Давай начнем с начала

Что может быть хуже, чем угасшая надежда? Ни один голос не осмелится дать ответ на этот неоспоримый вопрос, но единственное, с чем я могу сопоставить это горькое чувство, — это убийство собственной души. Это расправа над тем, что однажды было живым и полным света, что искрилось, подобно звездам на ночном небе. Когда надежда уходит, остаётся лишь пустота, заполняющая сердце тенями, которые обвивают его, как цепи. Каждое мгновение безнадежности становится пыткой, когда лишь эхо мечтаний напоминает о том, что было когда-то — о светлых перспективах, о радости, о любви, что нежно согревала душу. Убить надежду — значит стереть до основания картину своего существования, оставив лишь блеклый силуэт воспоминаний, тонущий в бездне отчаяния. Надежда — это тонкая нить, связывающая нас с миром; её утрата ведёт к разрушению, которое не подлежит исцелению. Итак, когда надежда исчезает, мы остаёмся одни, перестав быть самими собой, погружённые в мрак, где бродим без цели и смысла.

***

Время, что прошло после их последней ссоры, не сделало их отношения крепче — напротив, стало оно лишь тем временем, которое позволило накопить недосказанности. Каждый вечер, возвратившись в пустую комнату, Чимин боролся с ощущением утраты, которая поджидала их, как хищник в тенях. Разговор, к которому они оба шли, будто кто-то запустил в бездну. Чонгук, сжав кулаки, словно надеялся, что напряжение разрядится само собой. Но знаки были ясны — всё шло к новому конфликту, который не мог остаться без последствий. Чимин вновь и вновь повторял себе, что стоит быть честным, но на каждом шаге его сжигала неуверенность, окружающий мир становился всё более нереальным, все усиливающая тишина напоминала о том, что не всегда слова могут вернуть утраченное. В конце концов, недосказанность нашла выход в словах, произнесённых с горечью. — Ты ведь больше не веришь в нас? — вырвалось у Чимина, и этого было достаточно, чтобы снова разжечь конфликт. Чонгук посмотрел на него с огнём в глазах, но за этим огнём скрывалась мрачная тоска. И вот в этот миг тишина комнаты была разрушена звуком пощечины, которую, не сумев сдержать хлынувшие в сердце эмоции, чудовищной силой нанес Чонгук своему омеге, своему дорогому Чимину. Эта неожиданная вспышка ярости сделала воздух тяжёлым, словно над ним нависло грозовое облако. Чимин застыл, его глаза расширились от неожиданности. Удар раздался в тишине, как гром среди ясного неба. Внутри его разразилась буря эмоций — от шока и боли до тотальной растерянности. Он не мог поверить, что их недосказанность привела к такому. Невольно его рука примкнула к щеке, где ещё сохранялся отпечаток того удара. Чонгук, казалось, сам был в шоке от собственного поступка. Его дыхание участилось, а взгляд метался между яростью и страхом. Он отступил на шаг, будто осознал всю глубину того, что сделал. — Я не хотел…, — побледнев, произнес он, но слова не нашли выхода. Тишина вновь окутала их, как плотный туман, готовый поглотить. Чимин, ощутив вкус горечи, крупнейшую за все месяцы, поднял взгляд. — Ты правда так думаешь? Что это решит? — его голос дрожал, наполненный болью и недоумением. Здесь, в этой пустой комнате, к которой они вели долгий и мучительный путь, ни одно из слов не могло вернуть утраченные чувства. — Я…, — начал Чонгук, но слова снова застряли у него в горле. Они оба знали, что этот момент стал началом конца, но ни один из них не знал, как его предотвратить. Чимин почувствовал, как слезы подступают к глазам, но он стиснул челюсти, стараясь не выдать своих эмоций. Каждое мгновение тянулось, как вечность. В голове снова и снова прокручивались воспоминания — счастливые моменты, совместные улыбки, разговоры до глубокой ночи. Как они могли так далеко зайти, потерять друг друга в этой бездне недопонимания? Чонгук встал на место, вытянув руки, как будто хотел коснуться Чимина, но в последний момент остановился, застыв в нерешительности. — Я не знал, как иначе… Я так боялся тебя потерять, — произнес он тихо, его голос дрожал. Это признание, казалось, разрывало тишину, словно искра на темной поверхности. Чимин, ощутив резкое сочетание злости и страха, вспомнил их несбывшиеся мечты, планы, которые теперь выглядели далекими и несуществующими. — Ты думаешь, что физическая боль решит всё? Это не так, Чонгук, — произнес он, и в его голосе звучала усталость. Взгляд Чонгука метнулся вниз, он понимал, что каждое его чувство теперь было изуродовано ими же. —Мне нужно время, — наконец произнес альфа, а затем, медленно, начал отступать к двери, оставляя Чимина в абсолютной тишине, где только звуки их подавленных эмоций остались в воздухе.

***

Чимин, стоя в тишине опустевшей комнаты, ощущал, как в его сердце угасают последние искры надежды. Он вспомнил, как всё начиналось: обещания и мечты о будущем, полное любви и понимания. Но с каждой ссорой, с каждым колким словом, реальность становилась всё более мрачной. Удар, который Чонгук нанес, напомнил Чимину о том, что иногда даже самые крепкие узы могут быть разрушены одним порывом гнева. Он тихо провел рукой по стене, где когда-то они вместе весели фотографии с улыбками и смехом. Вспомнив о том, как Чонгук всегда умел растопить его холодное сердце одним взглядом, он ощутил глубокую пустоту внутри. Чимин не мог понять, как могло случиться так, что любимый человек стал источником боли. Проходя мимо зеркала, он увидел отражение, которое больше не вызывало радости – лишь отражение утраченной любви и бессилия. Каждый шаг, который он делал, теперь отдалял его от былого счастья, и в этот момент он понял, что пришло время оставить всё в прошлом. Слезы сболтали о том, что надежда, увы, окончательно покинула его душу. Внезапно, его мысли прервал звук телефона. Чимин с недоверием взглянул на экран. Это был Чонгук. Сердце у него забилось быстрее, но он не знал, что сказать. Весь тот гнев и горечь, что накапливались в нем, словно заслоняли разум. Он медлил, а под пальцами холодела кнопка ответа. Всё ли потеряно? Словно в ответ на его сомнения, телефон замер, оставив Чимина наедине с его истерзанной душой. Он снова окинул взглядом пустую комнату, где когда-то царила гармония. Каждая вещь хранила память о счастливых днях. Чимин закрыл глаза, пытаясь вернуть хотя бы мгновение той легкости, которая когда-то наполняла его жизнь. Но вместо этого в памяти всплывал каждый конфликт, каждое недопонимание. Разум сопротивлялся, но сердце, как будто, кричало о том, что нужно двигаться дальше. Этот момент стал поворотным: он понял, что не может продолжать мучить себя тем, что уже ушло. И, стиснув зубы, Чимин, наконец, решил отпустить. Собравшись с силами, он открыл окно, впуская в комнату свежий воздух, который нес с собой запах дождя. Капли, настойчиво стучащие по подоконнику, словно звали его к жизни. Чимин вновь посмотрел на телефон, экран которого потемнел, а сердце его билось ровнее. Он понимал, что настоящая свобода заключается не в том, чтобы забыть, а в умении простить и пройти дальше. В этот момент он почувствовал, как вся ненужная тяжесть исчезает, оставляя место для новых возможностей. Собравшись, он взял свой телефон в руки и начал писать: «Привет, Чонгук. Я хотел бы поговорить…» С каждой напечатанной буквой он ощущал, как в его груди расцветает надежда. Да, это был первый шаг к восстановлению, и, несмотря на болезненный прошлый опыт, Чимин был готов сделать его.

***

Чонгук получил сообщение от Чимина, и в его сердце возникло множество эмоций, одновременно тянущихся в разные стороны. Решив вернуться домой, он знал, что должен еще раз все обсудить. Чувства переполняли его, и он прекрасно понимал, что это может стать финальной точкой их истории, но его вера в то, что Чимин сможет его простить, не угасала. В каждой клеточке его существа жила надежда, что их любовь сможет преодолеть это испытание. Когда он вошел в пустую квартиру, такая знакомая и родная, но в то же время холодная и тиха, его охватило чувство горечи и ожидания. Он сел на диван, рассматривая старые фотографии, где они оба светились от счастья. Чонгук знал, что только честный разговор сможет развеять тьму недоразумений, которая окутала их. Пронзительная мысль о том, что они могут потерять друг друга, щемила ему сердце. Он глубоко вздохнул, готовясь к встрече, полной эмоций и открытых душ. Эта ночь могла стать решающей, и Чонгук был готов на все ради того, чтобы их любовь оставалась живой. Услышав, как дверь захлопнулась, Чимин остановился на мгновение, прислушиваясь к шагам Чонгука. Сердце билось учащенно, словно предчувствуя бурю, которая назревающая между ними. Он медленно вышел из комнаты, его шаги были легкими, но наполовину полными тревоги. В гостиной его встретило мягкое освещение, а Чонгук сидел на диване, погруженный в своих мыслях. — Привет, — тихо произнес Чимин, стараясь скрыть дрожь в голосе. Чонгук обернулся, и в его глазах отразилась смесь радости и тревоги. Мгновение тишины нависло между ними, и в воздухе повисли слова, которые оба боялись произнести. — Нам нужно поговорить, — нарушил тишину Чонгук, его голос звучал решительно, но вальсировал в тональности неуверенности. Чимин кивнул, ощущая, как груз невысказанного давит на грудь. Они знали, что это решение могло разрушить все, что они так долго строили. В памяти всплыли моменты счастья, доверия, но теперь каждый миг рисковал стать лишь отголоском их трагедии. Они стояли на краю, и именно здесь, в этой гостиной, определялась их судьба. Чонгук сделал шаг вперед, и его глаза наполнились решимостью. — Я не могу больше так продолжать, — произнес он, чуть поднимая голос, будто искал в словах утешение. — Мы оба знаем, что это не может длиться вечно. Чимин сглотнул, чувствуя, как внутри все сжимается. Воспоминания о смехе и легкости, которые когда-то делали их вечера теплыми, теперь выглядели такими далекими, как мираж в пустыне. Он открыл рот, собираясь ответить, но слова застряли в горле; он боялся, что произнесет не то и потеряет единственное, что оставалось. — Я тоже это понимаю, — тихо произнес Чимин в конце концов, его голос был полон боли. — Но как мы можем это изменить? Мы вложили так много в наше время вместе… неужели все это может закончиться? Чонгук покачал головой, его выражение лица стало более серьезным. — Я не знаю, — признался он, — но и дальше жить в неведении я не могу. Нам нужно решить, что делать дальше. — Почему ты меня тогда не отпустил, возможно если бы я тогда ушел, этого всего сейчас не было, — тихо сказал Чимин. — Потому что я боюсь тебя потерять, потерять то, что мы выстраивали так долго, — отозвался на его слова Чонгук. В тишине, наполнявшей комнату, раздался едва уловимый вздох. Чимин ощутил, как сердце колотится в груди, терзаемое страхом и надеждой одновременно. Он взглянул в глаза Чонгука, искренность в которых заставила его почувствовать, как хрупка та невидимая нить, связывающая их. — Ты не понимаешь… — начал Чимин, но замер, осознав, что его слова могут ранить. — Иногда нужно отпустить, чтобы сохранить. — Отпустить? — Чонгук словно не верил своим ушам. — Ты действительно думаешь, что это решит наши проблемы? — Я думаю… — Чимин опустил глаза, словно искал ответы в своих собственных чувствах. — Я думаю, что если мы продолжим так, мы потеряем друг друга в любом случае. Чонгук сильнее сжал его руку, как будто пытаясь удержать ту зыбкую связь, которая казалась на грани разрушения. — Я не могу поверить, что ты говоришь это, — тихо произнес Чонгук, его голос дрожал от волнения. — Мы преодолели так много, чтобы просто отказаться от всего. Чимин поднял взгляд, в его глазах читался страх. — Но какая цена? Каждое наше столкновение оставляет раны, и я не уверен, сможем ли мы их залечить. Я не хочу, чтобы этот страх держал нас в плену, — добавил он с грустью, осознавая, что их отношения крошатся на глазах. Чонгук, нервно теребя край своей футболки, замедлил дыхание. Он чувствовал, как его мир разваливается на части, и каждая фраза Чимина лишь подчеркивала эту безысходность. — Если мы расстанемся, как ты думаешь, сможем ли мы вернуться назад? — спросил он, его голос был полон неуверенности. — Возможно, — осторожно ответил Чимин, — но сначала нам нужно понять, кто мы есть каждый по отдельности, прежде чем соединяться снова. Это единственный способ сохранить то, что у нас есть, — добавил он, надеясь, что эти слова принесут облегчение обоим. Чонгук вздохнул, глотая слезы, которые подступали к глазам. Он знал, что Чимин прав, но сердце его протестовало против этой идеи. Как можно оставить позади все прекрасные моменты, когда они смеялись и мечтали о будущем? — Мы не можем просто так разорвать связи, — произнес он с облегчением, словно в надежде, что найдется способ убедить Чимина. — Но разве ты не чувствуешь, что мы зашли в тупик? — Чимин, в свою очередь, сжимал кулаки, и в его голосе слышался лёгкий подтекст боли. — Каждое ссора становится старым шрамом, который мы не можем оставить в прошлом. Чонгук тихо кивнул, не в силах произнести слова, которые могли бы все изменить. В их любви было столько красоты, но и столько испытаний. Он понимал, что им нужно время, чтобы взглянуть на себя по-новому, понять, как им двигаться дальше. — Хорошо, — наконец произнес Чонгук, — если это то, что нам нужно, я готов попробовать. Но ты знаешь, что мы рискуем потерять друг друга, и это меня пугает. Чимин посмотрел на него с умоляющим взглядом, и в его глазах застыла искра надежды. — Я тоже этого боюсь, — тихо признался он, — но мы не можем продолжать так, будто всё в порядке. Время — это, возможно, единственный способ, чтобы мы смогли исцелиться. Чонгук почувствовал, как в груди зашевелилась тревога. — И что мы будем делать? Мы просто будем ждать? — спросил он, стараясь удержать голос в пределах спокойствия. Каждое слово его звучало, как прощальный аккорд. — Возможно, сначала нам нужно будет расстаться, — сказал Чимин, и его голос треснул от эмоций. — Но это может быть шансом для нас обоих, чтобы понять, кто мы без друг друга. Напомнить себе, что мы всё еще любим, несмотря ни на что. Чонгук закрыл глаза, представляя мир без Чимина. Тишина его мучила. — Я не знаю, как буду жить без тебя, — признался он, и слёзы вновь потекли по щекам. — Но если это то, что нам нужно, я не могу противиться.

***

После этого разговора Чимин отправился собирать вещи, Чонгук же наблюдал за ним тихой тенью. Чимин был рад только одному, что Чонгук не видел его слез, которые текли из его глаз. Каждый удар сердца резонировал в груди, как удар молота о наковальню, оставляя после себя лишь глухую боль. Он старался сосредоточиться на действиях: аккуратно складывал одежду, прятал любимую книгу и нежно гладил старую фотографию, на которой они оба были счастливы. В тишине комнаты слышался только шорох ткани и тихие всхлипы Чимина, в то время как Чонгук, словно призрак, оставался на месте, не смея нарушить этот болезненный момент. Они провели вместе слишком много времени, чтобы просто уйти, не оглянувшись. Чимин не хотел показывать свою слабость, но в глубине души чувствовал, что это прощание — не конец, а лишь пауза перед новой мелодией, где вместо гармонии раздавался печальный аккорд. Наконец, собрав последние вещи, он тихо обернулся, и их глаза встретились. В этот миг мир вокруг них замер, и каждая слеза, спрятанная до сей поры, обретала новую силу, заставляя сердце Чимина биться быстрее. Чимин почувствовал, как гнев и горечь смешались с нежностью, когда взглянул на Чонгука. Внутри него возникло желание бросить все и остаться, но его разум настойчиво напоминал о необходимости двигаться вперед. — Почему все становится таким сложным? — прошептал он, стараясь скрыть дрожь в голосе. Чонгук медленно шагнул к нему, его глаза были полны неподдельной печали. — Я не хотел, чтобы всё так закончилась, — произнес альфа, пытаясь найти слова, способные изменить ход событий. Чимин лишь кивнул, не в силах произнести ничего в ответ. Их сердца бились в унисон, но каждый удар превращался в напоминание о том, что соединяло их, и о том, что предстояло потерять. Вытирая слезы, Чимин повернулся к двери, и в этот момент в его голове пронеслась мысль о том, что любовь не умирает, она лишь принимает другую форму. Он знал, что это прощание не означает конца, а лишь изменение их истории. Сжав в руке фотографию, он вышел, оставляя за собой тени недосказанных слов и неоплаченных надежд.