Хладнокровный

      Прошло несколько дней. Когда Северус в первый же день захотел сразу проверить несколько вариантов заклинаний, чтобы попробовать вернуться в свой истинный облик, Поттер тут же его осадил простой фразой:              — Сэр, нам ведь запрещено колдовать за пределами школы.              И как он мог забыть, что этот оболтус еще несовершеннолетний. Что же, ничего не поделать. Придется ждать начала нового учебного года, а до этого времени Гарри и Снейпу нужно было пытаться ужиться вместе. Но это не составило труда. Поттер целый день с утра до вечера находился за пределами комнаты, а Северус, наоборот, и змеиной морды не высовывал из нее.              Гриффиндорец возвращался только вечером и был настолько уставшим, что они друг с другом ни разу даже не огрызнулись друг на друга. Но если быть точным, огрызался только Снейп, Гарри же на эти подначки не реагировал от слова «совсем», поэтому и происходило так, что они вдвоем вполне мирно существовали в одном помещении.              В первые две ночи зельевар думал, что тот кошмар Поттера был единственным, потому что больше от звуков он не просыпался. Не мог же он знать, что парень не спит по ночам и тупо смотрит в стену практически немигающим взглядом. Но энергия стремительно сошла на «нет», и после двух дней Гарри снова провалился в сон, а после кошмар. Первую, как и вторую ночь Северус стоически выдержал, слушая метания и возню на постели и, наконец, пробуждение со сбитым дыханием. Но дальше слушать подобное было невозможно, зельевар и сам стал не высыпаться, но ему легче он мог поспать и днем, а вот мальчишка был похож на бледную тень дементора. Снейп выглядел лучше в худшие времена, а этот…              Так что пришлось вновь прибегнуть к тому способу, который использовал Северус. Будить Поттера, даже если бы мужчина и смог это сделать, было бесполезной затеей. А смысл? Разбудит он и что? Тот уснет и ему снова приснится кошмар. И так по кругу. И в этом случае не выспится ни Поттер, ни сам Северус.              Приближался конец июля. Между профессором и студентом сохранялось обоюдное игнорирование. До одного момента. Северус как обычно лежал, свернувшись в кольца, на подоконнике. Окно выходило на дорогу, по которой редко проезжал транспорт, так что любоваться было особо нечем. Поттер уже около получаса находился перед домом, обрезая сухие ветки у кустов перед окном — растения плохо переносили палящее солнце. Но монотонные движения гриффиндорца прекратились, и он на что-то отвлекся. (Северус, из-за особенностей змеиного зрения, плохо видел на что именно)       Петуния шла в легком платье и шляпе, прикрывающей ее лицо от солнца, в одной руке у нее был пакет из продуктового магазина, а в другой личная сумка. Не удостоив каким-либо вниманием сына погибшей сестры, который занимался тем, чем ему и положено (она терпеть не могла нахлебников, кем Поттер и являлся для их семьи), женщина зашла в дом.              — Поттер! — миссис Дурсль сложно было не услышать с ее пронизывающим тонким голосом, особенно сейчас, когда все окна были открыты настежь.              Гарри, смахнув мокрые от пота волосы назад, оставил инструменты, снял грязные перчатки и зашел в дом, надеясь, что его не поймали.              — Да, тетя Петуния, — женщина, не поворачиваясь, протянула ему пакет с продуктами.              — Видел же, что я иду с продуктами, — явное осуждение слышалось в ее голосе. — Разложи продукты и на обед у нас жаркое.              — Ясно, — это означало, что обед готовит он, впрочем, как и всегда. Хоть в магазин в этот раз ему не пришлось идти.              Парень вошел на кухню и поставил на стол пакет, начав разбирать его содержимое. Но недолгим было его относительно спокойное существование. Буквально несколько минут назад произошел еще один случай, как с профессором: еще одна змея заползла во двор к Дурслям и Гарри поступил с ней так же, как и с остальными — использовал парселтанг. Случайным свидетелем этого стал Северус, который видел, что Поттер переключился на что-то другое, но после снова занялся своим делом, а затем и вовсе ушел в дом после громкого возгласа Петунии. Но был еще один наблюдатель — Дадли.              Он только спустился, чтобы перехватить чего-нибудь в холодильнике, но, услышав странные звуки за окном гостиной, подобрался ближе и увидел, как сиротка Поттер шипит на рептилию. Поэтому, как только его мама вошла в комнату, Дурсль младший подбежал к ней, начиная жаловаться на произошедшее.              Петуния твердой походкой подошла к кухонному гарнитуру и устремила цепкий взгляд на мальчишку.              — От тебя требуется только одно, паршивец! — не проявлять свою ненормальность! К тебе относишься по-хорошему, но, похоже, тебе плевать на это. Вернон поговорит с тобой сегодня же вечером, будь готов, — Дадли гаденько улыбался позади. Петуния вернулась в гостиную и, сев на диван, включила телевизор. Младший Дурсль же с чувством выполненного долга убежал на улицу.              Дальше Гарри все делал на автомате, бездумно. Он что-то резал, жарил, и снова резал, но не смог бы даже сказать, что именно. Парень думал, что время, когда за неконтролируемую детскую магию его могли подвергнуть наказанию, давно прошло. Но нет. И, хоть такие случаи можно пересчитать по пальцам, но именно они были отчетливо отпечатаны в памяти. Детские травмы бывают и у героев Магической Британии, а вы как думали.              После одиннадцати лет жизнь у Дурслей стала полегче. Всего-то нужно было пережить с ними два месяца лета, а того и меньше, и снова отправиться в школу. Гарри прекрасно понимал, что когда-нибудь попадется, но не подозревал, что за это будет что-то серьезное. Возможно, словесное унижение, или что-то о его родителях, ну, или крепкий подзатыльник, не более.              Вечер подкрался незаметно. Гарри понял это только когда услышал приближающийся шум двигателя за пределами дома. На мгновение потемнело перед глазами, но никто не смог бы ответить от чего. То ли от недосыпа, то ли от приближающегося наказания. Парень уже расставил приборы и тарелки на стол. Свой набор он решил не ставить за основной стол и расположился на кухне — не горел желанием ловить на себе не выражающие ничего хорошего взгляды. К сожалению, пришлось услышать то, что говорила Петуния Вернону. Стоило больших усилий усидеть на месте и ничего не сказать. Нарываться еще больше не хотелось.              Старший Дурсль зыркнул на него, повернувшись боком. После этого кусок в горло не лез, поэтому оставалось только размазывать еду по тарелке. Где-то на подкорке была мысль, что нужно как-нибудь незаметно собрать ужин для профессора. Возможно, это было попыткой отвлечься.              После окончания ужина Гарри собрал грязные тарелки, ловя презрительные взгляды. Парень мыл посуду, когда Вернон, опершись двумя руками о столешницу, разделявшую кухню и столовую, окликнул его:              — Поттер, — он смотрел на него исподлобья, хмуря густые брови. Названный обернулся на голос. — Ничего не хочешь сказать?              — Извините? — предположил парень.              «Но вам же все равно на мои слова, зачем медлить?», — жесткая губка впилась в кожу на ладони, оставляя отпечаток.              — Наказание отменяется, — Поттер не поверил своим ушам, раскрыв от шока глаза. Ему на мгновение захотелось проверить настоящий ли это Вернон Дурсль стоит перед ним, но эта мысль как появилась, так и погасла в сознании гриффиндорца. — Считай это подарком.              Вернон уже отошел от гарнитура на шаг, но обернулся и бросил напоследок:              — Через несколько дней у нас будут гости. Хотелось бы, чтобы ты помнил мое великодушие и не вытворишь что-нибудь… странное, — Гарри просто кивнул и отвернулся, как и Дурсль, который ушел в гостиную.              Поттер быстро закончил и поспешил к себе в комнату, не забыв про ужин профессора. Встретили его тишиной.              — Ваш ужин, профессор, — он сел на кровать о чем-то задумавшись.              Когда Снейп закончил трапезничать, он заметил, что подросток находится все в том же положении, в котором сел несколько минут назад.              — /Поттер, вы в порядке?/ — но юноша не среагировал. Если бы Северус мог закатить глаза, он бы сделал это сейчас, но особенное строение глаза змеи не позволяло сие действие.              Его проигнорировали. Ну и ладно, он тоже. Зачем ему тратить свое время на глупого гриффиндорца, если никому из них это не сдалось? Незачем. Вот и Снейп так считал.              Через некоторое время парень глубоко вздохнул и, проморгавшись, окинул взглядом комнату, будто хотел что-то в ней найти. Не найдя ничего интересного, он посмотрел на черную змею, свернувшуюся в кольца.              — Профессор, — позвал он и продолжил, когда на него обратили внимание: — вам наверняка надоело сидеть в четырех стенах, может, хотите подышать свежим воздухом как-нибудь?               — /Если рядом со мной нет назойливых студентов, мне ничего не может надоесть, но все-таки прогуляться я не против/.              — Завтра не лучший день для прогулки, так что будьте готовы на послезавтра, — Гарри глянул на часы — обе стрелки приближались к 12 ночи.              Четырнадцать лет он праздновал свой день рождения один, без друзей, без торта и угощений, без родителей. Самый счастливый день в году был для Гарри не лучше остальных. И, хоть его приходилось проводить сначала в чулане, а теперь в «своей» комнате, он мог представить себе лучшую жизнь, которая могла бы у него быть.              Если бы родители были живы…              Если бы не было Волдеморта…              Если бы не…              Если бы…              Но после приходилось возвращаться в жестокую реальность.              Сегодня же первый день рождения, который он проводит не в одиночку. По иронии судьбы его гостем оказался самый мрачный обитатель Хогвартса — Северус Снейп. Гарри был даже не против такой компании. По давнему ритуалу парень нарисовал на пыльной тумбочке торт со свечками.              Северус по привычке наблюдал за Поттером. Так уж вышло, что ему и правда надоедало сидеть целыми днями в одной комнате, хоть ему и было о чем подумать и он мог поговорить с собой, но он бы сошел с ума, если бы занимался этим сутки напролет.              Змеиная голова приподнялась, увидев творение Поттера и его чем-то опечаленное лицо. Взгляд зацепился за календарик, висящий рядом с прикроватной тумбочкой. Еще висел листик с 30 июля, но время уже перескочило за полночь.              Исход седьмого месяца… прошелестел звенящий голос в голове Северуса. Он помотал головой, отгоняя непрошенные мысли.              — /Петуния сегодня расшумелась больше обычного, что произошло?/ — вырвалось случайно. Он об этом даже не думал, просто хотел сказать что-то типа: «С еще одним прожитым годом вас, мистер Поттер». Но у них же вроде как перемирие, поэтому эти слова мужчина оставил при себе.              — Не важно, — не хотелось говорить об этом.              — /Не мог предположить, что вы можете быть молчаливым. Куда же девается все это когда вы переступаете порог Хогвартса? Или вы можете испытывать только мое терпение?/              На самом деле Поттер не был таким уж разговорчивым в Хогвартсе. Северус снова преувеличивает, но не может пересилить себя, иначе… Нет, он не может признаться даже самому себе, что будет если он все-таки сделает это.              — Просто не понимаю зачем это вам. Сомневаюсь, что вам очень интересно.              — /От чего же? Свободного времени у меня теперь предостаточно, понимаете здесь меня только вы, а сейчас нас только двое. Что мешает нам поговорить?/ — Поттер посмотрел на него как на сумасшедшего, хотя пытался скрыть это.              «Самому-то не странно такое говорить, Северус? Поговорить? Ты и Поттер? Только если вы оба потеряете память, возможно, и то сомнительно».              — Ну, ладно, ваша взяла, — Гарри спустился на пол в позе лотоса, только ноги скрещивал не так сильно, как это требуется. Он пристально смотрел на него, ища подвох, будто сейчас профессор возьмет и посмеется над ним, оставив его в дураках. — Сегодня произошел случай как наш с вами тогда на дворе. Змеи здесь были все время, но Дурсли их не жалуют где-то поблизости. До одиннадцати лет, до того, когда узнал, что являюсь волшебником, я думал, что просто говорю им уходить и они уходили, но я был уверен, что те не понимают меня. Это было странно для Дурслей. Ненормально. Я понял, что это нужно скрывать. Но вчера мне не повезло. Дадли узнал, что я сделал — проявил свою ненормальность. За что меня должны были наказать, но что-то случилось, потому что дядя «подарил» мне подарок. Похоже, для гостей дяди Вернона нужно, чтобы я выглядел более-менее живым, точнее для самого дяди и его статуса на людях.              — /Ненормальность — это волшебство?/ — предположил Северус.              — Да. Я и сам долгое время так считал, хотя все же очень надеялся, что это не так, — Гарри зачесал свою челку назад, успокаивая себя этим жестом.              — /Петуния, у которой в семье была волшебница…/, — он не закончил, не знал, что именно сказать.              Его отец тоже ненавидел волшебство, но у него была мама, которая отстаивала Северуса. Говорила ему, что папа просто в плохом настроении. Показывала, что магия — это невероятная вещь и Северус станет самым лучшим волшебником на свете. У Поттера же такого человека не было.              — /Вас наказывали, то есть били?/              — Редко, но бывало, — он не знал зачем отвечает. Ведь зельевар, скорее всего, хочет посмеяться над ним. — Не важно. Не понимаю для чего вы спросили об этом.              — /Мы же с вами беседуем/, — Гарри снова поправил длинную челку.              «Правда, странноватая тема для этого», — подумали оба.              — /О, ради Мерлина, Поттер, по вам плачет парикмахерская. Невыносимо смотреть на вас/, — парень даже представил каким бы было лицо профессора. Тот бы повернул немного голову, скривившись и отведя уголки губ назад в легком отвращении. Гарри немного хихикнул от того, что сказал профессор и от того, что представил себе в голове.              — Хорошо, профессор.