I'd get him to swap our places

После мучительной, молчаливой поездки в больницу, которая, казалось, длилась несколько часов, хотя на самом деле заняла всего около пятнадцати минут, Нэнси снова выскочила из машины, прежде чем Джонатан успел отстегнуть ремень безопасности.  Эл и Лукас сидели на деревянной скамейке у входа в больницу.  Дастин первым заметил их.   — Лукас!  Эл?  Что вы здесь делаете?  —Подойдя ближе, он заметил мрачное настроение своих друзей. — Чёрт, Макс в порядке?  Лукас поднял взгляд, услышав Дастина, и кивнул в ответ. — Да. Да, вообще-то, она очнулась.  — Что? — почти выкрикнул Дастин. — Когда? Как?  — Не так давно. И… я не знаю, как, — он перевёл взгляд на Эл, надеясь, что она сможет ответить лучше, но она не слушала. Её взгляд упал на Уилла, глаза остекленели, а рука Джонатана лежала на его плече, поддерживая его.  — Уилл? — прошептала она, подходя к нему и кладя руку ему на щёку. Её лицо исказилось, когда он не отреагировал. Джонатан неловко переступил с ноги на ногу. Хотя Эл рассталась с Майком, он знал, что она всё ещё очень сильно его любит. — Эл… — начал он серьёзным голосом. — Я знаю, что случилось с Майком, — перебила она.  У Джонатана отвисла челюсть от шока, когда Дастин обернулась и воскликнула: — Что? Как? — Я-я навещала Макс, — неуверенно начала она. — Я пошла к автомату с едой, а Лукас выбежал и сказал мне, что с Макс что-то случилось. Глаза Макс были открыты и белели, как будто она была одержима Векной, и я собиралась проникнуть в её разум, но она очнулась. — Вошел  медбрат, и я клянусь, он чуть не закричал, когда увидел, что она очнулась, — Лукас слегка улыбнулся, вспомнив об этом, но улыбка не затронула его глаза, так что она больше походила на гримасу. — Он накричал на нас за то, что мы никого не позвали, когда она очнулась, а потом велел нам уйти, чтобы врач мог её осмотреть.    Дастин вопросительно посмотрел на Эл. « — Но… откуда ты знаешь, что случилось с Майком? Макс знала?  Эл кивнула. — Макс сказал мне, что Векна забрал Майка. Она видела его в Логове Разума, — её голос дрожал. — Я-я нашла его… — она говорила так тихо, что это было почти шёпотом, — но я… я не смогла его спасти, — Из её глаз выкатилось несколько слезинок.  Джонатан поднял руку, которой не поддерживал Уилла, и обнял Эл. — Это не твоя вина, — мягко пообещал он. — Ты справилась, хорошо? Он все еще жив. Это не твоя вина.  Нэнси появилась из здания через несколько секунд, глаза ее сияли, на лице было выражение поражения. — Они не разрешают мне увидеться с ним. — Ее голос был хриплым, как будто она только что участвовала в жарком споре. — Они сказали тебе, когда ты сможешь его увидеть? — Спросил Джонатан. — Они должны прооперировать его руки и ноги. И они должны прооперировать все четыре части тела… так что это займет часы. Лукас торжественно кивнул. — Макс потребовалось около пяти часов, чтобы прийти в себя после операции. Но все в порядке! — он отступил, когда лицо Нэнси вытянулось. — Макс проснулась час назад! Нэнси на секунду замерла, ее настроение немного улучшилось. — Что? Правда?” — Нэнси, — настойчиво произнес Джонатан, желая успокоить свою девушку. — Эл говорит, что Макс видела Майка перед тем, как проснулась. Может быть, мы сможем выяснить, что произошло. — Серьезно? — повторила она. — Макс... проснулась и сказала, что видела Майка? Лукас и Эл кивнули. — Она... она имела какое-нибудь представление о том, что он там делал? — Мы не знаем, — ответил Лукас. — Она только что проснулась и сказала Эл, что Майк у Векны, и Эл использовала свои силы, чтобы найти Майка, а потом нас выгнали, когда пришла медсестра… мы пока не задавали ей много вопросов.  На несколько секунд в группе воцарилось молчание. — Может быть, доктор уже закончил? — предложила Эл, глядя на Лукаса. Лукас взглянул на часы. — Может быть. Давайте проверим сейчас.  — Я собираюсь отвести Уилла обратно в хижину, — сказал Джонатан, все еще сжимая плечо брата. Дастин обеспокоенно взглянул в рассеянные глаза Уилла. — Может, нам стоит позвать врача, чтобы он осмотрел его? Джонатан покачал головой. — Он боится больниц. С тех пор… ты знаешь, — Дастин опустил взгляд и понимающе кивнул. — Он травмирован. Если врачи будут его осматривать, ему станет только хуже.  Доктор, очевидно, закончил с Макс, потому что, когда группа, за исключением Джонатана и Уилла, вошла в палату, там никого не было. Она всё ещё была в гипсе и бинтах, в больничной рубашке, но явно была в сознании. Кто-то переставил кровать в сидячее положение, чтобы она больше не лежала на спине.  Дастин сразу же подбежал к кровати. —Макс! О боже мой, ты действительно очнулась! — радостно воскликнул он.  Макс ухмыльнулась Дастину.  — От меня так просто не избавишься.   Лукас подошёл к ней более спокойным шагом и положил руку ей на левое плечо.  — Ты в порядке?  Что сказал врач? — мягко спросил он.   — Что я никак не должна сидеть и разговаривать, — ухмыльнулась она.  — Видимо, я чудо медицины, — Затем она поморщилась — совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы Лукас напрягся и спросил, — Что случилось?! Ты в порядке?  — Всё хорошо. Просто… у меня болят руки и ноги. Он дал мне обезболивающее, но оно ещё не подействовало.  — Но твои глаза зажили! — заметил Дастин. — Ты можешь… у тебя всё в порядке со зрением? — Да… ну, предметы вдалеке немного размыты, но доктор говорит, что это скоро пройдёт, — Она замялась, нахмурившись. — Он был так шокирован, когда осматривал мои глаза. Что… что Вечна с ними сделала?  На несколько секунд в комнате воцарилась неловкая тишина. — Э-э, когда он напал на тебя… у тебя из глаз пошла кровь, — сказал Лукас дрожащим голосом, вспомнив, как выглядел Макс той ночью. — И твои радужки… они были серыми. Мы думали, что ты ослепнешь, если очнёшься.   Лицо Макс стало молочного цвета. — Но  сейчас они выглядят нормально?  Эл кивнула. — Твои глаза побелели перед тем, как ты очнулся, а потом стали такими, какими были до нападения. Она помедлила, раздумывая, не лучше ли сейчас допросить её. — Что случилось перед тем, как ты сбежала? Макс посмотрел на её тело, на мгновение погрузившись в раздумья. — Ну… я, должно быть, была без сознания или что-то в этом роде. Я помню, как Векна стоял надо мной, а Эл был где-то вдалеке, прежде чем он напал на меня. Я думаю… я помню, как видела там какие-то плохие воспоминания, может, Векна всё ещё играл со мной, но в основном всё было размыто. Потом… я очнулась всё в том же месте, где он пытался меня убить. Майк тряс меня. Думаю, он как-то меня разбудил.  Нэнси не хотела прерывать — она понимала, что Макс только что пережила тяжёлое потрясение и что её друзья рады, что она очнулась, — но в тот момент ей было трудно думать о чём-то, кроме брата. — Но почему там был Майк? — спросила она.  — Я не знаю. Я спросила его, что он там делал… но он сказал, что это неважно, потому что Вечна придёт. Он продолжал говорить мне, что мне нужно выбраться оттуда, но больше ничего не рассказывал, — Она сделала паузу на секунду. — Я услышала музыку, когда проснулась. Она открыла портал и помогла мне освободиться от лиан, но Майк сказал, что не может пройти через него, потому что это мой портал, — Снова пауза. — Потом пришёл Векна. Майк не сказал мне, как он собирается выбраться. Он просто кричал мне, чтобы я бежала… и я побежала.  Нэнси покачала головой. — Это все еще не имеет смысла. Как он попал в логово разума? Что он там делал? Макс не отрывала взгляда от своей кровати, как будто старалась ни с кем не встречаться взглядом. — Он мне ничего не сказал. Он не ответил ни на один из моих вопросов, — сказала она. — Извините!— добавила она, заметив краем глаза, что Нэнси заметно сдулась. — Нет, всё в порядке, это не твоя вина, — вздохнула Нэнси. В уголках её глаз начало покалывать, предвещая скорые слёзы. Она очень не хотела плакать здесь. Не перед четырьмя школьниками. И Макс явно уже чувствовала себя виноватой из-за того, что не могла рассказать им о Майке — Нэнси не могла испортить воссоединение Макс с друзьями.  — Я… я пойду посмотрю, пришла ли уже моя мама, — объявила она, придумав оправдание на ходу. — Я очень рада, что ты проснулась, Макс, — добавила она, прежде чем выйти из комнаты, не желая создавать впечатление, что ей всё равно. Она довольно сильно привязалась к Макс — с ней было весело, и иногда она напоминала ей Майка. Она почувствовала себя защитницей, когда поняла, что Векна нацелился на неё, и ощутила свою вину, когда Векна напал на неё, потому что если бы она добралась до тела Векны чуть раньше… — Скоро тебе станет лучше, хорошо? — Затем она выбежала из комнаты, закрыв за собой дверь, прежде чем услышала ответ Макса.  Никто и глазом не моргнул, когда она шла по коридорам со слезами на глазах, и это было облегчением. Очевидно, в больницах люди плачут каждый день. Ни у кого из персонала не было времени утешать всех друзей и родственников больных и раненых. Нэнси просто использовала свою мать в качестве оправдания — хотя администратор, с которой она разговаривала, сказала ей, что её мать вызвали, как только приехал Майк, — но теперь она поняла, что на самом деле хотела её увидеть.   Карен действительно была в приёмной.  Нэнси заметила её через окно, прежде чем открыть дверь. Женщина в белой больничной форме стояла перед ней и чётко объясняла всё, что сказал мужчина, с которым Нэнси разговаривала после того, как она вбежала в приёмную больницы и потребовала позвать Майка. Обе женщины подняли глаза, когда Нэнси ворвалась в комнату. Глаза Карен покраснели, на щеках были следы от слёз.   — Нэнси, — произнесла она дрожащим, надломленным голосом, которого Нэнси никогда раньше не слышала.  Нэнси попыталась ответить успокаивающим тоном, но у нее вырвалось лишь смущенное хныканье. — О, Нэнси, — прошептала ее мать, вставая и обнимая ее. Нэнси была теперь практически одного роста с Карен, но все равно растаяла в объятиях, как маленький ребенок, и не выдержала. Не так безумно и панически, как тогда, когда она нашла Майка в доме Крилов, но теперь ее рыдания были такими же громкими. — Я видела его. До того, как приехала скорая, — всхлипывала она, уткнувшись в плечо матери. — Он был так сильно ранен, мам.  — Ш-ш-ш, — прошептала Карен, массируя спину Нэнси круговыми движениями. — Я знаю, милая. Я знаю. Все будет хорошо. Они вылечат его. От этого Нэнси заплакала еще сильнее, потому что, хотя врачи и смогли вылечить конечности Майка, они не смогли освободить его разум от Векны. Лишь небольшая группа людей знала о Изнанке, и никто из них не знал, как войти в это Логово разума. В конце концов Нэнси успокоилась и отпустила его. Нэнси не заметила, как она ушла, но женщины, которая разговаривала с ее матерью до прихода Нэнси, в комнате больше не было. — Я, э-э, зашла в его комнату, чтобы… забрать кое-какие его вещи, — внезапно сказала Карен, указывая на синий, белый и коричневый рюкзак Майка, лежащий под стулом, на котором она сидела. — На случай, если они ему понадобятся. И… — она порылась в сумочке, — я нашла это на его столе. Она протянула белый конверт. Нэнси взяла его с растерянным выражением лица, перевернула и резко вдохнула. На обратной стороне, написанным почерком Майка, было её имя. — Я не буду вмешиваться, — пообещала Карен, хотя её пристальный взгляд на письмо говорил о том, что она хотела открыть его сама. — Но, — она на секунду замялась, — если там что-то важное, ты ведь скажешь мне, да? Нэнси кивнула, продолжая смотреть на конверт. — Д-да. Да. Она извинилась и вышла из комнаты, теребя уголки конверта. Как бы ей ни хотелось разорвать его прямо там, и как бы ей ни хотелось остаться с матерью, открывать его в присутствии кого-то ещё казалось неправильным. Майк адресовал это письмо именно ей.  Когда она вышла на улицу, солнце стояло высоко в небе, и это немного сбивало с толку. Должно быть, уже перевалило за полдень — Дастин и Уилл появились у нее дома в середине утра, но Нэнси почти ожидала, что будет темно. Возможно, это было потому, что, по ее ощущениям, с тех пор, как она в последний раз разговаривала с Майком, прошло гораздо больше нескольких часов, возможно, потому, что травма, которую она только что пережила, была такой, какая может случиться только холодной, ненастной ночью. Туман, окутавший Хокинса после того, как срослись ворота, не собирался рассеиваться, но в остальном погода была почти приятной. Сев на скамейку, Нэнси на секунду замешкалась, боясь того, что может найти в конверте. В конце концов, осознание того, что написанное Майком может помочь им понять, как вернуть его — или хотя бы понять, что он делал в Доме Крила, одержимый Векной, хотя четыре врат уже открылись, — придало Нэнси сил, чтобы открыть конверт. Она осторожно вскрыла его и достала аккуратно сложенный листок бумаги. Когда она развернула его дрожащими руками, то увидела страницу, исписанную почерком Майка. Она сделала глубокий вдох, прежде чем начать читать.    Дорогая Нэнси,   извини, что я никому не сказал, что собираюсь это сделать, но я должен был сделать это в одиночку.  Я адресую это письмо тебе, потому что не могу отдать его кому-то из остальных и попросить их не открывать его в течение часа или около того, не вызвав подозрений. Я знаю, что в конце концов, когда ты поймёшь, что я пропал, ты заглянешь в мою комнату, а ты единственный человек в этом доме, который знает о Изнанке и Векне.  Я не знаю, что написать. Мне нужно объяснить, что я сделала и где я сейчас, но, учитывая, что это последнее, что ты от меня услышишь, я чувствую, что должен сделать это более… Не знаю, личным? Я не могу сказать тебе ничего подходящего на прощание, потому что тогда мне будет сложнее уйти из дома, поэтому я напишу это здесь. Мне жаль, что мы не были так близки, как могли бы. Наверное, это потому, что мы живём в такой неласковой семье — я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз я слышал, как наши родители говорили друг другу «я тебя люблю», — но это не оправдание. Я должен был стараться сильнее. Я не должен был так ужасно говорить о своих чувствах. Я люблю тебя, знаешь ли, и надеюсь, что ты выйдешь из следующей битвы с Векной невредимой.   Помнишь ту ночь, когда ты узнала об Эл? Ты сказала: «Больше никаких секретов. С этого момента мы будем рассказывать друг другу всё». И я согласился. Я бы хотел сдержать это обещание, потому что иногда мне кажется, что я тону в своих мыслях, задыхаюсь от всего того, о чём не могу никому рассказать. Мне жаль, что с годами я стал только более отстранённым. Со мной что-то не так. Иногда у меня нет сил. Кажется, что мои эмоции исчезли, и теперь я ничего не чувствую. Если только я не волнуюсь или не злюсь, из-за чего веду себя как полный придурок. В любом случае, я отклонился от темы.  За три дня до того, как я уехал в Калифорнию, у меня начались кровотечения из носа. У меня была головная боль, которая не проходила. Каждую ночь мне снились кошмары. Теперь я знаю, что Векна, должно быть, проклял меня. Я должен был стать его четвёртой жертвой, но я уехал из Хокинса до того, как он смог меня убить, и вместо меня он убил Патрика.  Два дня назад я понял, что могу вернуть Макс. На самом деле, я единственный, кто может вернуть её. Мы знаем, что Макс застряла в Логове Разума Векны. Я единственный, кто может попасть в мир разума. Я могу сделать то же, что и Макс: я собираюсь убедить Векну взять меня с собой. Как только я окажусь в Логове разума, я найду Макс, освобожу её и помогу сбежать. Я собираюсь занять её место. Может быть, Векна действительно отпустит ее и возьмет меня вместо нее, поскольку иметь мертвую жертву было бы безопаснее, чем живую, находящуюся в коме. Если нет, у меня есть запасной план, и я думаю, что смогу найти и освободить ее до того, как Векна найдет меня. Лукас постоянно играет свою любимую песню в больничной палате, так что, надеюсь, когда я освобожу ее, портал откроется и она сможет сбежать.  Ты, наверное, собираешься винить себя в этом только потому, что несколько дней назад у меня случилась паническая атака, так что вот тебе это в письменном виде: это не твоя вина. Я сам решил это сделать. Я знаю, что я расходный материал, и это моя вина. Даже если бы ты догадалась, что я что-то замышляю, ты никак не смогла бы меня остановить. Я знаю, что в тот момент я не был тебе благодарен, но спасибо, что успокоил меня. Я был в панике, потому что понял, что должен был стать четвёртой жертвой в тот день, и не мог перестать думать о том, что Патрик умер из-за меня, а Макс в коме, потому что меня не было там, чтобы использовать в качестве приманки. Я хочу сделать это, Нэнси. Я должен. Если я потерплю неудачу и Макс не очнётся, пожалуйста, передайте остальным, что я искренне сожалею.  Моё тело в Доме Крила. Вызови полицию. Не заходи в дом сама. Я не хочу, чтобы ты видела  моё тело.    - Майк Нэнси несколько секунд тупо смотрела на письмо, не в силах пошевелиться, с открытым от шока ртом. Затем она перечитала его, надеясь, что содержание письма изменится. Но оно не изменилось.  Когда она наконец осознала, что ничего не перепутала, её лицо сморщилось (снова), и по щекам (снова) потекли тёплые слёзы. Прижав письмо к груди обеими руками, она мысленно выругалась, потому что как, чёрт возьми, она могла так сильно облажаться?  Она видела выражение ужаса, промелькнувшее на лице Майка, когда она описывала симптомы, которые испытывали жертвы Векны. Ей следовало потребовать, чтобы он рассказал ей, что случилось, или, по крайней мере, поговорить с ним после того, как все уйдут, но она проигнорировала это.  Воспоминания о днях, предшествовавших отъезду Майка в Калифорнию, нахлынули на нее с такой отчетливостью, что она с таким же успехом могла смотреть слайд-шоу: окровавленные салфетки в ванной, Майк за ужином держится за голову, темные круги у него под глазами становятся еще более заметными… оглядываясь назад, было так очевидно, что он был проклят.Грудь Нэнси неприятно сжалась, чувство вины переполняло ее. «Иногда у меня совсем нет сил. Такое ощущение, что мои эмоции исчезли» — Нэнси мало что знала о психических заболеваниях, но из того, что она прочла в документах из кабинета психолога, это было похоже на депрессию. Что, опять же, должно было быть очевидно: Майк начал вести себя странно и перестал стараться в школе много лет назад, после исчезновения Эл, но Нэнси считала, что он просто расстроен. Она не думала, что у него может быть клиническая депрессия, особенно когда он вернулся к нормальной жизни, когда Эл вернулась. Но… он ведь не вернулся к нормальной жизни, не так ли? Он никогда не казался таким счастливым, как до исчезновения Уилла: он по-прежнему был гораздо более раздражительным, чем обычно, и, казалось, перестал интересоваться всем, что раньше его интересовало. Нэнси думала, что это просто потому, что он взрослел и становился нервным подростком. А после битвы при Старкорте… Майк иногда целыми днями хандрил в своей комнате.  А травма прошлого, которой воспользовался Векна? У Майка их было предостаточно. Всего, что произошло в Изнанке, было бы достаточно само по себе, но над Майком тоже издевались всю его жизнь. Не говоря уже о том, что на прошлой неделе Векна буквально показал ей видение трупа Майка! Было совершенно очевидно, что Векна нацелился на него. Ей следовало настоять на том, чтобы он всегда ходил с плеером и любимой песней (боже, она вообще знала, какая песня была любимой у Майка?). Она провела пальцами по абзацу, в котором Майк вспоминал ту ночь, когда они пообещали перестать хранить секреты. Какой же дерьмовой, отстранённой сестрой она была с той ночи. Настолько далёкой от брата, что он не сказал ей, что Векна нацелилась на него, не говоря уже о том, чтобы обсудить свой глупый, жертвенный план по возвращению Макс к ней. Конечно, она бы не обрадовалась, если бы Майк стал торговаться с Векной — на самом деле, после того, что случилось с Макс, она была бы в ужасе, — но они могли бы придумать что-то, что не привело бы к смерти Майка!   Она перевела взгляд на нижнюю часть письма. «Я знаю, что я расходный материал». От этой строчки — от того, что её брат действительно написал это сам, — у Нэнси перехватило дыхание. «Нет», — яростно подумала она, словно пытаясь телепатически связаться с Майком. «Нет, Майк, ты не расходный материал. Тебя все любят. Я люблю тебя, глупый, героический идиот». Но было уже слишком поздно. Потому что, хотя в письме с ужасающими подробностями объяснялось, как именно Векна овладела Майком, оно не давало ей никакого способа вернуть его. На самом деле, это дало ей противоположный результат: Майк смог проникнуть в сознание Макса и разбудить его только потому, что сам был проклят. Так что, пока они не найдут другой способ проникнуть в Логово Разума и освободить Майка - если такой способ вообще существует, - он будет находиться в коме. Внезапная волна гнева прокатилась по её телу, заглушив печаль и чувство вины. Она резко встала, всё ещё прижимая письмо к груди, и закричала. Старик, сидевший на соседней скамейке, смотрел на неё со смесью отвращения и страха. Наверное, она выглядела так, будто только что сбежала из психиатрической лечебницы и кричит на ветру, но ей было всё равно. Этот монстр овладел ею, показал ей видения, в которых вся её семья была мертва, возможно, убил её лучшую подругу Барб, превратил её город в почти апокалиптическое место, а теперь забрал её брата. Генри, сукин сын, я тебя убью.