Ты на прицеле

— А мошка-то на прицеле, — тянет Хван, выглядывая с террасы на подъехавшую машину, — Было очевидно, что они приедут. Хенджин садится в плетеное кресло гостиной. В левой руке кружка кофе, в правой, на всякий случай — револьвер. Бдительность нельзя терять даже с Волками. Парнишка с синими локонами его нервы пощекотал. И не только нервы, до самой души залез. Он отпечатался внутри пятном, залез под корочку и щекочет мышцы, но не унимает. Енбок выглядит словно с обложки, ведет себя как дорогая сука, но с ним и поиграть можно, если говорить откровенно. Просто приструнить его надо — на старших, сильных и важных людей покушаться ему пока не стоит. Он не главарь банды, даже не зам, чтобы рыпаться. Да и те, кто на него рот открывал, давно его лишились. — Он повел себя как мудила, но остался жив. Причина мне неясна, Хенджин, объяснишься? — Минхо стоит поодаль, оперевшись о косяк. — Поговорим после беседы с ними, они зайдут через пару секунд. Хван отсчитывает до трех на пальцах и наклоняет голову набок. Довольно улыбается, наблюдая Криса в проеме. Тот церемонится мало, садится напротив, тоже язвительно растягивая мускулы на лице. — Почему один? Где ангелок? — Он тебе сейчас не понадобится. Хван, слушай, мы все совершаем ошибки, он в группах подобных первый раз, кроме нас с Чанбином уже больше десяти лет никого не видел. Давай мы договоримся другим путем, не надо над ним издеваться. Сколько ты хочешь? — Чан болтает без умолку, тараторит, лишь бы договорить до конца. Хенджин ногу на ногу закидывает и тянет брови вверх, неожиданно. — Ты серьезно решил, что мне нужны твои деньги? Хочешь, посчитаем разницу наших активов и сравним доход. Я не нуждаюсь в твоих купюрах. Мне мальчик нужен и ненадолго. Пока что, — Хван усмехается, а в Чане перевернулись все органы. Кровь отлила от мозга, кости местами поменялись, еще минута и он встанет на колени, захлебываясь в собственной крови. — Зачем тебе Енбок? Что за игрушки ты хочешь провернуть? Давай на мирных, нам не нужны проблемы. — Кто сказал, что я доставлю вам проблемы? Я — единственная ваша проблема, но, как видишь, мелкого не прикончил, прошу его на несколько часов под моим надзором. Или мне перестать просить и просто приехать забрать его? Найдем ему комнату, будет головы снимать с тех, кто на меня посмотрел не в ту сторону, нравится? — Хенджин выдыхает. Понимает, что в любом случае получит его, дело времени только, но силой тут не получится. — Хван… — Хван скоро не выдержит и ты вылетишь отсюда к чертям собачьим. Завтра я за ним заеду, пусть будет готов к шести вечера. Не вздумай придумывать отмазки, прятать его и врать мне, ты знаешь, что я его из-под земли достану если потребуется. И тебя тоже, — парень встает, заправляя красные пряди за уши. — Я тебя понял. Но, я тебя прошу, не сделай ему больно. Иначе нашему нейтралитету придет конец. Я за Енбока убью. И неважно, тебя или кого-то другого, — Чан поднимается шумно, ноги ватные и почти не держат. И снова больно, в груди щемит, косточки явно хотят поменять положение. Он выходит из дома в сопровождении, подходит к машине, натягивая улыбку спокойствия. Стыдно. Стыдно, что не уберег, что не показал, как нужно. Отец ли он после такого или просто коллега? «Ты каждый раз ошибался. В этот раз блесни умом, хоть раз сделай что-то полезное кроме ребячества, на кону твоя жизнь, кусок подонка» *** Хенджин сидел в кромешной темноте, зажавшись меж стенами косяка. Из окна приятно светила луна, оставляя блеклые следы на паркете. Четыре картонки душили как в детстве — сейчас отсюда впервые хотелось сбежать. Он жил в роскоши последние годы, не нуждаясь ни в чем. Что хотел — успешно получал, покупал, убивал кого хотел и тешился только криминалом, говоря откровенно. Но деньги, лежащие в каждом углу дома, на картах и бумажниках не доставляли удовольствия. Томили, мешали, лезли под корку. Они не нужны, когда засыпаешь и просыпаешься с одной мыслью — выжить. И не потому, что врагов нажили себе, а потому что нет ничего радостного. У него чудесная команда, работающая в лад уже многие годы, они стали семьей и подарили надежду. А после них идет тьма. Кромешная, ничего не несущая. Руки плавно обвивают колени, Хван запускает пятерню в красные волосы, потягивая назад, что взбодриться. Сейчас совсем не спокойнее. Сейчас хочется вырезать органы самому себе, закинуть в черный мешок и дробилку. Сейчас хочется опуститься на колени, подставиться под виселицу и остаться там надолго, чтобы все видели. Хочется забраться под кожу и выдернуть вены, сплетая из них венок. А что принесет это? Только негодование окружающих, а своих он в обиду бы никогда не дал. — Теперь мы можем поговорить? Только в темпе, у меня другие планы, — Минхо присаживается на стул в спальне. За рабочее место главаря. — Что тебе интересно? — Хван задумчиво потягивается. — Что с тобой происходит? Ты оставляешь мальчика безнаказанным впервые в жизни. Я еще не видел такого блеска в твоих глазах, как сегодня с приходом Волка. С каких пор чужие люди вообще вот так приезжают к нам, садятся, пытаются качать свои правила, а мы с этим ничего не делаем? Ты хватку потерял? — Просто я использую новый метод наказания, подожди немного, — разговор напрягал, Ли тоже изрядно раздражал. — Какие методы, Хенджин? Новые методы? Ты в своем уме? Ты хочешь, чтобы все теперь в округе думали, что мы ни на что способы? Надо было вскрыть ему череп прямо там и не устраивать сцен. Мальчишка повел себя как ублюдок, — Минхо трет переносицу. — Ты пришел учить меня? Угомонись и иди, я все сделаю в лучшем виде, не беспокойся. — Ты такой долбаеб, ты даже не представляешь, — Хо встает, шумно захлапывая дверь в спальню. Хван выдыхает. Легче пока не будет, но постараться все изменить можно всегда? Он тянется к окну, закуривая. Дым успокаивает. Достает до органов, чешет ядом, запускает работу организма и окунает в новый прилив, но успокаивает. Он и сам себя не понимает — что-то пойти против не дает. И он бы с удовольствуем выпустил пар, испинав гопоту на улицах, но настолько низко падать жизнь не дает. Голубые волосы печатают стенки на артериях. Любой другой, сказав такое, даже в обстоятельствах Енбока, давно бы вывалил кишки через глотку. Сейчас Хенджин только чешет затылок, пытаясь понять, что останавливает распотрошить малявку, вот только даже при мысли о синяке на гладкой коже становится неприятно. И злость до муражек пробирает, а почему? *** — Я язык Хвану отрежу — красноволосая принцесса сошла с ума и считает себя Богом, — Чанбин не унимаясь шагает по комнате, распинывая вокруг стоящие предметы мебели. Пострадавший не так давно стул практически щепками разбросан по зеленому ковру. — Успокойся, — Чан сидит на диване в центре, потирая виски. — Ты серьезно отпустишь Феликса на съедение этой собаке? Я бы ему и куска мяса не дал, паскуда облезлая. — Я тоже далеко не в восторге, — почти кричит. Сердце давно наружу выпрыгнуло и скребется. — Но у нас как будто есть выбор, как будто тебе личность Хенджина неизвестна. Успокойся, честное слово, был бы шанс отказаться — я бы отказался. И вспорол бы ему живот, но как видишь, я этого не сделал. — Чертова скотина, только он пальцем его коснется, — бедный журнальный столик страдает следующим. Стеклянная столешница разбивается. — Когда мы были в машине, ты говорил о его поездке вполне спокойно. Чего сейчас взорвался? — Чан устало поднимает на Чанбина глаза. Тот леденеет. — Когда мы были в машине, испугались все. Тогда я считал это лучшим вариантом. Сейчас я думаю рационально, взвесив все за и против я сделал вывод, что мы только сделаем хуже. Перемирию конец, если я увижу лишнюю царапину, — он чеканит каждое слово, тыкая пальцем. Легче стало совсем немного. — Я схожу к Феликсу, он наверняка сам перепугался, — Чан встает, отряхивая брюки от щепы со стула, — Успокойся и приведи себя в порядок. Я не хочу, чтобы мы были напряжены и в панике, Сюэлону такое только на руку, — он почти закрывает за собой дверь, — Но, чтобы ты знал — в твои бредни о рациональности я не верю. Если у тебя другие цели, выложи их сейчас или проваливай к чертям собачьим. Максимум, что я могу тебе сказать — ты изменился. И слышать ничего о твоих приколах я больше не хочу. Ты ведешь себя странно, а Ликса я не отдам. Ни тебе, ни Хенджину, ни кому-то еще. Дверь звонко хлопает. Чанбин успевает только похлопать глазами и открыть рот вслед, высказав пару ласковых. — Феликс, не спишь? — мужчина аккуратно приоткрывает дверь, заглядывая в темную комнату. Ли темноту не любил, всегда включал свет вечерами. На стенах мерцал глянец плакатов, а гирлянда, почему-то успешно снятая, лежала на полу, запутавшись. Голубая макушка поднимается из-под одеяла, Чан принимает это за разрешение войти и двигает ногами вглубь. Мягкий матрац прогинается от тяжести Криса. Он томно выдыхает, потирая ладони. — Что-то случилось? — парнишка вылазит из-под одеяла, одаривая «отца» обеспокоенным взглядом. Он тихонько смотрит на мужчину, склонив голову набок. — Ты как? — Феликс только понуро опускает голову. — Мне стыдно, что я в первый же свой выход показал нашу группу такой. Я правда не хотел. — Не вини себя в этом. Нечего стыдиться. Я спрашиваю тебя о завтрашнем вечере. Что думаешь? — Чан облокачивается о стену, удобно располагаясь на пледе. Крис был им слишком одержим. Он не отчитает за смертельную оплошность на вечере, не изобьет до красных полос от плети, как делал с другими. Он любит Феликса до одури на затворках и не позволит обидеть. — Даже не думаю об этом. Помахаемся кулаками, да забудем. Все будет супер, я не из робких. — Именно потому что ты такой, я и переживаю. Ты понимаешь, что, сказав лишнее слово, можешь лишиться головы? Я не хочу тебя напугать. Но ты должен понимать кто ты — отказаться от такой участи ты пока не можешь и вряд ли когда-то получится. Неверный поворот — тебя просто запинают, в худшем случае — ножевые. Хван не тот, с кем можно шутки шутить. — Ты учил меня драться, я могу за себя постоять, — Ликс выпрямляется, демонстрируя пару ударов в воздухе. — Феликс, прекращай. Ты имеешь слишком смутное понятие о тех, кто опасен. Он опасен, мы против Сюэлона не пойдем даже под пулями. Объективно, они сильнее, влиятельнее и важнее. Мы охраняем свой райончик, небольшой, вполне мирный, а он охраняет не только район, но и весь город. Пожалуйста, чувствуй социальные ступени, мы не наверху, — мальчик молчит, снова опустив глаза вниз. — Я не дам тебя в обиду, но защитить, пока ты один, я тоже не могу. Мы — команда. Действуем мы только вместе, не нужно постоянно лезть в конфликты, я не так тебя воспитывал. — Я обещаю глупостей не наделать. Но если начнут бить, я не буду лежать и плакать, — Чан улыбается по-отцовски, взъерошивая голубые волосы. — Вот и умница. *** Хенджин казался загадочным, закрытым, ледяным как скала и отстраненным от людей. Очевидно, в мире он жил своем и не думал об окружающих. Его волосы привлекали внимание, серебряная цепь в проколах притягивала, а темные смольные глаза толкали на двадцать шагов назад. На самом деле вся грубость была только защитной реакцией, к парню он питал отнюдь не негативные эмоции. Даже варясь в каше из бандитов, их он всей душой не любил. Его группировка была мягче, они не были жестокими мразями, забивающими до смерти. Только за дело. И на самом деле воспитывался Феликс как обычный ребенок. Драки он не видел до позднего возраста, а синяки взрослые скрывали тщательно или искали тысячу и одно оправдание. Красноволосый выглядел как тот, кто без разбора прикончит каждого на дороге и даже глазом не моргнет. Он выглядел устрашающе, хоть внешне напоминал дорогую модель с уличного баннера популярного бренда. Цепляла жестокость только интерес. Интерес, каким способом и зачем он убивает. И для чего, если денег полный вагон, видно по шмоткам. Вопрос почему Феликс жив волновал и его самого. Очевидно, цели другие, и если он не убьет его сейчас, то очевидно держит на прицеле, ожидая новой осечки. Машина тормозит рядом с воротами. Стекло медленно опускается, а оттуда взгляд черных солнечных очков бьет прямо в жерло. Вот возьми, развернись, сбеги, Чан же придумает что-нибудь, но он обязан покорно открывать себе заднюю дверь черного бентли и садиться на кожаное сидение. — На переднее, — раздается голос спереди. И совсем почему-то не злой. Недовольный решением водителя, он цокает громко, так, что слышно, кажется, даже Крису, и обходит машину, садясь рядом, — Привет, Енбок, — Хван очки снимает, убирает в бардачок и трогается с места, улыбаясь хищно и по-зверски. — Куда мы едем? — Феликс молчал достаточно долго, чтобы задать вполне важный вопрос. Он стучит по коленям пальцами, в такт приятной музыке с радио и поглядывает иногда на Хенджина. Тот за дорогой следит внимательно, но разваливается на сидении явно по-хозяйски. В левой руке стакан кофе, в правой — руль, локтем опирается на подлокотник. Расслабленный, как будто даже и прикончить не очень хочет — выжидает момента, скорее всего. — В ресторан, — отвечает он сухо. Но в глазах пляшут искорки. Ставит напиток в подстаканник, поправляет красную копну волос, изящно зализанную назад. На Хване белая рубашка с закатанными рукавами, не затянутый до конца галстук и выбивающаяся из прически прядка, спадающая на глаза. Феликс жмется. Какой к черту ресторан? Он был уверен, что едет драться, запрятал по всем конечностям ножички и бинты, на случай боя на кулаках, а в итоге поездка поесть? Безумный. Он тупит взгляд в лобовое, обдумывая все еще раз. А кто сказал, что встреча закончится только рестораном? Он накормит, как для жертвоприношения, а потом сожжет. Так вариант звучит более в духе главного бандюги города. — Чего раскис? Я хочу поговорить с тобой в более неформальной обстановке. Или у тебя другие предпочтения? Кино? Парк? Куда еще люди ходят… — В такие места ходят парочки, а мы с тобой, если память мне не изменяет, заклятые враги, — Хван прыскает смехом, окатывая салон машины. Свободной рукой хватается за живот, приятно тянет. — Мы — враги? Ты сейчас серьезно? — Хван достает из кармана силиконовый браслет, — Если бы мы были врагами, ты бы давно сдох. Как видишь, ты жив, сидишь в моей машине и едешь со мной есть. Надень это, в целях твоей же безопасности, — он аккуратно тянет ему браслет, не отрываясь от дороги, — так будут знать, что ты со мной. — Зачем кому-то это знать? — грубит, хмурится, но надевает. — Потому что ресторан полон голодных мужчин и женщин, а мне бы не хотелось, чтобы тебя трогали пока ты со мной. Не хочу, чтобы отвлекали от еды и разговоров. У ресторана испуганный до дрожи в коленях охранник, пропускающий внутрь, на входе администратор, что проводит до стола и пытается не заплакать, и милый официант, что трясет своим подносом словно специально, пока тащит несколько больших блюд и расставляет их в центре стола. — Ну что, Ли Енбок, начнем, — он перекладывает себе пару тройку креветок в тарелку, попивая коньяк, — Я хотел бы прояснить тебе пару моментов, потому что простил твое хамство на первый раз. — Благодарю, — язвительно отвечает младший. Вот это подачка, сам Хенджин простил. — Не хами, пока не пустил в лоб пулю. Я не закончил, — он ставит снифтер на край стола, — Я не просто бандит с улицы и думаю, что Чан тебе уже объяснил. Моя территория — весь город, каждый из вас под моим надзором, и несмотря на небольшое количество моих людей, каждый из них чем-то да выделяется. Никто из них не будет ехидно смотреть как ты показываешь свой характер, я в том числе. Я прошу тебя по-хорошему, почувствуй разницу, — он окидывает зал взглядом, — каждый, кого мы встретили здесь, чуть сознание не потерял, когда меня увидел. Тебе это ни о чем не говорит? — Ликс только тихо кивает. Обещал, обещал, обещал Крису не вмешиваться в передряги, — Значит, я надеюсь, что у тебя есть мозг и ты больше своих не подведешь. Я не собираюсь портить с вами отношения, вы ценная группа в моем арсенале и работаете чисто, я не имею нареканий. Но к тебе у меня предложение отдельное, — Феликс поднимает глаза — наконец-то выбьют почки или рассекут грудь, а не будут мучать в дорогом ресторане, где он себе только воду купить может, потому что деньги от старших в больших количествах не получает, сильно не балуют, — С тобой я бы хотел общаться менее официально. — Чего? — он аж давится салатом, выгнув бровь. — Насколько мне известно, ты преемник Волков. Я бы хотел, чтобы тебя вводили не только в дело твоей группировки, но и в общий криминал. Назовем это так, я научу тебя работать на более масштабную территорию. Будешь хорошо себя вести, как только примешь Чановский пост — дам внушительный кусок земли. Побольше вашего. Соглашаться прямо сейчас не обязываю, обсмакуй это дело с главным. Дай мне телефон, — Феликс тянет смартфон, — я вбил свой номер, напиши мне или позвони как будешь готов ответить. Он достает свой телефон, забивая и Ликса, а после улыбается, хищно оглядывая приодетое тело. — Теперь можем пообщаться о другом. Что тебе интересно? Может, вяжешь шапочки куколкам или читаешь книжечки про эльфов? — Хван подпирает подбородок руками. Вечерняя прохлада била в самый нос, захватывая полностью и не давая выбраться наружу. Хван внимательно оглядывал Енбока, заглядывая, кажется, в самое жерло. Теребил зрачками все органы, передвигал вены в организме. Вот только мальчик напряжение держит до последнего. Довериться хитрому, грубому в какой-то мере даже, парню за одну встречу кажется невероятным. Особенно если он — главный бандит. Особенно если он — Хван Хенджин. Парень чешет макушку, запускает пятерню в голубые волосы и склоняет голову набок. — До следующий встречи, принцесса, — Хван спокойно жмет ему руку и поворачивается к машине. — Надеюсь, ее еще долго не случится, — ворчит Феликс, но слышит только усмешку. — Будешь языкатиться — отрежу. *** — Он сделал что? Отвел в ресторан? — Чан непонимающе косит взгляд, сводя брови к переносице. Руки тепло покоятся на плече Ликса, он тихо разминает ему правое, пока тот сидит, уткнувшись в его номер. — Да, я не знаю к какому времени ему нужен ответ, но не уверен, что он будет долго ждать. В целом, он был достаточно спокоен, не выглядел как угроза, — хен убирает руку, мальчишка тыкается ему в грудь. Как бы там ни было — для него это огого какой стресс. — Ему нельзя доверять, надо быть осторожным. И что ты думаешь по поводу его предложения? — Ли жмется ближе, чувствуя отцовское тепло от всего тела. — Я понимаю, но, если честно, не знаю. Выглядит как подачка для местной шлюшки, я пахать на него не хочу. Но, с другой стороны, я бы принес нам больше власти, но если он обманет, мы не сделаем ничего. Тяжело рассуждать сейчас, если честно. — Давай ты подумаешь еще несколько раз. Будем считать, что это твоя практика. Прими решение самостоятельно. Я поговорю с Чанбином завтра утром, время уже позднее. Чан весь вечер трясся, если говорить откровенно. Заперся с Чанбином в комнате переговоров, теребил все, что под руку попадется. Нервничал, что тот вообще не вернется, а беспомощность только колотилась в груди. Ненасытная злоба вырывалась, а выместить ее получалось только на подушки на диванах. Когда Феликс вернулся, ворота приоткрылись и показалась голубая голова, Крис почти взвыл. От радости, счастья, спокойствия — он почти поблагодарил Хвана, что на том нет ни царапинки, но новости о ресторане только поставили в ступор. Серьезный хладнокровный дядя будет просто так водить в рестораны за то, что ему нахамили? Бред же полный, любой понимал. Вот только легче от этого не становилось совсем, цель оставалась неясной, а значит они все еще непонятно к чему двигаются. И несмотря на отсутствие опыта в ведении дел, Феликса пора приучать к работе в криминальном мире. Решение будет за ним. Даже если по делам Волков это ударит.