Я не ненавижу тебя

      — Привет, пап.       Ноа поднял глаза с очередных документов, что занимали все его свободное время, на до боли знакомый и родной голос. Его сын стоял в дверях, не решаясь войти, засунув руки в карманы и опустив взгляд в пол. Шериф не видел сына вот уже два года, с тех пор как тот сбежал, не сказав ни слова, оставив его позади вместе с собственным ребенком на руках и Дереком, что большую часть времени теперь проводил в доме Стилински, заботясь о маленькой Элли.       Мужчина был одновременно рад видеть Стайлза, но одновременно нет. С губ так и не сорвались вопросы, относительно того, где же тот пропадал и почему вернулся, он их подавил, прокашливаясь и все же отвечая:       — Привет, сын.       Стайлз прошел внутрь, падая на диван и вытягивая привычно ноги, осматривая стол шерифа, замечая фотографию, до которой он тут же протянул руку, поворачивая к себе и наблюдая маленькую девочку на руках Хейла, что весело улыбалась, держа в руке цветы лаванды. Парень очень надеялся, что это маленькое чудо не рассказала о его приходах к ней в течении полутра лет, очень, потому что он не сможет оправдаться, когда сам бросил всех остальных.       — Тебе что-то нужно? Деньги или… — тон шерифа стал более серьезным, ни капли тепла, что так хотелось получить сейчас, но Стайлз не был расстроен — он заслужил такое отношение.       — Нет, приехал предупредить. В город направляется другая стая, под предводительством ведьмы, они хотят захватить Бейкон Хиллс, сделать его своим, а здешнюю стаю уничтожить, всех до единого. — говорил Стайлз спокойно, продолжая осматривать ничуть не изменившийся кабинет. — В Коннектикуте уже такое провернули, захватили всю территорию. Один оборотень из уничтоженной стаи, которому удалось сбежать, предупредил.       — Стайлз, ты исчезаешь на два года, от тебя ни сообщения, ни звонка, а сейчас ты заявляешься и говоришь это? — шериф был зол, а голос его стал громче, отчего даже обеспокоенный Пэрриш заглянул, но его тут же выгнали — и Стайлз уверен, он позвонит кому-нибудь из стаи и расскажет что он здесь. — Какого черта? Ты, не знаю, мог бы сказать, что скучал или тебе жаль, что ты так поступил, но ты говоришь подобное, ожидая чего?       — Я просто должен был предупредить. А теперь я ухожу, но чтоб ты знал, я задержусь в городе на некоторое время, понадоблюсь — звони, я отвечу. — парень поднялся с дивана и вышел вон, прощаясь так же и с другими офицерами, которые были не меньше шерифа шокированы внезапно вернувшимся блудным сыном.       Ноа остался сидеть, наблюдая за спиной удаляющегося Стайлза, расслабленой и совершенно не сгорбившейся — тому не жаль, что он так поступил, он не чувствует вины за свой поступок, и это шериф понимал очень отчетливо. Но сделать с накатывающей грустью ничего не мог, он скучал по сыну и очень сильно, но вот это, то, что вернулось к нему, не было Стайлзом, по крайней мере прежним. Что-то в его сыне тогда сломалось, оставляя кого-то пустого, кто готов бросить свою семью и стаю, и Ноа винил себя в этом, потому что, возможно, отчасти в этом виноват именно он.       Он написал Дереку спустя только час, сообщая, что им нужно поговорить и с остальными тоже, и у него не самые приятные новости. И вот они сидят, выжидая, когда же шериф наберется духу сказать хоть что-то, пока маленькая девочка весело лепечет у него в ногах, вызывая массовую улыбку.       — Стайлз вернулся. — наконец говорит он, и видит как лица остальных меняются с шокированного на полностью опустошенное. Элли улыбается, махая своим медальоном, в который они когда-то спрятали лаванду, неизвестно откуда вечно появляющуюся у них дома. — Я и сам был в шоке, когда он утром заявился в участок, но… Он только сказал, что в город идет стая оборотней с ведьмой и они нацелены убить всех, дабы захватить территорию.       — И все? Больше ничего? — Ноа помотал головой. — Его не было два года и он сказал только это? Он даже о Элли не спросил? — Скотт был зол, он тихо зарычал, пряча лицо в руках. Он скучал и сильно по своему другу, которому частично, но помог сбежать, все еще виня себя за это, но точно не ожидал, что по возвращению получит не теплые объятия, а холодное предупреждение. — Где он сейчас?       — Сказал, что побудет немного в городе, а потом, скорее всего, уедет. Он так же сказал, что ему можно звонить, но не знаю касается ли это вас. — ответил ему шериф, помогая Элли поднятся на диван, хотя та и фыркала на то, что хочет сама — она милая, а еще очень напоминает свою мать(отца).       — Мама? — Ноа кивнул, о чем тут же пожалел. Столь юная малышка не должна знать, не должна скучать и желать встретиться с кем-то, кто ее бросил. — Мама пахнет лавандой. Когда мама приходил, то всегда давал мне ее, говоря, что она меня защитит.       — Что? — взбесился Маккол, все еще переваривая полученную информацию. — Элли, ты о чем? Стайлз приходил к тебе?       — Да, сначала каждую неделю, потом раз в месяц, а потом перестал, но мама сказал, что я буду в порядке, потому что мой папа и дедушка рядом, а еще, что у него дела и он не сможет приходить некоторое время. — чем больше она говорила, тем больше напряжение повисало в лофте. Они не понимали, злились и хотели узнать почему Стайлз так поступил, почему сбежал, но все равно навещал дочь.       — Шериф, звоните ему и зовите сюда, сейчас же. — прорычал Скотт. Его желание защитить младшую часть стаи было ярче и сильнее всех, поэтому никто не спорил, а Ноа послушно набрал номер сына, что даже спустя два года не смог удалить и забыть.

***

      Стайлз не был шокирован тем, насколько быстро ему позвонили, он знал, что шериф соберет всех как можно скорее, дабы поделится сразу двумя новостями, поэтому лишь послушно ответил на звонок, пытаясь угадать, чей же именно голос будет на той стороне.       — Стайлз. — Скотт, он и не сомневался. — Приходи в лофт, мы хотим поговорить.       — Я сейчас очень занят, поэтому спрашивай так. — ответил ему некогда лучший друг, закусывая язык, но все равно проигрывая партию в аркадной. Давно он в такое не играл, так что, дабы вспомнить былое, решил снова попробовать — хватку он не потерял, все так же хорош, хоть и не лучший. Но это все равно, по его мнению, веселее, чем сидеть в лофте с остальными.       — Я слышу, что ты в аркадной, ты не занят. — Стайлз молчал, вновь начиная игру. — Плевать. Ты виделся с Элли?       — Конечно я виделся со своей дочерью, не делай из этого трагедию только, я такой же полноправный родитель. Что-то еще? — а в этот раз победа, а значит больше купонов, уже хорошо. Стайлз поднялся со своего места, не отрывая телефона от уха, забрал купоны, уходя прочь. Если стая знает где он, то сто процентов заявятся сюда, поэтому ему лучше уйти, прежде чем он встретит еще кого-то. Его друзья слишком проблематичные.       — Почему ты не отвечал на звонки? — на это ответ им и так был известен, поэтому Стайлз не спешил отвечать, заворачивая за угол, скрываясь от подоспевшего Айзека, что забежал в здание. — Где ты сейчас?       — Ладно. — вздохнул Стилински, идя дальше по переулку. — Скотт, зачем вам я? Я имею в виду, что вы сделаете со мной, если найдете и приведете в лофт? Убьете, обнимите, что? Какой в этом смысл, вы не думали, что то, что я не ищу с вами встречи, должно о чем-то говорить. Звоните мне в следующий раз только по делу, я не намерен выяснять с вами отношения. — не дожидаясь ответа, Стайлз сбросил вызов, забираясь в машину, что арендовал на время своего пребывания в этом городе — его джип слишком заметен.       Он не хотел иметь с ними общих дел, но их отношения раньше были слишком глубоки и близки, чтобы парень просто их бросил на произвол судьбы, тем более бросил своего отца и Элли. У него и так проблем по горло из-за его прошлого, с которых не хотелось вновь сталкиваться, а тут еще стая оборотней. И ведьма. Стайлз считал Одетту поистине хорошей особой, совершенно не злой, тем более не врагом.       Они познакомились спустя четыре месяца, с тех пор, как Стайлз уехал из Бейкон Хиллс, оставляя все позади и сбегая, как последний трус. Однако, она его не осудила, хотя подтрунивала на эту тему некоторое время — это не злило. Она так же помогла ему с поиском работы и временного жилья, коим стала ее собственная квартира, и Стайлз мог ютится на узком диване. И за время этого общения, они неплохо сдружились, а также она рассказала ему о своей сущности, ведь преисполнилась доверием к странному человеку.       Одетт его спасла в сложной ситуации, а также помогла ему с его собственной сущностью, используя слишком сильное заклинания. И все же, Стайлз больше себя не ненавидел и больше не страдал. Именно поэтому не может в открытую заявить друзьям про стаю, не может говорить с ними слишком много об этом, не может даже имени сказать, потому что ведьма слишком сильно ему помогла, дабы ее предать.       Пока он стоял на красном свете, в его машину подсела красноволосая девушка, приветствуя и указывая, что свет стал зеленым, пока Стайлз шокировано смотрел на ту. Он поехал, тяжело выдыхая, вот она проблема.       — Так значит это и есть та стая, что ты бросил? — спросила его Одетт, поправляя волосы и чуть смазанную помаду. — Что ты тут делаешь, Стайлз? Не думала, что вмешаешься.       — Я и не хотел вмешиваться, но они мои друзья, пусть меня уже таковым и не считают. А еще там моя семья, мой отец, моя дочь. Я не могу позволить твоим оборотням все это уничтожить, только потому что ты хочешь стать сильнее. — ответил он ей, сворачивая в сторону мотеля, где временно поселился.       — Когда мы встретились, ты ненавидел ее. — Стайлз хмыкнул. Она не права, он ненавидел себя, а не Элли.       Имя дочери он узнал не сразу, только когда ремонт в ее комнате был закончен, когда ее имя красивыми большими буквами украшало стену над кроваткой. Та так мило и ярко улыбалась каждый раз, как Стайлз называл ее так. И он даже представить себе не мог, что они похожи настолько, потому что, скорее всего, это было больно для его отца, Дерека, стаи. Невозможно не ненавидеть то, что так напоминает о ком-то, кто причинил боль не только вам, но и себе.       Одетт ушла, оставляя парня одного, обдумывать дальнейшие действия, потому что та не отступит, но он понял одно: за предательство это девушка не считает, лишь за заботу, что уже радовало. Хотя боятся ее Стайлз все равно бы не стал, прошлое не вернешь, а заклинание вспять уже не обернуть, поэтому волноваться не о чем, кроме как о своей благодарности ей, которую он так и не смог высказать достаточно хорошо.       Бумаги, что были разбросаны по полу, разорванные книги и нетронутое мягкое детское одеялко, что он забрал из кроватки дочери один год и пять месяцев назад, наталкивали на мысль, что Одетт была отвлечением, пока ее оборотни занимались обыском, потому что только те бы не тронули что-то столь ему дорогое. Но Стайлз не дурак, чтобы хранить важную информацию в столь доступном месте, поэтому, совершенно не волнуясь, собрал все это, вновь складывая на стол, и наконец падая на кровать. Он слишком вымотался за эти несколько часов, чтобы продолжать двигаться.

***

      Не лучший номер, но самый дешевый, и сейчас Стайлз осознал почему: вывеска мотеля, светящиеся ярче, чем новогодняя елка на главной площади Бейкон Хиллс каждое рождество, свет которой точно попадала прямо ему в окно и на всякие шторы ему было плевать. Спать в таком освещении было просто невозможно, поэтому он поднялся, направляясь в ванную. Хотелось смыть с себя весь накопившийся за день стресс, а еще небольшое волнение, что он испытывал от долгожданной встречи с отцом. Только вот совсем не ожидал обнаружить цветы лаванды на кровати, когда вышел. Страх тут же наполнил все его мысли — первой целью Одетт может быть его дочь, дабы сразу избавить от самого слабого члена стаи, что выбьет всех остальных из колеи.       По-быстрому одевшись, рванул к машине, набирая номер отца. Гудки, одни гудки, а после и вовсе оповещение, что человек недоступен, страх становился сильнее. Путь до своего бывшего дома он помнил отчетливо, поэтому доехал значительно быстрее, чем мог, тормозя перед дорожкой и вылетая из машины.       Стук в дверь был слышен, казалось, на весь дом. Ноа подбежал к двери и открыл ее, наблюдая своего запыхавшегося сына все еще с мокрой головой — тот явно принимал душ.       — Где… — не успел спросить Стайлз, как позади шерифа показалась девочка с блестящими глазами, смотрящая на него. Она уже было потянула ручки к родителю, как ее легонько оттолкнули назад, не давая прикоснуться к нему — это больнее, чем думал парень. — Хорошо, следите за ней, потому что стая может нацелится на нее первую.       — Стайлз, что ты здесь делаешь? — спросил его Ноа, складывая руки на груди выглядя при этом достаточно злым, чтобы парень сделал шаг назад, беспокоясь за своего здоровье.       — Нашел предупреждение на кровати, так что пришлось приехать. — отчеканил он, вновь делая свой тон холодным, дабы не показывать того, насколько сильно переживал о дочери. — Это все, пожалуй. — но как только он хотел сделать еще один шаг назад и развернуться к машине, так врезался в чью-то грудь спиной. И Стайлз точно знал чью. — Вот черт.       — Не хочешь остаться? — спросил его Дерек, обходя и заходя в дом, приветствуя малышку, что все еще желала подойти к маме. — Поговорим, без насилия.       — Нет, точно нет. Я пойду, но спасибо. — и парень видел разочарование на лицах этих людей, отчетливое чувство дежавю, неприятное и скребущее, но отступать Стайлз не собирался. Он ушел, слыша, как Элли тихо плачет в грудь Хейла, сжимая своими маленькими кулачками его футболку — невыносимо.       Стайлз уехал, терзая себя мыслями и желанием вернуться, потому что тяжело все это выносить. Тяжело быть абсолютно одиноким, но он заслужил — он бросил их, он не заслуживает больше их тепла и сострадаия, не заслуживает собственного ребенка.       Он перестал приходить не потому, что появились дела, а потому что это стало тяжело, хотелось остаться и смотреть, как Элли растет, хотелось знать, почему такое имя ей дали, хотелось быть с ней, обнимать ее, но ему нельзя. Стайлзу было слишком страшно, он чувствовал вину за то, как пытался поступить с ней и как поступил. Он все еще ненавидел себя настолько, что насильно отдалился от нее, ото всех. Его не простят, даже если он будет умолять на коленях, даже если отдаст свою жизнь, поймут, но не простят — это убивало.

***

      Ноа жалел, что не попросил его остаться, поесть с ними, провести время как в старые добрые времена, хоть и понимал, что так уже не будет. Стайлза хотелось вернуть, снова стать семьей, но пока они не готовы к такому, ни он, ни его сын, ни Дерек. Только Элли готова, все еще рыдая на руках у Хейла и прося маму вернуться, прося отвезти ее к нему, только вот они не знали, где тот живет. В доме все еще витал легкий запах лаванды, хотя Стайлз даже внутрь не заходил.       — Зачем ты его пригласил? — спросил шериф, накладывая ужин. Девочка наконец спустилась на пол, позволяя папе умыться и переодеться, пока сама ходила вокруг, утирая слезы и пытаясь помочь. — Элли тяжело.       — Подумал, что так надо. Я чувствую его запах, чувствую как он хотел войти и обнять ее, но он все такой же трус, каким был пару лет назад, и пока он сам не решится, ничего не изменится, я лишь дал стимул. — объяснил Хейл, садясь за стол. — Нам всем нужно время.       — Мама вернется? — вклинилась в диалог малышка, перебирая еду на тарелке. Мужчины лишь тяжело вздохнули — ответа на это они не знали. — Он вернется, он должен. Элли не злится на маму, мама хороший.       Ноа спрятал свои глаза. Они не говорили девочке, как проходила беременность Стайлза, не говорили, что тот пытался сделать, лишь бы избавится от нее, не говорили о его попытке уйти из жизни, ничего не говорили о нем, молчали, скрывали. А потом выяснили, что он приходил к ней, виделся и, возможно, разговаривал, и цветы эти оставлял, чтобы скрыть свой запах. Было тошно от осознания, что будь они тогда рядом, поддерживай его больше, не молчи тогда шериф целый день, люби его Дерек… не будь Стайлз омегой, все было бы иначе. Только если бы не последний фактор, то не родилась бы столь прелестная малышка, его внучка.       — Он предупредил, чтобы мы не оставляли ее одну, поэтому пусть Элли сегодня поспит с тобой, хорошо? — вновь заговорил Ноа, оставляя свои попытки поужинать, все еще здоровой едой, в напоминание о заботливом сыне. Дерек ему кивнул, а Элли наконец радостно улыбнулась — счастлива она, счастливы и они, ведь так?

***

      Стайлз с грохотом закрыл дверь своего номера, надеясь, что не разбудил призрачных соседей. Падая на пол, и наконец давая волю чувствам. Он последний раз плакал, когда прощался с малышкой, когда понимал, что больше не вернется, боясь, что это была их последняя встреча. Как бы он не ненавидел ее в утробе, как бы он не ненавидел ее, когда та только появилась на свет, но он не мог продолжать чувствовать то же самое, когда увидел ее в первый раз, после своего побега. Ее глазки были того же цвета, такие же карие, длинные, пушистые ресницы, такой же вздернутый носик, пухлые губы, и много родинок. Она копия его, копия своей мамы. Стайлз любил в ней все, особенно ее яркую улыбку. Хотелось прижать к себе эту девочку и крепко-крепко обнять, чтобы она больше не плакала.       Но он не мог.       Спустя пару часов, он наконец нашел силы встать с пола, снова пойти в ванную, умыться и привести себя в порядок, потому что выглядел он ужасно. Переодется и вновь попытаться заснуть, только не на кровати, которая все еще освещена яркой неоновой вывеской, а где-то, где темно, например, все в той же ванной. Стащив с постели одеяло с подушкой, забросил это все в свое своеобразное ложе, улегся и сам, закрывая глаза и надеясь, что снов не будет.       Утро было тяжелым, все тело затекло, поэтому вылезти было сложно, но он справился, потягиваяя и мыча что-то о том, что сегодня он точно съедет и найдет более хорошее жильё, временное. На телефоне мигала лампочке, оповещая о новом сообщении, которое он незамедлительно открыл, смаргивая окончательно сон и включая аудио:       — Стайлз, ты был прав, они приходили за Элли. Она в порядке, потому что ночевала с Дереком, но ее комната в полнейшей разрухе. Спасибо.       Слова отца успокаивали, как же он рад, что ему доверились, хотя тут большую роль, скорее всего, сыграла сама малышка, о которой пекутся все в стае. Но Стайлз все равно был рад, хоть старался этого и не показывать, отсылая шерифу короткое, холодное: «Хорошо.»       В то же время, он понимал, что просто так они это не оставят, будут еще попытки и одна из них может увенчаться успехом, что разобьет его окончатльно. А этого он позволить не мог. Набирая номер Одетт, Стайлз вышел из номера, запирая его и подталкивая ногой свою сумку с одеждой.       — Какого хрена?! — почти прокричал он, когда ему наконец ответили. — Зачем убивать невинного ребенка? Что Элли тебе сделала?       — О как заговорил. Не ты ли говорил, что ненавидишь ее, когда мы только встретились, что она маленький монстр, что разрушил твою жизнь? — не то чтобы это не было правдой, Стайлз тогда все еще находился в раздрае от всего, действительно винил девочку, но после перестал. Парень ее вообще больше не упоминал никогда. — Ладно-ладно. Мне все равно на нее, я хочу припугнуть твою стаю, мол, мы пойдем на все, лишь бы захватить территорию.       — Иди нахер. Ты же понимаешь, что это может их только сильнее разозлить и заставить желать твоей смерти. Все эти оборотни находятся под влиянием твоей магии, ведьма сраная, умрешь ты — они будут свободны. А я могу так, невзначай, сказать им, как от тебя избавится. В любом случае, почему именно Бейкон Хиллс? — Стайлз убрал телефон от уха, обращая уже к администрации. — Да, я съезжаю, вот ключ. — снова вернул, выжидая, когда ему ответят.       — Это любопытный город, столько существ. Оборотни, банши, кицуне, ногицуне, канима, стая альф, цербер — удивительно. Я хочу все это себе, хочу всю эту магию. Стайлз, ты ведь умный, ты не станешь мне мешать, а вот твоя стая станет, поэтому единственный способ их приструнить, это их смерть. — говорила она совершенно спокойно, будто обсуждала с ним погоду, но к этому парень привык. — Не пытайся меня остановить, я серьезно.       — Черт бы тебя побрал. Одетт, пожалуйста, я понимаю ты охочая до силы ведьма, крайне могущественная, но прекращай вести себя как какая-то злодейка. Злодеи не помогают незнакомым парням в трудной ситуации, не дают крышу над головой, еду и работу. — Стайлз залез в машину, когда в вещами было покончено, заводя ее и выезжая прочь с парковки.       — Ты прав, я совершенно не злая. — выдохнула она. — В любом случае, не хочешь выпить кофе, пока мы оба здесь, пока у нас все хорошо и я окончательно не унизила себя в твоих глазах?       — Звучит ужасно. — простонал парень, сворачивая в сторону кофейни, где точно ее не могло быть. — Я откажусь, потому что не думаю, что это наш последний раз.       Ведьма отключилась, весело смеясь в трубку. Одетт странная, но совершенно не злая и Стайлз это знает. Он прекрасно ее понимает. Стайлз остановился, смотря как девушка под ручку с одним из ее оборотней, идет вдоль паковки, к своей машине, а после садится и делает вид, что не видела столь очевидной слежки. А после он вышел, отправляясь за кофе, читая последние сообщения подруги по пути в здание: «Я не хочу терять нашу дружбу, Стайлз, но и от силы отказаться не могу.»

***

      Стайлз сидел на лестнице у выхода из магазина, что уже закрылся, хотя он надеялся успеть. У него совершенно кончилась еда и вода, а в машине стало совсем невозможно спать. Последствия родов давали о себе знать — ему бы следовало обратиться в больницу, только страх того, что его могли объявить в розыск или просто вызвать службу опеки по факту его несовершеннолетия, останавливал его. Поэтому все, что ему оставалось, это сидеть здесь и ждать утра, когда будет открытие.       Только он прикрыл глаза от накатившей усталости, как его плеча коснулась чья-то рука, обращая на себя внимание.       — Привет, ты в порядке? — спросила его незнакомка. Стайлз неопределенно шмыгнул носом и попытался выпрямится, только боль в животе сделать этого не дала. — Парень, тебе нужна помощь? Я могу позвонить в больницу.       — Нет, пожалуйста, не надо, я в порядке. Просто не ел некоторое время. — забормотал он, подрывая на ноги, покачиваясь на месте от усталости. — Правда.       — Верю. Тебе хоть есть где ночевать, а то делать это на пороге магазина такая себе идея. — улыбнулась девушка, убирая свою руку и пряча ее за спиной. — Я могу предложить тебе переночевать у меня, отдохнешь, тем более я много наготовила, поэтому могу и накормить.       — Это очень мило, но вдруг я маньяк какой, что обманывает юных доверчивых девушек? — попытался улыбнуться в ответ, только у него совсем не вышло. — Но это было бы прекрасно.       — Знаю, что не маньяк. — прошептала она, ведя парня за собой. Стайлз не понимал, где откопал такое везение, где он успел совершить что-то хорошее, что встретил эту добрую девушку. А может то, что он оставил свою дочь и было хорошим поступком, может это за все страдания, что принес ему этот маленький монстр. Он заслужил такое, не так ли?       Квартира Одетт, что представилась ему по пути, была довольно уютной и мягкой, иного слова парень подобрать не мог — много подушек, ковров и одеял. Тут хотелось остаться, утонуть в этом уюте, но для начала еда. Девушка наложила ему немного и его голодный желудок заурчал уж слишком громко, что заставило ее рассмеяться. Он впервые был так рад поедая обычную сырную запеканку, но ему так этого не хватало, обычной человеческой заботы. Она не требовала ей что-то рассказывать, она только молча смотрела на него, поэтому он сдался, выпаливая все на духу, каждую секунду, будто находясь в трансе, под сывороткой правды. Стайлзу просто хотелось поделиться хоть с кем-то своими переживаниями. Одетт приняла все, что он сказал, сочувствующей смотря, но не прерывая.       Он так и остался с ней, в конце концов узнав и то, что она ведьма, совершенно случайно, но это его не удивило. Одетт была таинственная и немного странная, но злой точно не была. Она дала ему крышу над головой, дала ему еду, а после и работу в магазинчике, где и сама подрабатывала, где его приняли без вопросов, наплевав на возраст, пол и происхождение. Стайлз ей благодарен, но он не позволит причинить вред его семье даже ей.

***

      Он сел за самый дальний столик, попивая свой утренний кофе и наслаждаясь обстановкой вокруг, до тех пор пока не увидел как входит Дерек, которого встречать совершенно не хотелось, благо тот был хотя бы без малышки. Хейл заметил его практически сразу, сверкая в его сторону голубыми глазами, а после получения заказа, присаживаясь рядом, преграждая любые пути пробега.       — Привет. Хочешь что-то узнать или на нервы мне подействовать? — как можно спокойней сказал Стайлз, полностью осознавая, что все его притворство рушит неспокойное сердце. — Если что, о дальнейших действиях я не знаю.       — Почему ты решил остаться? Ты мог просто предупредить нас об опасности и уехать, но ты всё ещё здесь. — Дерек впечатленным не выглядел, лишь закатил глазами в привычной манере, делая глоток. Ответ на вопрос был очевиден, но озвучить его Стайлз не решался. — Продолжишь быть таким трусом — ничего не изменится, Стайлз.       — Я здесь ради Элли. — наконец произнес он, подавляя рвотный позыв от скопившегося страха. — Хотел узнать как она, счастлива ли, хотя во втором я не сомневаюсь.       — Она в порядке, ты выносил здоровую и прелестную малышку, которая очень по тебе скучает, хотя мы думали, что вы даже не знакомы. Мы назвали ее в честь Эллисон, если тебе интересно. Хотели найти имя, что напоминало бы тебя, но не смогли, поэтому выбрали это. Ты хочешь с ней увидеться? — Стайлз никогда не видел, чтобы Дерек так улыбался, однако появление Элли того стоило, однозначно. Парень был рад, что малышка делает их счастливыми, только вот страх это все разрушит, тяжёлым грузом падая ему на плечи, мешая дышать, думать. Хотелось ответить согласием, но что в итоге? Ему придется уехать и снова бросить ее, оставить одну — этого не хотелось, но и остаться Стайлз не мог.       — Я не могу, Дерек, просто не могу, ты же понимаешь почему. — но Хейл не понимал, потому что даже не думал о том, почему парень все время так и норовит сбежать от них. — Я здесь всего на неделю, удостовериться, что Одетт со своей стаей не сможет причинить вам вред, а после снова уеду. Но, если быть честным, я очень хочу увидеть Элли, поговорить с ней.       — Почему ты бежишь, должна же быть причина почему ты так не хочешь оставаться в этом городе, почему избегаешь нашего ребенка, и причина точно не во мне или других членах стаи, точно не в дочери? Тебе угрожает опасность, у тебя проблемы иного характера, почему? — Дерек хотел знать ответы, Стайлз хотел уйти.       — Проблема никогда не была в вас, она всегда была во мне, Дерек. Но я не стану ещё больше просвещать вас в свою жизнь, не стану говорить с вами не по теме нынешней ситуации. Так что прошу, прекращай допытываться меня. Мне пора идти. — Стайлз поднялся со своего места, уходя прочь из этого места, а после и вовсе уезжая, игнорируя такой знакомый взгляд в свою сторону. Полный разочарования взгляд, коим его окидывая уж слишком часто в его прошлой жизни.       Хейл не остановил его, не видел смысла, а зачем, если все это бесполезно, если Стайлз сам того не хочет. Поэтому, допив свой кофе, вышел вон, направляясь в участок, где его ждало его маленькое чудо вместе с шерифом. Они больше не поднимали тему Стайлза, никто из них, просто ждали либо нового нападения, либо предупреждения.       И они получили, на утро, когда проснулись и обнаружили на пороге красноречивую записку с указанием места и времени встречи, а возможно и схватки. Одно Одетт просила наиболее четко: отдать ей девочку, — хотя стая более чем понимала, что она знает про то, что они не позволят этому случиться. Но вопрос остался открытым, зачем ей вообще нужен этот ребенок, почему именно Элли, какой ей прок от девочки. Они думали, долго и не отвлекаясь даже на малышку, что пыталась показать им свои рисунки, что ее сильно обижало, поэтому в какой-то момент она вышла через открытую дверь в поисках внимания. Никто этого благополучно не заметил, что ее и радовало.       — Привет, Элли, я подруга твоей мамы. — голос красноволосой девушки был приятным, а сердцебиение осталось спокойным. Ей хотелось верить и Элли проверила, давая свою маленькую ручку. Только она хотела ухватиться, как сзади ее кто-то к себе с силой притянул, поднимая над землёй. В нос ударил яркий запах лаванды. — Мама нас сам нашел, что ж. Ой, Стайлз, вот только не надо злиться, я как лучше хотела.       — Как лучше? Ты пыталась ее похитить, как какой-то неопытный педофил, хоть бы конфетку ребенку дала. — буркнул ей парень, чувствуя как его шею обхватывают маленькие, но сильные руки, а курносый носик упирается в нее, вдыхая такой родной для нее запах. — Одетт, последний раз говорю, не смей трогать мою дочь, иначе я не посмотрю на то, что мы друзья. Я убью тебя и мне все равно, как остальные на это отреагируют.       — Бу-бу-бу, какой злой. Да не нужна мне она, я хотела глянуть как ты отреагируешь на эту сцену, решишься ли наконец подойти и взять маленького монстра на руки. Или ты всё такой же трусливый мальчик, как и в прошлом. — улыбнулась ему Одетт, поправляя волосы и наконец, развернувшись на каблуках, ушла, оставляя Стайлза одного, на чьих руках до сих пор сидела девочка и обнимала его.       Парень тяжело выдохнул, кажется отдаленно он начал понимать зачем на самом деле здесь ведьма, но откинув эти мысли подальше, пошел в сторону лофта, поднялся на нужный этаж и открыл дверь пошире, показывая себя и Элли всей стае, что как оказалось так и не заметили пропажи.       — Это так вы следите за их первой целью? — усмехнулся он, ставя малышку на пол. Желание уйти было сильнее, чем он думал, только вот цепкие ручки, схватившие его штанину, сделать этого не давали, утягивая внутрь. — Да заберите ее, господи.       — Сынок… — выдавил из себя шериф, прокашливаясь. — Заходи, если хочешь помочь, и спасибо, что принес ее назад.       — Мама! — прокричала на весь лофт девочка, а после указала на Дерека и добавила, — папа!       — Да, там папа, вот к нему и иди, пожалуйста. Потому что мама сейчас точно блеванет от накатившего напряжения. — Стайлз и правда позеленел, так и норовя окрасить пол не самой приятной жидкостью, поэтому Хейл поспешил забрать ребенка и отойти. Только желудок пришел в норму, как парень все таки надумал бежать, но на выходе его поймали, утаскивая внутрь. — Да что б вас. Что?       Стайлз выдернул руку из цепкой хватки бывшего друга, выпрямляясь и стараясь сделать как можно спокойное лицо, хотя его запах, он более чем уверен, сквозил гневом. Не хотелось ему с ними видеться, контактировать и иметь больше дел, чем он имел сейчас, но судьба-злодейка думала иначе, как и ведьма, что пыталась похитить его дочь. Скотт молчал, не находя слов, только перебирал свои пальцы, волнуясь — это начинало нервировать.       — Я пошел, а вы, следите за ней получше, в следующий раз я просто позволю Одетт забрать ее. — грубо отозвался Стайлз, возвращаясь к выходу, как в спину ему прилетел вполне очевидный вопрос о том, откуда он знает ведьму и то, как ее зовут. Парень вздохнул — сам виноват. — Мы познакомились, когда я сбежал, она мне помогла. Я не хотел вмешиваться в ее дела, но они коснулись и… вас, поэтому пришлось. Но не ждите, что я буду помогать вам больше, чем делаю это сейчас — она мне все еще дорога. Удачи.       И он вышел, не дожидаясь ответа. Стайлз прекрасно видел, как девочка тянулась к нему, как начала хныкать, стоило ему выйти за дверь, как прижалась к своему отцу — ненависть затапливала, только сделать он с ней ничего не мог. Элли должна его возненавидеть, должна перестать любить и желать быть рядом, потому что он этого не заслужил. Хотя глубоко внутри понимал, что малышка так не может, она еще слишком юна и слишком привязана к нему — Стайлз не жалел, что приходил к ней, не жалел, что позволял запомнить маленькому монстру его запах, не жалел ни о чем.       Больше ему не звонили, не по какому вопросу, только прислал сообщение, короткое, одно простое «спасибо», а после была лишь тишина, что давила не меньше. Однако, в какой-то момент на своей кровате он вновь обнаружил цветы лаванды и маленькую записку с красивым витиеватым почерком: «Девочка у нас, друг.» Стайлз только тяжело вздохнул, выкидывая это. Его бывшая стая бесполезна. Самое странно, что те и словом не обмолвились о пропаже малышки, а может наконец поняли, что ему нет до нее никакого дела (как он и хотел). Только что-то не давало покоя, что-то было не так. Отец или Дерек точно бы позвонили ему, точно бы попросили помочь с поиском ведьмы, но они, как и все, молчали. Все явно чего-то ждали, только чего именно Стайлз понять не мог.       Спустя каких-то три часа, пришло сообщение, в котором был только адрес, неизвестный ему. И он не поехал, оставаясь в своей новой маленькой, но более удобной, комнате, сидеть на кровати, и думать, думать, думать о том, а надо ли ему это все, надо ли бы приезжать. Зачем он вообще приехал, если когда-то решил оставить все позади, отбросить ненавистное прошлое и жить новую жизнь. Однако ответов парень не находил, только еще больше запутывался.       Стайлз не был готов все бросить, это решение было спонтанным, возможно поэтому он возвращался из раза в раз, навещал Элли и оставлял ей маленький подарок, что напоминал бы о нем — парень сомневается, что никто не понял, что это был он. А потом перестал, потому что стало тяжелее прощаться. Стайлз хочет искренне ее обнять, простить себя за совершенный поступок. И получить прощение ото всех, кому доставил проблем своим поведением, своими действиями. Получить его от своей дочери, которая даже не знает обо всем, а в этом он уверен.       Парень поднялся со своего места, собрал вещи и закинул их в уже свой джип, потому что еще вчера сдал арендованный. Завел двигатель и выехал с парковки — ему следовало уехать, вновь всех бросить, но он не смог, не снова. Стайлз свернул в направлении нужного адреса, ускоряясь. Поиски ответов завели его в еще большее отчаяние, из которого так и хотелось выбраться, и в этот раз, он это сделает, потому что надоело бежать.       — Ты приехал. — улыбнулась ему Одетт, встречая на входе, а после лишь подняла руку, прося следовать за ней.       Позади него внезапно возникли двое мужчин, что преграждали путь к отступлению — умно, девушка знала его слишком хорошо, — а заодно вели в нужном направлении. В большой гостинной, его встретила его стая и сама ведьма, а мужчины, что были его «охраной» тут же исчезли за дверью. Все казалось странным.       — Что происходит? — спросил он, падая в кресло, что единственное оставалось свободным, но делало его видимым для всех. Девочка, что явно не была в опасности, побежала к нему, кладя на колени цветы лаванды, а после возвращаясь к своему отцу. Стайлз бесцеремонно скинул с себя их, за что получил бубнеж от малышки — она милая, когда злится.       — Ох, мой хороший, ты… все такой же трус. Ты опять пытался сбежать, не так ли? — говорила ведьма, падая между шерифом и подлокотником. — Я поняла это, поэтому и не могла больше терять времени, пришлось действовать. Только мое первое сообщение не возымело того эффекта, поэтому отправила второе. Из дома ты не выйдешь, пока не ответишь на вопросы, и лучше бы тебе быть честным, хотя, учитывая сколько здесь оборотней, соврать у тебя все равно не выйдет.       — Я могу просто молчать, выжидая, когда вам всем это надоест настолько, что вам придется меня отпустить и не ебать мой мозг. — оскалися парень, скрещивая свои руки. Которые девушка тут же вырвала, закатывая рукава и показывая всем остальным следы, последствия его побега. Ноа побледнел, как и все остальные, не находя слов — его сын так страдал, а они даже об этом не знали. — Да какого хрена?! — завопил парень, возвращая руки к себе.       — Знаешь, последний раз, когда я обрабатывала эти раны, то подумала о том, как меня все это достало. Ты хотел вернуться, хотел увидеть дочь и быть с ней, но что-то тебя вечно останавливало — это бесило. А в особенности бесило мое бессилие. Я ведьма, Стайлз, сильная, мне уже чуть больше пятидесяти лет, о, спасибо, нашему долголетию, но в данном случае я была немощной девочкой, что не могла помочь ребенку.       С «девушкой» Стайлз явно погорячился.       — Поэтому придумала план, хотя для этого пришлось искать оборотней и якобы убивать других — все живы-здоровы, — потому что иначе тебя не заставишь вернуться, ведь только опасность тебе была интересна. А в особенности то, что в этой самой опасности дорогие тебе люди. Пришлось, да, немного соврать, но вот ты здесь, помогаешь им, хоть и делаешь вид, что тебе абсолютно все равно. — она набрала воздух в легкие и продолжила свою речь. — Но все было слишком медленно, ты только больше пытался отдалится от остальных, создавая в их глазах образ холодного и сильного человека, которому никто не нужен. И я решила действовать более прямо, поговорить с ними лично. Альфа благо оказался очень даже понимающим, так что все прошло чики-пуки.       — Всю твою речь испортило твое «чики-пуки». — засмеялся он, расслабляясь чуть больше. Не то чтобы, она была не права, но все это казалось до нельзя смешным и абсурдным. — Я догадывался, что все именно так, Одетт. Как я уже говорил, ты совершенно не злая, не твое это. Вы хотите знать, почему я не возвращался, почему уехал тогда и почему я так веду себя?       Все в комнате кивнули, хотя было видно, что ведьма закатила глаза.       — Я… как ты уже говорил, Дерек, не могу простить себя. Я ненавидел все это настолько, что пытался навредить и себе и малышке. Я пытался убить себя, знаете ли, пока ходил с этим брюхом. Я был настолько труслив, что не поговорил ни с кем до истечения срока, когда можно было бы сделать аборт, а теперь это чудо существует. Я ненавидел собственного ребенка, себя; так, как я, черт возьми, могу вернуться в ее и вашу жизнь, учитывая то, что было в прошлом? Я сбежал, оставив ее без второго родителя, хотя сам прекрасно знаю каково это. — говорил он, пока его лицо выражало только вину и горечь. — Я был в таком отчаянии, что просто хотел закончить все, свою жизнь. Только смелости у трусов не водится.       — Ты хочешь быть здесь, с нами, с Элли? — прямо спросил Скотт, что до этого грыз ногти от напряжения.       — Я хочу. — Стайлз хотел добавить «но не могу», но это было бы ложью — все бы это поняли. — Очень хочу. Элли такое солнышко, вы же уже знаете, что я ее навещал, не мог ее совсем бросить. Этот маленький монстр такой умный, такой сообразительный для своего возраста, она еще с первой встречи, когда была совсем малышкой, понимала, что я ее мама — это удивительно. Это убивало меня, поэтому я перестал. — он выдохнул, закрывая лицо руками, сдерживая слезы. — Но… я не могу простить себя, как бы не хотел. Вы не сможете простить меня. То, что случилось, будет всю жизнь преследовать всех нас.       — Стайлз, я уже говорил тебе, мы не виним тебя ни в чем, что произошло. Тут только наша вина. — напомнил ему Дерек. — Чего ты хочешь на данный момент?       — Пойти к психотерапевту, для начала. А потом обнять ее так сильно, как смогу. — усмехнулся он, сквозь слезы, что не смог сдержать. Что ж, на это улыбнулись и остальные, подхватывая его чувства, перенимая на себя. Элли не понимала почему все улыбаются и грустят одновременно, не понимала, что говорит мама, но почему-то очень сильно захотела плакать. Ее крик привлек к ней внимание, и Стайлз, сам того не понимая, подорвался с места, хоть и остался просто стоять. — Что случилось?       — Дети очень восприимчивы к чужим эмоциям, особенно родительским. — объяснил шериф, подзывая сына ближе. — Возьми ее, уверяю, произойдет магия.       — Магия без магии, вы люди удивительны. — выдохнула Одетт, поднимаясь со своего места и уходя в другу комнату.       Стайлз поднял девочку на руки и прижал к себе (видимо, первое его желание пока отойдет на второе место). Элли уткнулась носиком в его шею, вдыхая запах, и наконец успокаиваясь, лишь тихо хныкая и икая от навалившихся на нее чувств. Он не понимал как все это работает, но видимо дети чувствуют своих родителей на определенном уровне, тем более, если учитывать, что она оборотень, то еще и на инстинктивном. И правда, магия.       — О, точно, я больше не омега, если вам интересно. — сообщил он, укладывая свою голову на голову девочки, отчего она тихо засмеялась, сжимая в кулачки рубашку Стайлза. — Одетт постаралась, так что больше детей не ждите.       — И слава богу. — выдохнул Скотт откуда-то снизу, явно все еще переживающий травматичные события из прошлого в своей голове. Какие из, никто не знал.       Возможно, ему понадобится еще много времени, чтобы простить себя, чтобы понять, что его и правда никто не винит в том, что было. Но сейчас, когда маленький монстр прижимается к нему и тихо сопит ему в шею, все это было не таким уж важным. Сейчас он и правда стал немного счастливее, чем в прошлом.

***

      — Так, вы с Дереком встречайтесь или просто воспитывайте ребенка? — спросил его Скотт.       После их диалога прошло уже пару месяцев, Стайлз перевез свои вещи назад в дом к отцу и пока ютился на диване на первом этаже, где часто утром его дергала за нос маленькая ручка, пока в другой был плюшевый слон. Однако, между ним и Дереком мало что изменилось, единственное, что он стал теплее к нему относится (касается обоих). Хейл, как оказалось, из тех отцов, которые позволяют своим дочерям творить с ним все, что угодно, лишь бы те были счастливы. Так что заставать его разукрашенным и с цветными резинка на волосах стало привычным делом, отчего Стайлз чуть ли не падал со смеху, напару с Элли. Но, думалось им, та просто была рада видеть маму счастливым, и рядом. Дерек на них в такие моменты только неопределенно рычал, но избавится от всего на его голове и лице не пытался.       Так что ответ на вопрос Скотта, был вполне очевиден, не считая того, что у Стилински сердце ходуном ходило при виде Хейла, что немного напрягало — так не должно быть. Однако больше недосказанности в его жизни ему не хотелось. Ответ перестал быть очевидным.       — Не знаю, мы не говорили об этом. — ответил честно Стайлз, принимая из рук Элли, найденные ею камешки в перемешку с грязью. — Нас, вроде, все устраивает и я не хочу все портить.       — Почему ты думаешь, что все испортишь? — на этот вопрос Стилински ответа не знал даже приблизительного, поэтому лишь пожал плечами.       Вечером правда он все равно встретился лоб в лоб с этим диалогом, потому что Скотт, добрая душа, позвонил Дереку, после их встречи, сообщая о диалоге и неуверенности друга. Возможно Маккол просто боялся, что Стайлз снова сбежит, но он не собирался, не снова.       — Какие чувства ты ко мне испытываешь? — прямо спросил его Хейл, пока наливал сок в стакан для малышки, что бегала вокруг стола. Стилински на это устало промычал — разговора не избежать.       — Я тебя не ненавижу. — ложью это не было, что уже радовало Дерека, учитывая их прошлое и то, как больно было слышать обратное тогда, в ванной. — Я пока не могу сказать точно, что именно я чувствую, потому что все все еще слишком сложно. Тем более, я только вернулся. Но это точно не ненависть, Дерек.       — Я рад. Правда рад. Я… — оборотень замолчал на секунду, разворачиваясь к нему передом, и Стайлз мог отчетливо видеть как горели уши мужчины. — Ты мне нравишься, Стайлз. И давно, поэтому то, что между нами произошло, было давним желанием как меня, так и моего волка. Я про секс. Но я не заставляю тебя и не прошу спешить понять, что ты чувствуешь, потому что на это нужно время.       — Ого. — только и смог выдавить парень. Он попросту не знал как реагировать на это признание, однако, знать, что Дерек хотел с ним переспать, хотел его, и, по-видимому, не жалел о том сексе, радовало. — Ты ведь помнишь, что я больше не омега, да? Я не смогу тебе родить ребенка или…       — Меня это не волнует, я любил тебя не как омегу, а как человека, с которым хорошо проводить время. Ты умный и достаточно привлекательный, Стайлз, и мне все равно какой у тебя пол, потому что от этого ты не перестаешь быть собой. Тем более, у нас уже есть ребенок. — последнее улыбнуло обоих, а в особенности развеселило маленькую девочку, что играла с пластиковым стаканом на полу. — Элли прекрасный ребенок, самый настоящий подарок, который ты мог сделать мне, и этого достаточно для того, чтобы я был счастлив.       Может Стайлзу и нужно время для того, чтобы снова стать счастливым, снова полюбить не только себя, но и Дерека, но сейчас он чувствует себя самым счастливым человеком на свете, находясь в окружении людей, которые его любят.       И, может быть, когда-нибудь, когда Хейл будет все так же стоять на кухне, готовя завтрак, Стайлз подойдет к нему и поцелует, произнося слова любви, пока их маленькая принцесса будет сидеть за столом и весело рассказывать родителям о своих новых приключениях в детском саду. Возможно, это произойдет и не завтра, но Стилински уверен, что произойдет, и именно в тот момент, он наконец поймет, что такое быть по-настоящему счастливым и что значит, искренне любить кого-то.       Элли же радостно, планирует свадьбу родителей, сидя на полу и строя арку из неизвестно откуда взявшихся кубиков.