Хладнокровный

      Пробуждение выдалось нелёгким. Гарри еле разлепил глаза, чтобы увидеть, что в комнате царил полумрак, так что вспышка головной боли от какого-либо света, который мог бы сюда просочиться, ему не грозила. Но, в прочем, состояние парня нельзя было назвать и хорошим. Мышцы казались одеревеневшими, а тело неподатливым. Гарри с трудом повернулся на бок, но попытку встать даже не предпринял, понимая, что не справится.              Обстановку Гарри узнал только тогда, когда в комнату вошёл Сириус. Как он оказался в доме крёстного? Он ведь… От воспоминаний его затопил стыд — нагрубить директору ещё и в таком тоне, будто тот что-то ему должен.              «Тебе никто не обязан», — подсказал голос разума.              Но несмотря на стыд Поттер чувствовал облегчение от того, что выплеснул копившееся напряжение. Потому что с каждым разом Гарри боялся себя и тех, действий, которые крутились в его голове в стрессовых и не очень ситуациях. От воплощения их в жизнь его удерживала только неведомая ему сила, и внутренняя воля, возможно. Но, чтобы не испытывать судьбу, он отстранился от друзей, от Северуса — особенно от него. Навредить именно зельевару не хотелось в двойне. Одно его присутствие почему-то выводило Гарри из себя словно по щелчку пальцев. Медитации и попытки привести разум в порядок, казалось, совсем не приводили хотя бы к какому-то результату.              — Привет, волчонок, — Сириус говорил тихо, чтобы мальчику не стало хуже, и Гарри за это был благодарен крёстному. Мужчина присел на край кровати и спросил, потрогав лоб прохладной рукой: — Как ты?              — Откровенно говоря, плохо, — всё же не стал скрывать подросток. Ему нужен был взрослый — тот, кто, если не возьмёт за него ответственность и часть тяжкого груза, то просто выслушает, утешит и обнимет. Сириус хоть и знал о том, что тревожит подростка, но без деталей. — Я так боюсь, что однажды не сдержусь, сорвусь на ком-то, что уже случилось с директором. Боюсь, что стану монстром, к-как Темный Лорд, и не замечу этого. И самое ужасное во всём этом — понять, что мне это понравится.              К концу речи мальчик совсем сжался на кровати, натягивая одеяло до подбородка. В зелёных глазах Сириус видел неприкрытый страх.              — Гарри, выслушай меня, — мужчина мягко, но настойчиво приподнял опущенную голову парня. — Добрую часть своей жизни я пробыл в Азкабане. Через все годы я пронёс правду и, пусть мой рассудок был замутнён, я знал, что не виноват, как и близкие мне люди. Уверен, если бы твои родители были живы, они бы всем в Министерстве съели мозг и нашли доказательства, — никто не стал уточнять, что все это бы не случилось, если бы Джеймс и Лили были живы. — Я хотел сказать этим, Гарри, что совсем не важно, что о тебе думают другие, важно только то, кем считаешь себя ты. Мир не делится на чёрное и белое, каждый вправе показывать разные эмоции, а не только доброжелательность ко всему миру. Злиться или испытывать гнев совсем не плохо, ведь ты живой человек. Мы разберёмся с тем, почему ты не можешь контролировать их. Я помогу тебе.              — Спасибо, — Сириус на это только приложился губами ко лбу. — А как я тут оказался?              — У тебя был магический выброс, и ты упал в обморок. До каникул ещё неделя, но Дамблдор разрешил тебе остаться у меня уже сейчас.              — Правда? — в глазах Гарри расцвела надежда и её место заняла тревога, как только он подумал о последствиях этого. — Но как же?..              — Никаких проблем не будет, не переживай, — Сириус понял, что речь идёт про Амбридж и очень надеялся, что Альбус не даст этой женщине навредить его крестнику.              Гарри подуспокоился, но внутренне всё равно был ещё немного напряжён. Директор игнорировал его и в последнюю встречу не отрицал этого, а на ситуацию с Амбридж с начала учебного года почти никак не влиял и вряд ли сможет повлиять сейчас, что значит, что он просто успокоил Сириуса. Думать об этом дальше парень перестал — раз последствий не миновать, значит он будет наслаждаться каждым днём, проведённым с крёстным.       

* * *

             Каникулы пролетели в мгновение ока. Они не могли выйти на улицу, так что вместо этого двое что-то готовили на быструю руку, усаживались на диване и просто разговаривали. Много, честно и подробно. Гарри нравилось слушать истории про родителей и узнавать маленькие детали незнакомых, но любимых его сердцу людей. Мама, например, любила живые цветы, но у неё была аллергия на пыльцу. Джеймс же нашёл цветы, в которых пыльцы было немного — орхидеи, розы, тюльпаны, нарциссы. Для большей безопасности любимой он также применял заклинание, чтобы аромат оставался, но пыльца не распространялась по воздуху.              Одна же из привычек папы заключалась в том, что перед уходом куда-нибудь или, наоборот, возвращении он каждый раз целовал Лили в кончик носа. Знание об этих мелочах настолько грело душу парню, что он мог только жмуриться от радости, слушая Сириуса, и глубоко в душе сожалеть, что не может увидеть всё это собственными глазами — сначала ребёнком, потом юношей и молодым человеком.              Но помимо рассказов про родителей, Гарри также расспрашивал Сириуса о его жизни, каким был тот до Азкабана. Было неприятно узнать, что крёстный вместе с отцом, Ремусом и Питером являлись по сути хулиганами школы. Очень часто, как и на данный момент, парень был практически изгоем в обществе и не понаслышке знал, как обходятся с такими как он, поэтому хорошо понимал тех жертв, над которыми решили поглумиться «крутые» ребята.              А потом совершенно случайно Гарри понял над кем именно глумились Мародёры, как они себя называли. Сириус назвал какого-то студента «Нюниус», и Гарри долго думал почему же эта кличка знакома ему. Он не вспомнил деталей, но точно был уверен, что так крёстный назвал Снейпа на третьем курсе в Визжащей хижине. Тогда Гарри на целый день заперся в комнате на что Сириус сначала не обратил внимание, но после того, как подросток не спустился на обед в его сердце засела тревога. Поднявшись по лестнице, мужчина постучал в дверь, но ответа так и не получил, затем попытался открыть дверь, но та была заперта. Сириус не злился, хоть и не понимал за что крестник игнорирует его. Он долго стоял под дверью, извиняясь за всё, что приходило ему в голову и понимая, что действительно очень виноват перед мальчиком, пусть даже в том, что он говорил не было того, на что тот обижен. Когда слова закончились, Сириус обернулся собакой и лёг под дверью, поджимая уши и поскуливая от собственного разочарования и одиночества.              Только поздно вечером дверь перед животным открылась. Сириус вернулся в своё тело, появившись перед Гарри на коленях. Мужчина уткнулся лбом в живот парня, снова шепча извинения. Парень положил руки на голову крёстного, поглаживая и путаясь в кудрях, а потом они спустились в гостиную. Разговор был долгим и откровенным, открывая старые раны. Блэк признал ошибки, которые допустил, даже те, в которых он был не властен, но ему было всё равно на обстоятельства. Сириус просто хотел построить хорошие отношения со своим крестником. Гарри же всё понимал и прощал. И так же ругал себя за то, что обиделся как маленький, но крёстный уверил, что это не так, что он и правда был подонком в юные годы, да и сейчас до сих пор было трудно восстанавливаться после заключения в социальном плане. А потом сказал, что если всё же Снейп чудом остался жив и вернётся (пусть все и думали, что тот мёртв, как и Сириус, но почему-то он сомневался, что такой упёртый человек как Северус Снейп вряд ли умрёт просто так) и, если Гарри это так важно, то он попытается наладить с ним отношения или хотя бы перейти в нейтралитет.              Это был сложный разговор, но необходимый для преодоления барьеров между ними. Они закончили уже к утру. Уставшие, но довольные они вместе уснули прямо на диване, на котором сидели, и проспали до обеда. Дальнейшие дни протекали легко, между крёстным и крестником установились доверительные отношения (про Северуса Гарри рассказать не мог, потому что это была не его личная тайна), но в остальном Гарри ничего не скрывал.              Перед отъездом они сидели до поздней ночи, не желая наступления утра, что означало скорое расставание. Но отдохнуть стоило и Сириус, притянув к себе подростка и уложив его голову к себе на грудь, наказал спать. Гарри только обернул руки вокруг туловища крёстного и закрыл глаза.              Так же за время каникул, помимо налаживания отношений, они сделали одну важную вещь — попробовали разобраться в окклюменции. Сириус сам не много знал про эту науку, но очень помог Гарри в этом вопросе и, пусть парень ещё не мог защитить свой разум, кое-что он всё-таки понял. Правда тренировки всё ещё мало к чему приводили. Блэк боялся навредить разуму мальчика неосторожным движением, ведь в окклюменции разбирался на среднем уровне, а за долгое время без практики сильно скатился в знаниях.              Поттер с каждой провальной попыткой выходил из себя, что приходилось восстанавливать комнату, где он занимался, но спасибо Сириусу — тот мог быстро успокоить подростка. В итоге продвижений было совсем уж немного и это сильно огорчало Гарри.       

* * *

      Школа встретила оживлёнными студентами, которые рассказывали однокурсникам о проведённых каникулах, но Гарри волновало совсем другое (даже поездка в поезде не запомнилась) — в Хогвартсе совершенно один остался Северус. То, что парень покинул школу раньше по независящим от него обстоятельствам его не успокаивало, поэтому первое, что он сделал после ужина в Большом зале — позвал Добби, расспросив о местонахождении змейки. Тот находился на кухне, так же ужиная, как и все остальные.              Поттер мчался со всех ног, чтобы застать Северуса на месте. Он не успел буквально чуть-чуть, видя ползущую змею по коридору школы. Она остановилась перед ним, гипнотизируя взглядом.              — Эм… — Гарри потерялся, не зная с чего начать.              — /Очень красноречиво./              — Как вы тут? Простите, что вот так резко исчез без предупреждения. Мне очень жаль, что всё так вышло, — протараторил Гарри на одном выдохе, выглядя как нашкодивший щенок.              — /Это в вашем стиле. Я даже не удивлён, но всё же хотелось бы услышать причину такого поведения, и я говорю не только о том, что вы исчезли за неделю до Рождества, но и про ваше поведение за эти несколько месяцев/, — они, конечно, ничего друг другу не должны, но Северус хотел бы узнать, в чём состояла причина такого резкого игнорирования окружения со стороны Поттера.              — Пойдёмте, — всё же кивнул Гарри. Пора было расставить все точки над «и».              — /Так вот где вы пропадали. Не удивительно, что я не мог вас уловить. Что это за место? / — Северус никогда раньше не видел этой комнаты. Впрочем, вне занятий он редко ходил выше подземелий, будучи школьником. А в роли профессора и декана главным было, чтобы студенты не шатались ночью по коридорам и соблюдали режим.              — Честно сказать, — почесал затылок Гарри, — я не знаю, но мне повезло, что я нашёл это место.              — /Это, без сомнения, ваш девиз по жизни/, — отдаленно Северус подозревал, что это за комната, но во время его обучения об этом месте ходили только слухи, если кто и смог обнаружить это место, тот явно не распространялся об этом. Комната потерянных вещей, а также нуждающихся в укрытии. Только сколько бы Снейп в своё время не нуждался в таком укрытии, он его не получал. Другое дело Поттер…              Оглядывая помещение, Северус забрался на диван, обвивая телом быльце. Вперив взгляд в юношу, мужчина ждал того, ради чего они, собственно, сюда и пришли — объяснений.              Гарри, как на духу, всё и выложил. И про страхи, и про эмоции, и что даже сейчас он чувствует ту самую противную поднимающуюся ярость, но, благодаря совместным силам Блэка и подростка, может хотя бы контролировать это.              — /Можете не переживать/, — сказал Северус после всего услышанного. — /Я не сахарный, от ваших, как вы сказали «вспышек» не рассыплюсь./              — Вы может и не сахарный, но мне потом самому неприятно осознавать, что я наговорил. Я даже контролировать это не мог! Боялся, да и сейчас боюсь, что в какой-то момент всё шагнёт дальше словесной границы и я могу навредить кому-нибудь.              — /Я уже говорил вам, что нужна работа над своими эмоциями. Вы занимаетесь этим?/              — Занимаюсь, но только ничего не выходит! Я не особо понимаю процесс. В книгах написано очень сухо и кратко. В какой-то момент я думаю, что вот вроде всё получается, но эти чужие эмоции берут верх, будто понимают, что я пытаюсь их подавить и всё становится ещё хуже.              Северус будто что-то обдумывал и наконец сказал:              — /Так уж и быть/ — Гарри не понял. — /Я помогу вам в освоении окклюменции./