Дьявольская справедливость

      Коровьев с Бегемотом уже два часа пытались обыграть Екатерину в карты всеми доступными способами, но всё никак не получалось. Стоило им схитрить, как Катя тут же прищуривалась и била кого-то из них по руке: "Так! Тузы вышли уже" "Бегемот, дама крестей у меня в руках, давай-ка без этого!" и, когда смухлевать пытался второй, укоризненно протягивала "Ну гражданин Коровьев! Ну вы-то куда?" Коровьев стыдливо скидывал лишнюю карту на пол, где она таинственно исчезала, оказываясь уже у бывшего регента в рукаве, дожидаясь момента, когда Катя потеряет бдительность и купится. Она уже выиграла у них несколько конфет, брелок, галстук Бегемота и вот-вот должна была заполучить пенсне Коровьева, которое тот поставил против Катиного набора для душа. На деньги и ценные вещи она играть категорически отказалась, хоть парочка и пыталась изначально поставить чьи-то золотые часы, но Катя узнала в них пропавшие на представлении золотые часики Марии Максимовны. - Мария Максимовна хорошая. - Катя мечтательно улыбнулась, вспоминая старушку. - Она лучшая подружка Ефима Ефимовича, а Ефим Ефимович один из двух лучших друзей Саши. Так что считайте, что, украв её часы, вы украли часы у Саши, а её это разозлит. - Да что ты! - Наперебой запротестовали Коровьев и Бегемот, и последний даже чуть не перекрестился. - Нашли, чем хочешь поклянемся, нашли. Вот как сейчас тебя вижу, так и их увидел возле сцены. Потеряла бедная, надо вернуть. Вот так мы и подумали, взяли сугубо в этих целях. - И на кон поставили? - Катя закатила глаза. - Такие вы, конечно.       Коровьев и кот немного виновато замямлили что-то, не прекращая всё равно подкидывать карты, среди которых, незаметно выскользнув из рукава Коровьева, затесалась уже отбракованная до этого. - Коровьев. - Катя укоризненно посмотрела на него. - Ну как ребёнок, честное слово!       Коровьев раздосадованно бросил карты на стол, снял с носа пенсне и кинул поверх карт. Катя довольно захихикала, беря его в руки и рассматривая, потом потеряла интерес и вернула Коровьеву. - Ладно уж, бедолаги, - снисходительно произнесла она, закладывая руки за голову, этот жест она переняла у сестры, - пачка конфет и мы в расчете. - С вами приятно иметь дело! - Бегемот кинулся целовать ей руку. - Момент, сейчас всё будет. - Бегемот, не пугай людей только! - Крикнул ему вслед Коровьев.       Бегемот как-то странно повернулся, Катя вздрогнула и рефлекторно дёрнулась к Коровьеву, увидев, что теперь на месте кота стоит невысокий щуплый мужчина в кепи, который тут же отсалютовал её козырьком. Коровьев успокаивающе сжал её плечи. - Ну вот, ну вот, - ласково заговорил он, усаживая Катю рядом с собой, - А я уж думал, что вы тут вообще ничему удивляться не собираетесь. Ой, как хорошо... - А я же его гладила и чесала... - Пролепетала Катя, поднимая на Коровьева полные ужаса глаза. - Ну и прекрасно! - Коровьев погладил её по голове. - Ну и прекрасно, он был очень рад и ему понравилось. Что уж тут поделаешь, если он такой вот у нас?       Катя подтянула колени и обняла, уткнувшись в них подбородком. Коровьев продолжал что-то успокаивающе рассказывать, налил ей чаю, завидев возвращающегося Бегемота, и беззвучно начал показывать ему, что надо вернуться в прежний облик. Бегемот положил конфеты рядом с Катей и погладил её уже мягкой кошачьей лапой. - Не хотел шокировать, миледи! - Извиняясь поклонился он. - Но стоит отметить, что Вы и сейчас очень хорошо держитесь, а то бывает и в обморок падают. Только у Вас вот какая-то обратная реакция: говорящий кот вас не удивляет, а вот мужчина средних лет и приятной наружности - очень.       Екатерина пискнула и спрятала лицо в ладони. Бегемот подсел рядом, благодарно принимая чай от Коровьева, но всё равно поставил рядом рюмочку. Катя подвинула на середину стола открытую пачку конфет. - Я вот плохо помню дедушку, - вспомнила она, от стресса засовывая в рот сразу несколько штук, - это он, кстати, нас с Сашей в карты играть научил. Он был егерем, жил в домике посреди леса очень далеко. Нас родители временами отправляли туда. И вот я помню, что встречала в лесу лешего, а ещё один старичок иногда приходил к дедушке и они вместе пили самогон. У этого старичка был ворон, он тоже разговаривал. Знаю, что они так могут, но из-за этого говорящие животные меня почему-то не удивляют. Да и в целом привыкла уже к разного рода эзотерике. У нас было два соседа-шизофреника, оба старики, но один чудил всегда, а второй только по каким-то циклам, зато как! Очень был агрессивный. И вот мы пару месяцев назад проснулись от криков в подъезде. У агрессивного и мирного совпали циклы, они подрались. Саша и ещё несколько соседей побежали их разнимать, а мирный... Загрыз агрессивного под лестницей.       Коровьев и Бегемот расширили глаза. - И дальше что? - Потребовал продолжения Коровьев, наклоняясь совсем близко. - Они его окликнули, - продолжила Катя, наклоняясь навстречу Коровьему, сверху её придавил не менее заинтересованный Бегемот, - он выплюнул кусок соседа, который жевал и убежал по лестнице вверх. Саша рванулась за ним, но дед в обострения быстро бегал. Догнала. А он лежит на ступенях, а у него горло тоже...Перегрызано.       Они с Коровьевым синхронно зажали рот ладонью, кот залпом выпил рюмочку и пригладил усы. - Понятно теперь, почему вас удивить так сложно, у вас и в жизни вон что происходит! - Угу, - Катя быстро закивала, снова поудобнее устраиваясь в кресле, - вот тогда всё и началось. Сашка стала совсем дерганной, постоянно проверяла дверь, начала окуривать квартиру и лестничную клетку. Я подслушала их разговор с другом, она уверяла, что старик её преследует, что стучится по ночам в двери, дергает ручку. А камеры в этот момент чудесным образом отключались, что её ещё больше нервировало. Меня сюда вот отправила, чтобы подальше. Ей тут тоже спокойнее, она тут хоть как-то спит, а дома вообще ужас. Перегрыз же кто-то горло второму деду. - Квартиру продали по дешёвке и делов-то! - Экспертно посоветовал Бегемот. - Возвраты не принимаются скажите. - Не, - Катя отмахнулась, - это родительская квартира. Саше её пришлось продать после их смерти, чтобы закрыть долги и начать какое-нибудь дело. А года три назад она её обратно выкупила, переплатила.       Коровьев хмыкнул. Конечно же он знал, что сёстры сироты, хотелось просто по обыкновению развести на откровенность, реакцию, эмоции, но сейчас это казалось уже абсолютной глупостью и неуважением, тревожить юную девушку такими воспоминаниями ему абсолютно не хотелось, в ней не было ни следа злого, обычный светлый человек, усиленно познающий мир под покровительством сестры. При мысли о Саше Фагот немного загрустил. В ней тоже не было злобы, но ужасный груз ответственности почти физически прижимал её к земле, лишая этой прекрасной легкости и наивности, которая ей наверняка бы пошла, и, будь он живым человеком, точно попытался бы как-то облегчить её жизнь, но сейчас отчего-то испугался ненароком навлечь на неё что-нибудь похуже.       День проходил весело, немногочисленные гости коттеджа даже позвали отчужденных "новичков" поиграть в бильярд. Коровьев, ощущая себя ребёнком, пошел отпрашиваться на это мероприятие у Воланда, аргументируя это тем, что так получит возможность поближе познакомиться и понять обновленное население. Воланд смерил его снисходительным изучающим взглядом, так мать, прекрасно понимая тонкости взросления, смотрит на своего подростка, желающего самостоятельности. И, взяв обещание пока что не шалить и серьезно никому не вредить, дал добро, подумывая и самостоятельно присоединиться к этому странному веселью. Его тревожило одно: пытаясь разузнать о занятиях Саши в данный момент, у него получилось очень смутно что-то увидеть. Сначала он в это не поверил, попытался ещё. Мысли путались, картинка рябила, он четко видел лишь опасность, преследующую её и сосущую из неё силы, которых у девушки было, прямо-таки скажем, немного.       До бильярда Воланд так и не дошел, хотя прекрасно слышал задорные голоса Екатерины и Коровьева, которые и тут умудрились всех обыграть. Он из интереса попытался покопаться ещё в чьих-либо мыслях из близкого окружения, но и тут вышло плохо. От его влияния их словно защищал купол, дающий самую базовую информацию, и этот купол вёл непосредственно к Александре. Ему представилась Александра, бледная и в черных одеждах, возвышающаяся и накрывающая их полами своих близких от пагубного влияния. Были там и Катя, и старики, и дети, вырисовывался коттедж и ещё какие-то люди, но было там и абсолютно черное пятно, которое нитями тянулось к Саше, обвивая горло и высасывая соки, но от Кати исходил свет, этот свет черные нити отпугивал и они периодически отступали, чтобы после снова продолжить мучить бедную девушку.       Видение Воланда смутило, не понравилось, даже несколько встревожило. Люди бывают сильными, но их неверие эту силу умоляло, лишало их собственной защиты, и он был рад, что Александра эту веру не потеряла, передавая её тем, кого она любит, растрачивая на это те силы, которые могла бы направить на спасение себя самой.

***

      Саша вернулась после полуночи. Воланд знал это ещё до того как она зашла на территорию коттеджа. Маленькая фигура, механически переставляя ноги, пошатываясь шла вперед. Двое охранников, завидев её, кинулись к ней, но она прошла мимо, отмахнувшись. Те стояли, смотря ей вслед, не зная, что делать в такой ситуации. Воланд мрачно наблюдал за девушкой, которая, цепляясь за перила, упорно поднималась по ступеням, глядя строго прямо. Лоб у неё был разбит, брови и глаза залило кровью, которая ещё тонкими струйками стекала по лицу, капая на одежду. Дьявол ощутил смутное желание подойти к ней, помочь, утешить. Его губы поджались, глаза сузились, но, поразмыслив пару секунд, он бесшумно скрылся в комнате, зная, что без помощи она не останется, и это знание вызывало в нём какую-то тёплую радость.       Коровьев появился на балконе, когда Александра, споткнувшись, полетела на деревянный пол, уже не пытаясь встать самостоятельно. Коровьев кинулся к ней раньше, чем вообще осознал произошедшее, будто его сонное сознание ещё не приступило к работе, поэтому им управляли чувства, та человеческая часть, которая всё равно в нём была. Он уложил её на ту же скамейку, куда и в прошлый раз, смочил свой платок из её бутылки, в которую она зачем-то вцепилась, будто это было какое-то спасительно оружие. Протер платком сначала кровавые следы, потом приложил к разбитому лбу. Саша закрыла глаза, рвано выдохнула. Глаза судорожно двигались под опущенными тонкими веками. - Ну-ну, - ласково проговорил Коровьев, продолжая протирать её лицо, - ничего, ничего. Заживёт, заживёт.       Саша кивала, иногда рефлекторно вцеплялась окровавленными пальцами в рукав Коровьева, когда становилось совсем больно, пытаясь убрать руку, он лишь мягко высвобождался из цепких пальцев. Вытерев её лицо, Коровьев помог ей подняться и проводил до кресла возле стола, налил стопку водки. Саша немного подумала. Её таблетки плохо сочетались с алкоголем, но на душе было так погано, что она выпила. - Ну вот! - Коровьев радостно всплеснул руками, снова наполняя её рюмку и наливая себе. - Что случилось?       Саша отмахнулась, сворачиваясь в кресле. Голова раскалывалась, шумела, организм не справлялся, девушку трясло, несмотря на выпитую водку, она пыталась кутаться в одежду, но это тоже мало помогало. - Выпейте ещё. - Коровьев всунул ей в руки рюмку. - Не самый, конечно, лучший способ, но сейчас самый подходящий.       Она кивнула, послушно выпила. Коровьев ещё что-то говорил, шутил, она слабо улыбалась, смотря куда-то мимо его головы и на короткие моменты отключалась, словно перезапуская организм. Переводчик живо жестикулировал, иногда брал со стола салфетку и промакивал всё ещё сочащуюся из раны кровь, Саша уже не протестовала, благодарно прикрывала глаза и подставляла голову, иногда всё-таки пытаясь забрать у Коровьева салфетку, но каждый раз выхватывала холодными пальцами лишь клетчатый рукав и очень этому удивлялась.       Воланд вышел на балкон уже когда её перестало трясти. Молча сел рядом, внимательно осмотрел её лицо, она в ответ не менее внимательно осмотрела его слегка враждебным взглядом. Воланд не обиделся. Кому как не ему было знать, что эта вражда направлена вовсе не на него, а на всё вокруг, что кажется ей хоть немного угрожающим. - Я же говорил, Александра Александровна, что Вам небезопасно ездить в таком состоянии. - Без осуждения произнес он.       Саша фыркнула. - Какое отношение мое состояние имеет к тому, что на дорогу передо мной выскочил... - начала было она. - Ваш сосед. - Закончил за ней Воланд.       Впервые за всё это время Воланд почувствовал её замешательство и кратковременное удивление, но она быстро скрыла это, смотря в упор на Воланда исподлобья. - И что? - Наконец выдохнула она, расслабляясь, её лицо снова стало отстраненным и безразличным, глаза потухли. - Он меня преследует. Но Вам, профессор, это тоже наверняка известно.       Воланд снисходительно улыбнулся, полюбовался ночным небом. - Сколько врачи Вам дают, Александра? - Спокойно спросил он, глядя на неё почти ласково. - И какие шансы? - Год, не больше. - Ответила она так же спокойно, но взгляд стал печальным и немного потерянным, она посмотрела на Воланда больным загнанным взглядом и перешла на шёпот. - Мне бы только до Катиного совершеннолетия дотянуть, а там неважно уже, я ей на жизнь заработала, пусть занимается всем, чем сама захочет и никогда не нуждается ни в чем.       Воланд одобрительно прикрыл глаза и наклонился ближе к Саше. Коровьева, который до этого сидел за тем же столом, уже не было, и Саша отвлекшаяся на это, слегка вздрогнула, увидев собеседника ближе, чем ожидала. - Ваше состояние, Александра, при том, - Воланд аккуратно убрал ей волосы со лба, чтобы они не прилипли к ране, - что ладан, конечно, сможет защитить Вас от какого-то количества нечисти, но только не от Ваших галлюцинаций. - Галлюцинаций? - Переспросила Саша, зачарованно глядя на Воланда. В неверном свете луны его лицо показалось ей жуткой маской, сделанной из скомканной влажной бумаги. - Именно. - Подтвердил он и откинулся на спинку. - Вы больны, мало спите, много нервничаете, неполноценно питаетесь, постоянно думаете о смерти - в вашем состоянии это вполне понятно, я не осуждаю. Плюсом ко всему Вас травмировала смерть соседа. Вы добрый и сострадательный человек, Александра, не надо кривиться, это комплимент! Вот и выдумываете себе призраков.       Саша поджала губы, ощупывая рану на лбу, кровь уже почти запеклась, но рана сильно щипала и болела при прикосновении, это наложилось на уже привычную головную боль, её начало мутить. Всё происходящее казалось ей какой-то скомканной короткометражкой. Или аттракционом. Она уже не следила за происходящим, просто выдавала ожидаемую эмоцию. Похлопала по одежде, ища заветную баночку, нахмурилась, не найдя там, где ожидала, но всё-таки нашла в другом кармане, привычным отточенным движением она закинула в рот пригоршню таблеток, начала сосредоточенно пережевывать их, морщась от горечи. Воланд налил ей воды, она какое-то время смотрела на стакан, сомневаясь: пить или не пить из его рук, но паранойя и недоверие победило, шатаясь она забрала бутылку со столика, где её оставил Коровьев. Воланд не обиделся, пожав плечами, он сам залпом осушил стакан и шумно поставил на стол. - Мы посетили дом престарелых, - буднично сообщил Воланд, - встретились с Ефимом Ефимовичем. - Да, я знаю. - Кивнула Саша, вертя ремешок на бутылке. - Он мне рассказал. Смею полагать, что и переполох в налоговой и в головном офисе тоже вы спровоцировали?       Воланд не ответил, Саша не настаивала. - Я знаю, что Вихров ворует. - Сказала она после недолгого молчания. - Здесь практически все воруют, дают взятки, подставляют друг друга. Если всех за это наказывать - тюрем не хватит. Тут уже важны не деяния, а мотивы, общая характеристика человека. Да, Вихров подворовывает мои деньги, но и делает он куда больше, чем делали директора до него. Хватило только предыдущего, который запирал стариков, позволяя ходить в туалет по расписанию, за "плохое поведение" бил, лишал еды и запрещал мыться. Не сам, конечно, но там и персонал был подобающий. Анатолий Егорович нашел нормальных сотрудников, даже завел штатного психолога, разнообразил еду, облагородил участок, чтобы старикам было, где гулять. Сам по себе он, конечно, скользкий тип, но и благородство ему присуще. И жена у него хорошая.       Воланд слушал внимательно, стараясь не делать лишних движений, чтобы не сбить девушку с этого потока ценной для себя информации, но Саша всё равно замолчала, будто одергивая себя. Ей не хотелось докучать собеседника своими ностальгическими рассказами и сентиментальными замечаниями. Тогда Воланд показал крайнюю заинтересованность на лице. - Да что вы? - Подначил он. - И чем же она хорошая? - Ой, она замечательная! - Саша расслабилась, корпусом развернулась к собеседнику и устроилась удобнее. - Мой отец тоже когда-то вёл бизнес, потом подвело здоровье, часть он продал. Хотел купить дом за городом и жить с моей мамой тихой спокойной жизнью. Естественно, я была знакома и с Вихровым, и с его женой, и ещё очень много с кем. Но папа вышел из игры, чем очень облегчил жизнь многим прохвостам. Он был очень честным и справедливым человеком, не воровал, не обижал никого. На таких почему-то обижаются больше всего. Когда родители погибли, Катю сначала забрали к себе тут же оживившиеся родственники. Я для них интереса не представляла, поэтому практически скиталась, жила по знакомым и первое время сама снимала квартиру. В этом мне, кстати, и помогла Любовь Михайловна, восемнадцати мне тогда ещё не было. Она дала мне контакты какого-то своего знакомого, который за деньги на документы не смотрел. Однажды мне позвонила Катя, она плакала. Рассказала, что её бьют, не выпускают из дома, что она уже месяц не ходит в школу, пока родственнички тратят родительские деньги. Я не могла стать её опекуном, до совершеннолетия оставалось полгода, но и стерпеть этого не смогла, поэтому просто выкрала её из собственной квартиры и сбежала с ней в глухой лес, где оставалась ещё сторожка нашего деда. Он когда-то там был егерем. Приходилось охотиться, рыбачить, собирать грибы, но зимой такой возможности уже не было, и тогда приехала машина, невесть как вообще добравшаяся до этой дыры. Я испугалась, что это за Катей, выскочила с ружьем, пока она пряталась в чулане. Не думаю, что у меня был какой-то план, но из машины вышел один из охранников Вихрова. Невозмутимо достал из багажника несколько больших коробок с продуктами, лекарствами и теплой одеждой. Коротко сказал " Любовь Михайловна просила передать", сел в машину и уехал. И после, когда уже опеку над Катей я получила, тоже, кстати, не без её помощи, помню как на одном из мероприятий меня выловили бывшие папины конкуренты. Понимали, что я пойду по его стопам. Сильно избили, думаю, это и спровоцировало... Опухоль. - Она нахмурилась, при чужих людях она произнесла это впервые. - Погода была дрянная, дождь, грязь, и вот лежу я за углом вся в крови, измазанная этой грязью, меня уже не били, просто трепали, и тут, словно луч солнца, её крик "А ну съебались!", я поднимаю глаза, а она бежит ко мне, грозя им клатчем. В вечернем платье, туфлях на высоком каблуке, в белоснежном манто несется ко мне через всю эту грязюку. Подняла, стала своим манто вытирать мне лицо, абсолютно безвозвратно его поганя, прижимала к себе и орала на бегающих вокруг охранников. Такой вот она мне и запомнилась. И, вспоминая проныру Вихрова, я первым делом думаю о ней. Вихров домовитый мужик, всё, что награбил, несет тете Любе.       Она усмехнулась, тепло глядя перед собой, будто тётя Люба сидела на соседнем кресле, но, обнаружив на нём Воланда, вздрогнула и зачем-то принялась извиняться. - Что Вы, что вы! - Сразу же остановил её Воланд. - Я обожаю такие истории, они очень показательны. Позволяют узнать менталитет и особенности каждого народа. Мне, как путешественнику, это безумно интересно.       Саша благодарно кивнула, поджала губы и потерла руки. - Ладно, спасибо, что выслушали. - Она поднялась, пошатнулась, но сзади её придержали, по запаху одеколона она уже знала, кто. - Завтра приедет много народа, будут решать, что делать со всем этим добром. Надо хоть немного прийти в себя. - Конечно-конечно! - Воланд поднялся. - Вы мне завтра устроите экскурсию по людям? - Экскурсию по людям? - Саша усмехнулась, вылезая из-за стола, опершись на руку Коровьева. - Я что-то не так сказал? - Акцент Воланда усилился.       Александра задумалась. - Да нет, - наконец сказала она, действительно принимая это за смешную, но удачную ошибку перевода, - всё вы верно сказали, так даже лучше. - Ну, я рад! - Он слегка поклонился. - Позволите господину Коровьеву проводить вас до комнаты, чтобы оградить вас от ещё больших травм? К тому же, в качестве благодарности за ваше гостеприимство, я бы очень хотел вам помочь и предложить заживляющую мазь.       Саша нахмурилась. Принимать помощь от незнакомцев она опасалась, но Воланд выглядел действительно искренним и вовлеченным. - Да, спасибо. - Глухо ответила она. - Спокойной ночи.       Коровьев, аккуратно придерживая её, пошел с ней по проходу до её комнаты. Он вполне мог донести её на руках, но прекрасно знал, что тогда она смутится и замкнется. Ладаном запахло ещё в коридоре и Коровьев замедлился. - Что случилось? - Усмехнулась Саша. - У Вас тоже аллергия? Или вы сила нечистая? Не волнуйтесь, я разрешаю вам зайти.       Коровьев на удивление легко зашел в комнату, в который раз удивляясь силе человеческого слова. Они, сами не понимающие этого, разбрасывались словами, абсолютно об этом не думая. Саша осторожно и немного смущенно высвободила свою руку. - Мне надо принять душ. - Она взялась за край одежды, собираясь снять её, ожидая, что Коровьев выйдет, но он невозмутимо продолжил стоять. - Для этого мне надо раздеться.       Коровьев не сразу понял, чего от него хотят. Он видел тысячи голых женщин, даже женщин вовсе без кожи, и иногда забывал, что обычно наготу считают чем-то интимным. Извинившись, он повернулся к Саше спиной. У неё не было сил спорить, к тому же она прекрасно понимала, что может запросто потерять сознание и разбить себе голову. Всё-таки в таком состоянии оставаться одной действительно опасно, а Коровьев, несмотря на свою придурковатость, вызывал чувства скорее положительные и имел некий кредит доверия за счет хороших отношений с Катей.       Мытье далось тяжело. Более менее затянувшиеся раны снова начали кровоточить и сильно щипали, сознание то и дело давало сбой, заставляя сначала пошатываться, хватаясь за стены, а потом плакать от бессилия и усталости. К Коровьеву она вышла уже одетая в свободную футболку и просторные шорты, обернувшись, Коровьев замер и несколько секунд очень пристально рассматривал её, не ожидая, что под одеждой Саша окажется настолько худой, почти истощенной. От этого становилась ещё удивительней её сила, пробудившаяся вместе с яростью в день их знакомства. Разбитым лбом она не отделалась, на лице проступили синяки и кровоподтеки, которых не было видно в лунном свете, они же покрывали ноги и руки, голени были все покрыты ссадинами - выбиралась из кювета и взбиралась по ступеням, ногти обломаны, пальцы ободраны. Он закусил губу, пытаясь скрыть искреннюю жалость, Саша пожала плечами и завалилась на кровать. Коровьев присел на её край. - Позвольте помочь Вам, - он достал из кармана увесистую круглую баночку, - обещаю быть очень аккуратным.        Саша, не привыкшая находиться в таком положении, поджала губы и кивнула, закрывая глаза, будто ей было стыдно и неловко за свое состояние. Коровьев довольно захихикал и открыл баночку. Саша поморщилась от ударившего в нос резкого химического запаха. - Это хотя бы безопасно? - Жалобно спросила она, когда Коровьев поднес палец с кремом к её лбу.       Мужчина тихо засмеялся, заверив её, что это самое безопасное лекарство из всех существующих, "а в аптеках!!! Ух, знали бы Вы, что туда вообще кладут!", Саша вздрагивала и морщилась каждый раз, когда крем касался её лица, он обжигал, казалось, что кожа шипит и дымиться, но Коровьев продолжал трещать и хихикать, отвлекая её от этого. В какой-то момент она ненадолго провалилась в сон, а когда открыла глаза, увидела лицо Коровьева совсем близко, но лишь на пару секунд успела застать его серьезность. Он снова заговорил, иногда его голос срывался, Саша поморщилась, и, верно поняв эту эмоцию, Коровьев перешёл на шепот, впрочем, даже шептал он как-то истерично и слишком восторженно и это абсолютно не вязалось с той аккуратностью и нежностью, с которой он продолжал обрабатывать её раны. Они уже почти не болели, а, может, Саша уже просто привыкла. Она устало следила за Коровьевым, уже не смущаясь и не отстраняясь, когда он наклонялся совсем близко и едва не касался своим носом её. Из чистого озорства она погладила его по щеке. Коровьев смутился и нервно захихикал. - Ну, вот и всё! - Он на всякий случай нанес ещё один слой на все поврежденные участки. - Завтра тяжелый день, отдыхайте!       Саша зевнула, перевернулась на бок и сжала на прощание пальцы Коровьева, тот, снова смущенно захихикал, но руку не отдернул, сжал её руку и погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони. Александра сразу начала проваливаться в сон, лишь увидела Коровьева, развернувшегося уже у двери и подмигнувшего ей, а потом он щелкнул выключателем и сознание Саши погрузилось в темноту вместе с комнатой. Этой ночью спалось спокойно.