Отдавая ответственность

      Когда с дополнительным сценарием покончено, Ким Докча облегченно вздыхает и тщетно вытирает с лица воду, хотя льющий как из ведра ливень даже не думает прекращаться. Все вещи можно и даже нужно выжимать, поэтому парень не слишком удивился, когда ближе к ночи у него поднялась температура. Решив, что ему совершенно некогда болеть, Докча, выпив горячего чая и никому ничего не сказав по поводу собственного самочувствия, проигнорировал Четвертую стену и лег спать, надеясь, что горячий чай и крепкий сон за ночь поставят его на ноги.       Вот только утром стало все намного хуже, температура значительно повысилась, и Докча почувствовал, что его начинает немного лихорадить. Тяжело вздохнув, парень поднялся и направился в ванную, надеясь, что сможет привести себя из больного вида в просто уставший. Через полторы недели должен был начаться новый сценарий, которого все с напряжением ждали из-за поставленной сложности, а Докча прекрасно помнил, что раньше, если заболевал, то сваливался в кровать не меньше, чем на недели две, а то и на три.       Однако, умываясь, парень не смог резко не присесть, сцепив зубы и болезненно простонав от боли. Когда первая вспышка в низу живота прошла, Докча в ужасе уставился на собственное отражение в зеркале, игнорируя оповещения от взволнованных созвездий, которые спонсировали ему монеты, словно те могли ему чем-то помочь в данный момент.       Бросив щетку на полку и быстро ополоснув рот и лицо, Докча понесся к собственному пальто и сразу же вытащил из кармана блокнот. Он никогда с ним не расставался, но не только потому, что там было что-то слишком личное, но и просто потому, что это был небольшой и удобный способ записать все, что ему требовалось. Впрочем, пара листов все же была отведена под личное. Там располагался список: две цифры, точка, две цифры, точка, две цифры, тире и снова в таком же порядке — даты начала и конца.        — Нет-нет-нет-нет-нет, — схватился парень за голову, начиная ходить из одного угла комнаты в другой. — Почему именно сейчас?! Все же было так хорошо до этого момента?! [Созвездие: Судья Адского Пламени переживает] [Созвездие: Скрытый Интриган хочет знать, что происходит] [Созвездие: Бездонный Дракон Черного Пламени забавляется страданиями воплощения «Ким Докча»] [Созвездие: Судья Адского Пламени недовольно смотрит на Созвездие: Бездонный Дракон Черного Пламени]       Ким Докча концентрируется на всплывающих сообщениях от возможных спонсоров и медленно выдыхает, стараясь взять себя в руки. Все самообладание трещит по швам, когда нужный контейнер оказывается пустым, хотя раньше парню казалось, что еще несколько таблеток там точно оставалось.       Опустившись на пол, Ким сложил руки на кровати, уткнулся в них лбом и болезненно застонал одновременно со звуком открывающейся двери. Не поднимая головы, он только повернулся в сторону вошедшего и столкнулся взглядом с удивленно приподнявшей бровь Суён.        — Что с тобой? — фыркнула девушка, складывая руки на груди и вопросительно выгибая бровь, что, впрочем, не мешало ей смотреть на друга с насмешкой из-за его внешнего вида.        — Подавители закончились, — надул губы Докча, заставляя Хан Суён опешить.        — Подавители? — переспросила Суён, просто надеясь, что ей послышалось.       Ким Докча ничего не ответил — только кивнул и снова уткнулся лбом в руки на кровати, болезненно хныкая и проклиная собственную сущность. А еще не понимая, почему, раз мир кардинально изменился и буквально стал новеллой, которую он читал в интернете, то он остался все таким же…       Омега. В его школьные годы это прозвучало как приговор. Мать очень надеялась, что Докча окажется Альфой и однажды сможет дать отпор отцу. Однако сын-Омега ничего не мог противопоставить отцу-Альфе и, когда пришло понимание этого, Ким Докча просто опустил руки. И зарылся с головой в чужие выдуманные миры, в которых не было разделения на три вторичных пола… Когда в школе узнали, что он Омега, то Докча понял, что издевательства из-за его увлечением новеллой было даже не всё, на что способны школьники. Поэтому, стоило достигнуть совершеннолетия, парень научился идеально скрывать свой вторичный пол, не желая повторения прошлого. И, судя по лицу Хан Суён, до сегодняшнего дня у него все получалось.        — Почему ты никогда не говорил?.. — тихо выдохнула Суён, на всякий случай прикрывая за собой дверь.        — Потому что раньше это не было проблемой, — болезненно ответил Докча и зажмурился. [Четвертая стена снимает часть боли]       Появившееся сообщение радовало, но и тут же ставило вопрос, насколько вообще сильна боль, раз Докча прямо сейчас был готов даже умереть, лишь бы не чувствовать её.        — Что… Тебе нужно что-нибудь? — растерянно спросила Суён.       Она была Бетой. Докча знал это, как и вторичный пол всех остальных. И даже испытывал зависть к девушке в этом отношении — у Бет не было ни течек, ни гона, да и на феромоны они реагировали спокойнее.        — Это только начало, — Докча покачал головой. — Пока мне нужно только одиночество. Можешь проследить, чтобы никто сюда не заходил ближайшие… ближайшую неделю? — Ким посмотрел на девушку, выдавливая из себя улыбку.        — Хорошо, — Хан Суён сразу же кивнула. — К тебе никто не придет. Кроме меня. Тебе нельзя будет выходить из комнаты, но я буду приносить тебе еду и воду.        — Спасибо, — искренне ответил парень и с усилием поднялся, чтобы перебраться на кровать. Учитывая, сколько лет он подавлял течку лекарствами, ему предстояло пережить поистине тяжелую неделю…       И он понял это уже на второй день своей «легкой болезни», как Суён сказала всем остальным, потому что течка «вошла во вкус», запахи Альф из команды начали заметно беспокоить, и, что самое отвратительное, возбуждение никак не хотело проходить.       Хан Суён, принесшая, как и обещала, обед с чаем, замерла, стоило ей открыть дверь и войти в комнату. Сглотнув, девушка поставила поднос на тумбу около кровати и прикрыла нос рукой, потому что, хоть она и Бета, запах течной Омеги выбивал ее из колеи.        — Как ты себя чувствуешь? — аккуратно поинтересовалась плагиаторша, садясь рядом, но стараясь не касаться кокона из одеяла, в который Докча спрятался с головой.        — Отвратительно, — честно признался Ким, откинув одеяло из-за жары и внутренне сетуя на Четвертую стену, которая окончательно отключилась, не справляясь с его состоянием.        — Тебе что-нибудь принести? — спросила Суён, видя, что парень сам никак не наберется храбрости, чтобы что-то попросить.       Докча заскулил и снова спрятался под одеяло, поджимая ноги к груди и чувствуя неприятную влагу на внутренней стороне бедер и сзади. Он что-то пробормотал, но и сам понял, что его не услышали, а потому аккуратно выглянул из одеяла, и Суён заметила его еще ярче покрасневшие щеки и кончики ушей.        — Я принесу. Что бы ни было, — ласково улыбнулась девушка, вспоминая какую-то передачу еще до начала первого сценария, в которой говорили, что во время течки Омеги очень чувствительны.        — Какую-то вещь. С запахом, — медленно чуть ли не пропищал Докча и снова накрылся с головой.        — Чью? — кивнула Суён.        — Джунхёка, — прохныкал парень, на этот раз даже не показываясь из-за одеяла, чувствуя, как стыд охватывает все его тело — просьба о вещи с запахом Альфы была прямым показателем, если исходила от Омеги.        — Хорошо. Я принесу, — Суён покачала головой с улыбкой, даже не особо удивившись такому выбору друга. — Поешь, пока меня не будет.       Она пару раз дружески похлопала одеяло там, где должно было быть плечо Докчи и вышла из комнаты. И только за дверью схватилась за волосы и открыла рот в беззвучном крике — пока Докча «болел», никто не проходил никакие сценарии, и даже сам Джунхёк с этим ко всеобщему удивлению согласился, почти не показываясь вне своей комнаты — выходя лишь за тем, чтобы приготовить еды для всех, ведь остальные в кулинарии оказались немногим лучше Докчи, чуть не спалившего кухню в попытке приготовить блины. Поэтому, услышав его голос в общем зале, где он что-то не поделил с детьми, Хан Суён кинулась в его комнату, радуясь, что судьба словно сама ей помогает, а созвездия кидают какие-то незначительные сообщения, хотя и знают о том, что она задумала. За то, что Уриэль не говорит ничего подсказывающего, Суён была особенно благодарна — сообщения от созвездий видели все, поэтому Джунхёк бы точно узнал о том, что Хан намерена покопаться в его шкафу.       Комната не была закрыта, поэтому девушка еще раз облегченно выдохнула, быстро осмотревшись по сторонам и проскользнув в чужую комнату. У Ю было поразительно мало вещей, да и вообще комната выглядела так, словно в ней никто не жил (разве что была слишком чистой), поэтому Суён подскочила к шкафу и чуть ли не занырнула в него, пытаясь понять, от какой из вещей пахнет сильнее всего. Но тут, конечно же, даже думать не надо было, поэтому, услышав недовольный голос Джунхёка на лестнице, Суён схватила его плащ и быстро сбежала из комнаты, успев завернуть за угол как раз в тот момент, когда парень только поднялся на этаж. Уже через десять минут окольных путей и лестниц девушка возвращалась в комнату Докчи. Плащ, положенный у изголовья, быстро скрылся под одеялом, затащенный цепкой рукой.        — Спасибо, — тихо сказал Ким из-под одеяла, прижимая к себе чужую одежду и зарываясь носом в воротник.        — Я зайду вечером. Принесу ужин, — вздохнула девушка и снова вышла, намереваясь принять душ, потому что чувствовала, что запах течной Омеги все же прицепился к ней. А выходить так к остальным было чревато последствиями, учитывая, что из всей команды только Докча оказался Омегой, когда остальные делились между Альфами и Бетами, причем с упором на первых.       Стоило за девушкой закрыться двери, как Докча откинул одеяло и быстро натянул чужой плащ. Он был немного большеват, чему парень только порадовался, укутывая себя в чужой запах полностью и тихо скуля, хотя возбуждение совсем немного, но все же спало, обманутое чужими феромонами.       Полежав так пару минут, Ким сел на колени и осмотрелся вокруг, а уже через пару секунд принялся укладывать одеяло, создавая своеобразное гнездо. В мире до сценариев он мог окружить себя различными свечами с приятным запахом и мягкими игрушками, но сейчас ему пришлось довольствоваться только тем, что имелось под рукой, поэтому он снова захныкал, уткнувшись лицом в подушку и поднимая воротник чужого плаща. Потому, когда вечером к нему в комнату вошла немного нервная Суён, он не сразу понял, что принесла девушка. Она поставила ужин на тумбу, а затем вдруг достала из пакета плюшевого медведя.        — Ты будешь по гроб жизни мне обязан, — сказала Хан, кладя под нос другу игрушку с явным запахом Альфы. — И я имею ввиду не твои постоянные смерти, а одну единственную в самом конце.        — Черт, да что хочешь, — сдавленно ответил Докча, прижимая игрушку к груди и чувствуя внутреннее удовлетворение. — И, Суён, — позвал он, когда девушка уже собиралась уходить, — завтра приходи только утром. Больше не надо.        — Хочешь тут загнуться от голода? — Хан недовольно сложила руки на груди.        — Тебе лучше не видеть пик течки, — медленно ответил Ким, чувствуя, как краска заливает лицо еще больше. — Только воды принеси побольше, пожалуйста.       Недовольно потопав ногой, девушка тяжело вздохнула, но всё же кивнула и вышла из комнаты. А вечером Ю Джунхёк начал искать плащ…        — Ты видела его? — хмуро спросил регрессор, опросив уже всех с помощью навыка, выявляющего ложь. — Мой плащ, — хмуро добавил Ю, когда Суён вопросительно подняла бровь.        — С чего бы мне его видеть? Я не знаю, где он, — девушка фыркнула и начала судорожно придумывать отмазки, потому что по изменившемуся лицу парня поняла, что тот уже знает о том, что она лжёт.        — Хан Суён, — с нажимом сказал Джунхёк, ожидая верного ответа.        — Я же сказала, что не знаю, — фыркнула девушка и вскочила, намереваясь сбежать, но не учла, что регрессор был во много раз быстрее, а потому почти сразу же остановил ее, вцепившись в плечо.        — Плащ, — хмуро сказал парень. [Созвездие: Судья Адского Пламени переживает] [Созвездие: Судья Адского Пламени просит воплощение «Ю Джунхёк» успокоиться] [Созвездие: Судья Адского Пламени говорит, что воплощению «Ким Докча» плащ сейчас нужнее]       И Хан Суён обреченно стонет, потому что Ю Джунхёк — последний, кто должен сейчас заходить в комнату Докчи. Поэтому девушке ничего не остается, кроме как на свой страх и риск схватить его за руку, когда он уже развернулся и собирается разбираться с самим Докчей.        — Не ходи, — чуть ли не умоляет Суён, на этот раз даже не вздрагивая от пронзительного взгляда. — Не нужно. Правда. Он его вернет. Но через пару дней… Не ходи…       Регрессор хмурится, но все равно выдергивает руку из чужой хватки и быстро скрывается на другом этаже, оставляя неуверенно-виноватую Суён в компании недоумевающих друзей.        — Это был самый отвратительный твой поступок! — резко говорит Суён, глядя в потолок и обращаясь к Уриэль. [Созвездие: Судья Адского Пламени просит прощения] [Созвездие: Судья Адского Пламени говорит, что считает, что только воплощение «Ю Джунхёк» сейчас может помочь воплощению «Ким Докча»]       Суён еще долго препирается с Уриэль и остальными созвездиями, подключившимися в защиту архангела, и благодарит Скрытого Интригана, вставшего на ее сторону, однако Джунхёк этого уже не слышит — он отключил для себя уведомления на некоторое время, сейчас раздраженно подходит к двери в комнату Ким Докчи и, не раздумывая, заходит внутрь. В нос сразу же бьёт резкий запах перьев, пепла и хвои, и регрессор шокировано распахивает глаза, глядя на открывшуюся ему картину. Ким Докча лежит, зажмурившись, и чуть ли не полностью укутавшись в чужой плащ, при этом еще умудряясь прижимать к себе игрушку. Ю Джунхёк сглатывает, не переставая бегать глазами по чужой фигуре, и пытается подавить внутреннего Альфу, довольно скалящегося внутри и чуть ли не заставляющего сейчас схватить парня, прижать к себе, укусить и заявить всему миру: «Моё». Пересилив себя, он заставляет внутреннего Альфу замолчать и максимально прячет феромоны, всегда усиливающиеся рядом именно с этим Омегой. Впрочем, стоит отметить, что Ю и не знал раньше, что Докча — Омега, ведь парень каким-то необъяснимым образом умудрялся это прятать столь долгое время.       И регрессор еще долго мог рассматривать парня, боясь приблизиться и разбудить его, но Ким Докча сам заворочался и болезненно-возбужденно простонал, заставляя Альфу сглотнуть и наконец-то сделать шаг ближе.        — Суён, ты же знаешь, что сегодня мне ничего не надо…       Омега прохныкал и поднялся на трясущихся руках, а затем все же открыл глаза и посмотрел на «гостью». Когда глаза выцепили знакомую фигуру, а мозг окончательно узнал человека перед собой, Докча вздрогнул и попытался отползти от Джунхёка на другой конец кровати, не сводя с него испуганного взгляда.        — Я… Я могу все объяснить, Джунхёк-а, — всхлипнул парень, не зная, куда деться от чужого пронзительного взгляда.        — Ты Омега, — даже не вопросительно сказал регрессор, заставляя Докчу заскулить из-за власти в собственном голосе.        — Пожалуйста, Джунхёк-а, давай поговорим через пару дней?       Обычно Ким бы не позволил себе умолять человека перед собой, но сейчас он был готов опуститься даже до такого, потому что течка накатывала волнами, и он уже ощущал, как спустя несколько минут, если не раньше, его скрутит в резком желании ощутить что-то внутри себя. И последний, кому Докча хотел это показывать, стоял сейчас прямо перед ним и не мог решить, что стоит делать в первую очередь. В конце концов, Ким Докча буквально окружил себя его запахом.       Джунхёк медленно выдохнул, прикрывая глаза, но затем уверенно посмотрел на парня на кровати. Докча в ужасе распахнул глаза, поджал колени к груди и заскулил, буквально захлёбываясь в феромонах Альфы, который отчего-то полностью перестал их сдерживать.        — Однажды ты меня убьёшь, Ким Докча, — и хотя Джунхёк выглядел как и всегда хмурым, это не вязалось с тем ласковым прикосновением ладони к чужому лицу.       Ким посмотрел в чужие глаза, пытаясь удержать очередной стон, но все же не сдержал его, когда чужие губы накрыли его. Снова заскулив, Докча не заметил, как Джунхёк притянул его к себе на колени, а когда заметил, то было уже поздно, и вырваться ему не хватило сил — оставалось только чуть ощутимо бить по чужим плечам и груди, пока сам регрессор вовсю исследовал языком его рот, а руками сжимал талию и, к неожиданности читателя, действовал намного нежнее, чем от него можно было ожидать.        — Нет, Джунхёк, прекрати, — всхлипнул Докча, когда его аккуратно уложили на спину. — Ты все равно об этом пожалеешь. Оно не нужно ни тебе, ни мне.       Ким все еще не терял надежды отпихнуть от себя регрессора, стараясь оставаться в своем уме и не поддаваться на мольбы внутренней Омеги, которая скулила в желании поддаться. Или же скулил он сам — Докча уже и сам не понимал, потерявшись в ощущении чужих губ на своей шее.        — Разве могу я оставить Омегу, выбравшую мой запах? — сипло сказал Джунхёк, и эта фраза была намного длиннее, чем все его обычные реплики. — Омегу, выбравшую меня… Мою Омегу.       Докча вздрогнул, в который раз срываясь на скулёж и не замечая, что Джунхёк, не желая возиться с пуговицами, просто разорвал его рубашку, спускаясь поцелуями-укусами все ниже и останавливаясь у кромки штанов.        — Ты слишком много думаешь, Докча-я, — хмыкнул Ю, оставляя ощутимый укус на тазовой кости и выбивая из читателя протяжной стон. — Не думай, — сказал он, возвращаясь к чужому лицу.        — Ты не понимаешь, — со слезами на глазах Докча судорожно покачал головой.        — Просто позволь мне взять за тебя ответственность, — тихо выдохнул регрессор, прислоняясь своим лбом к чужому, пальцами правой руки водя по коже над резинкой штанов и ожидая ответа.       Ким Докча сомневался около минуты, но затем все же позволил себе эти сомнения отпустить. Сделав маленький судорожный вдох, парень закинул руки за чужую шею и подался вперёд, впервые целуя кого-то самостоятельно. Джунхёк медленно выдохнул, отвечая на поцелуй и с нажимом проходя руками сначала по чужой талии, а затем подцепляя пальцами чужие штаны и аккуратно стягивая их.        — Каким был твой первый раз? — разорвав поцелуй, спросил регрессор, поглаживая чужие бедра и внутренне боясь сделать что-то, что сейчас могло навредить его Омеге. Поэтому, заткнув гордость и засунув её куда подальше, он всё же спросил о предыдущем опыте парня.       Докча вздрогнул и отвернулся, одной рукой прикрывая лицо и краснея, хотя и сам не понимал, куда еще больше. Джунхёк вздохнул и, вернув руку читателя себе за шею, за подбородок повернул его голову, глядя прямо в глаза.        — Скажи мне, Докча-я.        — Никаким, — всхлипнул Ким и зажмурился. — Не было его, — более точно сказал он, а затем вздрогнул, когда Ю уткнулся носом ему в шею и удовлетворенно зарычал, пуская по телу еще одну волну возбуждения.        — Черт, — сумев укротить беснующегося внутри Альфу, Джунхёк снова припал к чужим губам. Понимание, что ещё никто и никогда не прикасался к его Омеге, теплом расцветало в груди.       Докча сразу ответил на поцелуй, прогибаясь в спине и прижимаясь оголенной грудью к чужой рубашке. Это заставило его снова всхлипнуть, и Джунхёк, также не церемонясь, снял ее с себя, не обращая внимания на стук пуговиц о пол и не разрывая поцелуй. Вскоре к рубашке полетели и брюки, а за ними и плащ с еще одной рубашкой. Его окружали чужие феромоны, и Докча даже не заметил, что вещь, в которую он кутался последние несколько часов, так бесцеремонно скинули на пол — сейчас он был полностью окружен не только феромонами Альфы, но и его источающим жар телом. А в особенности руками, которые скользили по всему телу в поиске особо чувствительных мест, но в итоге все же остановились на полностью эрегированном члене. Подавившись стоном, Докча провел короткими ногтями по чужой спине, оставляя еще не царапины, но красные полосы. Не переставая его целовать, Джунхёк медленно надрачивал ему, собирая предэякулянт, словно его было недостаточно.        — Джунхёк-а, пожалуйста, — прохныкал читатель, когда регрессор оставил в покое его зацелованные губы и перешел на шею, ключицы и грудь, намереваясь оставить как можно больше собственнических меток.       Прорычав, Ю поднес руку к сжатому кольцу мышц и начал их массировать пока только одним пальцем, собирая естественную смазку, а затем снова поднимаясь к чужим губам и вставляя первый палец. Докча поерзал от неожиданности, но боли не было и он призывающе замычал в поцелуй. Второй и третий пальцы входили с бо́льшим трудом, но, когда Ким привык к чувству заполненности, Джунхёк начал его растягивать. И в один момент Ким разорвал поцелуй и громко простонал, прогибаясь в спине и притягивая регрессора еще ближе, не оставляя между ними и миллиметра воздуха. Ю усмехнулся, наблюдая блаженство на чужом лице, и продолжил массировать простату, выбивая из парня под собой все более откровенные стоны и останавливаясь лишь тогда, когда Докча начал сжиматься, что говорило о скором оргазме. Ким недовольно простонал и также недовольно посмотрел на парня, когда тот вынул из него пальцы, остановившись буквально перед гранью.        — Ты же не хочешь, чтобы все так скоро закончилось? — Джунхёк, вызывая шок на чужом лице, усмехнулся и игриво чмокнул парня в губы, а затем резко перевернул на живот и заставил приподняться на коленях. — Скажи мне, если будет что-то не так, — прошептал он на чужое покрасневшее ухо и лишь дождавшись согласного кивка медленно толкнулся в жар чужого тела.       Докча вздрогнул и распахнул рот в беззвучном крике — в новелле автор подробно описывал все достоинства главного героя, но Ким и не думал, что это будет чувствоваться так. Дав ему привыкнуть, Джунхёк начал медленно двигаться лишь тогда, когда Докча сам, не замечая того, попытался насадиться больше. Каждая фрикция сопровождалась резким стоном Омеги, и Джунхёк не смог себе отказать в желании оставить россыпь поцелуев на чужих плечах, правой рукой переплетая пальцы с парнем.        — Джунхёк-а, быстрее, — простонал Докча, не выдерживая той изнуряюще-медленной скорости толчков, которую изначально задал регрессор.        — Не вини меня потом, — усмехнулся Джунхёк, думая, что мог бы кончить лишь от того, как Докча стонет его имя. Подхватив парня под грудью, Альфа все же отпустил себя, увеличивая темп и выбивая из чужого горла судорожные стоны.       Чем ближе они подходили к оргазму, тем больше на спине Докчи расцветало алых бутонов, и тем быстрее двигался Джунхёк, выбивая из Омеги уже даже не стоны, а скулёж. И вот, когда Докча уже был готов кончить, регрессор словно специально несколько раз прошелся по простате. Ким задрожал, чувствуя накатывающий оргазм, а затем вздрогнул и блаженно заскулил, дрожа всем телом и чувствуя чужие зубы на загривке, которые вместо боли приносили только ещё больше удовольствия. Джунхёк довольно зарычал, продлевая чужой оргазм, проходясь рукой по груди Омеги и кончая внутрь скорее от неожиданности, когда Докча резко сжался, чем от желания. Нет, конечно, заполнить Докчу собой хотелось полностью, чтобы каждый Альфа знал, что этот прекрасный человек принадлежит только ему и никому больше, однако сейчас это было крайне неудачное решение, о чем ему скажет и сам Докча, когда прекратит трястись в оргазме, — сейчас должным образом они не смогли бы позаботиться о ребенке. Медленно выдохнув, Джунхёк уткнулся лбом между чужими лопатками, решив, что, если после этого Докча забеременеет, то сам он сделает все, чтобы защитить свою семью.        — Стой, — Ю схватился за чужую талию, когда Омега попытался соскочить с его члена. — Не двигайся.        — Почему он увеличивается?! — с нотками истерики спросил Докча и обернулся через плечо.       У него были искусаны губы, на щеках играл лихорадочный румянец, а в глазах стояли слезы удовольствия. Джунхёк даже пожалел, что не видел его лица в момент оргазма.        — Это узел. Он есть у каждого Альфы, — ответил регрессор, притянул читателя к себе и уложил их обоих так, чтобы Докче было удобно. — Он пройдет через час-два. Тебе нужно отдохнуть сейчас.        — Я надеюсь, ты не оставил на мне засосов? Я не уверен, что смогу объяснить это остальным, — помолчав немного, сказал Ким.        — Ты собьешься со счета, когда увидишь свое отражение, — хмыкнул Джунхёк на чужое ухо. — Но главное не это. Тебе никому не придётся ничего объяснять, — он провел носом по все еще немного кровоточащей метке, а затем оставил на ней нежный поцелуй, заставляя Омегу вздрогнуть.        — Ты пометил меня?! — испуганно-истерично сказал Ким и попытался обернуться, но Ю не позволил ему этого, обнимая за талию и прижимая ближе. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал?!        — Я сказал, что возьму за тебя ответственность, Ким Докча, — с рыком сказал регрессор, заставляя Омегу вздрогнуть и замолчать, переваривая услышанное.        — С чего ты решил, что мне это нужно? — все же спросил Докча, но на этот раз не стал пытаться вырваться.        — Я выбрал тебя в компаньоны еще на мосту второго сценария, — признался Джунхёк, проводя носом по чужой шее и с удовлетворением отмечая, что теперь Докча пахнет им. — Мне не нужны были отношения, но ты всегда крутился рядом и слишком усиленно привлекал мое внимание. И привлек. А сейчас я узнал, что ты сам выбрал мой запах… Даже не так. Ты выбрал меня, Омега.        — Черт возьми, — процедил Ким, но только прижался ближе, показывая, что да, он согласен с этим. — Значит… мой Альфа?        — Если бы ты только мог представить, что ты делаешь со мной, — прошипел Ю, зарываясь носом в чужие волосы и чувствуя, как внутри разливается тепло, а внутренний Альфа выпускает когти и довольно скалится.       Докча сжал чужую руку на своей талии, переплетая с регрессором пальцы, и закрыл глаза, позволяя себе окунуться в царство Морфея. Услышав чужое сопение, Джунхёк оставил нежный поцелуй на собственной метке и потянулся за одеялом, чтобы накрыть их обоих — им нужно было обоим поспать, потому что это точно не был последний день течки…       Из комнаты Докча вышел только спустя несколько дней, одетый в плотную кофту с высоким горлом и плащ, хотя на улице и стояло весеннее тепло. Уриэль его радостно поприветствовала и только сейчас читатель понял, что все это время созвездия его не беспокоили. Поблагодарив их за всё, Докча вошел на кухню, где уже сидели все в ожидании, когда же Джунхёк, пропавший на несколько дней, наконец-то приготовит им завтрак. Ким сложил руки на груди и оперся плечом на косяк двери, наблюдая эту слишком мирную картину с искренней улыбкой на лице.       Первым его заметил, конечно же, Джунхёк, но никак не прокомментировал. Впрочем, Докча прочел в одном лишь взгляде регрессора все, что тот не сказал. Следующей его заметила Хан Суён, и Омега ей благодарно кивнул, но девушка только закатила глаза и фыркнула, отворачиваясь.        — Докча, хм… мы все понимаем и никто не против, но… может, тебе стоит носить свою одежду? — на удивление неуверенно сказала Чон Хивон. — Нам будет сложно ориентироваться, если в разных концах здания будет запах одного Ю Джунхёка. Когда он или ты понадобитесь, мы и не разберемся, — она словно виновато улыбнулась. Докча посмотрел на нее пару мгновений с непониманием, а потом перевел возмущенный взгляд на Джунхёка.        — Какая разница, если мы будем в одном месте? — спокойно сказал Ю, ставя на стол сковороду с пастой, которой должно было хватить на всех.        — Вы не можете постоянно быть вместе, — недовольно фыркнул Ли Гильён, которому не хотелось делить названного старшего брата с напрягающим его Джунхёком.        — Почему я должен оставлять свою Омегу? — недовольно фыркнул Джунхёк, подходя ближе к Докче и кладя руку ему на талию.       Ким Докча закатил глаза, но все же улыбнулся своей команде и позволил себя увести, даже не пытаясь скрыть метку, которая выглядывала из-за воротника кофты. Но если что и удивило всех, так это Ю Джунхёк, который на какую-то фразу от читателя начал пусть и не сильно, но искренне улыбаться…