Брак по любви или...?

Гермиона не сразу могла поверить в то, что произошло. Она пыталась избавиться от боли, которая сжигала её изнутри, но она была слишком сильной, чтобы её можно было просто игнорировать. Каждое слово, сказанное Северусом, стало эхом в её голове, и это эхом не давало ей покоя. Лили. Это имя преследовало её, и несмотря на то, что он даже не помнил, что сказал, для Гермионы его слова стали страшной реальностью. Она начала холодеть. Каждый день становился всё более и более безликим. Гермиона не знала, как она могла быть рядом с ним, как продолжать жить в этих покоях, в этом браке, когда знала, что его сердце остаётся с другой женщиной. Она пыталась скрывать свою боль, но не могла не ощущать, как она постепенно становится отстранённой. Эмоции стали для неё чем-то чуждым, как будто она начала закрываться, как цветок, который медленно увядает без солнца. Северус, не зная причины, чувствовал перемены. Он заметил, что её лицо стало более каменным, её глаза — пустыми, и в её взгляде уже не было той искры, той живости, которую он видел раньше. Он пытался искать ответ, но не знал, как подойти к этому, как нарушить тишину, которая возникла между ними. Она стала другой — холодной, отчуждённой, как будто её душа ушла, оставив только оболочку. Он не мог понять, что произошло, но ощущал, что что-то изменилось. Что-то сломалось в их отношениях, и это было невозможно не заметить. Иногда он замечал, как она обращается к нему с отчуждённой вежливостью, как будто они были чужими людьми, а не супругами. Она не делала ничего, чтобы наладить их отношения. Она не говорила с ним, не искала подхода, не искала близости. Она стала холодной и замкнутой, и его это настораживало. Но он не мог понять, как исправить это. Он не знал, что должно было произойти, чтобы вернуть всё, что было раньше. Гермиона знала, что её отношения с Северусом никогда не будут такими, как она себе их представляла. Теперь её чувства к нему не существовали. Это был просто пустой, механический брак, который она не могла разорвать. Каждое утро она просыпалась и ощущала ту же пустоту внутри. Жизнь продолжалась, но она стала серой и незначительной. Всё, что оставалось, это горечь и молчание. Северус, по привычке, пытался пробиться через её холодную стену. Он пытался заговорить, но она лишь кивала, отвечала сдержанно и отстранённо. И каждый раз, когда она отклоняла его попытки, он чувствовал, как она всё дальше уходит от него. В его груди росло чувство бессилия, но он не мог ничего с этим поделать. Он не знал, что именно он мог бы сделать, чтобы вернуть её, и в какой-то момент понял, что, возможно, уже слиш ком поздно.