — Да дело даже не в рисунке... Все говорят о вас с Пэном... А я… — Она громко всхлипнула и быстро растёрла выкатившуюся слезинку. — А я так, идиотка, посмевшая с вами тягаться. Надо мной весь Хогвартс смеётся из-за той мантии. Подумали, я сама нанесла признание в любви, чтобы привлечь к себе внимание.       — Мне очень жаль, — выдохнула Гермиона. Ей хотелось подойти и обнять Виту, но решила, что этим поступком сделает только хуже. — Это было его ошибкой, согласна. Но и ты его пойми. Паркинсон открыл тебе сердце, а ты, получается, посмеялась над его чувствами. Оттолкнула. Пэнтал на стену лезет и не знает, за что ты так с ним.       Пруэтт подняла на Гермиону глаза, обдумывая услышанное, как тут её губы задрожали, и, обхватив голову руками, она упала грудью на парту и зарыдала.       — Вита, — тихонько захныкала Гермиона и, подсев к девушке, прикоснулась к её спине. — Ну перестань. Всё же хорошо...       — Я та-кая дурааа, — всхлипывая, произнесла она и завыла ещё громче. Не зная, как успокоить девушку, Гермиона начала поглаживать её по спине, как та неожиданно выпрямилась и посмотрела на профессора зарёванными глазами. — Вы ведь не обманываете? Вы точно не…       — Нет! — резко ответила Гермиона и, пока Пруэтт снова не начала рыдать, сунула в её руки альбом. — Я сохраню твою тайну, можешь не переживать об этом. И этот разговор… он останется только между нами.       — Спасибо, — всхлипнула она и попыталась улыбнуться.       — А теперь прости, но мне нужно встречать гостей.       Гермиона поднялась на ноги, но Вита схватила её за руку и усадила обратно.       — Насчёт моего дара, — запинаясь, произнесла она и заправила за ухо прядь светлых волос. — Раньше это было хаотично, и я думала, что это просто полёт моей фантазии. А то, что они движутся, ну и что… картины ведь тоже как живые…       — Но ведь это совсем другая магия…       — На тот момент я этого не знала, — важно ответила Вита, успокоившись. — Сейчас я научилась это контролировать и направлять взгляд на того, кого хочу увидеть.       — Тогда, может быть, ты попробуешь помочь найти того похитителя?       — Это не так просто, как кажется. Но я попробую. Хотя, знаете, — она открыла последнюю страницу альбома и показала её.       На белом листе бумаге была изображена ведьма, восседающая на изящной кушетке, как на троне. Рисунок был сделан на скорую руку и лишь передавал общее представление о женщине, но возраст всё же угадывался — явно ей было не меньше пятидесяти. И даже несмотря на отсутствие прорисованных деталей, во взгляде незнакомки читалось пренебрежение.       — Я нарисовала это вчера на уроке мадам Треллони, — произнесла Вита и потянулась к своим письменным принадлежностям.       — Но она не двигается. И нет даты…       — Я просто не успела. — Макнув перо в чернильницу, девушка согнулась над листом и начала что-то чёркать на рисунке. — Мадам Треллони забрала его до того, как я закончила. Вы даже не представляете, как это невыносимо, когда не можешь закончить рисунок, — тараторила она, в то время как её кисть двигалась очень быстро, нанося штрихи то на лице, то на платье, то сосредотачивалась на кушетке и вновь на лице. — Это как нестерпимый зуд под кожей. Ненавижу, когда так происходит, но, к счастью, это бывает очень редко. Готово!       Вите потребовалось меньше минуты, чтобы закончить начатое.       Уверенным росчерком она поставить дату, как чернила моментально высохли, пропитавшись сквозь волокна бумаги. И ожили: складки ведьмовской мантии едва уловимо пришли в движение, а голова повернулась влево.       — Вы её знаете? — с надеждой в голосе произнесла Вита, надевая на чернильницу колпачок.       Сердце Гермионы во второй раз за последний час замерло, а на спине выступили крохотные бисеринки пота.       — Мисс Грейнджер?       — Нет, — прочистив горло, произнесла она и, наблюдая за движением нарисованной женщины, свела брови. — Можно мне показать этот рисунок Гарри?       — Думаете, это что-то важное?       — Не сомневаюсь, — как загипнотизированная, ответила Гермиона, сверля глазами кулон, висевший на шее незнакомки. Она не была уверена, но чутьё подсказывало, что это был тот же самый кулон, что подарила ей Космея. Переборов себя, она смогла оторвать свой взгляд от рисунка и, поймав озадаченный взгляд Пруэтт, кивнула. — Обещаю, верну его завтра. Хорошо?       Вита подтянула к себе альбом, вызвав у Гермионы обречённый вздох.       «Может, она позволит сделать хотя бы снимок?» — подумала Гермиона, как девушка без сожаления вырвала лист с предсказанием и протянула его профессору.       — Когда сбудется, он остановится, — произнесла Пруэтт и равнодушно пожала плечами. — Или растечётся кляксой, если нет.       — Эм… спасибо, — растерялась Гермиона, принимая листок.       — Только не воспринимайте его слишком серьёзно, — словно оправдываясь, произнесла Пруэтт. — Я, конечно, надеюсь, он может чем-то помочь, но она может оказаться и просто женщиной, которая совершит какое-то открытие или сделает что-то, что повлияет на мою жизнь.       — Что ты имеешь в виду?       — Я не вижу своего будущего, — хмыкнула Вита, то ли радуясь этому, то ли огорчаясь. — Но всё, что я предсказываю, каким-то образом влияет на мою жизнь.       — Как победа Гарри? — усмехнулась Гермиона.       — Как победа Гарри, — повторила она и смущённо опустила глаза.       — Что такое?       — Ничего, — отмахнулась Вита с приклеенной улыбкой на губах, но её глаза вновь увлажнились. — Всё хорошо. Это я о своём.       Гермиона почувствовала, как кольцо вызова на её пальце чуть нагрелось, сообщая, что ей нужно поспешить на улицу. Как Героиня войны и декан Слизерина, она являлась официальным лицом и должна была поприветствовать гостей, которые, судя по вызову, должны прибыть с минуты на минуту.       — Если ты о Пэнтале… Поговори с ним, хорошо? — улыбнулась Гермиона и поднялась на ноги. — Прости, но я уже должна бежать…       — Не думаю, что он захочет со мной разговаривать, — тихонько произнесла Вита, не двигаясь с места. — Я ему наговорила столько ужасных вещей…       — Мне показать тебе предсказание, где вы целуетесь?       — Мы там не целуемся! — упрямо возразила она и, наконец, поднялась со стула.       — Пора это выяснить, тебе не кажется? — подмигнула Гермиона. — И вообще, ты часто бываешь на Астрономической башне? То, что ты нарисовала, происходит же именно там, я права?

***

      Быстро сбегая по ступенькам, Гермиона выбежала на улицу и направилась к площадке, где собралась практически вся школа. Свежий октябрьский воздух холодил кожу, а застилающая ковром опавшая листва приятно шуршала под ногами.       Запахнувшись плотнее в мантию, Гермиона не заметила, как перед ней выскочил Паркинсон и перегородил дорогу.       — Прости, давай чуть позже, — произнесла Гермиона, огибая парня, и побежала дальше.       — Ну нет, — рявкнул он и, снова перегородив дорогу, протянул ладонь. — Давай его и иди куда хочешь.       — Что?       — Не прикидывайся, я знаю, что альбом у тебя! — раздражённо выпалил он и нетерпеливо затряс распахнутой ладонью. — Доставай.       — Нет у меня ничего, — солгала Гермиона, поправив маленькую сумочку, перекинутую через плечо. — Пэнтал, я правда опаздываю, пропусти…       Она попыталась обойти его, но Паркинсон не позволил и угрожающе сверкнул глазами.       — Долгопупс отдал его тебе, не прикидывайся идиоткой, — сквозь плотно сжатые зубы процедил он.       — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — начала раздражаться Гермиона, но, заметив сбегающих по ступеням учеников, замолчала.       Мимо них пробежали несколько учеников с пятого курса. Гермиона заметила, как один из ребят толкнул другого и, слегка кивнув головой в её сторону, что-то сказал остальным. Компания захихикала и побежала дальше.       «Почему я не замечала этого раньше?» — мысленно ахнула Гермиона, чувствуя, что на неё вылили зловонное липкое зелье. Своими нахальными шуточками, игнорированием правил и нежеланием обращаться к ней как декану, Паркинсон и правда породил массу слухов!       «И он ещё спрашивает, почему Вита отвергла его ухаживания!? — с изумлением осознала она. — «Да бедной девушке памятник надо поставить за то, что никому не рассказала о своём даре и о том нелепом предсказании!»       — Ты же не отдала его ей? — продолжил рычать Паркинсон. — Ты ведь не сделала это…       Гермиона недовольно поджала губы и, выдержав недовольный взгляд Пэнтала, скрипнула зубами.       — Совершенно верно, — произнесла она, сдерживая себя из последних сил, чтобы не высказать ему всё, что о нём думает, и не породить ещё больше слухов. — Я вернула альбом Вите, — так же скрипя зубами, продолжила она и начала мысленно перечислять ингредиенты оборотного зелья, чтобы успокоиться.       Пэнтал от возмущения открыл рот и начал тяжело дышать, подбирая нужные слова.       — Что?… Да я… Да как ты… Ты меня обманула, гр… — Паркинсон ещё не успел закончить слово, а в грудь Гермионы словно ударили, вышибив воздух. Неужели он скажет? Они же друзья… Или она ошиблась? — Гриффиндорская стерва! — не оправдал её ожиданий Пэнтал, и вся злость на студента отхлынула. Гермиона знала, что в появлении слухов была виновата не меньше, раз позволяла с собой так обращаться, более того, поощряла их зарождающуюся дружбу, которая могла вот-вот лопнуть. — Мы же договорились, а ты… Предательница! Только и умеешь, что лицемерно улыбаться.       — Возможно, а возможно и нет, — спокойно произнесла она, глядя в полные ярости зелёные глаза, и улыбнулась. — Прости, но мне нужно раздать пару лицемерных улыбок нашим гостям. А вот тебе необходимо подумать о своём поведении и заняться чем-то полезным. Ты наказан. Отправляйся на Астрономическую башню и не смей спускаться, пока не почистишь все телескопы.       — Да пошла ты! — выплюнул он и, развернувшись, быстрыми шагами пошёл к замку.       — Астрономическая башня в другой стороне! — крикнула она ему вдогонку и едва не рассмеялась, когда Паркинсон выкрикнул что-то неприличное, сопроводив соответствующим жестом, но всё же свернул к башне.       — И только попробуйте не появиться на балу вместе! — улыбнулась себе под нос Гермиона и, пожелав парню удачи, побежала на площадку перед замком, где вот-вот должны были появиться гости из Колдовстворца.