Цена короны

Этот город болен. В нем множится тяжелая болезнь. Но болезнь эта живет не в теле, она пустила свои корни глубже, в самое сердце и распространяется с ужасающей скоростью. Эта чума меняет сознание, закрывает глаза на творящееся беззаконие, позволяет принять аморальность, изменяет ее, делает неопасной и безобидной. Можно ли эта чума пройти мимо кого-то? Может ли остаться не заражённый, если больны практически все? Нет, не может. Каждый житель города заражен, в сердце каждого уже развилась эта отравляющая болезнь, однако, самое страшное в том, что она пленила сердца тех, кто имеет власть над чужими жизнями, кто мог бы искоренить ее, однако, не имеет никакого желания. Сергей натянул плащь на свое лицо, надеясь, что сможет скрыть его. Живя в мире, поражённом беззаконием страшно показывать свои глаза, страшно встретиться с кем-либо взглядом, ведь в глазах каждого можно увидеть, насколько сильно поражено чужое сердце. Сколько бы он не изучал Христов, новую религию, он так и не смог определить для себя, к чему ему готовиться. Было бы чудесно, если бы оказалось, что ему просто нужно будет вынести проповедь или побои плетьми. Стерпеть боль физическую легко, она не страшна, она ожидаема и привычна. Однако же, в мире, пораженном чумой не может быть места для столь лёгкого исхода. Ночь, накрывшая столицу, была оглушительно тихая. Небо, не затянутое ни одним облаком, явило свет далеких звёзд. Однако ни один луч Луны не осветил грязную землю, она спряталась, исчерпала свое время висеть на небосводе и теперь ушла в тень. Многие бы сочли это плохим знаком, усмотрели тайный смысл. Однако, это было лишь знамением того, что время продолжает течь и ничто, творящееся на земле не сможет повлиять на ход привычных вещей. Удивительной красоты сад, полный душистых цветов, окутал саван сна. Лишь тихо кричали вдали ночные птицы. В такую ночь черная фигура, быстро пробежавшая аллеи, была практически незаметна. Сергей проскользнул в тяжелую, дубовую дверь, придержав ее, чтобы она не издала ни звука. В библиотеке почти не было окон, их сделали совершенно крошечными, находящимся у потолка, чтобы сохранить книги. И сейчас сквозь них не проникал ни один лучик света. Вокруг царила полная темнота и, немного подумав, Сергей выставил перед собой маленький светящийся шар. Под его слабым свечением он продвигался вглубь, стараясь не наткнуться на стеллажи с литературой. И почти испугался, когда свет выловил невысокую фигуру. Фигура эта стояла открыто, не прикрыв ничем свое лицо, словно не страшилась быть увиденной. Сергей остановился в паре шагов, немой тенью наблюдая за человеком перед собой. Тот же, равнодушно прошествовал мимо стеллажей в одну сторону, потом развернулся, чтобы идти обратно и, наконец, заметил Сергея. –Доброй ночи, Ваше Сиятельство, – улыбнулся Сергей, сразу же узнав человека перед собой. Он занимал маленькую должность при Императоре. Авраама Грозинский, мелкий человек, оказавшийся подле государя только лишь потому, что хорошо говорил на нескольких языках и был приятен лицом. Он сопровождал Императора в долгих поездках, и, несмотря на свое положение, был скудного ума человеком. Он не был записан в список целей Сергея даже карандашом, ибо никакой угрозы не представлял. –Святая ночь, – странно ответил Авраам, подходя ближе, – вы – гость, приглашенный на собрание Его Императорским Величием? –Именно так. –В таком случае, рад нашей встрече. Я дожидался именно вас. Пройдёмте. И, не могли бы вы осветить и мой путь? Боюсь не добраться в такой темноте. Проклятая безлунная ночь. Сергей в ту же секунду зажег ещё несколько световых сфер, распределяя их вокруг себя и своего спутника. Мужчина довольно улыбнулся, направляясь вглубь библиотеки. –Запомните эту дорогу. Подобного рода собрания происходят два раза в месяц и путь вам предстоит совершать всегда только в полночь. Нужно пройти к самой дальней стене, после чего, свернуть направо. Там вы увидите картину, если мне не изменяет память, натюрморт. Станьте перед ней лицом и произнесте фразу: «E fructu arbor cognoscitur». Надеюсь, вам известна латынь? После того, как вы произнесете эту фразу, смело шагайте в картину. За ней будет тайный зал. Сергей не мог поверить своим ушам. Он не мог и представить, что именно в такой ситуации, он узнает, где находится тайный зал библиотеки. Но более удивительным казалось то, что этот человек, не имеющий, по сути своей, никакой власти, знает о нем. Знает, и, судя по всему, бывает там регулярно. Разве это не полное осквернение святыни? Места, в котором мечтают побывать многие? Они остановились подле указанной картины. Сергей видел ее не раз, искусство ещё с юности манило его, он мог рассматривать написанные картины часами. У каждой картины была своя история, котороя стоит за ней. История, разгадать которую может не каждый, история, живущая в сердце художника. Люди искусства, возможно, были самыми искренними на всей земле, ибо они раскрывали тайны своего сердца, выплескивая свои мысли на холст, бумагу. Для такого нужно иметь настоящую смелость, которой, в этом мире тайн, не было ни у кого более. Произнеся слова тихим шёпотом, граф Грозинский шагнул в полотно, по нему пошли легкие волны и мужчина исчез. Сергей, немного подумав, повторил фразу, так же шагая следом. Понятно, почему никто не мог найти это место. Понятно, почему была выбрана именно эта фраза, для того, чтобы войти. Место, скрытое от глаз. Место, что хранит множество тайн. Скрываясь от глаз, долгие годы именно в нем, посещающие его Императоры рассказывали свое истинное обличие. С другой стороны находилось огромное помещение. Стеллажи с книгами стояли у дальних стен, в центре же было свободное пространство, быть может под стол, быть может служившее для других целей. Сейчас там стояла небольшая группа людей, знакомых Сергею. Однако, среди них был и другой человек, которого он видел впервые. С вытянутыми чертами лица, грубым, как неотёсанный камень. И глазами, настолько темными, что, кажется, сама тьма не решилась бы в них заглянуть. Этот человек обернулся, уставился удивлённо на молодого графа, а потом растянул губы в улыбке, подходя ближе. –Приветствуя вас в обителе Бога, – произнес он, подходя ближе, – не стоит скрывать свое лицо, перед Отцом Небесным мы все равны. –Я не скрываю лица от Бога, – тихо ответил Сергей, скидывая с головы капюшон, – я боялся лишь, что кто-то, кто не должен знать о сегодняшнем собрании, увидит меня. –Стыдитесь? –Никак нет. Однако считаю, что осторожность никогда не навредит. –Вы высокого ума человек. Теперь мне ясно, отчего вы решили посетить нас. Таинство доступно только умным людям. Меня зовут Александр, маркиз Всевеловский. А вы? –Сергей. Сын графа Белевского. –Рад нашему знакомству. В этой комнате, забудьте об официальных обращениях, мы все здесь равны. Вы слышали о нас что-нибудь? –Довольно много. И долгие годы пытался найти вас, однако, мои старания не увенчались успехом, – Сергей улыбка. Те, кто знал его, поняли бы, что это не просто улыбка, это звериный оскал. Однако же, в этой комнате не было близких ему людей. –Тянутся к истине похвально. В таком случае, ваши годы поисков завершились. Сегодня вы станете одним из нас. Однако, для начала, я хотел бы узнать у вас, женаты ли вы? –Женат. Но с супругой своей я никогда не жил. Брак был вынужден и с тех пор я отослал ее в имение моего отца. Это может стать проблемой для моего членства? –Ни в коем случае. Наши заветы не запрещают нам жить с женщинами, однако, в браке мы не должны прикасаться к ним, делать их более порочными, чем они есть на самом деле. Однако, мы состоим из похоти, укротить которую не в силах. Посему, нам позволяется спать с женщинами, но лишь теми, кто не стал для нас супругой. Вы делали все правильно, Сергей. –Безмерно рад это слышать. Кажется, маркиз Всевеловский хотел ещё что-то сказать, но картина вновь исказилась, пропуская в комнату двух человек. Свет Империи, главную ее звезду, Императора и его спутницу. Это была совсем юная девушка, не достигшая ещё брачного возраста. На первый взгляд, Сергей не дал бы ей больше десяти лет. Удивительная в своей красоте, она больше походила на дикий цветок. Ее волосы, чёрные, как сома ночь, ложились легкими кудрями до самого пояса, а огромные голубые глаза, обрамляли густые ресницы. На тоненьком, совсем худом теле девочки было только тонкое белое платье, почти прозрачное, не скрывающие ни одного изгиба тела. В круглых глазах стоял неподдельный ужас, она осмотрела собравшихся мужчин и прильнула к боку Императора, словно ища укрытия. –В наше собрание не допускаются женщины, – пояснил маркиз Всеведовский, – кроме одной. Старейшины, ставшей для нас символом матери Божьей. С того момента, как она входит в комнату, собрание можно считать официально начавшимся. Нужно поклониться ей и поцеловать колено в знак приветствия. Девочку вывели в центр зала и подали небольшую подставку под ногу. Она легко, почти привычно, поставила на нее бледную ногу. Ткань ее платья сползла по бедру, оголяя совсем ещё детскую кожу. Первой к ее ноге склонился Император. Далее, все шесть мужчин становились перед ней на колени, опуская глаза и целуя ее колено. Сергей, оставшись последним, все это время коршуном следил за ребёнком, стараясь найти в ее лице хоть малый признак неудобства. Но ее лицо было спокойным, а в глазах все так же плескался страх. Глядя на ее равнодушие, можно было понять, что боялась она вовсе не этого. Сергей же, с удивительным упорством заставил себя опуститься перед ней и прикоснуться губами к детской коже. Проживя всю свою жизнь в палисаднике, он привык видеть цветы, но не позволял себе и пальцем их тронуть. Не сосчитать, сколько на его счёту на самом деле было преступлений, но одно он себе позволить никак не мог. Когда они закончили, девочка легко убрала ногу и отошла подальше. Не следить за ней краем глаза было просто невозможно. В центр помещения вышел маркиз, начал небольшую речь, в которой, собственно, не угадывалось ничего, хотя бы издалека напоминающее проповедь. Знающий человек сразу бы осознал, что этот человек и пальцем не коснулся Библии, не учился в Духовной семинарии и, даже более того, совершенно не владел ораторским искусством. Однако его слушали внимательно, словно все, что он говорил, было словами самого Господа. После этого он призвал их встать в круг и начался долгий, длинною, кажется, в час, танец. Хотя обычным танцем назвать это было сложно, они просто водили хоровод вокруг несчастной девушки. Привыкший к длительным танцам, Сергей мог хоть всю ночь танцевать кадриль. Он жаловался на Юлю скорее в шутку, чем на самом деле готов был отрубить себе ноги после всего этого. Однако этот хоровод отличался, свет плясал, чужие лица сливались в одну кучу, а голова начала неистово кружиться. Остальные участники, кажется, от подобного действия вошли в экстаз, они смеялись и плакали. Картина, развернувшаяся перед ним была просто ужасающая. Был ли здесь хоть один человек? Когда этот танец подошел к концу, их пригласили рассесться на мягкие подушки, устилающие часть пола. Чувствуя, как тянет ноги, как боль в голове усиливается, а мир вокруг постоянно колышется, Сергей с трудом смог опуститься на пол. Он понадеялся, что на этом служба завершилась, однако, это, кажется, было только началом. Девочка вынесла откуда-то бутылку вина и наполнила алой жидкостью огромный бокал. Она подняла его вверх, осмотрев всех собравшихся, и начала пить. Глаза всех были прикованы к ней, все чего-то ждали. Жажда, после безумного танца, мучила ужасно, однако пить вино не хотелось. Трезвость ума и так уже пошатнулась, остаться здесь в беспамятстве означало полностью потерять над собой контроль. Выпив все до дна, девочка вновь наполнила бокал, и подошла к ближайшему мужчине. Она не предложила ему вина, снова прикоснувшись губами к холодному стеклу. А после наклонилась к мужчине, прильнула своими губами. В эту секунду, когда девочка, разрывала поцелуй только лишь для того, чтобы сделать очередной глоток, Сергей подумал, что сам Бог заставил его не взять с собой меч. В эту секунду убить каждого, кто находился в этой комнате казалось такой лёгкой задачей. Все мужчины здесь были безоружны, а сам Император, казалось, вовсе не воспринимает происходящее. Он стал бы такой лёгкой мишенью. Можно было окропить тайную Библиотеку его кровью и никто, скорее всего, не нашел был его тело здесь. Однако, хватаясь за ускользающий разум, Сергей старался напомнить себе, что при нем только небольшой кинжал, а в комнате, помимо остальных, находится ребёнок. Ребёнок, душевное равновесие которого уже и так нарушено взрослыми, не стоит добавлять ей ещё большей травмы. За размышлениями он не заметил, что девочка уже подошла к нему. Она сделала лёгкий глоток, склонилась к его лицу и прильнула крошечными губами к его. Сергей было хотел дёрнуться, однако, не смог. Все тело оцепинело, вино текло по подбородку, ибо он так и не разомкнул губ. А девочка продолжала пытаться его напоить, пока он быстрым движением руки, не коснулся ее, останавливая. Она посмотрела в его глаза помутневшим взглядом и поднялась, переходя к другому мужчине. Человек может быть сколь угодно аморальным, но есть черта, через которую не может переступить даже он. Марая руки в крови, скрывая самые грязные секреты императорского дома, Сергей никогда не позволял ему коснуться себя. Ни в юности, ни сейчас. Он дал себе одно единственное обещание: не прикасаться к тому, чего касался Император. Ибо все это было заражено чумой, запятнано таких грехом, что никто не смог бы смыть его с себя. Он довольно часто принимал ванны, носил закрытую одежду и даже перчатки, все ради того, чтобы не запачкаться. И вот сейчас он чувствовал, словно толстый слой грязи покрывал все его тело. Опомнился он только когда рядом стало совершенно пусто. Он постарался найти глазами девочку. Она, совсем уже в беспамятстве, сидела на коленях маркиза, уронив голову на его плечо. На ней больше не было ничего, кроме огромных чужих руг, бегающих по молочной коже. –Присоединишься к нам? – прозвучало у самого уха. Сергей дёрнулся, отшатываясь в сторону и заглядывая в серые глаза Императора. Тот не сводил глаза с девочки, которую сейчас ласкал маркиз и ухмылялся. –Боюсь, что не смогу. –Разве она не прекрасна? Я не позволю никому другому трогать мой цветник. Однако, для каждого члена собрания я делаю исключение. Неужели ты не хочешь сорвать этот прекрасный бутон? –Боюсь, это не в моих силах, – собственный голос подводил, а рука то и дело тянулась к припрятанному кинжалу, – я не могу прикасаться к женщинам. –Понимаю, – Император как-то странно улыбнулся, – ты такой же как и я. Дае мои супруги были для меня просто тенью. Я не мог лечь с ними в одну постель. Это было настоящим ударом, я не мог признаться, что бессилен. Однако, спустя время, я нашел то, что придает ее мне. Все женщины запятнаны, вступая в брак, они становятся грешными. Только детей не коснулся грех, только они чисты. А я всегда любил святость. Сергей напряженно улыбнулся ему, сдерживая рвотные позывы. Он больше не мог поднять глаза, стараясь не смотреть в другую сторону, где происходило главное грехопадение человечества. Он сожжет это место. И плевать, насколько ценные книги здесь хранятся. Здесь не должно остаться ни одного камня, иначе чума никогда не покинет город. –Можешь остаться и понаблюдать. Быть может и к тебе вернётся сила. –Признаюсь честно, мне не хорошо. –Понимаю. В первый раз я упал в беспамятстве. Но только в таком состоянии можно достичь истинного просветления. Я не буду гневаться, если ты сейчас уйдёшь. Истина тяжела, нужно время чтобы ее принять. Сергей выдавил из себя улыбку, поднимаясь. Тени плясали на стенах, в их танце угадывалось все происходящее за его спиной. Это был танец на костях святыни. Во всех собравшихся здесь людей не было ничего святого. Кроме, может быть, того дитя, которому Бог уготовил самые жестокие страдания. Сергей буквально выбежал из библиотеки, чувствуя, как горло сжимает от судорог. Ноги подкашивались, словно он выпил лишнего, однако вино осталось только на его губах. Ночь была такой же тёмной. Он упал где-то в середине сада, не имея силы более сдерживать себя. Все внутренности скрутило судорогой, он задыхался в собственной рвоте, стараясь избавиться от этого мерзкого ощущения внутри. В его жизни было всего два таких дня и он не думал, что вновь столкнётся с этим ощущением.