Туарег. Каменные джунгли

      — Я думаю, что мы готовы восстановить всю цепочку событий, которые происходили у бизнес-центра, — шеф полиции Том Харрисон обвёл тяжелым взглядом всех присутствующих в кабинете.       Как только опергруппа вернулась в участок, было организовано оперативное совещание. Данные на компьютере постоянно обновлялись, а помощник уже перестал стучать в дверь — он просто влетал в кабинет, выкладывая на стол новые отчёты или показания.       Окружной прокурор, мужчина лет пятидесяти, осторожничал и был весьма скептично настроен. Его можно было понять: после ареста подозреваемого дальнейшее ведение дела целиком и полностью ложилось на его плечи. От того, какие улики он примет во внимание, зависело, не развалится ли дело в суде.       — Излагайте, — сказал прокурор.       — Камеры на парковке не работали, — начал докладывать капитан Льюис, — но камера на площади Гранд-Арми-Плаза зафиксировала, что черная Тойота с номерным знаком HNH-4735 свернула на Истрен-Паркуэй за десять минут до начала стрельбы. Тот же минивен выехал к эстакаде через три минуты после окончания стрельбы. Машина принадлежит агентству по аренде автомобилей «Гринпойнт». Договор долгосрочный, на полгода.       — Кто конкретно был за рулём вам не известно? — уточнил прокурор. — Машину могли и угнать.       — Могли угнать, а могли и не угнать, — невозмутимо ответил шеф полиции, встав на сторону подчинённого. — У нас есть отпечатки пальцев на четвертаке из паркометра. И принадлежат они тому, кто арендовал машину.       — Откуда у нас его отпечатки? На него уже заводили дело? — оживился прокурор.       — Нет. Отпечатки были занесены в базу, когда подозреваемый получал пару месяцев назад лицензию на оружие.       — Мало. Ни один судья не выдаст ордер при таких уликах, — поморщился окружной прокурор. — Подозреваемый этот четвертак мог оставить на парковке в любой другой день.       — Одна пуля из шести — та, которую удалось извлечь из скамейки — довольно в приличном состоянии по сравнению с остальными. На ней сохранились следы, оставленные спусковым механизмом, — выложил ещё один козырь капитан Льюис. — Мы можем привязать её к конкретной винтовке. К тому же у нас есть частицы металла со ствола, которые экспертам удалось зафиксировать на месте обстрела.       — Но винтовки-то у нас нет. Ваш пазл из этих улик сложится, если только стрелок не сбросил оружие. Шанс, что он забрал его с собой и будет хранить дома — минимальный. Практически равен нулю. Кто наш подозреваемый?       Стив Льюис начал докладывать:       — Бывший военный, служил в «Легионе». Это специальное подразделение коммандос в Египте, созданное для проведения диверсий и решения тактических задач. В стрелковых навыках бойцов такого уровня не сомневайтесь. Они на порядок выше, чем у моих сотрудников, — сокрушённо признался капитан. — Был контужен во время попытки переворота в Каире и отправлен в отставку. Чем занимался до настоящего времени — информации нет, но это лишь вопрос времени. Все военные такого уровня есть в базах данных. Просто необходимо направить официальный запрос.       — Получается, он эмигрант, не американец? — поморщился прокурор, предчувствуя сколько это доставит проблем: начиная со взаимодействия с посольством, заканчивая журналистами.       В кабинет в очередной раз вбежал помощник шефа полиции, держа в руках еще тёплый лист бумаги из принтера с распечатанным адресом, фамилией и биографией подозреваемого. Том Харрисон рухнул в кресло, вчитываясь в данные. Прошло всего несколько часов, а у них есть подозреваемый!       — Чон Хосок, проживает в северной части Бруклина. Слышали о таком месте как Уиллетс-Поинт? — Харрисон победно обвёл всех взглядом.       — «Свалка»? Мы ведь сейчас об этом районе говорим? — брезгливо поморщился прокурор.       Эмоции этого человека можно было понять. Уиллетс-Поинт был настоящим гетто. И «Свалкой» этот район называли не зря. На «Свалку» почти не совались копы, здесь люди до сих пор грелись вокруг горящих бочек, как в голливудских боевиках, а жили в основном эмигранты прямо в гаражах, оборудованных под мастерские, или трейлер-парках. Причём, трейлер считался элитным жильём для «Свалки».       — И где он там живёт? — с дрожью в голосе уточнил судмедэксперт, предвидя, в каких условиях придётся проводить обыск.       — В трейлер-парке, под эстакадой 687-й развязки. Он арендовал фургон на год вперёд, — уточнил Льюис, сверяясь с распечаткой.       — Для суда будет не важно, какой статус у подозреваемого — коренной он американец или эмигрант, живёт он в особняке или трейлере. Второе скорее вызовет больше жалости у присяжных. Мотив! Для меня главное — какой у вашего Хосока был мотив? — из последних сил сопротивлялся прокурор, понимая, что для полиции главное — объявить, что преступник пойман.       — Посттравматический синдром — вот главный мотив у таких людей, — предположил судмедэксперт. — Кто знает, что пережил этот солдат, имея контузию, а за ней отставку. Не думаю, что власти Египта сильно озабочены тем, чтобы солдаты прошли реабилитацию или посещали психоаналитика.       — Ещё один довод — горячая восточная кровь. Вспомните недавние стычки арабов и латинос в Бронксе, — сказал шеф полиции, сразу помрачнев. — Они чуть что, сразу хватаются за оружие. Сколько людей погибло в их перестрелках! Вполне возможно, что у Чон Хосока просто случилось обострение. Не волнуйтесь, господин прокурор, вы легко найдёте эксперта, который выдаст соответствующее заключение и выступит на стороне обвинения в суде. Я чувствую, что при обыске мы найдём более значимые улики.       — Хорошо, — сдался прокурор, поднимаясь из-за стола. — Получайте у судьи ордер. Для обыска привлекайте лучших специалистов. Если мы найдём хотя бы пылинку с того здания на его рукаве, считай дело у нас в кармане. Снайпер не должен уйти от наказания.       Прокурор направился к выходу торопливым шагом. А шеф Харрисон молча кивнул своим подчиненным, отпуская из кабинета. Подготовка к аресту займёт как минимум час, и нельзя было терять ни одной минуты.       — Я устрою тебе персональный ад, Чон Хосок, — довольно хлопнул по досье Том Харрисон. — Никому не позволю устраивать такой беспредел на моей территории.

***

      Сначала оперативная группа просканировала фургон тепловизором и подтвердила, что внутри находится один человек. Неподвижный. Но температура тела соответствовала показателю живого человека. Все полицейские были экипированы в бронежилеты и каски, окружной прокурор на время штурма остался в машине. Его пришлось взять с собой, чтобы он зафиксировал законность процедуры ареста. Всего в операции было задействовано два подразделения. Бригада скорой помощи находилась неподалёку и была готова подъехать в любую минуту. Большинство людей работали без передышки почти сутки, поэтому в воздухе ощущалось напряжение.       Спецкоманда полицейского управления окружила фургон и по сигналу капитана Льюиса ворвалась внутрь. Они обнаружили подозреваемого лежащим на кровати. Хосок не реагировал, даже когда полицейские нацелили на него оружие и осветили лицо фонариками. Стив Льюис, расталкивая бойцов опергруппы, с трудом протолкнулся в фургон.       — Жив? Он нужен нам живым!       — В отключке, — объявил офицер, указывая на то, что валялось на полу рядом с кроватью. И тут же рявкнул на подчиненных: — Аккуратно! Не затопчите улики!       На полу валялись резиновый ремень, шприц, столовая ложка и зажигалка. И три маленьких прозрачных пакетика, два из которых были вскрыты. Белый порошок с коричневыми вкраплениями.       — Да он наркоман, — презрительно процедил капитан Льюис. — Такой под кайфом мог спокойно и толпу из автомата расстрелять.       Судмедэксперт, решительно раздвигая полицейских, направился к подозреваемому и похлопал его по щекам, пытаясь привести в сознание. Тот замычал — и пошла пена изо рта. Хосок смотрел в потолок мутным невидящим взглядом, не реагируя на происходящее. Эксперт оценивающе осмотрел мужчину, прикидывая его рост и вес, соотнося параметры с использованной дозой. Встревоженно прощупал на сонной артерии пульс.       — Если он вам нужен живым, его надо срочно в госпиталь. У него передоз. Состояние критическое.       Судмедэксперт вытащил из кармана салфетку, запрокинул Хосоку подбородок и, положив салфетку на лицо, сделал несколько вдуваний рот-в-рот. Грудная клетка не поднималась.       — Дыхательные пути перекрыты из-за рвоты! Реанимацию! Вызывайте медиков срочно! Нужна интубация.       Судмедэксперт намотал салфетку на палец и, открыв ложкой плотно сжатые челюсти, вычистил рвоту изо рта. Воздух со свистом прошёл в лёгкие. Пока у фургона не появилась бригада медиков, он продолжал делать искусственное дыхание, проверяя пульс и грязно матерясь при этом.       — Как он? — с улицы, из-за спин полицейских, подал голос прокурор.       — Сам не дышит. Пульс исчезает.       Судмедэксперт положил одну ладонь на тыльную поверхность другой ладони, устроив их в выемку под грудной клеткой, и, не сгибая руки в локтях, начал делать ритмичные толчки в грудь. Потом прервался и сделал еще несколько вдуваний рот-в-рот.       Полицейские практически вжались в стены, пропуская в фургон медиков с раскладными носилками. В помещении стало еще меньше места — казалось, что воздуха стало совсем не хватать. Полицейские помогли переложить Хосока на носилки. Бледное, синюшное лицо накрыла кислородная маска.       — Аккуратно. Выносим, — распорядился врач скорой помощи.       — Стойте! — бросился за медиками вслед прокурор. — Вы не зачитали ему его права. Его адвокат тут же оспорит задержание.       — У нас не задержание, а реанимация, — возразил судмедэксперт, вытирая пот со лба.       Стив Льюис поморщился, но как примерный прихожанин в церкви читающий «Отче наш», быстро отчеканил правила Миранды.       — … Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Чон Хосок, вам понятны ваши права? — посмотрев раздражённо на прокурора, Стив Льюис рявкнул: — Довольны? Он даже не реагирует. Уносите. Если из-за ваших формальностей, господин прокурор, мы потеряем подозреваемого, ни один судья вам этого не простит. Двум патрульным машинам взять в сопровождение реанимобиль и обеспечить круглосуточное дежурство в больнице.       Как только стих вой сирен скорой помощи, криминалисты незамедлительно приступили к обыску фургона и машины Хосока. Стив Льюис просто отошёл в сторону, позволяя специалистам тщательно собрать все улики, не мешая им и не подгоняя. Он с удивлением отмечал, что подозреваемый постарался сделать из своего места обитания довольно приличное жильё. В трейлере было по-армейски чисто, на окнах были жалюзи, а не куски замызганной тряпки. В раковине не было грязной посуды, в холодильнике стояла замороженная еда на неделю вперёд. А самое интересное, что в фургоне не было спиртного, даже банки пива не нашлось в холодильнике. Но вот другие находки очень порадовали прокурора.       Берцы со следами цементной пыли на подошве обнаружили в шкафчике для верхней одежды. Всю одежду из выдвижного ящика под кроватью, где Чон Хосок хранил грязное бельё, упаковали в зип-пакеты и наклеили стикеры. Арендованный на имя Чон Хосока минивэн стоял на бесплатной парковке трейлер-парка. Над ним трудились три криминалиста, снимая отпечатки и фотографируя салон. Чуть дольше пришлось повозиться с металлическим сейфом, вскрыв который, полиция изъяла пистолет с глушителем, коробку патронов к нему, снайперскую винтовку и не отстрелянный магазин без шести патронов.       Стив Льюис наклонился и понюхал ствол винтовки. Запах пороха был слабый, но чувствовался. Все недостающие улики, чтобы выдвигать приговор без признания обвиняемого, были на руках у следствия.

***

      Домой Чонгук вернулся уже очень поздно. В квартире царил полумрак — скорее всего Тэхён заснул, его не дождавшись. Стараясь двигаться максимально бесшумно, Гук скользнул в сторону кухни. Если он прямо сейчас не закинет в рот хоть кусок засохшей пиццы, желудок грозился зайтись в голодном урчании — громче чем его байк на трассе. Тогда он точно разбудит Тэхёна.       После допроса в полицейском участке, они отвезли Асада в автомастерскую, а Чонгук, сославшись на срочный заказ, который нужно было сдавать рано утром, остался там же. Но на самом деле, Гук чувствовал, что назревал серьёзный разговор с Тэхёном, к которому он был просто не готов. Поэтому очень рассчитывал, что тот ляжет спать, не дождавшись его.       Их квартира была весьма типичной для Манхэттена: две просторные спальни, две ванные комнаты, высокие потолки, панорамные окна во всю ширину стены, отличный вид на Центральный парк. Квартира была наполнена для уюта дизайнерскими штучками в арабском стиле. Диваны с яркими подушками, невысокие столики и мягкие ковры, которые с лёгкостью заглушали звуки шагов. Но как бы Чонгук бесшумно ни двигался, голос за спиной раздался весьма неожиданно:       — Привет.       Чонгук обернулся. Тэхён стоял босиком, в потёртых джинсах и простой белой футболке. Они на мгновение замерли друг напротив друга, всё еще чувствуя неловкость после нелепой ссоры из-за предложения Чонгука. Но потом Тэхён первым распахнул руки и Гук широким шагом сократил расстояние между ними. Когда он оказался совсем рядом, прильнул к Тэхёну. Тот крепко обнял его и прижался губами к виску.       — Ты чего так задержался? Я уже успел соскучиться, любовь моя, — выдохнул Тэхён.       Любовь моя.       Невероятно. Наверное, весь воздух так и остался в лёгких Чонгука. Он слышал в его голосе нежность, любовь и… нотки собственника. И это было чертовски мило, сексуально, и очень… очень горячо.       — О чём-то задумался, Гуки? Ты затих, — заметил Тэхён.       — Я просто надеюсь, что это продлится долго.       — Что именно?       — Отношения. Я очень хочу, чтобы у нас всё получилось.       Тэхён прикусил нижнюю губу Чонгука, заставляя замолчать, и поцеловал жадно и властно. Тёплые ладони Тэхёна погладили его по спине и бокам, от чего по всему телу побежали сладостные мурашки.       — Даже не смей сомневаться, — отрывисто прошептал он и вновь вернулся к поцелую, прерываясь лишь на короткие фразы: — Ты единственный, кого я хочу постоянно… Хочу, когда ты рядом… и еще больше - когда ты далеко от меня… Знаешь… иногда я так счастлив, что боюсь проснуться.       Только Тэхён мог своим признанием заставить сердце Чонгука остановиться, а потом биться еще сильнее. Чонгук впитывал каждое слово, раскалённым клеймом выжигая поверх всех страхов и сомнений, которые тлели в глубине его души.       — Знаю, — подтвердил Чонгук.       — Прости, что так редко это говорю, но я люблю тебя. Когда я вижу тебя, то понимаю, что ты — моя настоящая жизнь, — признался Тэхён, но с тревогой в голосе спросил: — У нас же всё хорошо?       По тому, как дрогнул голос любимого, Чонгук понял, что Тэхён не меньше него переживал из-за той размолвки. Горячий, сексуальный Тэхён, который одним только взглядом мог свести с ума любого, ну или любую, за один день превратился в мрачного, обеспокоенного парня. Который до чёртиков боялся, что мог потерять Чонгука.       — Да, — хрипло ответил Гук. — У нас всё хорошо.       Тэхён поцеловал Чонгука за ухом, затем еле заметный шрам на левой щеке, подбородок, а потом прильнул в жадном и жарком поцелуе. Чонгук зарылся пальцами в его волосы и отрывисто хватал ртом воздух, вздрагивая от приятных ощущений. Горячие ладони Тэхёна скользнули вниз на его бёдра, сжимая и поглаживая.       Чонгук мгновенно забыл про еду. Мозг закоротило.       Когда Тэхён разорвал поцелуй, Чонгук не сдержался и завопил, протестуя:       — Как ты посмел остановиться?!       — Помолчи, — прорычал Тэхён, а затем опрокинул Чонгука на диван, зажал в ладонях его лицо и продолжил целовать.       Движения Тэхёна были плавными, тягучими, а углубившийся поцелуй стал диким, ненасытным. Одним коленом Тэхён раздвинул ноги Чонгука и устроился поудобнее. Чонгук просунул руку между их телами и нащупал твёрдый стояк Тэхёна.       — Я чувствую, как ты соскучился, — промурлыкал он.       Тэхён посмотрел на него, словно был под кайфом, и Чонгук утонул в глубине этой тёмной, почти чёрной синевы глаз.       — Очень, — прошептал Тэхён, соглашаясь.       Тэхён пошарил рукой под диванной подушкой, выудил оттуда небольшой флакон со смазкой. Сам факт, что Тэхён припрятал смазку здесь, в гостиной, потому что очень хотел помириться и взять Чонгука прямо как только он вошёл домой, заводил до мурашек.        — Разденься, — из уст Чонгука это не звучало просьбой.       Это был приказ. Команда.       И Тэхён подчинился ей в истинно кошачьей манере. Улыбнулся, понимающе и нагло, медленно отставил в сторону флакон, потянулся за спину и стащил футболку через голову, эффектно растрепав вьющиеся волосы.       Губы Тэхёна присосались к шее Чонгука с явным намерением оставить собственническую метку, потом лёгкими укусами поднялись выше и увлекли Чонгука в новый крышесносный поцелуй. Он целовал медленно и глубоко, каждый следующий поцелуй длился дольше, чем предыдущий. В какой-то момент Чонгук перестал чувствовать, где заканчивался один и начинался другой. Он ощущал только Тэхёна, его влажные, горячие, требовательные губы.       Но тут у Чонгука громко заурчал живот и все чары вмиг разрушились. Тэхён застонал и со смехом отстранился.       — Вообще-то я шёл на кухню, надеясь, что ты мне хоть что-то оставил на ужин, — виновато пояснил Чонгук.       — Хочешь, чтобы я перестал тебя целовать и покормил? — спросил тихо Тэхён, прикусив и немного оттянув нижнюю губу Гука.       Потом отпустил и, отклонившись, посмотрел ему в глаза.       — Хочу. Только поцелуй меня ещё.       Тэхён улыбнулся, как самый настоящий дьявол-искуситель, и накрыл припухшие губы в поцелуе. Чонгук скрестил ноги у Тэ за спиной, рассчитывая так ещё задержать любимого, но в дверь позвонили, и они оба вздрогнули. Вместе с трелью звонка Чонгук почувствовал вибрацию в заднем кармане и вытащил телефон.       — Дьявол, это кто ещё? — проворчал недовольно Тэхён, поднимаясь с дивана.       — Это, наверное, Дэнни Колдер, — озадачено сказал Чонгук, пролистывая кучу сообщений от детектива, что в одно мгновение свалились ему в телефон.       — Тот полицейский из участка, который потерял Юнги?       Чонгук пожал плечами.       — Да, он. Смотри, он пишет, что есть срочный разговор и спрашивает, может ли зайти к нам домой вечером. Видимо, что-то случилось, — Чонгук продемонстрировал сообщения, которые он сразу и не увидел, потому что поставил телефон на беззвучку.       — Вот чёрт, только не это… — Тэхён подхватил футболку, натягивая её на ходу, и обречённо направился к входу. — Что ему нужно посреди ночи?       Выяснить всё можно было только одним способом — открыв дверь Дэнни Колдеру.       Чонгук доверил это Тэхёну, а сам прошёл на кухню и схватил огромное красное яблоко. Желудок требовал чего-то посущественней, но не встречать же детектива с куском индейки в зубах.       — Вы смотрели новости? — спросил Дэнни ещё до того, как успел зайти в квартиру.       — И вам добрый вечер, — поприветствовал Тэхён не слишком дружелюбно. — Мы были заняты более важными вещами, чем смотреть телевизор.       Тэхён выразительно посмотрел на свой пах: возбуждение и не думало исчезать. Но детектив не понял, или сделал вид, что не понял его намёка.       — Тогда включайте срочно, должны успеть, — Дэнни Колдер бесцеремонно прошёл в гостиную.       Сам, не дожидаясь хозяев, включил телевизор и быстро нашёл нужный канал.       На ступенях полицейского участка выступал с заявлением для прессы шеф Бруклинской полиции Том Харрисон. Тэхён прибавил звук, когда шеф полиции уступил место у микрофона капитану Льюису, возглавлявшему расследование происшествия.       Он выдал полную информацию о подозреваемом и его биографию. Голые факты, без эмоций и акцентов. В общих чертах рассказал о ходе расследования. С каждым его словом Тэхён мрачнел всё сильнее, а Чонгук чуть не подавился куском яблока.       Чон Хосок? Какого чёрта происходит? Как он мог оказаться здесь, в Нью-Йорке?       Потом место у микрофона занял окружной прокурор. Свою речь он повернул так, что казалось, будто вся самая серьёзная и ответственная работа начинается только сейчас. По его заверениям, прокуратура тщательным образом проверит все улики, которые представила полиция, и только тогда примет необходимое решение. И да, несомненно, прокурор будет требовать для преступника смертную казнь.       — Поверить не могу, что за всем этим стоит Хосок, — прохрипел Чонгук, переводя взгляд то на Тэхёна, то на Дэнни Колдера, отказываясь верить в происходящее. — Да когда же эта тварь успокоится? Когда он прекратит убивать людей? Неужели он устроил эту бойню из-за земельного участка, принадлежащего когда-то его семье? Почему он просто не пришёл и не заявил свои права? Получается, что смерть Мин Сонхо не случайна? Он это сделал, чтобы сорвать сделку? А четверых людей он убил просто для отвода глаз, надеясь замаскировать этим расстрелом убийство нужного ему человека…       Чонгук почувствовал, как на его запястье с силой сжалась рука Тэхёна.       — Так я был прав в своих подозрениях. Вы знали Чон Хосока! — радостно объявил детектив свою догадку, заодно обозначив цель своего визита. — Как только выяснилась личность снайпера, я сразу вспомнил ваш рассказ про Египет, Чонгук. И решил лично приехать проверить эту версию.       — Знали и очень давно его знали. Я — с самого детства, — не стал отпираться Тэхён.       — Тогда вам нужно проехать со мной в участок и дать показания.       — Мы никуда не поедем, пока не получим ответы на свои вопросы, — Тэхён скрестил руки на груди, и размер его бицепсов стал очевиден. — Или будет как я сказал, или вы придёте сюда ещё раз, но уже имея на руках ордер.       — Спрашивайте, — скрепя сердце согласился детектив, признавая поражение: у него не было никаких оснований требовать от хозяев квартиры пройти с ним в участок.       — Где сейчас Чон Хосок?       — Он в окружном госпитале, с ним группа полицейских из Бруклина и двое спецагентов. Не переживайте, он никуда не денется, — заверил детектив.       — Что с ним?       — Хосок в коме. Когда он очнется — не знаю, насколько пострадал его мозг — прогноз врачи пока не дают. Но очнувшись, первым делом он должен сказать спасибо копам, что они так быстро выехали на задержание. Опоздай группа захвата минут на десять, и Хосока было бы уже не спасти. Передоз наркотиков.       Тэхён удивлённо хмыкнул и кивнул, принимая оглушительную порцию информации. Видимо, для него стало неожиданной новостью, что бывший друг подсел на наркотики.       — Мне нужны подробности задержания.       — Когда прибыла группа захвата, Хосок был уже без сознания. Обнаружили полный набор наркомана: лента, доза и ложка с горелкой. Хосок так спешил после произошедшего закинуться дозой, что даже лимонный сок не добавил.       — Лимонный сок? — удивлённо переспросил Чонгук.       — Наркоманы обычно добавляют несколько капель лимонного сока в ложку. Лимон препятствует быстрому загустению порошка, поэтому в шприц можно втянуть всё до последней капли, — пояснил Тэхён.       Чонгук только многозначительно хмыкнул, поражаясь его знаниям в этой сфере.       — Ну да, видимо, у Хосока не было ни лимона, ни терпения, только одно было важно — скорее запустить наркотик в кровь. Вот только он не рассчитал дозу, наверное, под действием адреналина после стрельбы.       — Что изъяли у Хосока? Какие улики нашли у него дома? — Тэхён продолжал допрос, поменявшись с детективом местами.       — Я не могу говорить, — поперхнулся Дэнни Колдер, — следствие только началось.       Тэхён молча кивнул на дверь, намекая, что без ответа разговор будет окончен.       — Его машина. Именно она была на парковке у здания, с которого вели обстрел.       — Она, конечно же, засветилась на камерах. А сам водитель?       Детектив отрицательно покачал головой.       — Что ещё?       — Отпечатки его пальцев на монете из паркомата, одежда с частицам пыли с места преступления и главное… Винтовка, изъятая при обыске у него дома. Баллистики подтвердили, что стреляли из неё.       — Железобетонные улики, — удовлетворённо заметил Чонгук.       — Прокурор тоже так считает, — кивнул Дэнни Колдер, но в его лице промелькнула странная эмоция, которая не осталась незамеченной Тэхёном.       Лицо Тэхёна вдруг осветила улыбка. Он сделал это так… хищно, зло, как будто победил. Изгиб его губ ясно говорил об этом.       — Чон Хосок не снайпер. Вы задержали невиновного, — отчеканил Тэхён каждое слово.       На секунду Чонгук лишился дара речи. Он повернулся к детективу и увидел, что тот смотрел на Тэхёна с тем же выражением лица, которое, должно быть, застыло и у Чонгука — совершенно ошеломлённый вид.       — Что?! — завопил Гук вскоре, резко дёрнув Тэхёна за рукав, разворачивая к себе.       Его охватила настоящая вспышка гнева, полная яда и ненависти. Лицо исказилось в гримасе, и стало ясно, что Чонгук впал в ярость. Он продолжал орать не останавливаясь:       — У меня что? Слуховые галлюцинации? После всего, что он сделал с тобой, со мной, с моим отцом и твоей матерью, с Чимином, в конце концов, ты утверждаешь, что он не может быть убийцей? Хосок не может быть тем снайпером?       — Я не просто это утверждаю. Я это могу доказать, — жестко отрезал Тэхён.