Я всё перепишу по-своему!

      Отвратительное ощущение — спишь себе мирно, а на тебя вдруг выливают ведро ледяной воды! Но, зараза, бодрит! И ещё как!       От такого «ласкового» пожелания доброго утра меня буквально сдуло с кровати. А в руке сам собой появился волшебный ножичек из Выручай комнаты.       — Наконец-то! Гавр, ты как?       — Ка́ком кверху! Север, ты охренел?!       Стерев с лица стекавшую с меня ручьём воду, я со злобным прищуром уставился на своего благоверного, одним лишь взглядом обещая ему все кары небесные. Садист, блять! Какого, спрашивается, хрена?!       — Я тебя больше часа в чувство привести не мог… — какой-то очень уж безжизненный голос мужа одним махом стёр во мне всю клокотавшую злобу. Осталось лишь недоумение от непонимания того, что же такого могло произойти, что довело мою непробиваемую колючку до такого состояния.       До конца проморгавшись от холодных капель и напялив на нос ненавистные очки, я с изумлением уставился на мужа. Он стоял абсолютно голый возле кровати, до побелевших костяшек сжимая в руке свою волшебную палочку. Спутавшиеся за ночь волосы собрались у него на голове в шикарное воронье гнездо — в пору было Теоса туда заселять. Он бы точно оценил.       Представив эту картину, я не смог сдержать дебильного смешка. На что Север, недобро прищурившись, зыркнул на меня бешеным взглядом и, резко развернувшись на пятках, буквально вылетел из комнаты.       Ну вот, опять я свою принцессу довёл… Пожалуй, не мешало бы извиниться и объяснить этой истеричке, что не все мои эмоции означают именно то, чем ему кажутся. Ну а зная характер моего бешеного зельевара, с уверенностью могу сказать, что кажется ему часто и много.       Только вот меня очень и очень сильно смущала парочка вещей…       Ну во-первых — я нихрена не помнил того, по какой причине меня так вчера вырубило. Ну не мог же я, в самом деле, словить от оргазма такой знатный приход?!       Во-вторых, было стойкое ощущение, что я о чём-то забыл. О чём-то очень и очень важном. А такого я сильно не люблю! В моей работе самое главное что? Правильно! Подмечать и запоминать мельчайшие детали. А сейчас у меня состояние, как у старой бабки, страдающей Альцгеймером: вроде бы и всё хорошо, но как-то чего-то в памяти явно не хватает…       Ну и в-третьих…       Додумать умную мысль мне не дал ворвавшийся в спальню взбешённый Снейп. То бишь Принц. Что же его так поразило в нашей ванной, что он вылетел из неё в чём мать родила? Нет, у меня не было ни каких заблуждений по поводу стеснительности своего супруга: за эти пару дней я прекрасно понял, что смутить чем-либо этого человека фактически невозможно, а вот сам он за пару минут может любого довести до невменяемого состояния. Но всё равно видеть его обнаженного, особенно после всех этих его многослойных балахонов, было непривычно. Но, зараза, очень уж возбуждающе…       — Долохов, сука ты драная! Во что ты, сволочь, опять вляпался?! Ещё и меня в это втянул?!       После внеплановой отключки мои мозги малость коротило. Так что я попытался состроить максимально удивлëнное выражение на собственной роже, дабы передать всю степень собственного непонимания.       — Дорогой ты мой человечек… Что опять ужалило тебя в твою аппетитную задницу, что ты решил меня с самого утра до инфаркта довести?       Северус лишь молча ткнул пальцем себе в грудь. А я наконец-то до конца проморгавшись от до сих пор стекающих с волос капель, рассмотрел, что же именно он пытается мне показать.       На широкой, пусть и малость худоватой, абсолютно безволосой груди, захватывая краем левый сосок, алел смачный ожог. В форме ладони. Большой такой ладони. Явно мужской. Мало соображая, что именно сейчас делаю, я, резко поднявшись с постели, в два шага подошёл к психующему мужу и приложил к этой странной отметине свою левую руку. Подошло идеально.       А меня будто по башке поленом шарахнуло. В голове с дикой скоростью замелькали картинки того, как именно я вчера заклеймил собственного супруга. И странный разговор четырёх неизвестных. Какой интересный, однако, мне приснился сон… Больше на бред смахивает.       Видимо, я снова завис, потому что Север от души так снова двинул мне под рёбра.       — Ну вот что у тебя за скотская привычка такая — мне каждый раз рёбра пересчитывать, а? Думаешь, они у меня за ночь убавились? Или новые выросли?       Снейп же, молча сцапав меня за руку, утянул нас в ванную к висящему на стене небольшому зеркалу, и со звонким шлепком впечатал мне в грудь свою ладонь. А я с удивлением обнаружил на себе точно такой же алый отпечаток руки. Только правой.       — Охрене-еть… Всё-таки это был не сон…       — Сейчас, дорогой, ты соберёшь свои оставшиеся мозги в кучку и чётко и внятно объяснишь мне, какого хрена происходит! — Снейп со злющим прищуром пристально смотрел мне в глаза через зеркало.       А я, снова по-идиотски улыбнувшись, нежно провёл кончиками пальцев по лежавшей у меня на груди руке мужа.       — А это, моя дорогая колючка, подтверждение того, что отныне ты только мой. И что теперь я смогу тебя найти не только в любом месте ЭТОГО мира, но и в любом из наших перерождений.       Снейп на эту пафосную речь лишь глаза закатил.       — Гавр, идиот ты несчастный! Мы и так с тобой уже были связаны на всю оставшуюся жизнь магическим браком! Что ты опять умудрился отчебучить?       И я начал рассказывать. И про дикое желание его пометить, и про странный разговор… А сам всё это время пялился на отпечаток собственной ладони на его груди. Внутри с каждой секундой всё сильнее разрасталось чувство, что я всё сделал правильно. Не знаю, для чего, не знаю, откуда у меня это знание, но уверенность в правильности собственных действий была просто колоссальная.       Ну а Северус, глядя на то, как с каждым сказанным мною словом рожа моя становилась всё более и более довольной, лишь ещё сильнее хмурился. Под конец моего рассказа он устало прикрыв глаза, умостил свой подбородок на моём плече и громко вздохнул.       — Вот всё никак не могу понять: ты же вроде не Поттер, но почему все самые странные и непредсказуемые вещи случаются именно с тобой? Я ещё от твоего фееричного общения с Тёмным Лордом не отошёл, а ты уже в очередную историю вляпаться умудрился… Знаешь, мне вот вообще плевать — Князь ты там или кто, я люблю тебя не за это. И потерять тебя только потому, что тебе спокойно жить скучно, я не хочу, — Север снова вздохнул. — Скажи мне, дорогой мой, когда всё это закончится, ты так и будешь искать приключения на свою задницу, или мы все же сможем спокойно пожить как обычные люди?       Вот стою я голый перед зеркалом, со спины ко мне прижимается такое же голое тело мужа, а я в полнейшем ахуе пытаюсь переварить то, что он мне сейчас вот так мимоходом в любви признаётся. Легко так, не задумываясь над тем, что говорит, совершенно не просчитывая последствия своих слов… И мне завидно. Завидно от того, что у него хватает сил и мужества озвучить всё то, что он чувствует.       А я, сука, человек, прошедший огонь и во́ды, много раз бывший на краю смерти, и в конечном итоге всё-таки сдохший по нелепому стечению обстоятельств, не могу сказать ему то же самое. Горло словно спазмом перехватывает каждый раз, когда я пытаюсь хоть что-то из себя выдавить.       И не важно, что все мои действия чётко и ясно дают ему понять о моих чувствах, но всё же это немного не то. И хотя я вот прямо жопой чувствую, что Север от меня и не ждёт в ответ ничего подобного, но мне это самому надо. Надо сказать, озвучить словами, а не просто из раза в раз совершать какие-то поступки. И пусть они все из разряда невозможных, но один хрен это не то…       — Не знаю, Север, — я прокашлялся, прочищая глотку. — Я тоже хочу спокойно жить. Без оглядки на прошлое. Без постоянного ожидания очередных проблем. Но ничего не могу тебе обещать. Ты ведь и так уже понял, что я адреналиновый наркоман. Я не могу долго без дозы драйва и опасности. Я словно подсознательно сам ищу очередную яму, чтобы окунуться в неё с головой поглубже… Меня это бесит. Но в то же время я от этого кайфую. Вот такой мудак тебе достался в Пару, Север. И у тебя из этого дерьма есть только два выхода: смириться и быть рядом, или послать меня на хер. Ауч!       Очередной болючий тычок под ребро заставил меня резко заткнуться. А недобро прищуренные глаза супруга пустили у меня по телу табун мурашек… Тело моё замерло, словно в предвкушении чего-то, и это что-то не заставило себя долго ждать       Секунда — и моя тушка оказалась прижата спиной к стене. Голую кожу неприятно холодило зеркало, руки оказались крепко скручены за спиной хрен знает откуда взявшейся верёвкой (магия, чтоб её!), а мой заинтересованно приподнявшийся член вместе с яйцами неласково так сгребли в кулак. Север сжал руку чуть сильнее, отчего у меня из глотки непроизвольно вырвался рык то ли боли, то ли желания, и, сильно прикусив меня за ухо, зашипел:       — Заткнись. Ещё одно слово о том, что мы с тобой должны разойтись, — и я прокляну тебя чем-нибудь особенно гадостным! Никогда — слышишь? — НИКОГДА не смей сомневаться во мне! Если уж ты не можешь жить без своих грёбаных приключений, то вляпываться в них ты теперь будешь только со мной! Потому что ты сам пять минут назад сказал, что я теперь полностью твой. Так же и ты — МОЙ! Так что, Гавр Семёныч, как бы ты ни желал избавиться от моего присутствия в своей жизни, но нихрена у тебя это не получится!       В который раз за сегодняшнее утро на моём лице появляется эта дебильная счастливая улыбка? Не знаю, не считал. Но слыша сейчас всё то, что, злобно сверкая глазами, мне выговаривал мой супруг, на сердце словно в сопливой мелодраме стало тепло. До той самой степени, когда я, не задумываясь о том что делаю, со всей скопившейся и абсолютно не свойственной мне раньше нежностью потёрся носом о его висок, задевая бешено пульсирующую венку.       Север, походу, был абсолютно не готов к такому проявлению чувств с моей стороны. Он, резко отпрянув от меня и не мигая, с неподдельным изумлением в глазах принялся изучать моё лицо, словно видел его впервые. А я, задыхаясь от переполнявших меня эмоций, перед тем как прикоснуться к поджавшимся тонкими губам, счастливо выдохнул:       — Я тоже тебя, Север…       За эти дни мы с ним многое успели попробовать. Но то всегда была лишь дикая страсть. Жгучее, обжигающее, словно раскалённое железо, желание обладать. Сейчас же, когда я наконец-то смог, пусть и не до конца, признаться ему в том, что я тоже без него уже не смогу, наш поцелуй буквально истекал нежностью. И любовью.       Вот как я умудрился за такое короткое время полностью утонуть в этом противоречивом человеке? Разве мог я ещё неделю назад подумать о том, что при виде кого-то сердце моё будет давать сбой, чтобы на радостях начать стучать в два раза сильнее? Разве мог я подумать, что его тихое «Правда?», наполненное сомнением и затаённой надеждой, вызовет порхание стайки бабочек в моём животе? А то, какой радостью загорятся любимые мною глаза от моего произнесённого в ответ «Правда…» чуть не заставит меня испытать моральный оргазм?       Сказать по правде, я уже давно поставил крест на своей возможной личной жизни. Иметь постоянного партнёра было, конечно, удобно, но то, что творилось со мной сейчас, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило в моей прошлой жизни.       Да, были в ней те, кто меня любил. Искренне и всецело при этом отдаваясь и душой, и телом. Но, к сожалению, или уж точнее, к счастью, их никогда не любил я.       А эта черноглазая колючка с бархатным голосом и замашками прожжёной куртизанки приучила меня к себе всего за несколько дней. И не надо мне сейчас говорить, что в этом виновата мифическая истинная связь. Глубоко внутри я был абсолютно уверен, что именно она не сыграла тут почти никакой роли.       Даже если бы её не было, рано или поздно я бы всё равно влюбился бы в него — просто времени и нервов на это ушло бы гораздо больше. Ведь все мои органы чувств буквально кричали мне, что Северус МОЙ человек.       Наверное, именно потому, что я наконец-то стопроцентно понял и принял для себя, что в жизни моей никогда не было, нет и уже не будет человека важнее и роднее, я смог отпустить собственный грёбаный контроль. Верëвки спали с моих рук, повинуясь одному моему желанию и небольшой искорке магии, а я, легко очертив кончиками пальцев точёные скулы и утопая в прорвавшихся наружу чувствах, поцеловал его. Трепетно, ласково, едва прикасаясь. Словно заново знакомясь с так полюбившимися мне губами.       Впервые наш поцелуй не был похож на борьбу двух стихий. Сейчас я старался через него передать всё, что ураганом бушевало у меня внутри. Не знаю, прочитал ли он это в моей голове, увидел ли в моих глазах, или же просто наша укрепившаяся супружеская связь ему это подсказала… Мне было не важно. Важным было лишь то, что он мне ответил. Так же трепетно, буквально топя меня в собственной нежности.       Наши руки блуждали по обнаженным телам, но при этом не вызывали привычного безумного желания. Скорее, ненавязчиво показывали, как много мы друг для друга значим. И это, скажу я вам, было непередаваемое чувство.       Сколько мы с ним простояли вот так в обнимку, я не смогу сказать даже под дулом пистолета. Время для нас замерло, выводя на передний план чувства, скрываемые нами же самими друг от друга. И как же легко стало на душе от того, что мы, наконец-то, смогли их озвучить…       Но как всегда весь кайф обломал позабытый нами обоими нюанс. И если моё тело было привычно к холоду (от скитавшегося по лесам Поттера это передалось, или же из моей прошлой жизни перешло), но даже так я, стоя на ледяном каменном полу, уже почти не чувствовал пальцев на ногах. Значит моей принцессе сейчас было ещё хуже. За недолгое время нашего знакомства я прекрасно понял, что Северус тот ещё мерзляк. В его комнатах всегда бешено бушевало пламя в камине, но даже оно не могло полностью вытравить пробирающий до костей холод подземелий.       И я, не разрывая поцелуй, подхватил мужа руками под задницу, заставив его от неожиданности обвить меня ногами. Крепко сжимая в ладонях упругие половинки, я отнёс его в спальню, где осторожно сгрузив на кровать, с головы до ног укутал в огромное мягкое одеяло.       Видя недоуменно расширившиеся глаза, я запустил руки в этот одеяльный кокон, на ощупь отыскав ледяную ступню, начал аккуратно растирать её, чтобы побыстрее восстановить кровоток. Ну а по судорожному вздоху и резко расширившимся зрачкам понял, что попутно случайно обнаружил эрогенную зону мужа. Неожиданно…       Воображение врубилось на полную, подкидывая мне картинку за картинкой, в которых я медленно и методично довожу Севера до невменяемого состояния. Мр-р-р… Заманчиво. И я обязательно всё это с ним сделаю, только, к сожалению, не сейчас.       Сейчас же мне предстоит собрать растекшиеся розовыми соплями мозги в кучу и начать приводить в исполнение позабытый к чертям собачьим план. Иначе мы с Севером всё же рискуем не дожить до счастливого финала всей этой истории.       — Вот я просто задницей чую, что ты снова что-то задумал, — Северусу удалось выплыть из всей этой романтической дымки даже раньше меня. Сейчас мне в глаза пристально, с невысказанным вопросом, смотрели настороженные глаза мужа.       — Ага, — я грустно вздохнул. Очень уж не хотелось выбираться из этой романтичной мелодрамы в сволочную реальность. — Мы непозволительно расслабились, Север. У нас горят все сроки, а мы нихрена никуда не сдвинулись с мёртвой точки.       Снейп на это лишь фыркнул:       — Мы собрали почти все крестражи лорда. Выяснили, что старик жив-здоров и готовит очередную подлость. О! Забыл! Ты ещё умудрился грохнуть бешеную Беллочку, довести Тёмного Лорда до истерики и снять с меня эту грёбаную метку. Я ничего не пропустил?       Я заржал. Призвав из гостиной пачку сигарет, я снова прикурил сразу две, одну из которых протянул мужу. Собравшись с мыслями и не прекращая наглаживать снейповскую пятку, я начал озвучивать фронт своих дальнейших действий.       — Мне сегодня не мешало бы смотаться в Лондон, забрать подарочек вашему Лорду. Да и место я уже приметил: осталось только всё правильно подготовить, чтобы не налажать в самый ответственный момент.       — Я так понимаю, что заниматься этим ты собрался один.       — Прости, дорогой, как бы я тебя ни уважал, но к магловской взрывчатке я тебя даже на пушечный выстрел не подпущу! Да и у тебя наверняка скопилось дохренища дел как у директора этой богадельни. Вот и займёшь себя этим до вечера       — А что ты уже запланировал на этот вечер? — Север вопросительно выгнул бровь.       А я, не сдержавшись, шумно чмокнул его в неё, чем вызвал у мужа презрительный, но очень удовлетворённый фырк.       — А вечером, Север, мы с тобой снова пойдём в Выручай-комнату и постараемся найти ответы на очередной ребус судьбы. Знаешь, меня почему-то всё никак не отпускает предчувствие очередной подляны от кого-то там свыше. И разговор этот странный из головы не выходит…       — Ну и как ты собрался искать неизвестно что в этом огромном складе хлама? — из этой язвы сарказм сейчас буквально сочился. Но мне это, как ни странно, дико нравилось.       — Давай я тебе позже озвучу свои догадки, и мы с тобой вместе подумаем над ответами на них. Есть у меня одно предположение, но оно пиздец какое безумное!       — Гавр! Блять, ну ты же князь! Хорош уже материться!       Вот тут настала моя очередь ухмыляться. И уже я, глядя на непонимающе лицо мужа, выразительно приподнял бровь.       — А сам-то лучше, что ли?! Ты меня за последние полчаса раз пять уже матом покрыл, сам того не замечая.       Северус задумался на добрые пять минут, видимо, вспоминая, когда это он, весь такой из себя культурный и правильный, последний раз нецензурно выражался. Видимо, вспомнил, потому что крепко так приложил себя рукой по лбу и глухо проворчал:       — Я так и знал, что общение с тобой меня до добра не доведёт! Мало того, что ты, змей-искуситель, совратил невинного меня, так я же видимо половым путём от тебя ещё и сквернословием заразился…       — Ну, пить и курить ты начал точно без моей помощи! Так что нечего перекладывать с больной головы на здоровую. Я, кстати, давно спросить хотел: а Рончик там в Выручайке, случаем, пованивать не начал? Не хотелось бы дышать его посмертными выхлопами.       — Балда! Я на него Стазис накинул, так что ещё на недельку волне хватит. Не замечал за тобой раньше такой брезгливости…       — Это не брезгливость, дорогой мой! Это элементарное чувство самосохранения. Их семейка Поттеру много лет жизнь отравляла, так что откуда мне знать, что после смерти он не продолжит своё «правое дело»? — на последних словах я изобразил пальцами кавычки, намекая что именно я думаю по поводу всей этой ситуации.       Снейп снова фыркнул, потом не выдержал и рассмеялся. Блять, ну какой же у него голос… Даже от его смеха меня снова начало вштыривать, ну а когда Северус, заметив мою реакцию ещё и совершенно по-блядски облизнул свои губы, я понял, что пора валить. Потому что совершенно нежданное желание снова начало коротить мне мозг.       — Снейп, не нарывайся! — я угрожающе зарычал.       Да что ж это такое-то? Словно подросток в пубертате, честное слово! У меня даже в шестнадцать на порнуху так резво не вставало, а тут меня от вполне себе невинного жеста унесло.       — Попрошу не выражаться, князь! Лорд Принц. И никак иначе. Ну а если полностью — то Принц-Долохов. К вашим услугам, СЭР…       От того, каким голосом он это произнёс, меня совсем закоротило. Очухался уже когда с оттягом вбивал громко стонущего Севера в кровать. Су-у-ука… Хорошо-то как!       К финалу мы с ним пришли почти одновременно под аккомпонимент моего рычания и развязных снейповских стонов. Я буквально рухнул на него, когда руки после пережитого оргазма перестали меня держать. А Север лишь сыто мурлыкнул и прижал меня ещё ближе.       — Ты меня точно до смерти доведешь! Вот никак не пойму: мы же с тобой брак уже подтвердили. И не раз. Так какого хрена меня до сих пор от тебя так вштыривает?!       — Так не тебя одного. Я тоже рядом с тобой нормально соображать не могу, — он потянулся подо мной всем телом, а я с удивлением понял, что опять начинаю заводиться…       Это ж просто дурдом какой-то!       Северус тоже почувствовал мой возрастающий интерес к собственной персоне. Точнее к одной конкретной её части. Поэтому, уперевшись мне двумя руками в грудь, проворчал:       — Слезай с меня, медведь! Моя задница ещё одного захода сейчас точно не переживёт!       И я послушался. Резво скатившись с него от греха подальше, собрал в кулак остатки здравого смысла и, развернувшись, направился в ванную, буркнув на ходу:       — В душ пойдём по-одному. Закажи завтрак, что ли, — жрать охота.       Ответом мне стал тихий смешок, от которого я малодушно отгородился закрывшейся дверью ванной комнаты.

*

      Никогда не любил Англию.       И дело не в окружающих меня стареньких домиках. Тут как раз было всё вполне себе культурно: чистенько, миленько. Но слишком уж на мой вкус идеально.       Однотипные дома, стоящие в ряд. Идеально подстриженные газоны. Даже автомобили, стоящие возле гаражей, были словно сошедшие с одного конвейера. И полнейшая тишина. Как на кладбище. Даже птицы молча сидели на деревьях, словно боялись своим щебетом спугнуть эту идеальную благодать.       В общем широкой русской душе не хватало привычного уху гомона, воплей играющих возле домов детей, ругани поддатых мужиков, кучкующихся за гаражами, и визгливых криков мамочек, следящих за своими неугомонными чадами.       Видимо, вот так, как я вижу сейчас перед собой, и должнен выглядеть мир, погрязший в утопии. Только вот моим мозгам здесь было крайне некомфортно. И я в который раз убедился, что свалить после всего из старушки Англии было самым правильным решением.       Пройдя пару однотипных кварталов, я наконец-то добрался до нужного дома. Постучав в дверь и дождавшись уже знакомого «Кто там?», выдал заученную фразу:       — От Нимоя. За заказом.       Дверь резко отворилась, и меня, схватив за воротник комбеза, втянули внутрь. И снова дежавю: чужие руки прошлись по всему телу в поисках жучков и оружия. Только вот я теперь не хиленький Поттер и терпеть такое блядское отношение к себе любимому не собирался. Поэтому две секунды спустя знакомый мне бугай лежал на полу мордой вниз с вывернутыми за спину руками.       — Ещё раз протянешь ко мне свои лапы — я их тебе ампутирую нахрен! — мой рык наверняка было слышно даже на улице.       — Ты, мать твою, кто такой?! — мужик даже и не думал рыпаться. Этому очень способствовал приставленный к его шее нож.       — Ты дебил, или как? Сказал же — заказ забрать пришел.       — Я тебя, суку, первый раз в жизни вижу!       — Если не заткнёшься — это будет последним, что ты вообще увидишь! К тебе на днях пацан приходил. В бандане. Заказ на него готов?       Мужик вывернул шею и уставился на меня изучающим взглядом. Потом, видимо, у него в голове что-то там срослось, и он уже совершенно спокойно спросил:       — Отец?       — Брат, — я фыркнул. Но нож убрал и даже помог ему подняться с пола.       — Похож. И такой же борзый. Семейное это у вас, что ли?       — Ага. Так что там с заказом?       — Да все тип-топ, не боись! — мужик кивнул, но резко скривился и схватился за шею. — Ну и тяжёлая у тебя рука мужик! Меня так ещё ни разу никто мордой вниз не клал!       — Все когда-нибудь бывает в первый раз, — я филосовски хмыкнул и, выбив из пачки сигарету, прикурил от привычной сердцу магловской зажигалки. — Доки готовы?       — В лучшем виде! Ни одна проверка не подкопается! Ну а фотку, думаю и сам вклеить сможешь, — ну судя по тому, с какой гордостью это было сказано, документы были сделаны реально на совесть. — Бабки принес?       — Принес. Как и просил — зелёными.       Мужик довольно хмыкнул и свалил в соседнюю комнату, чтобы через минуту вернуться с объёмной спортивной сумкой и средних размеров кейсом, в котором лишь полнейший профан не узнал бы разобранную снайперскую винтовку. С грохотом бросив сумку на стол, он аккуратно поставил на нее кейс со снайперкой. Уважаю!       Пока я раскладывал и проверял товар, сей странный тип не сводил с меня своих масляных зенок. Я шкурой чувствовал, как его липкий взгляд ползет по мне словно улитка, оставляя после себя мерзопакостное ощущение чего-то гадливого. От этого я не на шутку начал нервничать.       Внутри зудела мысль, что ничем хорошим это не закончится. Для мужика. Особенно если у него не хватит мозгов, чтобы не озвучить то, что крупными буквами было написано на его небритой роже.       — Пока всё пучком. Сможешь за три дня сделать ещё одну пару доков? За срочность доплачу.       — Вряд ли, — мужик похабно осклабился и выдал то, о чем я только что размышлял. — Но если ты мне пацана своего приведёшь, так и быть — постараюсь, — и он картино толкнулся языком в свою щеку.       Ненавижу педофилов! А поттеровскому телу, в котором я сюда в прошлый раз приходил, на вид даже при большом желании больше пятнадцати лет дать было невозможно. Больно уж он худющий и мелкий был. А у этого индивида видимо с собственной совестью была полнейшая гармония в виду полного отсутствия оной, раз его абсолютно не смутил детский вид пацана, и он так рьяно захотел его себе в койку.       Поэтому пять минут спустя я, перекинув ремень сумки через плечо, удобнее перехватил ручку кейса и, брезгливо перешагнув все ещё подёргивающееся тело, аккуратно прикрыл за собой дверь. Перед этим бросил на кухню и коридор Экскуро, стирая все следы своего пребывания здесь, — всё же даже магия временами бывает полезная.       Пожалуй, стоит поторопиться. В Хоге меня ждали Северус и тайны Выручай-комнаты.