Sewn Into You

Гарри понял, что если Луи что-то попросит, то он всегда ответит «да». На этот раз Луи захотел сыграть в «Скрэббл». Оказалось также, что омега умеет заваривать на удивление вкусный чай. Они сидели за обеденным столом Гарри, между ними стояла наполовину заполненная доска для игры и две почти пустые кружки. До этого момента их день был довольно спокойным. Когда Гарри вернулся домой, Луи выбежал из своей комнаты, в его обычно сладком аромате выделялся лёгкий запах беспокойства. Омега спросил, куда он делся, но, когда Гарри передал ему упакованный круассан и горячий латте, улыбка Луи почти удвоила размер сердца альфы. Теперь глаза Луи озорно сверкали, когда он смотрел на буквы перед собой. Гарри не говорил ни слова, когда омега использовал слово «член», но он нажал на педаль тормоза несколько оборотов спустя, когда Луи попытался добавить к нему «сос». Видимо, мозг Луи зациклился в этом направлении. — Я уже говорил тебе, что на этой доске нельзя писать «членосос». — Иисусе, — Луи врезался в спинку стула с вызовом во взгляде. — Нигде в правилах не сказано, что я не могу использовать нецензурную лексику, — он помахал в воздухе правилами, находившимися у него в руке. Да, Луи действительно прочитал все указания к игре, чтобы поспорить с Гарри по этому вопросу. Он поставил игру на паузу на целых десять минут, чтобы сделать это. — Я уже сказал, что этого слова официально нет в словаре… Поэтому это против правил. Гарри мог сказать, что голова Луи кипела от идей. Альфа нервно сглотнул, заставляя себя подготовиться к тому, что сейчас вырвется изо рта маленького волка. Всякий раз, когда Гарри думал, что знает, чего ожидать, соулмейт удивлял его снова и снова. Альфа научился перестал чего-либо ожидать и просто справлялся с ударами. — Держу пари, ты один из них, не так ли? — Что, прости? — Гарри пытался составить слово из букв, лежащих перед ним. — Держу пари, что ты один из них, — повторил Луи. Гарри поднял глаза, горло перехватило от смеха, когда он понял, на что намекал Луи. — Членосос? — Да, — гордо кивнул Луи. Гарри вздохнул. — Ну, я гей, так что полагаю, что так. Луи хихикнул, перебирая плитки на столе перед собой. — Поделишься, что тебя так развеселило? — подтолкнул альфа. — Нет, точно нет, — ухмыльнулся Луи. — Почему бы и нет? — Гарри чувствовал, как его самосознание растёт в плане того, как омега выглядит или пахнет. Но на самом деле невозможно было предсказать, что соулмейт вытащит на этот раз. — Потому что, — наконец добавил Луи подходящее слово на доску. — У меня будут проблемы. — С кем? — спросил Гарри. — С тобой. — Что? У тебя в запасе есть что-то похуже, чем обозвать меня членосом? Луи откинул голову к потолку с детским смехом. — Ты это признал. Так что я не обозвал тебя, а только подчеркнул правду, не так ли? Гарри вздохнул. — В таком случае ты тоже один из них. Не так ли? — Разве ты хочешь знать это? — хихикнул Луи, продолжая переставлять перед собой буквы. Гарри на самом деле хотел бы знать. Он провёл слишком много времени, думая о тонких губах соулмейта вокруг своего члена. О том, как тот будет смотреть на него, стоя на коленях: так похотливо, но в то же время невинно. Эти длинные ресницы заставили бы синеву его радужных оболочек сиять. Гарри прочистил горло, заставляя свой мозг вернуться к реальности, а не к наполненным похотью мыслям. — Твоя очередь. — Нет, — глаза омеги игриво заблестели. — Всё ещё твоя очередь. Альфа внутри Гарри становился беспокойным. Он подталкивал его действовать в соответствии со своими желаниями, заявить права на мальчика. На мгновение он задумался, каков мировой рекорд по встрече со своей второй половинкой без укуса. Конечно, он должен был быть на грани его побития. Гарри быстро добавил «ёл» к первому слову Луи, которое тот написал на доске — «кот», и вздохнул с облегчением, когда Луи проигнорировал изменение в его поведении. Тем не менее омега беспокойно поёрзал на своём месте, и альфа учуял опьяняющее дополнение к аромату спелой ягоды. Оно напоминало приторную сладость ягодного варенья с небольшой цитрусовой ноткой. Это заставило Гарри закатить глаза от удовольствия, нога нервно подёргивалась, пока вся кровь хлынула вниз, сосредоточиваясь в одном конкретном месте. В голове проносились миллионы мыслей, в основном о том, чтобы схватить мальчика прямо со стула, на котором тот сидел, и оставить отметины по всей его шее, прежде чем уложить и заставить выкрикивать то самое имя, которое было отпечатано на его коже, снова и снова. Гарри беспокоился, что рискует сделать то, чего Луи бы не хотел, навязать себя. Альфа был слишком близок к этому: слишком близок к тому, чтобы сдаться, слишком близок к тому, чтобы сказать что-то, о чём он точно пожалеет. Он не был уверен, как исправить этот беспорядок. Он ни за что не выпустит Луи из вида больше, чем на час или около того: его волк просто этого не выдержит. Это и то, что он чувствовал слабость волка Луи, который жаждал, чтобы его держали рядом и заботились о нём. Если бы их пути разошлись, то Луи наверняка рисковал бы проиграть. Им обоим было бы больно расстаться сейчас. Гарри просто не имел ни малейшего представления, как уравнять эти весы, особенно когда всё внутри него готово было разнести это вдребезги.

***

Альфа не только отвратительно спал по сравнению с предыдущей ночью, когда он держал в руках свою пару, так ещё и они с Луи опаздывали слишком сильно, по его мнению. Утро понедельника быстро было испорчено. Луи было трудно разбудить, что вынудило Гарри практически сорвать одеяло с тела омеги, чтобы заставить его двигаться. Луи застонал, вяло направляясь в ванную, чтобы принять душ, и бормоча о том, что ему не нужно больше десяти минут для готовности. Затем альфа был почти уверен, что за этим последовало что-то о его «принцессных волосах». Гарри закатил глаза и закрыл дверь своей спальни с единственным намерением — переодеться. И тут в тишине квартиры раздался свист чайника, который он поставил на плиту. Гарри быстро выбежал из своей комнаты, чтобы устранить источник неприятного шума, игнорируя свою наготу. Однако, когда он повернул за угол, встретился со своим соулмейтом, который, должно быть, тоже услышал чайник и подумал, что это его обязанность — выключить его. Омега был одет только в свободное полотенце, накинутое на талию. Оба застыли на своих местах, а ревущий чайник всё ещё неприятно свистел, несмотря на напряжение между ними. Их груди были обнажены, ключицы — полностью видны. Альфа мог видеть красивую каллиграфию на коже своего соулмейта — доказательство того, что всё это правда. Гарольд. Имя на коже Луи творило необъяснимые вещи с телом и разумом альфы. Это было похоже на то, как будто он забыл, как управлять собой, как будто его взгляд был приклеен к образу его пары. Грудь Гарри тяжело вздымалась от глубокого дыхания в попытке сдержать волка внутри себя, который пытался погрузиться в животные инстинкты. Его собственная метка покалывала, словно её обдало ледяным дыханием. Луи нервно сглотнул, крепче сжав полотенце, небрежно наброшенное в спешке. Гарри не мог ясно мыслить, особенно из-за шума кипящей воды. Поэтому он потянулся, чтобы снять чайник с плиты, и ему пришлось напрячь всё своё самообладание, чтобы не врезаться в совершенно голого мальчика и не вцепиться зубами в его шею. Луи отступил назад, его пятки коснулись плинтуса, в то время как Гарри неосознанно приблизился к нему. Когда в воздухе повисла тишина, Луи заговорил тихим застенчивым голосом: — Просто приму душ, — затем он умчался обратно в ванную, из которой эхом разносился звук каскада воды, и плотно закрыл за собой дверь. Сам Гарри, уже принявший душ, поспешил вернуться в него, не собираясь наносить на тело ни капли мыла. Вместо этого, как только вода коснулась его кожи, он позволил своей руке найти свой очень твёрдый член. Теперь ребята опаздывали как минимум на пятнадцать минут, торопливо пересекая вестибюль Styles Designs. Гарри пытался идти как можно ближе к Луи, не привлекая слишком много внимания блуждающих глаз. Он уже знал, что будет ограничен во времени относительно известия о том, кем был для него Луи. Он просто не был уверен, сколько у него было этого времени. Или, честно говоря, было ли оно вообще. Как только они вышли из лифта на этаж для руководителей, Зейн, стоявший у принтера, понимающе им ухмыльнулся. — Ну, доброе утро, мальчики. Гарри вздохнул. — Конечно, из всех существующих понедельников именно сегодня ты решил прийти на работу вовремя. Зейн сделал вид, что смеется. — И как же прошли твои выходные? — Даже не начинай, — пробормотал Гарри, направляясь к своему кабинету, чтобы отпереть его. Его лучший друг последовал за ним, держа в руках свеженапечатанную стопку бумаг. Пока пальцы Гарри возились с замком, Зейн наклонился немного ближе, чем хотелось Гарри, прежде чем заговорить: — Реально? Гарри отстранился, не обращая внимания на заевший замок. — Что реально? — он с отвращением посмотрел на друга. — Какого хрена ты творишь? — Я имею в виду, — Зейн снова наклонился, и на этот раз Гарри увидел, как раздуваются ноздри лучшего друга. — Ты пахнешь как он, но ты не пахнешь как он. — О боже, — Гарри закатил глаза и сжал ключ ещё сильнее. — Ты просто смешон. — А что? — рассмеялся Зейн. — Не то чтобы ты собирался поведать мне, когда планируешь его трахнуть… Мне придётся самому это выяснять. — Если ты еще раз меня понюхаешь, то я тебя убью, — парировал Гарри. Зейн открыл рот. — А если ты когда-нибудь понюхаешь Луи, то я отрежу тебе член. Зейн издал звук, похожий на сердитое кошачье шипение. — Боже, кто-то стал большим и защищающим альфой для того, кто сказал, что сможет прожить и без него, не так ли? Гарри закатил глаза, дверь наконец-то поддалась, и он ввалился в затхлое пространство своего кабинета. — Ты же не можешь сказать мне, что вы провели с ним целых два дня и ничего не произошло. — Как я уже говорил ранее, — Гарри сердито бросил рюкзак на стул. — Я не животное, у меня есть самообладание. — Ну, и что? — Зейн был навязчиво настойчив. — Ты чувствуешь себя так же, как в пятницу вечером? Гарри скинул с плеч тёмно-коричневый пиджак, вздохнув. Не было нужды продолжать притворяться. По крайней мере, если бы он дал Зейну немного того, что тот хотел услышать, может быть, Малик наконец оставил бы его в покое. В конце концов, Луи был тем, кто в основном постоянно отстранял их. — Если хочешь знать… Я чувствую себя совершенно иначе, — Гарри спокойно уселся в своём кресле, что было полной противоположностью тому, как это признание заставило его себя чувствовать. — Однако это не меняет затруднительного положения, в котором мы оказались. — Какое ещё затруднительное положение? — усмехнулся Зейн. — То, что вы оба, вероятно, соблазняете друг друга направо и налево, но слишком упрямы, чтобы признать это? Гарри зажмурился, его пальцы зависли над клавиатурой. — Ты можешь говорить потише? Зейн двинулся, медленно закрывая дверь, чтобы не привлекать внимания омеги, сидевшего за столом прямо рядом с кабинетом. — Чего именно ты ждёшь? Гарри начинал закипать. Всё, чего он хотел — это утонуть в тысячах писем, которые наверняка получил за выходные, составить для Луи еженедельный список дел и отвлечься от очень трагичной и удручающей правды относительно его отношений с родственной душой. Вместо этого лучший друг подначивал его волка. Как будто подносил канистру к огню, медленно подливая бензин, пока всё окончательно не взорвалось. — Пожалуйста, — Гарри сжал мышь кончиками пальцев так сильно, как только позволяла эта штука. — Оставь это. — Я видел, как ты отреагировал в пятницу, — продолжал настаивать Зейн. — Ты не можешь его бросить, ты не из тех альф, которые плевать хотели на свою родственную душу… — Я и не говорю, что пытаюсь. — Тогда чего же ты ждёшь? — повторил Зейн свой предыдущий вопрос. — Господи, да какой же ты тупой, — Гарри чувствовал, как в нём смешались грусть и гнев. — Он не хочет меня. Я не собираюсь навязываться ему, только потому что на нём клеймо моего имени. Образ снова всплыл в его сознании. Свободное полотенце, обёрнутое вокруг мягких бёдер, пушистый беспорядок волос, четкость изгибов омеги, которые так ясно предстали прямо перед ним, а не глубоко в его воображении. Его нога дёрнулась. Он прочистил горло. — Ты его альфа! — сказал Зейн слишком громко, учитывая, что предмет их разговора находился буквально за пределами этих тонких, словно бумага, стен. Гарри чувствовал, как пылают его щёки, когда он вскочил со стула; его ладони крепко прижались к столу, когда он проговорил сквозь стиснутые зубы. — Я не его альфа. Он волен самостоятельно принимать собственные решения! — Гарри попытался сделать вдох, чтобы немного остыть. — Если он не хочет меня, то я должен это принять. — Да ты слепой, что ли? — парировал Зейн, игнорируя гнев, который сдержал в себе его друг. — Ты не видел, как он жался к тебе в тот вечер? Гарри раздражённо фыркнул. — То, что я его соулмейт, не значит, что он принадлежит мне или что должен быть со мной. Рука Зейна устало пробежала по лицу, когда он начал мерить шагами комнату. — Ты что, вообще не понимаешь? — Похоже, что нет, — Гарри начал уставать от этого разговора. — Ты и твой волк? — Зейн явно готовился к лекции. — Вы — отдельные существа, только если вдаваться в технические подробности. Твой волк — часть тебя. Он делает тебя тем, кто ты есть. Его желания — твои желания. Волк Луи ничем не отличается. — Он не хочет меня, — снова повторил Гарри. — В пятницу он был в панике, и я был единственным, кто мог ему помочь. Это ничего не значило. — Конечно, — Зейн упёр руки в бёдра. — Возможно, он позвал тебя из соображений безопасности… Но, — альфа тяжело вздохнул. — Слушай, я, возможно, не видел всего, но я видел, как он позволил тебе обнять его. Я не знаю… Это точно что-то значило. Гарри не мог позволить себе эти обнадеживающие мысли. — Разве тебе сейчас нечем заняться? Плечи Зейна опустились. — У меня есть около миллиона дел, но ни одно из них не так важно, как заставить тебя понять необходимость позволения себе… чувствовать к нему что-то. Проблема была не в этом. Гарри чувствовал абсолютно всё по отношению к омеге. — Хватит об этом, — отрезал Гарри. — Пожалуйста, уходи, у меня впереди много часов работы. Зейн в очередной раз закатил глаза. — Конечно, но… — на стол Гарри упала тяжёлая стопка бумаг. — Я подумал, что ты захочешь их увидеть. Это все статьи, которые должны быть опубликованы к концу этой недели. Энн хотела, чтобы я передал их тебе на случай, если она не вернётся в город. — Где она, чёрт возьми? — спросил Гарри, просматривая, должно быть, по меньшей мере семь различных статей, связанных со сложностью судебного процесса и очевидным крахом некогда успешного и неприкасаемого бренда одежды Styles. В каждой из них вскользь упоминался запуск их зимней коллекции, которая выйдет в конце этого месяца. — На побережье, я думаю, — пожал плечами Зейн, в его голосе всё ещё звучали нотки раздражения. — Наверно, она уехала вчера поздно вечером, так что, вероятно, она появится здесь сегодня в какой-то момент. — Опять? — спросил Гарри. — Это уже четвёртый раз за последние три месяца. — Понятия не имею, приятель, — Зейн сделал паузу. — Я не её нянька. Она просто предупредила меня о своей поездке и сказала, что, возможно, пришлёт тебе несколько вещей к концу выходных. — Почему она позвонила тебе, а не мне? — спросил Гарри, слегка обиженный отсутствием общения со стороны матери. — Ну, — голос Зейна повысился. — Возможно, я мог или не мог позвонить ей после того, как ушёл из бара в пятницу вечером, чтобы рассказать немного о вас двоих. Подумал, что ей нужно знать, что мы потенциально можем проиграть Найлу из всех людей. Гарри в раздражении схватился за переносицу. — Моя мать тоже замешана в этом вашем глупом пари? Зейн лишь усмехнулся. — Я действительно вас всех ненавижу, — пробормотал Гарри. Зейн прочистил горло, неловкая пауза повисла между ними, он, казалось, глубоко задумался о чём-то. — Прежде чем я уйду… я… я хотел сказать тебе… У Гарри пересохло в горле из-за нервозности друга. Зейн был не из тех, кто стесняется или боится чего-то. — Я сделал предложение в эти выходные… Кольца пришли только на прошлой неделе и… Гарри вскочил со своего места и обнял своего друга в рекордно короткое время. — Да неужели! — он был в эйфории от этой новости. — Я так чертовски горжусь тобой… Наконец-то решил сделать предложение спустя все это время? — Слушай, — бровь Зейна приподнялась. — Не тебе говорить о родственных душах, времени и прочем дерьме. — Не разрушай моё счастье, — предупредил Гарри. — Её сестра, — прервал их препирательства Зейн. — После этого она решила устроить нам вечеринку в честь помолвки в Trippolo's в центре города. Мне бы хотелось, чтобы ты там был. — Конечно! — взволнованно взвизгнул Гарри. — Ни за что бы не пропустил. — Я хочу, чтобы ты привёл Луи, — сказал Зейн как ни в чём не бывало. — Он тоже должен быть там. Я пригласил Лиама и Габи. Оказывается, Габи и Джиджи хорошо ладили на фотосессиях в прошлом. Мир тесен. Гарри фыркнул. Мысль о Луи, одетом в красивую одежду, окружённом шампанским и любовью, раздражала его. Он не мог понять: было ли это его самым большим кошмаром или мечтой, в которой он мог потеряться на несколько часов. Зейн, должно быть, заметил пустой взгляд друга и открыл дверь, чтобы выйти из кабинета. — Мы ещё поговорим с тобой позже, да? — он преувеличил своё последнее заявление, прежде чем исчезнуть в своём офисе. — Надо дать тебе вернуться ко всем этим часам работы, которые у тебя впереди, а? Гарри ухмыльнулся. Он был невероятно счастлив за своего друга. Но в этом также и была доля ревности, может быть, даже отчаяния. Через открытую дверь Гарри наблюдал, как Луи печатает что-то на компьютере, совершенно не обращая внимания на пристальный взгляд альфы. Луи был единственной вечностью, которую Гарри когда-либо себе позволит иметь. Нет, он был единственным будущим, которое он когда-либо сможет иметь. Волк внутри него не мог вынести даже мысли о том, чтобы быть с другим. Он знал, что без Луи вся его оставшаяся жизнь будет пыткой. И всё же, пока он стоял там и смотрел, он задавался вопросом, был ли шанс, что Луи изменит свое мнение о нём. Может быть, Луи мог почувствовать эту связь как нечто большее, чем просто их первобытную потребность умиротворить своих волков. Может быть, они снова смогут полюбить друг друга. Но для этого Луи должен доверять ему. Луи тоже должен надеяться. Они уже ходили по этой тонкой проволоке, по этой тонкой грани между тем, кем они были в своих прошлых жизнях, кем они хотели быть в этой и кем им суждено быть. Гарри медленно осознавал, что все эти три вещи для него были одинаковыми, даже несмотря на его страхи. Может быть, просто может быть, они могли бы иметь счастливый конец, предначертанный их судьбой. Это была самая длинная шахматная партия, в которую Гарри когда-либо играл. Если честно, то теперь была очередь Луи делать ход. У Луи была вся власть, чтобы изменить ситуацию. Гарри чувствовал себя так, словно оказался в тупике, в котором, скорее всего, он будет жить вечно.