Look After You

Настоящее время

Бренда с Хорхе застыли на месте. Эмоции на их лицах перебивали друг друга, словно они сами не могли разобраться, что чувствовали в тот момент. Гнев, печаль, облегчение и смятение сменялись каждую секунду, и их реакция напомнила Томасу его собственную от первой встречи с Терезой. При взгляде на печальную Терезу, стоявшую с виновато опущенной головой, ему стало ее жаль. Она была плохо знакома с Хорхе и Брендой, но, видимо, тоже переживала за них. Впрочем те не спешили сменять гнев на милость. — Она спасла Ньюту жизнь, — Томасу удалось быстро переключить на себя их внимание. Они оба с удивленными лицами подскочили к нему. — Да ладно? — с недоверием спросила Бренда. Она обернулась на Ньюта, и тот кивнул, бросив короткий взгляд на Томаса. — Но как же… — Она знает, как сделать лекарство, — вмешался Галли, по привычке размяв плечи. Хоть он и заступался за Терезу, но звучал по-прежнему холодно. — Поэтому она поедет с нами. Хорхе и Бренда обменялись озадаченными взглядами. Терезе же все так же хотелось провалиться сквозь землю — она уже давно не смотрела никому прямо в глаза. — Ладно, — вздохнув, согласился Хорхе. — Хорошо. В этот момент Тереза вскинула голову, явно не ожидав такого ответа. Она недоверчиво посмотрела на всех. — И что, у меня даже нет права голоса? — с надрывом спросила она. Все тут же обернулись, шокированные ее возмущением. Она столь долго молчала и сторонилась всех, что уже никто не помнил, как звучал ее настоящий голос. — Меня здесь ничего не держит, но я все равно хочу иметь право выбирать. Томас весь вскипел от ярости. Право голоса? — У тебя его нет, — отрезал он, своим враждебным настроем обратив к себе удивленные взгляды. Еще минуту назад он защищал Терезу, а теперь чуть ли не повышал на нее голос. Тереза растерянно посмотрела на него. — Ты поможешь нам найти лекарство. И начнем с того, что у тебя никогда не было права голоса. Ты едешь с нами. — Мы еще не приняли окончательного решения, ехать или нет, — прищурилась Гарриет, и Ньют резко посмотрел на нее. У Томаса что-то резко ухнуло вниз. — Это важное решение, там будет куча незнакомых людей. — Я не заставляю ехать вас всех, — поправил себя Томас. Гарриет кивнула — на этот раз более спокойно. — Нужна только она. Вы вправе решать сами. Но не она. На самом деле он надеялся, что они согласятся. Очень надеялся, что Ньют все же поедет. Все же он очень долго жил с Гарриет, Соней, Арисом и Терезой, которые были его единственным окружением, и ему наверняка сейчас было трудно выбирать. Как вообще можно было выбирать между единственными близкими ему людьми и какими-то чужаками, о которых он почти ничего не помнил? — Кто еще хочет поехать с нами? — неуверенно спросила у остальных Бренда. Внезапно ей самой стало неловко, и она уставилась на Ньюта в надежде, что он отзовется. — Думаю, нам нужно время подумать, — шагнула к ней Соня. Уж она-то явно была уверена в своих словах. — Нельзя просто так взять и вернуться к жизни среди кучи незнакомцев, которым мы даже не можем доверять. — Но вы можете довериться нам, — растеряв весь энтузиазм, вмешался Фрайпан. Он явно уже успел подружиться со всеми в новой компании и стал бы непременно скучать по ним. У бедняги всегда было большое сердце. — Мы знаем, — Арис со вздохом оторвался от забора и запустил в волосы руку. — Правда, знаем. Но этот шаг все равно приведет к большим переменам. Мы слишком долго странствовали сами по себе. — В общем, обсудите этот момент и отправляйтесь с нами, — нахмурился Минхо. Он посмотрел на Томаса и потом Ньюта, чей взгляд в отчаянии метался туда-сюда, словно он не понимал сути происходящего. Томасу захотелось просто подойти и обнять его, наплевав на важность момента и людей вокруг. Он не мог смотреть на его страдания. — Мы обязательно все обсудим, — мягко пообещала Гарриет и посмотрела на Ньюта. Несмотря на внутренние противоречия, Томас знал, что от него требовалось. Он должен был вернуться в Тихую Гавань, чтобы из его крови можно было наконец сделать лекарство. Он должен был содействовать процветанию Тихой Гавани и приумножать то хорошее, что еще осталось в этом ужасном мире. Он должен был вновь стать лидером, и у него не было права прохлаждаться и думать, что все решится само собой, если он останется. Он должен был привезти с собой Терезу, чтобы она поделилась с медиками всем тем, что знала. Ему было жизненно необходимо поделиться с ней своей кровью для лекарства. Он знал, что мог помочь этому миру и сделать его гораздо лучше. Он должен был вернуться и пожертвовать ради этого всеми своими силами. Ему лишь оставалось надеяться, что Ньют согласится поехать вместе с ним. Томас развернулся и направился к лачуге. Он пригнул голову в дверном проеме и направился к рюкзаку Гарриет. Присев на корточки, он расстегнул передний карман. И тут же наткнулся на наручники. Воспоминания отозвались болью в сердце, пальцы замерли на холодной молнии, и раздающиеся снаружи голоса резко стихли. — Выглядит просто ужасно, — прошептал Ньют, отпуская руку. Но от этого охватившее его сердце пламя не угасло. Оглушающий шум в ушах никуда не делся. — Как мило с твоей стороны. Спасибо, — Томас удивился, что все еще мог язвить. Эти события произошли несколько дней назад и в то же время казались далеким прошлым. С момента встречи с Ньютом столько всего успело случиться, и вот теперь все это готово было кануть в лету. Ньют, похоже, даже не догадывался, что ему предстояло сделать. И это просто до ужаса пугало Томаса. Взяв себя в руки, он начал спешно рыться в рюкзаке и наконец нащупал ключи от машины. Затем так же быстро вышел на улицу и, не смотря ни на кого, направился за угол к чужому джипу. Открыв багажник, Томас потянулся за своим собственным рюкзаком, как тут же услышал за спиной шаги. Не обращая на них внимания, он раскрыл молнию среднего отделения и запустил внутрь руку, как вдруг сзади раздалось: — Не бросай меня снова. Томас застыл на месте. На душе противно заскребли кошки от того, какое отчаяние и ужас звучали в голосе Ньюта. Он на секунду зажмурился и постарался сделать глубокий вдох. Затем медленно выпрямился, сжимая в руке кое-какой предмет, и наконец повернулся к Ньюту. Тот выглядел еще хуже, чем Томас себе представлял. — Я не бросаю тебя, — прошептал он с болью в сердце. — Ты всегда можешь пойти с нами. — Я больше не переживу этого, — тихо ответил Ньют. Его лихорадочный взгляд метался в поиске чего-то, что придало бы ему сил, но эти тщетные попытки привели к тому, что его губы в итоге начали дрожать. Томас глубоко вздохнул, стараясь не поддаться эмоциям. — Я не могу снова потерять тебя. Томас печально улыбнулся и покачал головой. — Ты не потеряешь меня, Ньют. В моей крови находится ключ к лекарству, и только Тереза знает, как его сделать. Я должен вернуться и сделать для этого все, что в моих силах. Если захочешь отправиться в Тихую Гавань, мы все будем ждать тебя там. Я буду ждать. Всегда. Томас протянул Ньюту книгу, и тот в замешательстве посмотрел на обложку. Стоило ему взять ее в руки, как из-за угла показался Хорхе. У него был такой хмурый вид, словно он понял, что помешал какому-то очень важному моменту. Томас услышал, как Ньют принялся листать страницы «Потерянного кусочка». — Простите, что помешал, но я подумал, может, мы оставим им наш джип? — пробормотал Хорхе, глядя на то, как Ньют до белых костяшек сжал в руке книгу. Он пустым взглядом смотрел вниз на страницы. — Я могу нарисовать им маршрут, если они вдруг захотят догнать нас. Я говорил с Гарриет — она пока не хочет уезжать. Все еще не доверяет. — Спасибо, — Томас похлопал Хорхе по плечу, и тот кисло улыбнулся. Уже больше не оборачиваясь и чувствуя, как к горлу начали подступать слезы, Томас направился к остальным. Последнее, что он хотел, — вновь бросать Ньюта, но прямо сейчас именно это он и собирался сделать. Если он останется ради еще одного разговора с Ньютом, если тот при нем прочитает все оставленные им на полях записи, то он окончательно сдастся и никуда не поедет. Но тогда это станет самым эгоистичным поступком в его жизни. Но разве ему хоть раз позволяли жить ради самого себя? Нет, сейчас нельзя было так думать. Он знал, что с помощью Терезы наконец добудет лекарство для всех взрослых и даже самых маленьких детей в Тихой Гавани. С помощью Терезы они смогут отстроить лучший мир. Остаться же значило нанести куда больший вред. Он просто будет надеяться, что они вновь отыщут друг друга. Как делали всегда. Томас подошел к Бренде обсудить с ней предложение Хорхе и затем в сопровождении Гарриет направился к воротам, у которых был припаркован другой джип. В один момент за спиной раздались чьи-то быстрые шаги. — Прошу, не уезжай, — взмолился надломленным голосом Ньют. Все обернулись, но Ньюту словно было плевать, что его все видели и слышали. Томас обернулся и сразу увидел покрасневшие, полные отчаяния глаза, в которых читалась тоска и боль всего мира. Ньют был готов прожечь в нем взглядом дыру. А потом до него донесся тихий шепот, и жалостливый голос Ньюта оборвался на одном единственном слове: — Пожалуйста. Сердце Томаса разбилось на тысячу маленьких осколков. Он увидел, как пальцы Ньюта смяли одну из страниц с его собственным почерком. Больше всего на свете ему хотелось сейчас сдаться и забыть обо всем — о Тихой Гавани, о нуждающихся в лекарстве людях, обо всем на этом гребаном свете, чтобы не осталось ничего, кроме Ньюта. Но он не мог. Томас знал, что раз ему вновь приходилось идти на этот шаг, значит, так было необходимо. Порой нужно уметь отпускать того, кого любишь. Если судьбой им было суждено быть вместе, значит однажды Ньют обязательно найдет к нему дорогу. Он сможет. И лучше бы, чтобы это случилось как можно скорее. — Ты знаешь, где меня искать, — прошептал Томас. — Мы встретимся снова. Я обещаю. Чувствуя, как душа летит в черную бездну, Томас развернулся и пошел прочь от того, кого он любил всем своим сердцем.

До событий в Глэйде

Когда им было 11 лет

Уже в тот момент, когда одиннадцатилетний Томас задул все свечи на своем праздничном торте, он знал одну вещь. Ньют и Сигги попросили у одного из кураторов разрешения испечь торт и совершенно неожиданно получили согласие. Томас безумно любил шоколад и ваниль, и Ньюта осенило создать шедевр. Торт получился великолепным, и он не мог дождаться, когда Томас наконец увидит его. Они трудились над ним весь день, и Томас вот уже с минуты на минуту был готов задуть свечи. Перед ним возвышался огромный, чуть-чуть наклонившийся набок торт, который был весь покрыт глазурью — бери и режь. Кто только ни пришел поздравить его: Тереза, Сигги, Минхо, Уинстон, Алби, Галли, Чак, Ньют и еще несколько мальчишек из другого отдела. Они все столпились вокруг небольшого металлического столика, нацепив на головы праздничные колпаки. Все с улыбкой смотрели на Томаса, и в комнате, заполненной двухъярусными кроватями, то и дело раздавался смех. Ньют надел Томасу на голову корону и только потом позволил задуть свечи, и пушистая розовая диадема гордо ознаменовала новый этап его взросления. Через два года им откроется вся правда о ПОРОКе. Через два года их всех разлучат и трое из них погибнут. Едва Томас вобрал в грудь побольше воздуха, готовясь задуть маленькие свечки, как его взгляд наткнулся на Ньюта. Тот стоял напротив и с улыбкой до ушей наблюдал за тем, как его друг вот-вот загадает заветное желание. Он был нескладным и долговязым, со светлой копной волос на голове. Он сверкнул глазами, и от его улыбки у Томаса в груди что-то екнуло. Ньют разбудил его ровно в полночь, в момент, когда ему исполнилось одиннадцать. Он завел свой маленький дурацкий будильник, который еще каким-то чудом работал, и, стоило тому зазвонить, тут же принялся будить Томаса. Он запрыгнул к нему в кровать, тут же выдернув из сна. Томас резко подскочил, и они случайно ударились лбами, отчего на нем сейчас красовался синяк. Томас даже не знал, что Ньюту можно было и не ставить будильник — он ворочался всю ночь от перевозбуждения и кучи мыслей о том, какой формы ему испечь торт. Из-за этого он не дал Чаку поспать, и у того сейчас виднелись мешки под глазами. Томас уже было собрался задувать свечи, но почему-то остановился, и Минхо в отчаянии простонал: — Томас, дружище, покажи уже, на что способен твой рот. Я безумно хочу попробовать кусочек. Алби и Галли нашли что-то смешное в сказанном, но Минхо никак не отреагировал. Чак тоже рассмеялся, хотя и не понял шутку. — Да, давай, Томас! Покажи, на что способен твой рот! — воскликнул Чак, потрясывая вилкой, и Алби с Галли чуть не померли от смеха. Уинстон похлопал Чака по голове. — Ты мне сейчас глаз выколешь, малыш. Томас переключил внимание на Минхо и притворно надулся. — Ну и ладно, знаете, я вообще передумал задувать их. Ньют с Сигги так хорошо постарали… И тут его без предупреждения взяли за затылок и ткнули лицом прямо в торт. Оглушительные возгласы и громкий смех прокатились по всей комнате. Чак снова отсалютовал вилкой, чуть не попав Уинстону в глаз, а Томас, весь измазанный в торте, начал смеяться вместе со всеми. Он медленно вытащил голову и развернулся к главному зачинщику. И ясное дело — на него посмотрели весело сверкающие шоколадные глаза. Ньют успел тайком обогнуть стол, пока они в шутку спорили, и, закусив губу, продолжал сейчас давиться смехом. — Очень вкусно, очень, — усмехнулся Томас, смахивая с себя куски торта и набирая в руку целую горсть. Не сводя с него глаз, Ньют вытащил из-за спины корону, которая осталась в торте. — Не желаешь попробовать? Ньют тут же сорвался с места. Он вихрем развернулся на пятках и с истеричным смехом бросился прочь по коридору. Томас схватил второй большой кусок торта и припустил следом под крики и улюлюканье мальчишек за спиной. Вылетев из комнаты, он услышал, как Уинстон взревел от боли — видимо, Чак все же умудрился попасть ему той дурацкой вилкой в глаз. Ньют уже успел прилично вытянуться в росте, но Томас знал, что тот специально даст себя поймать. Он всегда так делал. Стоило только Ньюту попасть в поле его зрения — лишь потому, что он сам решил сдаться — как Томас повалил его на пол. Ньют театрально долго падал — Томас же принялся издевательски медленно и со вкусом размазывать торт ему по всему лицу. Ньют стал сопротивлялся, но делал все в полсилы. — Ладно-ладно, я сдаюсь! Я сдаюсь! — Я требую извинений! Как король я имею полное право требовать извинений! — Простите меня, Ваше Высочество. Лежа прижатым к холодному железному полу, Ньют нахлобучил ему на голову корону, еще больше испачкав кусочками торта его несчастные волосы. Мимо, даже не удостоив их своим вниманием, прошли несколько работников ПОРОКа. Впрочем, ничего необычного. Однако на этом сюрпризы для Томаса не закончились, и в следующее мгновение Ньют прижал ладони к его покрытым тортом щекам и потянул вниз. А затем быстро чмокнул в уголок рта своими сладкими от ванили и шоколада губами. Уже в тот момент, когда Томасу исполнилось одиннадцать, он знал одну вещь. Он знал, что его сердце всегда будет принадлежать Ньюту.

Записи на полях книги «Потерянный кусочек»

Жаровня

Ньют… Думаю, ты оказался прав. Это действительно библиотека. Кажется, я ни разу не был в подобном месте, и поэтому даже рад, что проиграл. Хотя я всегда тебе проигрывал. Понятия не имею, что привлекло меня в этой книге. Она ведь предназначена для детей. Разве книжки с картинками не для детей? Впрочем, не то чтобы мы с тобой знали, каково быть детьми. Просто почему-то я ей заинтересовался, вот и все. Но думаю, теперь я понял причину. Должно быть, я уже когда-то читал ее. Наверняка читал. И потому схватил ее без раздумий. Но теперь же я точно знаю. Эта книга — большое напоминание о тебе. Ньют, ты совсем не похож на потерянный кусочек. Знаю, порой ты грустишь, и в такие моменты мне хочется порадовать тебя чем-нибудь. Уж лучше мне самому всю жизнь ходить грустным, чем позволить печальным мыслям занимать твою голову дольше одного дня. Ты заслуживаешь большего. Если б только я мог осчастливить тебя чем-нибудь. Ты столько всего сделал для нас, и я больше всего на свете хотел бы отплатить тебе сполна за это. Но я знаю, что, даже если буду стараться каждый божий день до самой своей смерти, этого все равно будет недостаточно. Не знаю, покажу ли тебе когда-нибудь написанное. Не уверен, хватит ли у меня смелости рассказать, как много ты для меня значишь. Но это все правда. Ты значишь для меня больше, чем можешь себе представить. Если б только я мог сделать тебя счастливым. Я бы сделал все что угодно ради этого.

Записи на полях книги «Потерянный кусочек»

После смерти Ньюта

Я отдал бы все. Я так хочу, чтобы ты был здесь. Чтобы ты оказался рядом. Хочу застать, как ты читаешь ночью. Хочу, чтобы ты с соплями жаловался на температуру весь вечер и придвинул ко мне свой мешок. Я так хочу, чтобы ты был со мной. Ты мне нужен. Хочу, чтобы ты снова швырнул меня в то дурацкое озеро. Проклятье, я отдал бы все. Я сделал бы все что угодно. Не знаю, смог бы ты понять или нет. Остальные бы никогда не поняли. Надо было показать тебе раньше. Показать все, что я успел написать. Черт, я ведь должен был показать тебе все сто лет назад. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Ты значишь для меня целый мир. Для всех нас. И будешь, черт возьми, значить всегда. Я всегда буду любить тебя. Надеюсь, ты и сам знал об этом. И мне плевать, хочешь ты этого или нет. Но я буду. Всегда. В тебе не было изъяна, как бы ты ни думал об обратном. Ты считал себя неполноценным и бесполезным, и у меня просто к чертям разрывается сердце от того, что Я ТАК И НЕ УСПЕЛ ТЕБЕ СКАЗАТЬ. Ты не такой. Ты не запутавшийся. Ты — это ты. И ты идеален. БЫЛ ИДЕАЛЕН. БЫЛ. А ТЕПЕРЬ ТЕБЯ НЕТ.

До событий в Глэйде

Когда им было 14 лет

В тот день прибирать комнату должен был Томас, поэтому он держал в руках веник и совок. Тщательнее всего он обычно вычищал места рядом с кроватью Ньюта и своей собственной, поэтому с них он по привычке и начал. Он кое-как постарался выгрести весь мусор из-под кровати Ньюта и случайно ударился об нее затылком, когда поднимался. Удар оказался таким мощным, что кровать подскочила на месте и сверху что-то упало. Томас без особого интереса поднял с пола книгу — Ньют всегда что-то читал. Они оба спали сверху — кровать Ньюта была по левую руку — и глубокими ночами можно было застать его за чтением. Да, это было его любимым занятием — из раза в раз тратить заряд в батарейках. Томас постоянно грозился рассказать обо всем мисс Пэйдж, а Ньют в ответ пытался его поколотить. Но он еще ни разу не выдал его. И никогда бы не стал, ясное дело. Однако когда Томас пригляделся к книге, что-то в ней зацепило его внимание. Она была толще тех, что Ньют обычно проглатывал за пару ночей, и, похоже, была детской, судя по большим картинкам и твердому переплету. «Потерянный кусочек». Томас прислонил веник к кровати, раскрыл книгу и начал листать глянцевые страницы. Это и правда была детская книжка, с кучей рисунков и парой строчек на целую страницу. Но Ньют, похоже, решил пойти по стопам автора. Почти на каждой странице были видны карандашные пометки и нацарапаны какие-то слова. Томас даже наткнулся на кривые наброски, словно Ньют пытался срисовать оригинальные изображения. Его взгляд зацепился за одну чересчур мятую страницу, словно на ней много раз что-то писали и тут же стирали. «И в какой-то миг, казалось, Он нашел кусок как раз, Только плохо он держался Как и прежний — потерялся». Но Томаса привлек не столько текст, сколько тот факт, что Ньют зачеркнул «плохо он держался» и подписал сверху «трус он был и тряпка». Внутри стало не по себе, и Томас в замешательстве перевернул пару страниц. «Другой же, напротив, Держался так туго Что крошки остались от милого друга». Ньют и здесь довольно много раз что-то пытался написать и постоянно стирал, хотя, если повернуть страницу под правильным углом, можно было бы различить отпечатавшиеся на бумаге буквы. Ньюту не удалось полностью стереть их с глянца, и Томас смог уловить общий смысл, заключенный в следующих строчках: «…и вот почему я никого не заслуживаю. Я для всех обуза. Я вообще ничего не заслуживаю. Лишь впустую занимаю чье-то место. Лучше бы меня сослали куда-нибудь. Так всем станет куда лучше. Без меня ему будет намного лучше». У Томаса сжалось сердце, и ему пришлось присесть на койку Сигги рядом, не доверяя своим подкосившимся коленям. Он продолжил переворачивать глянцевые страницы дрожащими пальцами. «— Так может ты захочешь отправиться со мной? — Быть может я пойду. — Быть может нам собраться? — Мы можем попытаться…» На следующей странице оказалось, что форма кусочка идеально подошла кружочку, и они дополнили друг друга. Однако Ньюту это не особо понравилось, судя по количеству написанного на этих двух страницах. Его записи протянулись аж до самых последних слов автора, которые он сам продолжил фразой «Мы можем попытаться… но не выйдет. Не получится. Никогда». Слово «никогда» покрывало всю страницу, так что Томас сбился бы со счета. Лишь три слова отличались от остальных: в самом низу между двумя «никогда» Ньют написал «он не захочет». Томас начал непроизвольно выводить пальцем каждую букву. «Никогда». «Он не захочет». Томас видел, что Ньюта что-то печалило. Он всегда старался сделать все возможное, лишь бы поддержать его, всегда из кожи вон лез, лишь бы порадовать его. Но у него даже мысли не возникало о том, что Ньют мог настолько плохо относиться к себе и считать себя никчемным. Он ненавидел себя — теперь это стало очевидным. Томас даже не думал, что ему может стать настолько больно от мысли о том, что человек, которого он любил всем сердцем, ненавидел себя и желал себе смерти. В последнее время в ПОРОКе случилось много мрачных событий, связанных с исчезновением Алби, но именно эта мысль пронзила его сердце. В ПОРОКе сказали, что его отправили домой. Но ПОРОК и был их домом. И для Ньюта в том числе. Но он по-прежнему считал, что не имел права здесь находиться. Что не заслуживал жить под этой крышей. У Томаса защипало в глазах. Весь обеденный перерыв он просидел в тишине, медленно выводя каждую букву, пока не услышал собственное имя из коридора. В этот момент он быстро закинул книгу обратно на койку. Его чуть было не поймали с поличным, потому что в следующее мгновение в комнату вошел Ньют. — Хей, что ты тут делаешь? — с улыбкой поинтересовался он, и светлая челка упала ему на лоб. Томас обернулся и увидел его, стоящим в дверях. К своим четырнадцати Ньют уже порядочно вымахал в росте на несколько сантиметров. Томас окинул его взглядом, словно видел в первый раз. Длинные ноги, угловатые колени, мешком висящие джинсы. Кажется, Ньюту никогда не подберут подходящий размер. В этот момент он обнаружил на его ноге свой левый ботинок черного цвета, который до абсурдного смешно смотрелся в паре с красным. Сам же он оказался в левом ботинке Ньюта. Минхо однажды заставил их так ходить после выигранного пари, но привычка закрепилась со временем. Ньют подмигнул ему, сверкнув своими карими глазами. Боже, как же сильно он его любил. — Да так, просто… — Томас посмотрел на веник у кровати, потеряв дар речи. — Убираюсь. — Ладно, Томми, бросай все это дело, а не то ужин остынет, — Ньют подошел к нему и взял веник. — Я смотрю, ты успел сделать целое ничего. Пол ужасно грязный. Мне придется доложить обо всем мисс Пэйдж. Ньют хитро сверкнул глазами, но до Томаса дошло лишь спустя пару секунд, что он шутил, и только тогда он улыбнулся. В тот самый момент он дал себе слово, что будет изо всех сил стараться, лишь бы Ньют был самым счастливым человеком из всех, кого он знал. Он больше не позволит Ньюту грустить. Не даст ему даже повода открыть ту книгу и что-нибудь в ней снова написать. Ньют издал удивленный смешок, когда Томас внезапно заключил его в объятия, но тут же обнял в ответ. Он начал пятиться к двери, таща его за собой вместе с веником. — Ну же, лентяй, пошли уже ужинать. Томас не слышал, но сердце Ньюта стучало как сумасшедшее. Воспользовавшись случаем, Ньют взъерошил ему волосы и, наведя на голове полный беспорядок, позволил еще крепче себя обнять. В тот момент в груди Томаса тоже бешено колотилось сердце.

Ранее

Предательство Терезы & Похищение Минхо

У Томаса кипел разум. От ярости и смятения у него кружилась голова. Крики Винса отдавались эхом, словно в голове взрывались петарды. Дженсон неспешно убрал пистолет в кобуру с видом, будто это не он только что застрелил невинную женщину. Карман оттягивала бомба и дистанционный детонатор, которые готовы были прожечь в нем дыру, словно вместо них там лежали угли. У Томаса возникло внезапное желание выкинуть что-то абсурдное и необдуманное, например, резко вытащить их наружу. — Идем, Дженсон, — Ава развернулась к Томасу спиной, и его взгляд метнулся к готовой заплакать Терезе. — Забирайте их. Вперед. Кто-то схватил Томаса за шиворот и потащил к бергу. Несколько считанных мгновений Томас колебался, не зная, что делать дальше. Он чувствовал на себе десятки пар глаз, которые ждали от него команды, но лишь одна пара была для него действительно важна. Отчаяние не покидало взгляд Терезы. Томас чувствовал спиной взгляд Ньюта, который ждал от него малейшего знака. Стоило лишь ему обернуться, как Ньюту тут же скрутили за спиной руки, и он распахнул в панике глаза. Внутри все вскипело от злости. Стоило мужчине еще раз подтолкнуть его вперед, как Томас резко остановился на месте и двинул локтем ему в скрытое за маской лицо. Тот оглушил его своим вскриком и отдернул руку, а Томас выхватил из кармана бомбу и детонатор. — Назад! Не подходите, — закричал он и начал крутиться во все стороны, чтобы все хорошенько рассмотрели его руки. Окружавшая его толпа людей разом отступила. У всех — даже у Авы и Дженсона — на лицах был написан страх. Они обернулись на его голос, явно готовые к новым неприятностям. — Не стрелять! — с криком бросился вперед Дженсон и поднял руки, отчаянно стараясь привлечь к себе внимание. — Не стрелять! Сгорая от ненависти, Томас направил на него бомбу с детонатором. Руки нещадно трясло. — Не подходи. Отпусти их. — Томас, опусти ее, — демонстрируя открытые ладони, приказал Дженсон. Все вокруг наблюдали за творящейся неразберихой, но Томас не сводил глаз с Дженсона. — Отпустите их! — Томас угрожающе шагнул к нему. В глазах Дженсона мелькнул страх, и в следующую секунду повелительный голос произнес: — Ты знаешь, что я не могу, — вспылила Ава, приблизившись к нему. Она вовсе не выглядела испуганной — скорее даже рассерженной, судя по ее гримасе, которая привела Томаса в изумление. — Томас, остановись! — Тереза вышла вперед, то и дело обращаясь взглядом к Аве и Дженсону, словно ища поддержки. — Я договорилась. Они обещали, что мы будем в безопасности. Все мы. Прошу, Томас, послушай… — И я должен тебе верить? — выплюнул ей в лицо тот. Глаза застилала пелена ярости при виде Терезы на фоне всех тех людей. Томасу отчаянно хотелось швырнуть в нее бомбу за предательство. За то, что из-за нее они оказались теперь в полной заднице. — Это правда. Это было ее единственное условие, — повысила голос Ава, сделав еще один шаг. От ее разъяренного вида в нем лишь еще больше вскипала кровь, потому что сейчас лишь у него одного было право так себя вести, а маячащие перед глазами Тереза и Дженсон лишь еще больше раздражали его. — Заткнись! — взгляд Томаса никак не мог остановиться. Плевать на Терезу и ее единственное условие. — Все снова может быть как прежде, — произнесла Ава более мягким тоном. Но Томас и не подозревал, что ее с каждой секундой все больше распирало от ярости. Он в любой момент был готов слететь с катушек, чем до ужаса пугал ее. Все вокруг, словно чувствуя его состояние, стали еще больше нервничать. — Томас, — понизила голос Ава и, стараясь взять контроль над ситуацией, двинулась к нему с горящими глазами. — Неужели ты хочешь, чтобы они все погибли? — Послушай ее, Томас, — добавил Дженсон, но Томас не отводил от нее взгляда. — Подумай, что ты делаешь. Следующие несколько бесконечно долгих секунд молчания Ава неустанно продолжала сверлить его взглядом. Томас видел краем глаза, как сильно дрожали собственные руки. Они так вспотели, что бомба с детонатором вот-вот могли выскользнуть из них. — Подумай о том, кто дорог тебе больше всего. Томас резко поднял удивленный взгляд на Дженсона и заметил короткую тень ухмылки на его лице. Дженсон быстро посмотрел на кого-то за его спиной. Кто дорог, больше всего? — У меня по всей базе были камеры, Томас. Разве ты не знал? Темные тучи в сознании рассеялись, и перед глазами предстала предельно четкая фигура Ньюта. Томас чуть было не испугался того, насколько же его подвело зрение, и постарался сфокусировать взгляд. Это оказалась рука Ньюта. Томаса нежно и ласково гладили. Этот незамысловатый жест собрал все его плохие мысли и прогнал их прочь, разогнав тяжелые тучи и развеяв дымку. — Заткнись! — срывающимся голосом крикнул Томас. Губы еще больше растянулись в ухмылке, и у Томаса сильно затряслись руки. Нежные пальцы вновь тепло прикоснулись к его лицу. Ньют слегка потрепал его по щеке, и Томас почувствовал, будто ему больше ничто не угрожало. — Подумай хорошенько, — не унимался Дженсон, делая к нему еще один шаг. — Подумай, как сильно ранишь его. — Но я же чувствую, что да, — пробормотал он, пошевелившись под пледом. Томас даже не успел ничего сообразить, как вдруг ощутил нежное прикосновение к своей щеке. Он резко втянул воздух от неожиданности. Это были подушечки пальцев Ньюта. От этого простого прикосновения по всему его телу начало растекаться жгучее тепло, которое, подобно урагану, смешало все его мысли в кучу. Ньют медленно провел кончиками пальцев вниз и нежно очертил ямочку, образовавшуюся между щекой Томаса и его губами. Пожар по всему телу быстро распространялся, и его пламя готово было добраться до самой души. — Видишь? — слегка взволнованно прошептал Ньют. — Ты улыбаешься. — Закрой рот! — заорал Томас так громко, что чуть не сорвал голос. Колени начали подкашиваться, а к рукам будто приковали свинцовые гири, отчего их начало тянуть вниз. Его тошнило от ухмылки Дженсона. У него были все карты, о чем он прекрасно знал. — Хватит, Томас. Тебе не победить, если правда хочешь защитить его. Томас почувствовал, как Ньют резко втянул воздух, стоило кончикам его пальцев осторожно коснуться его щеки. Внизу живота вновь вспыхнул жар, когда Томас нежно провел пальцами вверх и потрогал ту же самую ямочку, что была между щекой и ртом. Ньют тоже улыбался. У Томаса окончательно подкосились колени, но от встречи с жесткой землей его внезапно спасли подхватившие сзади руки. И не одни — его держало несколько человек, помогая твердо стоять на ногах. — Мы с тобой, Томас. Томас обернулся и подумал, что еще ни разу глаза Ньюта не пылали таким огнем решимости. Его друзья были готовы довериться ему целиком и полностью. Ньют кивнул, и кто-то для большей уверенности сжал его руку с детонатором. Ухмылка сползла с лица Дженсона. Ава отступила назад, поняв, что перегнула палку, и покачала головой. — Нет. — Давай, Томас, — уверенно произнес Минхо. — Мы готовы, — поддержал Фрай. — Давай, босс. Дженсона пробрал страх, и последние крупицы самообладания покинули Аву. Томас вновь поднял перед лицом бомбу. — Мы не вернемся. Я должен. — Томас! — прокричала Ава, но ее заглушил пронзительный автомобильный сигнал. Наступил настоящий хаос. Гигантских размеров грузовик мчался на них через все поле, подминая под себя солдат, расталкивая в стороны вертолеты и военные джипы и превращая их в груду металла. Все бросились врассыпную, и Томас тут же потерял из виду своих друзей. Чувство безопасности исчезло за секунду, и он принялся отчаянно выискивать взглядом хоть кого-нибудь, позабыв про зажатую в кулаке бомбу. Куда все могли подеваться? Страх сковал все тело. Ему нужно было срочно отыскать всех. Надо было… Внезапно перед ним возник Дженсон. Он наскочил на него и с такой силой впечатал в лицо кулак, что Томас повалился на землю, выпустив из рук бомбу и детонатор. Боль вспыхнула в каждой клеточке тела, и Томас поднял взгляд, видя, что у Дженсона были еще кое-какие планы на него. Следующим шагом тот пригвоздил его к земле, надавив на грудь ботинком, и из легких Томаса выбило весь воздух. Дженсон воззрился на него сверху с звериным оскалом. Воздух пропитался дымом и пеплом, нагнетая ситуацию. В голове будто кто-то без остановки стучал молотом, и Томасу оставалось лишь беспомощно смотреть, как Дженсон достает пистолет и, взводя курок, направляет ствол прямо ему в лоб. Его губы вновь скривились в оскале. — Какая жалость, — выплюнул Дженсон, качая головой. — Ну и где же теперь твой дружок? Внезапно где-то совсем рядом раздался выстрел. Томас резко выдохнул, стоило тяжести на груди исчезнуть вместе с ботинком Дженсона. Тот отшатнулся, держась за левое ухо, из которого начала вытекать кровь и пачкать каплями пальто. Последовал еще один выстрел, и Дженсона отбросило назад. Пистолет со звуком упал землю. Пуля вошла в левое плечо, чуть выше сердца. Кровь начала стремительно расползаться по всему пальто, окрашивая его в темно-алый цвет. Дженсон даже не попытался дать отпор или взяться за оружие. Он даже не удостоил Томаса взглядом, а просто без лишних слов ринулся на заплетающихся ногах обратно к бергу, где его ждала Ава. — Томас, — раздался голос Ньюта где-то над головой. Сильные руки подхватили его под мышки и быстро вздернули на ноги. Томас резко повернулся и увидел полные ужаса, широко раскрытые глаза, словно Дженсон приставил пистолет ко лбу Ньюта, а не его собственному. — Ты цел? Прости, я промазал в первый раз, но я был сам не свой, когда увидел, что он с тобой сделал, поэтому… И в разгаре царящего вокруг хаоса Томас внезапно потянулся и обхватил ладонями щеки Ньюта. Тот еще больше выкатил глаза, едва переводя дух. Они стояли в самом центре безумного сражения, но казалось, будто их окружали тишина и спокойствие. — Спасибо, — выдохнул Томас с взглядом, смотрящим Ньюту прямо в самую душу. Его пальцы сжались чуть сильнее. — Спасибо. — Обращайся, Томми.