Дьявольская справедливость

      День проходил нервно и будто бы мимо. Саша растерянно обняла Петровича в ответ, так же растерянно махнула рукой в сторону Кати — Петрович привез большой пакет различной еды из фастфуда на всю компанию, но Саше есть не хотелось, она наугад достала стакан из пакета и отпила молочный коктейль. Звуки были приглушенными и размытыми, отвечала она через раз и очень односложо. Петрович обеспокоенно хмурился, но потом махнул рукой и доделал все дела в коттедже самостоятельно, позволяя Саше просто посидеть на веранде, глядя в пустоту и потягивая коктейль через трубочку.       Иногда к ней подходил Коровьев и нерешительно топтался рядом, но никак не мог найти слов, поэтому просто уходил к остальным, наблюдая, как Петрович, неся в руках пару сумок из Сашиной комнаты, свободной рукой поднимает её с кресла и ведёт в машину. Оказавшись в салоне, Саша закрыла глаза и громко выдохнула. — Ну что там? — Тихо спросила она. — Много чего сгорело? — Твоё всё целое. — Ответил Петрович, медленно выезжая на дорогу, ловя взгляд всей подозрительной компании через зеркало заднего вида. — Это пугает, но это… Ожидаемо.       Саша вздохнула. — Он пообещал, что сегодня ничего не случиться и что мне не нужно бояться.       Петрович был удивительно спокоен, он пожал плечами, продолжая внимательно следить за дорогой. До офиса они доехали молча, также молча поднялись на единственном работающем лифте с черного хода. В воздухе всё ещё пахло горелым, в общем коридоре кое-где была вода, но сам офис оказался в идеальном состоянии, даже гарью пахло не так сильо, как ожидалось. — С электричеством, конечно, пока не очень, люди опасаются включать щитки, но я думаю, что всё в порядке. — Петрович огляделся. — Рабочий день тогда ещё не начался, поэтому почти никого не было, а кто был — просто спустились на улицу, так что с нашей стороны потерь никаких.       Саша задумчиво прошлась по офису, постукивая пальцами по столам и перегородкам. — А с какой стороны есть потери? — Безучастно отозвалась она. Петрович замялся.       По пустынному коридору звучно разнеслись тяжелые торопливые шаги, в офис вошёл не то спасатель, не то пожарный. — Господа, — торопливо пробасил он, стараясь звучать вежливо, — ну не положено здесь сейчас находиться, мы и так вас пустили под свою ответвственность. Огня уже нет, конечно, но покиньте помещение. — Скажите, погибшие были? — Спросила Саша, поворачиваясь к нему.       Мужчина на секунду замялся, посмотрел на Петровича, выдохнул. — В аппартаментах, с которых пожар и начался, было одно тело. — Наконец ответил он, прикидывая видимо насколько эту информацию можно разглашать. — Мужчина в черном смокинге, лицо сильно обгорело, так что пока опознать его не удалось… — он сильно занервничал, рефлекторно шагая ближе и понижая голос. — Вы только не говорите, что я вам сказал, но он не от огня умер. — А от чего же? — Тоже почти прошептала Александра, поднимая брови.       Служащий бросил взгляд на Петровича и наклонился к самому уху девушки. — Застрелили его.       Александра рассширила газа, поджала губы и отвернулась к окну. На улице ещё обозначалось некоторое беспокойство. Служащий замялся, нервно сжимая в пальцах каску, словно уже жалел и о том, что впустил их, и о том, что сказал больше положенного, но вся атмосфера здания влияла на него удручающе. — Прошу вас, уходите. — Совсем уж нервно поторопил он, оглядываясь. — Не знаю, как вы можете тут так спокойно стоять, у нас там вся бригада — здоровые мужики, не меньше десяти лет на службе, а сами еле по десять минут держутся. Страшно им говорят. — Страшно? — Глухо повторила Саша, продолжая смотреть в окно.       Мужчина вцепился в каску, словно пытался удержать себя на месте. — Говорят, что слышали всякое, — не сдерживаясь, начал выкладывать он, — да я и сам, признаться, что-то кажется слышал. Вот даже пока к вам шел, будто голоса были. Но у вас тут спокойно! Прошу, уходите. И вам тут быть нельзя, и я тут оставаться больше не хочу.       Петрович перевёл взгляд на Сашу, которая продолжала задумчиво смотреть в окно, постукивая пальцами по столу. — Благодарю. — Произнесла она, сильнее заворачиваясь в пончо. — Да, мы уже уходим. Благодарю ещё раз.       Она быстро прошла мимо служащего и Петрович проследовал за ней. Служащий рванулся за ними, не жлая оставаться в помещении в одиночестве. Они распрощались у черного хода, где другие рабочие смотрели на споойных гостей как на каких-то героев, словно ждали от них несколько других реакций.       Петрович хмыкнул, проводя Сашу за плечо к машине. Он попытался разговорить её насчет сказанного служащим, но Саша задумчиво молчала всю дорогу до дома, глядя перед собой. — Слушай, — всё-таки продолжил свои попытки Петрович, — ну произошло и произошло. С тобой ничего не случилось, ни с кем ничего не случилось, а тот тип в смокинге… — Завьялов. — Уверенно отозвалась Саша. — Завьялов? — Петрович даже слегка дернул руль от удивления. — Что ему там делать?       Саша громко выдохнула, закрывая глаза. — Мы же про это уже читали. — Глухо проговорила она. — Помнишь? Сто лет назад в Москве уже было такое. И труп в сгоревшей квартире тоже был. — Помню, но почему Завьялов? — Мне сон приснился. — Выпалила Саша и сразу же замолчала, понимая, насколько это глупо звучит. Она бросила на Петровича жалобный взгляд.       Петрович, большую часть своей жизни живущий с женщинами, относся к её словам серьезно. На его лице не проступило ни капли смеха или осуждения. — Так, — подбодрил он, — и что тебе приснилось? — Как Гончарова холодильником давило, а потом его голову украли, потом я квартиру Завьялова видела, ему позвонили, по разговору было понятно, что зовут на встречу. Из одежды — смокинг или черный пиджак. — Взгляд Саши стал ещё более жалобным.       Петрович выдал самое понимающее выражение, которому научился за всю совместную жизнь с женой и затормозил у нужного подъезда. — Пупупу, — выдохнул он, постукивая пальцами по рулю.       Саша неопределенно пожала плечами. Петрович выдохнул и стукнулся затылком о подголовник. — Ну и что? — Наконец ответил он. — Бывает в жизни всякое. Я ведь в твоих словах и не сомневался. Ну приснилось и ладно, если там правда Завьялов, значит, нам повезло, мы застали аномальные события, подтверждающие существование нечто такого. Прими это в качестве интересного опыта.       Саша наконец-то слабо улыбнулась и прижалась на прощание щекой к его плечу. — Спасибо. — Она прикрыла глаза. — Мне было важно это услышать. — Да всегда пожалуйста! — Петрович простодушно махнул рукой и поскреб щетинистую щеку. — Совет-то тебе дельный дали: не бойся ничего. Мы вот когда там стояли, мне тоже как-то не по себе было сначала, а я потом на тебя посмотрел — ты спокойна, ну я и подумал: Чего панику разводить? Всё, давай. Я ещё сейчас по делам поезжу, а ты отдохни пока. Выглядишь ужасно. Запишись, пожалуйста, ко врачу. Прямо сейчас. Пока. — Пока. — Саша захлопнула дверь и какое-то время ещё стояла с поднятой ладонью, провожая машину Петровича взглядом.       На улице было тепло, но Александру всё равно знобило, она закуталась в пончо и зашла в подъезд. На этажах было тихо, шум лифта показался ужасным грохотом. Сашу передёрнуло. Она как можно быстрее вбежала в квартиру и закрылась на все замки, прошлась по квартире, включила свет и достала было пучки ладана, но задумалась, вспоминая слова Воланда. Зазвонил телефон, заставляя её вздрогнуть от неожиданности. Она достала его, едва не роняя, и не с первого раза попала на кнопку ответа. Звонил врач. Петрович, считавший Сашу своим дополнительным ребёнком, связался с её врачом, судя по всему, сразу же, как только отъехал от её подъезда. Саша растерянно ответила на дежурные вопросы и они условились, что завтра она подъедет в клинику. «Если доживу» — промелькнула мысль, когда она сбрасывала звонок.       Задумчиво растерев между пальцев веточку ладана, Александра убрала его обратно и достала лавандовое масло. Пользовалась она им редко, когда Катя была ещё маленькой, мама часто мазала ей его на запястья, чтобы та лучше засыпала. Саша вздохнула и разлила масло по аромалампам, зажгла свечки и потёрла переносицу. Голова уже болела практически постоянно, таблетки помогали лишь не на долго и только в каких-то невероятных количествах, что вызывало некоторые вопросы у врачей. Саша снова высыпала горсть таблеток в ладонь и закинула их в рот, привычно морщась от горечи. Этого должно было хватить, чтобы хотя бы помыться и немного поспать, зато пробуждение обещало быть отвратительным: после таких дозировок к обычной боли всегда добавлялась тошнота, но ничего другого не оставалось.       Ополоснувшись, она набрала в ванну горячей воды в надежде, что это как-то уменьшит боль в мышцах и снизит тревожность. Закрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно, и через мгновение снова оказалась во дворе Гончарова.       Разгоряченное тело обдало ночной прохладой, она поёжилась и оглядлась. Мусорный контейнер был задвинут под навес, тёмную лужу крови, очевидно, пытались смыть, но лишь замаскировали под обычную лужу, так она и красовалась на асфальте тёмным неровным пятном в ожидании дождей, которые окончательно его смоют. Александра огляделась, но квартиры Завьялова за спиной не было, не было во дворе абсолютно ничего необычного, но она продолжала озираться, пока не поняла, что один из углов во дворе особенно темный, почти черный. Саша выпрямилась, шагнула ближе и замерла, взглядываясь в темноту. Почти сразу из темноты весело блеснул зелёный глаз. Она даже не испугалась. — Добрый вечер, профессор. — Вежливо улыбаясь и прикрывая руками худое тело произнесла она.       В темноте молчали, но зелёный глаз слегка мигал, словно Воланд довольно щурился. Саша снова поежилась, чувствуя, что горло и нос начинает неприятно щипать. Она кашлянула. — Вы пришли зачем-то? — Голос звучал сдавленно и срывался, она снова зашлась кашлем. — Вы же обещали… Что ничего…не случиться…       Александра упала на колени и схватилась за горло, пытаясь вдохнуть, но неведомая сила тянула её к земле. Она сразу же вспомнила тонущего директора и резко подняла глаза, когда увидела перед собой ботинки Воланда. Его лицо показалось ей злым и она рефлекторно закрыла голову руками, ожидая удара, но вместо этого Воланд рывком поднял её за шкирку и встряхнул. — Просыпайся! — грозно крикнул он, удерживая её в воздухе, а голос его постепенно отдалялся. — Просыпайся сейчас же, дура, открой глаза!       Саша дёрнулась, пытаясь вырваться из цепких пальцев, и тут же проснулась, ударившись затылком о край ванны. Вода щипала нос и горло, кашляя, Саша перевалилась через край ванны, отхаркиваясь и пытаясь восстановить дыхание. Она в ужасе оглянулась на полную ванну с уже остывшей водой, которая чуть не стала её могилой, и обессиленно привалилась к холодной стене, прикрывая глаза.       Кровь стучала в ушах почти болезненно, но каждый вдох давался легке. Наконец откашлявшись, она обтерлась полотенцем, бросив его на пол и напялила на себя домашнюю одежду. Открыла щеколду. Ночная прохлада тут же поползла по ногам, заставляя тело покрыться мурашками. Она замерла, вслушиваясь в тишину квартиры. Холод вернул её в реальность, и, покинув теплую ванну, Александра снова оказалась один на один со своими обычными страхами. Квартира закрыта? Да, точно закрыта. А звуки? Она прислушась, но со стороны прихожей не было ничего подозрительного. Опасливо и осторожно прошла по коридору, стараясь не шуметь, но теряла равновесие и врезалась в стену. Боль, словно тонкие иголки, прошивала мозг то тут, то там, постепенно накатывала тошнота и каждый шаг давался всё сложнее, словно невидимые путы оплели её лодыжки. Она остановилась у двери в свою комнату, оставался последний рывок до спасительной безопасности. С тихим щелчком дернулась ручка входной двери. Саша замерла, так и не открыв дверь в свою комнату. Дверь закрыта. Дверь закрыта. Дверь закрыта. Она помнила, что закрыла её на все замки, точно закрыла на все замки. Ручка снова задергалась, зашипел домофон. Не бояться, ничего не бояться. Ладан… Ладан она не жгла, только лаванду. Втянула носом воздух. Лаванда. Вдохнула ещё раз, стало чуть спокойнее. Не жечь ладан, не бояться, используй лаванду. Вдох. Лаванда. Вдох. Лаванда и… Знакомый запах. Да, лаванда и ещё что-то, очень-очень знакомое. У папы был этот одеколон, он постоянно обливался им, хотя он никому в доме не нравился. Почему не нравился? Хороший запах. Клетчатый. Саша открыла дверь и ввалилась в свою комнату, почти не удивляясь Коровьеву, занявшему её кровать. Она вцепилась в прикроватную тумбочку и подняла на него глаза, силясь сказать что-то, но не успела. Боль, тошнота и страх скрутились в тугой узел где-то в её голове и она полетела вперед, на самой границе сознания видя худые длинные руки в клетчатом пиджаке, метнувшиеся вперёд, чтобы не дать разбить ей голову об угол кровати.       Темнота постепенно рассеивалась, сквозь закрытые веки Саша видела тусклый свет светодиодной ленты. Вдохнула. Запах лавандового масла смешался с ядренным запахом одеколона Шипр, Саша поморщилась и слегка приоткрыла глаза. Коровьев лежал напротив неё, подперев голову рукой, на его лице застыла привычная раздражающая улыбка, абсолютно неуместная в этой ситуации. — Куда в уличной одежде на кровать? — Только и смогла проговорить Александра и снова рухнула головой на подушку, пытаясь восстановить силы.       Коровьев тихо захихикал и заворочался, ему явно было физически тяжело лежать неподвижно и молча всё это время, хотелось как-то подначить девушку, выдать какую-нибудь остроту, которая рассмешит только его, а потом начать звонко и надрывно хохотать, пока не сведет скулы. Он открыл было рот, но Саша схватила его пальцами за щёки и несильно сжала. — Не сейчас, прошу… — Прошептала она, чувствуя, что боль постепенно перестает быть острой. — Дай немного в тишине побыть.       Коровьев издал тихий жалобный писк, печально вздохнул, но прохладные пальцы, сжимающие щёки, немного его успокоили, он заёрзал и устроился поудобнее. Саша дремала, так и не убрав руку с его лица, её брови периодически хмурились, из-за чего между ними пролегала маленькая, но уже глубокая морщинка. Коровьев поджал губы и прикрыл глаза. Для него это спокойствие было столь же непривычно, сколько и желанно. Саша была маленькой, кровать у неё была тоже маленькой, и высокому Коровьеву было сложно уместить на ней своё длинное тело, он чуть повернулся, желая лечь поудобнее, и Саша сразу же открыла глаза, дёргаясь всем телом и прижимая к себе руки. — Тихо-тихо, — Коровьев положил большую ладонь на её голову, — спи, отдыхай, я здесь.       Саша пробубнила что-то бессвязное и тоже улеглась поудобнее, упираясь лбом в пахнущую Шипром грудь. Коровьев вздрогнул и замер, привыкая к столь близкому контакту. Девушка слабо усмехнулась и наконец позволила себе немного расслабиться, снова закрывая глаза. Болезнь брала верх, долго бодровствовать было сложно даже в условиях стресса, не говоря уже про спокойную обстановку. Саша прислушалась, понимая, что в прихожей никто больше не шумит. — Успокоился. — Прошептала она. — Мой полтергейст.       Коровьев неопределенно усмехнулся. — Ночь сегодня такая, хорошая. — Ответил он, и сам удивился нормальности своего голоса. — Сегодня все неупокоенные получают покой. — Я чувствую. — Усмехнулась Саша и потерлась лбом о клетчатый пиджак.       Коровьев нервно усмехнулся и несмело переместил ладонь на её плечо, немного сжимая. Александра свернулась в клубочек и снова заснула поверхностным неспокойным сном, вздрагивая и хмурясь, Коровьев лишь поглаживал её в попытке слегка успокоить. Его тревожили его собственные мысли, особенно тот факт, что мысли были действительно ЕГО, от этого становилось страшно и радостно одновремено. Когда несколько сотен лет пребываешь на службе у Сатаны, собственные мысли становятся непозволительной роскошью, и сейчас, лёжа в тускло освещенной комнате на маленькой тесной кровати, он чувствовал себя пугающе живым. Саша, жмущаяся к его груди, сжимающая пальцами грубую ткань пиджака, затрагивала почти забытую, но истинную сущность рыцаря, навевая совсем не рыцарские эгоистичные чувства. Пошла бы она за ним, как пошла за мастером Маргарита? Он и сам знал, что нет. Были у неё дела поважнее. Это было правильно, очевидно, но всё равно слегка обидно, просыпалась непозволительная ревность. Словно чувствуя это, Саша коснулась пальцами его лица, едва ощутимо очертила скулы, задела редкие пушистые усики, улыбнулась сквозь сон. — Мягкие… — Непривычно тихим и тонким голосом прошептала она.       Коровьев усмехнулся. Лежать было неудобно. Ноги свисали с кровати, а голова наоборот упиралась в изголовье. Он опустился ниже, Саша великодушно выделила ему самый краешек подушки и снова закрыла глаза. Её прохладные дрожащие пальцы оглаживали его лицо, и Коровьев боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не спугнуть эту тихую невинную нежность двух уставших людей.       Когда Александра проснулась в следущий раз, она не смогла сдержать тихого смешка, настолько безмятежно и умилительно выглядел Коровьев, поджавший ноги, чтобы уместиться на кровати. Какое-то время они молча смотрели друг на друга через приоткрытые веки, а потом Саша подалась вперёд и мягко закусила его губы своими. Они оба замерли, следя за реакцией друг друга: Саша — тревожно и отчаянно, а Коровьев — не веря своему счастью. Это было давно забытое чувство приятного беспокойства, страх за чувства другого человека: всё ли правильно я делаю?       Саша усмехалась своим внутренним сомнениям и покрывала лицо Коровьева легкими ненавязчивыми поцелуями. Коровьев, дыша через раз, так же несмело отвечал на них, боясь позволить себе чего-то лишнего. Александра проваливалась в болезненный беспкокойный сон, и Коровьев гладил её по голове, перебирая пальцами мягкие пряди, а потом снова продолжал отвечать на её поцелуи, пытаясь перекрыть всю свою потребность в нежности и ласке, проклиная природу за то, что так рано светает.       Саша подскочила на кровати, не обнаруживая Коровьева, и испугалась, что это всё тоже было сном. — Я здесь. — Раздался сзади тихий мягкий голос.       Коровьев стоял возле кровати в рассветных сумерках и поправлял одежду. — Ты уходишь? — На этот раз в голосе Александры отчетливо звучало что-то детское, почти капризное. Коровьев кивнул. — И что с нами будет? — Будете жить дальше, будто ничего не было. — Он присел на край кровати и Саша ткнулась лбом в его плечо. — Он же обещал, что с вами ничего плохого не случится. — Я не хочу тебя забывать. — Уверенно сказала Саша.       Коровьев вздохнул и прислонился щекой к её макушке. Он тоже не хотел бы, чтобы она его забывала, слишком мало времени они провели вместе. Но другого выхода не было, ему стоило благодарить Воланда даже за эти несчастные несколько часов с ней. — Фагот. — Твёрдо произнесла она и Коровьев вздрогнул от неожиданности, поворачиваясь к ней. — Я не хочу тебя забывать.       Рыцарское сердце сжалось, он коснулся ладонью её щеки, вздохнул и притянул к себе. — Времени мало, — тихо произнес он, слыша отдаленный стук копыт, — мне и так дали попрощаться с тобой. — Это они? — Саша прислушалась к стуку. — Кати же с ними нет? — Катя спит в своей комнате. — Коровьев успокаивающе коснулся пальцами её подбородка. — Всё хорошо. Мне пора. Ты просто заснешь, а когда проснешься, всё будет хорошо. Главное верь.       Саша кивнула. — Верь и ничего не бойся. Я помню.       Коровьев улыбнулся и снова поднялся, но Саша сжала пальцами его пиджак и притянула к себе, впиваясь в его губы неожиданно жадным поцелуем. Коровьев ответил тем же, но быстро отстранил её от себя, поцеловал в лоб, щекоча её кожу усами, и её глаза сразу же закрылись, голова безвольно запрокинулась. — Поспи ещё немного.       Он уложил её на кровать и накрыл пледом. С улицы раздался свист. Ему пора.