Прикоснись

На самом деле, Юру мало что в этой жизни волнует. Вот, например, сейчас он почти ни о чём не беспокоится, не видя смысла тратить свои нервы на что-либо вообще. Учебный день подходит к концу, после школы надо сразу же идти за Мишей, а потом всё же собираться на тренировку. Первая учебная неделя выдалась тяжёлой. Вчера он добавился в эту группу по волейболу, пытаясь раздобыть расписание тренировок. Когда Исаковский после завтрака подошёл к Тихонову и попросил его добавить в группу, тот посмотрел на него почти устало и едва раздражённо. Юра мог догадаться, какие у него были мысли в тот момент, но по этому поводу ничего не сказал. Отчего-то Илья кажется иногда забавным, но по большей мере раздражающим. Юра бы точно не смог найти общий язык с ним. Он слишком любит свои личные границы, а Тихонов выглядит как тот, кто непременно их нарушит, если это понадобится, и это не может не напрягать. Впрочем, пока Тихонов ничего не сделал, лучшим решением кажется просто сторонится его. Из мыслей он вырывается только когда слышит звонок с последнего урока и, никого не дожидаясь, покидает кабинет. Класс делится на группы и Исаковский не думает, что впишется в хотя бы одну из них, но это ему не мешает периодически тусить с компанией Ильи. Тот хмурится, закатывает глаза, всё ещё искрясь напряжением, а Юра делает вид, что не видит его ровно до тех пор, пока Тихонов сам не обратит на себя его внимание. Он берёт свою куртку, застёгивается и, не спеша идти на контакт с кем-то, стоит в сторонке, замечая как Костя, Рома и Илья тоже идут к раздевалке. Они всё так же переговариваются между собой, больше всего болтает Аверьянов, — что, в целом, неудивительно, — Субботин слушает, кивает с еле заметной улыбкой, а Илья, пусть и создаёт впечатление скучающего собеседника, тоже прислушивается к монологу друга. За окном валит снег, Юра смотрит на небо завязывая шарф на шее и достаёт телефон из кармана, думая подключить свои блютуз наушники, но в его поле зрения вновь появляется Костя, а за ним Рома и Илья. — До тренировки! — Аверьянов ярко улыбается и протягивает ладошку для рукопожатия. — Ты так быстро ушёл, мы даже сказать ничего не успели. — У меня дела есть сейчас. — Отвечает ему Исаковский, пожимая ладонь. Субботин протягивает свою, поэтому рукопожатие повторяется снова, уже с другой рукой. Только Илья просто кивает, не двигаясь с места, а потом заглядывает в голубые глаза и говорит: — Без опозданий на первую тренировку в новой команде, Исаковский. — Вещает Тихонов с максимально серьёзным, не принимающим возражений лицом, Юра прям ему на зло хочется опоздать, потому внутри бурлит раздражение. — Посмотрим. — Выдает он, игнорируя переглядки Кости и Ромы. Время и правда начинает поджимать, дома надо ещё успеть приготовить покушать, поэтому он вновь прощаясь с парнями, один покидает школу. Зима выходит даже мёрзлая. Снег кружит в воздухе, танцует и чуть ли не плывёт, гоняемый ветром, Юра привычным темпом идёт по тропинке, слушая музыку в наушниках. Его всё так тянет уйти в размышления, покопаться внутри своей пустоты, надеясь отыскать в ней ответы на свои вопросы. Весь день проходит примерно в таком состоянии, ходя между реальностью и своими мыслями, Юра еле как успевает нащупать грань. Новый класс, десятый «Б» кажется ему почти странным. У каждого человека есть своё место. А где место Юры? Сколько бы он не задавался этим вопросом, ответа на него не имеется. И почему-то в связи последних событий, чувствуя себя сломанной и лишней шестерёнкой слаженного механизма, Исаковский всё никак не может отложить этот вопрос в сторону. А ведь дело не в том, что его не принимают. Новые одноклассники относятся к нему по-новому. Они — не те семиклассники, затравившие его из-за очередной сплетни. Десятый «Б» класс кажется тише и дружелюбнее, чем он ожидал. Те же самые Рома или Костя, отчаянно старающиеся его понять, расположить к себе и, наконец, просто подружиться с ним. Исаковский рад был бы поближе познакомиться, да вот только он всё ещё не чувствует себя имеющим право на дружбу с ними? Звучит очень плохо, ведь он понимает, что может общаться с кем захочет, но отчего-то всё равно продолжает закрываться даже с людьми, очевидно не имеющим к нему никаких плохих намерений. За этими мыслями парень и доходит до дома. Обрадовавшись тишине, уединению и спокойствию, Исаковский переодевается с школьной формы в домашнюю одежду, достаёт из холодильника вермишель, включает плиту и начинает готовить. Оказавшись наедине с собой, в успокаивающей тишине, парень выдыхает. Впервые за долгое время социальное взаимодействие забирает у него больше сил, чем обычно, а следовательно, нужно больше времени для восстановления. Музыка кажется сейчас лишней, Юре почему-то хочется существовать в тишине, а та постепенно вытягивает из него все мысли, давая способность ясно думать. Время за готовкой пролетает незаметно, поэтому, подкрепившись, Исаковский идёт за младшим братом в детский сад. А город залила ночь, оставшийся свет рассыпается по небу звёздами, а уличные фонари освещают дорогу. Атмосфера вечера странно сочетается с настроением Юры, не мрачным или депрессивным, а скорее спокойным и задумчивым, тягучим и расслабленным, хочется завалиться спать, но, увы, возможности нет. Зимой темнеет рано, ещё одна причина, почему парень не любит это время года. Как бы красив снег не был, а холод и темнота — всё же не приятели для Исаковского, даже не смотря на то, что они могут ему нравиться. Заходя в садик, он спрашивает путь у охранницы до нужной группы и, не торопясь, по её указаниям, поднимается на второй этаж, открывает дверь и шагает чуть дальше по коридору. До тренировки час с лишним, они должны успеть. Садик ему неизвестен, местность новая, но, не смотря на это, у него не ушло много времени на поиски нужной двери. А когда Миша его замечает, сразу радостно улыбается и бежит отпрашиваться у воспитательницы домой, та, однако, идёт вместе с ним в сторону Юры. Блондинистые волосы завязаны в аккуратный пучок на затылке, а сама женщина смотрит добрыми карими глазами, поправляя на переносице круглые очки. Мельников, фамилия младшего брата Юры, тут же хватает старшего брата за руку продолжая весело улыбаться. — Ну, теперь точно знакома со всей семьей. — Говорит воспитательница и улыбается, посматривая то на Юру, то на Мишу. — Я Ольга Николаевна, воспитательница Миши. А ты, как понимаю, его старший брат? — Да. — Кивает Исаковский, — Юра. Мама просит его забрать с садика, если сама не успевает, поэтому я иногда буду приходить вместо неё. — Ольга Николаевна, в свою очередь, тоже кивает, а потом, будто вспомнившись, обращается к Мише ласковым, материнским тоном: — Миш, ты забыл свой рисунок Юре показать. Иди неси, а потом и маме покажешь. — Она улыбается, а мальчик и правда убегает в сторону столов. — Он подружился здесь почти со всеми. — Это хорошо. Я волновался, что будут проблемы. — Признается Исаковский сам не понимая, почему это делает. Ольга смотрит на него, пожимает плечами, а потом вновь переводит взгляд на детей. — Миша дружелюбный, добрый мальчик. — Юра невольно замечает различия между собой и младшим братом. И он правда рад, что у Миши нет таких проблем, как у него. Мельников Михаил вписался, будучи открытым, простым и понятным, а главное счастливым ребёнком. За его счастье Исаковский готов драться, поэтому знание того, что у Миши нет проблем в социуме действительно сбросило груз с плеч парня. — Юра, смотри! — Миша подходит ближе с поднятыми вверх руками держащими листок бумаги. А на ней рисунок. — Это мы! Ты и я! Смотря на детские неуклюжие каракули, Юра не скрывает проскользвнувшей улыбки на губах, берёт рисунок в руки и рассматривает поближе. Высокий нарисованный человек, с мягкой улыбкой и яркими, голубыми глазами держит за руку человечка поменьше улыбающегося во все зубы. — Спасибо. — Говорит Исаковский и треплет младшему волосы, тот хмурится, изображая недовольство, но Юра знает, что это лишь маскарад, поэтому, уже более открыто улыбнувшись, не скрывает улыбки в голосе, когда хвалит брата. — Ты хорошо постарался. И Мишина улыбка уже родная. Тёплая, как последние дни мая, и всё равно что руки у Исаковского ледяные, а за окном ветер поднимает снег. Юра крепче сжимает детскую ладошку, аккуратно сгибает лист пополам и переводит взгляд на женщину. В группу заходят другие родители, а маленькие дети радостно бегут к ним. — Что надо сказать, Миш? — Спрашивает Юра, и тот прощается с воспитательницей, спрашивая разрешения её обнять. Видимо, уж очень она ему понравилась. А это первый день в новом садике после недельного больничного. — Рад был познакомиться, до свидания. А Ольга Николаевна улыбается тепло и светится в этом тёмном мире, излучая энергию чего-то доброго, нежного и заботливого. Юра почти не сдерживает желание прищурить глаза, ведь ослепнуть совсем не хочет, его итак плохое зрение ему дорого. — Как тебе тут? — Спрашивает у Миши Исаковский, когда они начинают переодеваться. А мальчик сразу оживляется, начиная свой свой монолог: — Я подружился с Тимуром и Ваней! А ещё Ольга Николаевна очень добрая. Весь день с нами была. — И, наверняка, очень устала. Всё таки несколько часов с шумными, иногда проблемными детьми — это энергозатратно. — Мне, кстати, рассказали о каком-то парне, который будет подготавливать нас к школе! А, да, уже в этом году году Миша идёт в школу. Осенью ему исполнится семь, разница в возрасте между старшим и младшим братом чуть больше десяти лет, и когда Юра пойдёт в одиннадцатый класс, Мельников Михаил пойдёт в ту же школу, чтобы стать первоклассником. Это обсуждалось ещё до переезда в Питер, Исаковский уже знает, кто будет водить по утрам младшего в школу. И это не огорчает, на самом деле, просто новый опыт. Он уже будет заканчивать этот путь, а Миша только начинать. Весьма символично. — Хочешь в школу то? — Не удержавшись, спрашивает Юра. — Конечно! Мы же в одну будем ходить? — Не унимается Миша, уже почти выпрыгивая из своих штанов от количества радости и энергии в них. — Да. — Кивает Исаковский в ответ и всё же падает, когда Миша обнимает его за шею и радостно чуть ли не кричит о том, что это будет очень круто. — Да, да, будем видеться почти на каждой перемене. А ещё ты будешь хвастаться тем, что у тебя старший брат одиннадцатиклассник. — Как мне обзавидуются то. — Миша растягивает губы в улыбке похожей больше на довольную ухмылку, а потом продолжает сборы. Натягивает кофту, потом завязывает шапку, шарф на шее, застёгивает куртку и ширкает своими штанами в сторону выхода. Юра идёт следом, перехватывая его ладонь. — А почему ты всегда ходишь в этих… Ээ. Я забыл. — В митенках? — Тот кивает, а Исаковский думает, что ответить. Митенки просто часть его стиля, он к ним уже привык, как успел привыкнуть и Миша, ведь он во всём старается подражать старшему брату и уже хочет себе такие же. Два или три года назад примерял аксессуар на свои ладошки, но когда заметил, что они спадают, вернул Юре. — В них удобно, да и мне нравится. И он сознательно умалчивает об одной ещё причине. Об этом Мельникову знать вовсе не обязательно. — Я тоже хочу такие носить! — Они вдовоём выходят на улицу и почти одновременно выдыхают пар изо рта. Юра прячет левую ладонь в карман, а другой держит младшего, ведя того к выходу. — А мне можно? Звёзды над головой приветливо мерцают, снег не падает с неба, лишь иногда волнами бежит по земле, стоит подняться ветру. — Можно. — Миша, проследив за взглядом Юры тоже поднимает голову. — Уже стемнело, пошли домой. И они начинают свой поход домой. За это время просто проводят путь в разговорах о новом городе, впечатлениях и обзаведённых знакомых. Также парни заходят в магазин, Юра берёт несколько пакетиков кошачьего корма, пока не отвечая на расспросы младшего зачем, но давая понять, что сделает это позже. Дело в том, что где-то около магнита бродит до боли худой кот. Заметив его как-то после школы на прошлой неделе, Исаковский подкормил его, но гладить не стал, ведь тот, как кажется, боится людей. До тренировки есть ещё чуть-чуть времени, мама совсем скоро вернётся с работы, и, вероятно, у них всё же есть минутка или две, чтобы немного задержаться. Выходя из магазина, Юра привычной дорогой заходит за него и зовёт Лео. Это он так кота назвал, даже сам не понимая почему именно это имя. Леопольд. Лео. Оно всё крутилось на языке, никак не отпуская, поэтому решение было принято почти моментально. Миша под боком крепко держится за ладонь, не уходя далеко от брата. И когда Лео отзывается негромким мяуканьем, Миша удивлённо высматривает, как кот выглядывает из подвала здания. — Привет, Лео. — Тихо отзывается Исаковский и уже во второй раз за сегодня мягко улыбается в знак приветствия. — Это Миша, Миша — это Лео. И нет, заранее говорю, как бы мы не хотели, а забрать кота домой мы не можем. — Ну почему? — Лео ждёт, пока Юра откроет упаковку и наложит содержимое в небольшой припрятанный контейнер. — Мама будет против. — Хотя, скорее не мама, а отчим, имеющий аллергию на кошачью шерсть. — Я ему за эти несколько дней сделал маленький домик у тёплых труб. Миша присаживается рядом, а Юра отдаёт оставшуюся половинку корма ему, чтобы и он принял участие в кормлёжке. Мельников задумчиво смотрит на грязный контейнер, потом на Леопольда и хмурится, пытаясь его погладить, но тот не даётся, отходит подальше настолько, насколько это позволяет не двигающийся с места контейнер. — Почему он не даёт себя погладить? — Спрашивает Миша разочаровавшись, выглядя искренне расстроенным. Лео всё же продолжает кушать, когда парни отходят чуть подальше, давая животному пространство. — Потому что не хочет. — Юра бы и сам не был против погладить кота, но насильно мил не будешь, стоит ему только попытаться протянуть руку, как Лео сразу же это замечает и уходит. — Такое бывает, ты же тоже не всегда хочешь, чтобы тебя обнимали. — Да… — И теперь они оба смотрят на кота, закончившего свою трапезу. Тот, однако, не спешит уходить, остаётся на морозе, чтобы понаблюдать за людьми, в некоторых моментах даже принюхиваясь к ним. А потом, когда братья ничего не делают, он в последний раз на них глянув, скрывается в подвале. — А он когда-нибудь захочет, чтобы его погладили? — Откуда мне знать? — Ухмыляется Юра позабавившись такому вопросу. — Может да, а может и нет. В любом случае, если мы не можем подарить ему ласку, можно подкармливать его и сделать домик. И, может быть, попытаться найти ему хозяина. — Я бы хотел его забрать. Он милый! — И теперь, они уже точно направляются домой, попрощавшись с Леопольдом до следующего раза кормления. Уж Юра точно, отчего-то кот ему очень понравился, даже не смотря на его отстранённость, своевольность и свободолюбие. За эти несколько дней, в самое начало знакомства с котом, Исаковский заметил того гуляющим в окрестностях их двора и ближайших районов. — Да, но ты знаешь, как отнесутся к этому родители. И, к тому же, Лео не похож на кота, доверяющего людям. — И от этого становится даже грустно. Невольно думается, что Юра кота понимает на всех уровнях, однако это не мешает ему пытаться завоевать доверие Лео, если это вообще возможно. Если Лео, по подозрениям переживший от людей не самые приятные поступки, сможет вновь к кому-то близко подойти. Животные умнее, чем может показаться изначально. — Только родителям не говори, что я кота подкармливаю. Не думаю, что они обрадуются. — Юра ожидает услышать вопросы или возражения, но в этот раз задумчивый Миша просто кивает. — С Лео всё будет в порядке. Он выживал на улице долгие годы, наше дело просто ему помогать. А теперь, пошли домой. И вот, когда они наконец-таки оказываются дома, там их ждёт мать, вернувшаяся с работы пораньше. Это удивляет, Миша радостно бежит к Светлане, сразу пересказывает свой день, болтая обо всём на свете. Юра слушает лишь краем уха, даже уже не обращая внимание на то, что слышал этот же самый рассказ несколько минут назад. До тренировки осталось около получаса, Исаковский заходит в свою комнату, проходит к столу и, собираясь поменять пластырь на скуле, смотрит в ручное, небольшое зеркало. Русые волосы ложатся на лицо, пальцы сдирают с него пластырь и в отражении зеркала виднеется во всей своей красе белый, тонкой ниточкой, шрам. Четыре года назад. Тогда Семён вхломину напился и почти продырявил Юре лицо, оставляя уродливое напоминание об этом дне на всю оставшуюся жизнь. А сейчас, лишь бы не мозолить себе глаза, Исаковский это все скрывает, как скрывают обычно скелеты в шкафу, заклеивая шрам пластырем. Новая ткань уже плотно прилегает к коже. Убедившись, что она точно не слетит посреди тренировки, Исаковский покидает свою комнату, не забыв прихватить при этом сумку, тщательно спрятав на её дне таблетки. — Я на тренировку. — Оповещает он у порога, заметив, что к нему уже бежит Миша. — Поспокойнее, Миш, стукнешься на повороте и плакать будешь. — А вот и не буду! — Возражает младший по-детски показывая язык. — Обязательно подружись там с кем-нибудь! Ты меня понял? Юра закатывает глаза в ответ, не понимая почему всех так волнует есть ли у него друзья или нет. Ну, как всех? Давида, да и Мишу только. — Понял, понял. Закрывайся, командир. — Юра проверяет всё самое нужное, телефон, как и ключи, в кармане куртки, таблетки, — а он помнит, что положил их, — в сумке. Когда парень выходит за дверь, то на прощание машет Мише и начинает спускаться по лестнице. Оказавшись на первом этаже, он проверяет время, понимая, что даже не опаздывает. И всё равно есть желание специально это сделать, лишь бы позлить Тихонова и показать, что он не указ Юре и прогибаться под него Исаковский и вовсе не собирается. Желание есть, но есть так же лень, шепчущая о непонимании зачем кому-то и что-то доказывать, поэтому, парень просто неспеша, прогулочным шагом идёт к школе. Проходит мимо магнита, никого не встречая, следом заходит в школу, всё так же ни с кем не сталкиваясь на своём пути, и заходит в раздевалку, слыша чужие разговоры даже сквозь наушники. — Сап. — Здоровается с ним Фил Горский, когда Юра закрывает дверь раздевалки. — Даже не опоздал. — Соблазн был велик. — Исаковский оглядывает раздевалку и замечает, во-первых Илью, а во-вторых Игнатенко с десятого «А» класса. Кудрявый, хитрый пацан, ассоциируется с лисицой своим прищуром глаз, вечными подъебами и смешным, заразным смехом. А Тихонов стоит рядом, о чём-то ему оживленно рассказывая, но стоит Юре сделать шаг, как карие, цепкие глаза тут же ловят это движение и их взгляды пересекаются. Исаковский так же замечает Костю с Ромой неподалёку, чувствуя, на себе немногочисленные, но отчего-то давящие взгляды. Как будто зверушка в зоопарке, он испытывает желание поскорее спрятаться от внимания, а главное поскорее убрать это чувство дискомфорта внутри, закрыть его в дальний ящик и больше никогда не открывать. Он негромко здоровается со всеми, а потом садится на лавочку, начиная переодеваться. Разговоры продолжаются пока Исаковский молча переодевает футболку, шорты, завязывает шнурки. Смелости ему не хватит, чтобы признать чувство отрешённости и ощущения себя лишним здесь. Раньше приходить в новую команду было легче, а сейчас отчего-то волнение тяжёлым камнем повисло на сердце. Однако, он и ничего сделать не успевает, как рядом оказывается Аверьянов, закидывающий свою руку Юре на плечи. Исаковский, мягкой говоря, офигевает от неожиданного физического контакта, поэтому на какое-то время зависает. — Ну, теперь можно и поиграть нормально! — Аверьянов улыбается и, отвиснув, Юра сбрасывает чужой вес со своего тела, при этом немного хмурясь. Хоть бы предупреждали. — На какой позиции стоял? — Блокирующий. — Отвечает Исаковский, заглядывая в зелёные глаза одноклассника. Тот кивает с важным видом, переглядываясь с Филом и Ильей, а потом выходит из раздевалки, направляясь прямо в спортзал, ухватив при этом с собой и переодевшегося Юру. Тот плетётся следом, когда рядом появляется спокойный Субботин, поправляя свои тёмно-каштановые волосы. — Тренера пока что нет, поэтому тренировка начнётся без него. — Озвучивает Рома и Юра, в ответ на это кивает, вместе с другими заходя в спортзал. Его освещают только лампы на потолке, а большие и прочные окна не пропускают в помещение зимние холода. Плюсом под подоконниками есть батареи, у которых Исаковский уже хочет погреться, боком припав к теплу. Кофта на плечах совсем его не согрела, что впрочем не проблема, ведь заместо неё это сделает физическая нагрузка, предстоящая на этой тренировке. И тут Тихонов заставляет команду гонять двадцать пять кругов по залу. Сверху потом подкидывает подошедший Алексей Тимурович и тренировка принимает довольно тяжкие обороты. Никого из команды не жалеют, выжимают из бедных подростков все силы, а Исаковский при каждом удобном случае бегает к кулеру с водой, дабы отдышаться. Но и это не спасает его от тренера, так пристально наблюдающего за новеньким в команде, а потом и давшего ему кое-какое задание. — Юра, на ту сторону сетки и побросай мяч, только легонько. Будем отрабатывать приёмы. — Вещает тренер пока Юра послушно переходит на другую сторону сетки, уже хватая рядом лежащий мячик. Крутит его в руках, размышляет, но ни к каким выводам не приходит, поэтому когда Илья через сетку ждёт мяча, Исаковский его подкидывает и направляет в сторону Тихонова, понимая, что получилось сильнее, чем он планировал. И всё равно, что в какой-то части это было сделано специально, лишь бы подразнить капитана. Илья не принимает мяч, тот отскакивает ему в подбородок и улетает куда-то в сторону. Юра встречается взглядом с Ильей, заметив как покраснела и лопнула его губа. Внутри почти просыпается злорадство, ведь парень по другую сторону сетки выглядит очень недовольным, раздражённым и злым, но Юру это никак не пугает, просто лишь слегка веселит. — Принимать разучился? — Срывается с языка у Исаковского, а он продолжает взглядом блуждать по капитану волейбольной команды, частью которой теперь является. Наверное, портить с ним отношения не самая лучшая идея, однако это же не Юра судит об Илье свысока. Исаковский всё чувствует и за километр видит людей, подозревающих его в чём-то, судящих о нём, даже не узнав поближе. У него есть свои причины, почему он сторонится людей, а Илья не зная его, уже вешает ярлыки. Да и не узнает, пусть считает эгоистичным мудаком. Исаковскому плевать. — Закрой, блять, ебало. — Отвечает ему Тихонов и хмурясь уходит. На очереди стоит Рома, наблюдающий за ними, словно произошла трагедия вселенского масштаба, а когда Илья подходит к нему ближе, положив руку на плечо, то Субботин переводит взгляд с него, на Юру. Исаковский вновь сделал вид, что его здесь нет, будто он призрак так и не нашедший покой в этом мире, лишь пересекается взглядом с тёмно карими глазами и безразлично пожимает плечами. Но Рома ему даже нравится, за все несколько дней создал о себе впечатление понимающего, доброго и дружелюбного человека, поэтому портить с ним любые взаимоотношения Юра не хочет. Вновь подбрасывает мячик и Субботин его даже хорошо принимает, удивлённо хлопая ресницами. Он ничего не говорит, когда Субботин смотрит на него почти задумчиво, но не получив какой-либо реакции, уходит. И тренировка так и движется, в своём бешеном, почти летающем темпе. Юра знал, что волейбол довольно серьёзно, а уж тем более с такими-то тренером и капитаном в команде, но всё равно очень устал и выдохся после тренировки. А плюсом ко всему, он едва не забыл принять таблетки, что непременно бы сказалось на нём, но вовремя сработавший будильник сделал своё дело. Парень уже переоделся в раздевалке не слушая чужие, пустые разговоры. Застегнув сумку и закинув её через плечо, Исаковский останавливается перед дверью, уже хотя выходить. Он открывает сообщение матери с списком продуктов и перед тем как уйти, осматривает свою новую команду. — Пока. — Говорит он, когда замечает, что парни стали тише и обратили на него внимание. Не дожидаясь их ответа, Юра покидает раздевалку, направляясь сразу к гардеробным, чтобы забрать куртку. Время пролетело незаметно, а в последние дни оно так и утекает прямо из-под пальцев не давая даже и шанса за себя ухватиться. Юра всегда быстро адаптируется к изменениям, старается не держаться за любые времена, сменяющие друг-друга так-же незаметно, как сменяет лето весну. А вот перемены с переездом в Питер даются тяжелее, нежели тот же самый переезд в Сочи, может дело в уже осмысленном возрасте, а может и в чём-то другом. Всё же он заходит магазин, покупает всё нужное и вновь проверив Лео, направляется домой, по пути видя издалека знакомые человеческие силуэты, шагающие в сторону Магнита. Пока его не заметили, Юра уже сворачивает за в противоположную сторону и быстрым шагом направляется домой. И когда заходит в квартиру, слышит как мать читает младшему брату сказку на ночь, дабы тот спал крепким и здоровым сном. А сам парень тихо переобувается, переодевается, проходит на кухню и смотрит на календарь прикрепленный к стене. В следующем месяце у матери день рождения, Миша наверняка захочет что-нибудь подарить, да и в детском саду, наверняка, как всегда, на двадцать третье февраля будут делать открытку папам и дедушкам. Дедушки у них нет, зато у Миши есть горе-отец, служивший в армии. А Исаковский поможет брату с этими открытками. Так же, Юра узнал, что в следующем месяце, двадцать седьмого февраля у команды выездная игра против Москвы, так волнующей Тихонова. А учитывая, что сегодня среда пятнадцатое января, до неё есть достаточно времени. Исаковский заходит в свою комнату, прикрывая дверь, ложится на кровать и вздыхает. День сумасшедший, настроение непонятное, а уроки на завтра всё ещё не сделаны. Где-то ближе к первым числам марта отчим возвращается с командировке, поэтому мамин день рождение они будут праздновать одни. Хотя как праздновать, в семье Исаковского не часто дарят друг-другу подарки или устраивают семейные посиделки за столом, максимум это сухие поздравления, однако с приходом Миши в семью, мать старается приучать Юру к празднованиям за семейным столом. И тот терпит только ради Мельникова, младшего брата, так желающего видеть счастливую, дружную семью, а не совершенно чужих, не понимающих друг друга людей, какими они и являются. Впрочем, Юра заталкивает эти мысли как можно глубже внутрь себя, не желая размышлять о их криво склееном родстве, берёт в руки книгу и погружается в чтение. Сейчас он читает рассказы Куприна, так полюбившиеся им за прочтение сборника. Исаковский не часто читает русских классиков, но когда находит то, что действительно по душе, то завлекается и правда надолго. Да и вкус в чтении у него всё ещё формируется, поэтому парень читаёт всё, что в руках долго держится и действительно заинтересует его своим сюжетом. Стоило бы вместо чтения сесть за домашнее задание, но сил на него не осталось, а восстановить их может только минуты в тишине и покое. Исаковский прислоняется к стене и начинает читать, не заметив как спустя десять минут, начинает клевать носом. Юра видит себя во сне тонущим в океане. Вода мягкая, почти тёплая, щекочущая щёки, шею, руки и ноги, шепчет ему на ухо, а что он разобрать не может. Продолжает медленно тонуть, Исаковский видит перед собой лучи то ли солнца, то ли луны, пытающиеся догнать, но так и не касающиеся его. Пространство бесконечно, в нём можно затеряться. Пустошь. Спокойствие обволакивает парня, заставляет прикрыть глаза, а когда он открывает их вновь, то оказывается уже не тонущим в воде, а стоящим посреди большого поля подсолнухов. Цветы подняли головы к небу, но отчего-то они кажутся почти серыми, лишёнными своих красок. Исаковский касается каждого лепестка крайних подсолнухов и вздыхает, понимая, что находится во сне. Сны всегда были у него странные, непонятные и от того их Юра не любит, каждый раз после пробуждения прогоняя мурашки по коже. Солнца над головой не видно, кажется, что неба вообще нет, а вместо него просто чёрная пустота. Однако, его не покидает чувство, что вот-вот эта пустота упадёт, задавит его расплющив по полю, оставив только мокрое место. Ветер дует в спину, гонит его прочь, присвистывая и заставляя подсолнухи шептаться. Сквозь свист ветра и непонятную, едва различимую песню, Исаковский слышит голоса знакомых. «Он, вообще, имеет чувства?» «Да он даже разговаривать ни с кем нормально не может». «У тебя нет своего места». И тут, знакомым, материнским голосом подсолнух на ухо шепчет присевшему на землю Исаковскому. Юра закрывает уши, утыкаясь лицом в колени, не желая ни слышать, ни видеть, ни существовать в этом проклятом поле. «Это из-за тебя он ушёл».— Сказала пьяная Светлана пятилетнему Юре, когда тот нарисовал ей на день рождение открытку. Она даже на неё не взглянула. Просто взяла в руки и едва шатаясь на неустойчивых ногах порвала бумажку пополам, выкинув её в мусорку. Это были первые первые недели после её развода с родным отцом Юры. Тогда она на несколько недель пропала в алкоголе, потеряв при этом работу и забыв о существовании родного сына в той же тесной и двухкомнатной квартире. И вот он снова маленький, босыми ножками ходит по грязному и липкому полу, чувствуя как урчит в животе, решая, что раз не готовит мать, то приготовит сам. На удивление сумев включить плиту, поставить на неё кастрюлю, мальчик по памяти делает то, что делала мама несколько дней назад. Юра высыпает в воду макароны, добавляет соли на глаз, всё же немного пересолив, варит помешивая всё это ложкой, поглядывая при этом на время. Мама из соседней комнаты рыдает, плачет, пьяной руганью жалуясь на мужа, на его любовницу и на сына, понимающего каждое её слово. Мальчик даже не замечает, как и сам начинает плакать, чувствуя горе матери своей пустотой внутри, вмещая все её слова в эту дыру. Это воспоминание вертеться в голове, крутится перед глазами, заставляя Юру их распахнуть. Исаковский вздрагивает, осматривая свою комнату, пытаясь восстановить дыхание. Кошмары давно ему не снились, сны он не видит почти с самого детства, но иногда вот такие воспоминания всплывают на поверхность, заставляя парня не спать ночами. Он убирает с своей груди книгу на стол, достаёт телефон и видит на экране два часа ночи двадцать две минуты. Усмехнувшись, Юра думает, что его разбудили призраки и вся нечисть пришедшая с темнотой. За окном бушует метель, свистит, рвётся в дом и Исаковский её бы впустил, желая заморозить все свои внутренности и чувства, но подниматься с кровати сил нет. Он просто переворачивается на левый бок, не переодеваясь, не разбирая застеленную с утра постель и вновь прикрывает глаза, желая заснуть без любых снов и воспоминаний догоняющих его в этих снах с настойчивым шёпотом прямо на ухо. Желание впервые сбываются, тьма забирает всё тянущее на душе, образуя в ней сияющую пустоту, позволяя парню наконец нормально поспать.