Дебютантка

Грейнджер так сильно зажевала нижнюю губу, что почувствовала солоноватый привкус крови на языке. — Милая, тебе не нужно так волноваться. Ты самая храбрая из всех. Мама старалась быть тактичной, хотя со вчерашнего вечера в глазах родителей стояли слёзы. Конечно, Гермиона рассказала им всё, а потом они переспали с мыслью, что, кажется, никогда не являлись биологической семьёй. — Ты наша дочь, а остальное лишь формальности. Тот человек, кажется, сильно переживает. Помоги ему. — Гаррету, — напомнила ей Гермиона. — Он забавный. Мистер Моро, который за весь диалог с ней моргнул лишь несколько раз, точно поспорил бы с этим утверждением. — Познакомишь нас? — Я попробую. Гермиона вздохнула, но тяжёлый груз тоски повис где-то между нёбом и лёгкими. Она встала со стула и обняла маму за плечи, чтобы полной грудью вдохнуть аромат её цветочного шампуня. Грейнджер делала это не в последний раз, но ощущения были именно такие. — Ну, дорогая, — Джин взяла её руку в свою и крепко сжала, — всё будет хорошо. Ты со всем справишься, а мы с папой поможем. Они всегда ей помогали. Для двух стоматологов из пригорода Лондона у её родителей была впечатляющая психологическая стойкость. Их дочь оказалась волшебницей? Не проблема. Они пойдут выбирать котлы вместе с ней. Их дочь подружилась с самим Гарри Поттером? Прекрасно. Подумаешь, за ними охотится сильнейший тёмный волшебник. Их дочь стерла им воспоминания? Значит, так было нужно. Грейнджер искренне грустила, что не выросла такой же эмоционально стабильной, как они. И благодаря Гаррету она теперь знала почему. Гены были не те. — Не заставляй своего нового друга ждать. — Ты права. До встречи с адвокатом оставалось всего десять минут. Гермиона хотела прибыть в поместье Дюэрров раньше, чтобы изучить местность, но в итоге решила провести всё свободное время со своими родителями. Настоящими и единственными родителями. — Я скажу папе, что ты не грустила. Хорошо? Отец вынужденно ушел на работу ещё до завтрака из-за того, что у одного пациента воспалились швы. Он был исключительным профессионалом и никогда не терял лицо перед трудностями, значит, и она не должна сплоховать. — Спасибо. Гермиона в заключительный раз поправила непослушные волосы и достала мешочек из кармана джинсов. Там лежал портключ. Один из сотен, как сказал Гаррет. Невероятно — с учётом, во сколько галлеонов оценивалась эта сложная магия и как долго длилась регистрация портключей в правительстве. — Похоже на брошь, — заметила мама, заглядывая внутрь. — Да. Улыбнувшись ей, Гермиона перевернула мешочек и дала портключу упасть в раскрытую ладонь. Живот стянуло будто на американской горке, на самом её пике, когда ты летишь вниз, а затем перед глазами из размытой пелены начинает вырисовываться новая картинка; в случае Гермионы это была претенциозно огромная комната. Светлая гостиная с потолками во все четыре метра, с тремя… нет, с пятью парадными окнами в пол. Роскошные люстры и элегантная мебель с витиеватым рисунком по окантовке, напоминающим эскиз кустовых роз. — Мисс Грейнджер. Вы всё-таки пришли. Она обернулась и увидела Гаррета в чёрном костюме, больше похожем на фрак лакея. — Как я могла не прийти? Позавчера на крыльце Моро сказал, что читал о ней, но Гермиона прекрасно знала, о чём именно трубила пресса. Помимо очевидных фактов наподобие списка побед Ордена во второй магической войне там никогда не было истины. Скорее неуёмные фантазии горе-журналистов. Грейнджер давно заметила удивительную закономерность: стоило другим инфоповодам исчезнуть, как всякие писаки из «Пророка» и «Ведьмополитена» начинали извлекать на свет божий сплетни о Золотом трио. Её «любимой» темой был, конечно же, разрыв с Роном. Какие только теории о нём не осмеливались строить: Уизли в их глазах перевоплощался из мечтательного семьянина, полюбившего откровенную стерву, в известного ловеласа, огорчившего несчастную возлюбленную, и это происходило едва ли реже, чем несколько раз в месяц. — Вы правы. — Гаррет впервые улыбнулся ей неофициально, практически по-отечески. Ей вдруг стало жутко любопытно, сколько ему лет. Он волшебник, а значит, мог быть бодр и накануне своего столетия. — Где мы будем подписывать бумаги? — Прямо здесь. Это большая гостиная, которая раз в году превращается в бальный зал в честь празднования Рождества. Крупнейшее событие в магической Франции. Грейнджер охотно могла в это поверить. Убрать мебель — и местные интерьеры не уступят даже дворцам, описанным в «Войне и мире». — К сожалению, я не успею показать вам всё поместье до подписания, но мы можем сделать это после. Ну что ж. Гермиона вполне была готова выполнить норму в десять тысяч шагов. — Сколько здесь комнат? Ей нравилось, как Гаррет прищуривался, словно хитрый лис, когда дело касалось её приобретённых богатств. — Двадцать семь, у поместья два этажа и подвальные помещения. Двадцать семь. Чудесно. Можно по дню проводить в каждой комнате и не скучать практически целый месяц. Так о чём это она… Двадцать семь?! — А эльфы? Они за всем смотрят? — Верно, помимо меня, у вас есть водитель-магл и пятнадцать домашних эльфов. — Я хочу их отпустить, — вырвалось у Грейнджер. Вероятно, о себе дала знать старая мечта. Гермиона миллионы раз представляла себя на месте глубоко уважаемых аристократов, у которых было могущественное право даровать этим добрейшим существам свободу. — Мисс, — вздохнул Гаррет, — я бы не рекомендовал этого делать. Во-первых, они не уйдут, им попросту некуда, а во-вторых, они глубоко оскорбятся и на прощение вы потратите годы. — Вы не понимаете, я борюсь за их права… — Со школы, — впервые перебил её Моро. — ГАВНЭ — великолепная и невероятно прогрессивная идея, но позвольте нам для начала обеспечить вас правами на этот дом. Создавалось ощущение, что Гаррет умело манипулировал ею, но, пока он великодушно протягивал ей ключи к этому произведению искусства, именуемому поместьем Дюэрров, у Гермионы не было возражений. Меркантильность? Ни в коем случае. Ей было просто интересно, чем это всё закончится. Ох уж эти книжные черви, забегающие вперёд и жадно слюнявящие страницы в поисках заключительной сцены. Ей никогда не было за это стыдно, если хотите знать. — Присядем? Мерлин. Они ведь и правда не сдвинулись с места. Гермиона проследовала за Моро к диванной группе, после чего Гаррет магией приподнял один из кофейных столиков, чтобы тот идеально подходил для письма. Он сделал это без палочки. Старик явно знал, как произвести впечатление. — Я советую вам слушаться адвоката. Он работал на госпожу Элен многие годы и ни разу не показал себя с плохой стороны. Гермионе всегда было интересно, каково это — иметь секретаря, советчика; в общем, кого-либо полезного, кроме собственного неугомонного разума. Оказалось, по-своему приятно, если этот кто-то пытается спасти твою задницу и делает это не менее эффективно тебя самой. Камин справа загорелся ярким изумрудным пламенем, и из него вышел высокий брюнет с зализанными назад чёрными волосами. За счёт отсутствия морщин создавалось впечатление, что ему не больше тридцати, но маленькие круглые очки мастерски добавляли к этой иллюзии ещё несколько десятков лет. — Пьер Дюваль к вашим услугам, мэм. — И поклонился ей точно так же, как Гаррет в их первую встречу. Неизвестно, что раздражало Гермиону больше: пафосные обращения или попытки взрослых мужчин сломать позвоночник ради банального приветствия. — Можно просто Гермиона. Брови Пьера подскочили высоко за пределы крошечных очков. Боковым зрением она заметила, как тихонько замотал головой Гаррет. Класс, промах номер один. — Если вы позволите, я буду называть вас мисс Грейнджер. — Конечно, мистер Дюваль. Гермиона начала нервно постукивать ногой в ожидании того, как Пьер сядет, наконец, к Гаррету. Может, ей лучше вообще молчать? Хотя о чём это она. С этим всегда возникали сложности. — Итак, со мной полный пакет документов по наследованию всего нажитого имущества семьи Дюэрр. Движимых и недвижимых приобретений. — Пьер открыл чёрный кожаный портфель, напоминающий те, что фигурировали абсолютно во всех сериалах и фильмах про адвокатов, которые любил смотреть её отец, и положил перед ней толстенную папку. — А именно речь идёт о родовом поместье Дюэрр под Парижем, где мы сейчас находимся; поместье под Лондоном; поместье под Мюнхеном; шале в швейцарских Альпах с прилегающей территорией и скотом; двух автомобилях «Бентли»; старинном лимузине «Мерседес»; пяти крупных ячейках в пяти европейских столицах, включая Париж, и фамильных украшениях. Общая сумма вашего будущего состояния оценивается примерно в сто восемьдесят миллионов галлеонов. Просто для справки. Обычно она не матерится… Но это блядский миллиард евро! У Гермионы отвисла челюсть, и она даже не попыталась вернуть её на место. — Мисс, — обратился к ней Гаррет, по всей видимости решив, что она прямо сейчас теряет рассудок. И он был прав, чёрт возьми. — Вы в порядке? Хотите воды? А что сразу не выкупить грёбаный Байкал?! Гермиона прокашлялась в кулак и попыталась прийти в себя. Миллиард евро. Она даже не задумывалась, у кого в мире в теории могли быть такие деньги, а сейчас они летели ей в кошелёк. — Нет. Я в норме. Насколько может быть в норме галлеонный миллионер. — Вы можете ознакомиться с полным списком позже или задать мне уточняющие вопросы прямо сейчас, — продолжил Пьер. Какие вопросы? Сколько килограммов бриллиантов лежало в её прикроватной тумбочке? Годрик. «Лучше бы ты был шарлатаном, Гаррет». Она приложила холодные ладони к щекам. — Я прочту позже. — Тогда нужно будет расписаться вот здесь… — Дюваль взмахнул палочкой, и сотни страниц начали быстро перелистываться перед глазами, пока не остановились на последней, с рамкой внизу. Тут уже было её имя — нужно было просто поставить каракулю, которую Гермиона смело называла своей подписью. — Моим пером. Пьер передал ей перо из портфеля, и что странно, оно уже было с чернилами. Шариковые ручки для слабаков. Ясно. — У меня есть обязательства? — спросила у мужчин Грейнджер, занося перо над бумагой. Если и жизнь научила её чему-то, так это тому, что пендель может дать даже начищенный до блеска ботинок. — В плане? — растерянно уточнил Пьер. «Да, мистер Дюваль. Я не бегаю по комнате и не раскидываю деньги, словно конфетти. Я хочу докопаться до сути». — Вы имеете в виду обязательства, которые последуют после подписи данного документа? — В точку, Гаррет. Гермиона продолжала сверлить взглядом поверенного. — Ничего сверхъестественного, мисс. У моей госпожи есть несколько благотворительных фондов, также она является гарантом безопасности для волшебников, которые живут в деревне недалеко от поместья. Она была неким посредником между мэром Парижа и Министерством магии Франции. Но вы не обязаны оставлять всё как есть, — уверил её Моро. — Единственный нюанс — наследство. Вы должны будете родить двух наследников. — Двух сыновей? — Неважно. Не будьте так архаичны, — по-стариковски усмехнулся Гаррет. — Почему двух? Или один может умереть от счастья, когда узнает, сколько у их семьи денег? — Первый наследник унаследует имущество и фамилию вашего мужа, а второй — ваше имя и состояние. — Моего мужа? — Вы одинокая молодая женщина. С этим проблем не будет. Гермиона бы с этим поспорила. Она не представляла, как искать истинную любовь теперь, когда от неё буквально пахло золотом. Не то чтобы это была её самая большая проблема, но опять же. — Это всё? — Всё, — однозначно ответил Гаррет. У неё не было причин ему не верить. За несколько суток после знакомства этот мужчина буквально сделал её одной из богатейших женщин в Европе. К тому же… если она начнёт читать весь список своего имущества, то точно ненароком потеряет сознание. Никаких непреложных обетов и клятв на крови, так что Грейнджер заставила себя выдохнуть. Подпись была поставлена, папка — продублирована, а Пьер, казалось, сиял от счастья после завершения всех формальностей. — Мисс Грейнджер, или — теперь — мисс Дюэрр, был очень рад с вами познакомиться. Дюваль даже на чай не напрашивался. Хотя если у него все клиенты такие же обеспеченные, как она, он и сам не бедствовал. — Благодарим вас! — попрощался Моро. — Да, спасибо, — повторила за ним Гермиона. И Пьер исчез в изумрудном пламени. Вот уж правда, лучшая из фей для любой Золушки. — Как вы? — сразу же спросил Гаррет. Её лицо вряд ли могло передать весь спектр шока, который она сейчас испытывала. От желания прыгать до потолка до затяжной депрессии её отделял один лишь чих. — Не знаю. Не могу понять. Теперь она владела огромной суммой денег, недвижимостью и всеми материальными благами, о которых только можно мечтать. Что теперь? Наверное, так ощущали себя люди, когда заканчивали долгую игру. Ты прошёл её на сто процентов, а что дальше? Дополнительные квесты? — Я прилагаюсь к этому длинному списку приобретений, — напомнил ей Моро. — Я отвечу на любой ваш вопрос. Вы не одиноки, мисс. Её не пугало одиночество — вокруг Гермионы всегда были друзья. Её пугало осуждение — вот чего Грейнджер просто не выносила. — Я уже спрашивала про свои обязанности, но… я правда не знаю, как и что сейчас делать. Мне нужна подсказка. Не решение проблемы, а лишь инструмент. Гермиона неплохо обращалась с книгами: они были лучшими ключами к разгадке известные человечеству. Однако книгу, что делать, когда ты стал миллионером, она, конечно же, не читала. — Можно начать с простых, но необходимых пунктов. Гаррет вернул столик к нормальному размеру и щёлкнул пальцами. В ту же секунду в центре гостиной появился эльф с серьгой в правом ухе. На нём была лишь чистая наволочка, которая напоминала нижнее бельё, но Гермиона не могла не порадоваться наличию хотя бы какой-то пародии на одежду у несчастного существа. — Дигги к вашим услугам, — бодрым голосом произнёс домовой. — Госпожа, — поклонился он следом. — Прошу, не надо. Не кланяйся, умоляю. От смущения хотелось закрыть лицо руками. Это катастрофа. Она стала той, перед которой трепетали эльфы. Что потом? Красный снег? — И я не госпожа. Просто Гермиона. Дигги постарался незаметно переглянуться с Гарретом, но она всё равно заметила их молчаливый диалог. Моро не подал вида, но домовой явно почувствовал себя не в своей тарелке. — Хорошо. Гермиона, — неуверенно повторил он её имя. — Мы будем чай, Дигги, — помог эльфу Моро. Тот кивнул и тут же испарился. Это больше походило на побег. — Я хочу познакомиться со всеми эльфами в этом доме. — Превосходно, я устрою вам небольшое собрание, — пообещал Гаррет. — Дигги — главный эльф, и, если вам что-то нужно, он всегда будет рядом. — Почему у него серьга? — отважилась спросить Гермиона, надеясь, что за этим не стоит никакой мрачной истории. Она никогда не видела у эльфов подобных аксессуаров, хотя знала их немало: в Хогвартсе Грейнджер познакомилась почти со всеми домовыми (пусть и не все из них были за). — Дигги считает себя пиратом. Когда-то давно я рассказывал ему легенды о них, и, кажется, он впечатлился. Улыбка автоматически приклеилась к её лицу. — Вы к ним добры. — Верно, поэтому прошу, не рубите сплеча. Это и их дом тоже. Для начала ей нужно всё переварить, но соглашаться с Гарретом уже начинало входить в привычку. На столике между ними материализовался чайный сервиз с сахарницей, плошкой с печеньем и даже молоком в специальном кувшине. Видимо, Дигги решил, что она из англичан, которые добавляют в чай молоко. То есть из большинства. — Что дальше? — Я уже говорил вам, что наследство Дюэрров — лакомый кусочек для многих волшебников. — Гаррет взял драматическую паузу и поочерёдно налил им чай. — Прежде всего вам следует заявить о себе. — Но как? В смысле дать интервью? — Аристократы не используют газеты даже в качестве туалетной бумаги. Им нужны более широкие жесты. Оу. Подхалимство не было её коньком. Гермиона и правда умела многое, но только не лицемерить. — О каких жестах речь? — Бал, — тут же ответил Моро и отпил немного чая. Под звон чашки о блюдце ударило и её сердце. — Мне нужно устроить бал? — Не просто бал. Традиционный бал семьи Дюэрр. Он проходит каждое Рождество вот уже более сотни лет. Кошмар. Катастрофа. Проще было оседлать дракона в «Гринготтсе», чем представить себя на балу чистокровных волшебников во Франции. — Не пугайтесь, — почувствовав волнение Гермионы, успокоил её Моро. — У вас больше четырёх месяцев, чтобы привыкнуть к новой роли. А пока сосредоточьтесь на себе. Обзаведитесь новыми знакомствами. Это не повредит. — Во Франции? — Большинство представителей европейской магической аристократии базируется в Англии, но и здесь живёт несколько ярких персон. Я подскажу, с кем стоит сблизиться в первую очередь. О, она была знакома с этими «представителями». Они же все её высмеют. Завистники с брюхами, набитыми деньгами, которым позавидовал бы даже нюхлер. Все эти люди были далеки от нормальной жизни и не знали о реальном положении дел. Гермионе виделось их общество одним большим ульем. Ульем очень ленивых и упитанных пчел. Но им не составит труда искусать её до смерти. — Я не справлюсь, Гаррет. Мне не близко всё это. — Затворничество не выход. Он прав. Рано или поздно они до неё доберутся. Что ещё хуже, волна новостей о её богатстве заденет её близких, чего Гермиона не могла позволить ни в коем случае. — Что мне делать? Я ничего не знаю об их мире. Совсем ничего. Моро убрал блюдце с чашкой на столик и осторожно поправил манжеты. — Позвольте мне быть честным с вами. Мне тоже неприятны многие люди из этого круга, но такова жизнь. Их капитал — это девяносто процентов капитала всего магического мира. Экономика, мисс Грейнджер, та ещё сука. Она даже покраснела, услышав бранное слово из уст, которые, казалось, были созданы исключительно для фарфорового сервиза и столового серебра. — До самой своей смерти госпожа презирала местную аристократию. Она не желала иметь с ними ничего общего, точно не после убийства вашего отца. Но даже ей пришлось играть по правилам. Она с гордостью устраивала самый пышный бал в Европе, и все кусали локти, глядя на неё. Что ж. Гермиона могла её понять. О людях всегда больше говорили их поступки. — Поймите, мисс, чтобы изменить мир, нужно сначала в него проникнуть. — Но как? — Тут я не смогу вам помочь. Для них я пустое место. Вам нужен кто-то внутри, наставник, проводник. Кто-то именитый, чтобы вас не заподозрили в неопытности. Грейнджер ненавидела чего-то не знать, а тут ей действительно было не обойтись без посторонней помощи. Только у кого её просить? У людей, которых она не знала? Они же её обманут при первой возможности. У людей, которых знала? Она не знала никого достойного, кто бы мог подойти на эту роль. Здесь бы идеально пригодилось близкое знакомство с Флёр, но они с Биллом уже несколько лет изучали Америку и пока не думали возвращаться. — Вы же учились с несколькими чистокровными. Может быть, кто-то из них окажет вам услугу и покажет, как нужно себя вести? — Я училась с ужасными людьми, Гаррет. Они унижали меня за моё происхождение. Моро поджал губы. — Я наслышан о вечных кровных распрях в Англии. Печально, что люди настолько жестоки. — Вы даже не представляете, — грустно усмехнулась Гермиона. — И всё же, — вернулся к своему предложению Гаррет. — Вы знаете их с одиннадцати лет, это отличная база для сотрудничества. Тем более, насколько мне известно, не все чистокровные семьи в почёте после смерти Волдеморта. — Вы намекаете на сделку? — Не стоит недооценивать ваше имя. Деньги — отличное средство, но власть… Это нужно всем. Гермионе не сложно было уловить его намёк. Она прекрасно отдавала себе отчёт в том, кем являлась. Её главным страхом было стать заложником своего статуса, добиваться всего, ослепляя оппонентов орденом Мерлина и прокладывая себе путь, которого на самом деле не заслужила. Она не считала победу в войне достижением — это был вопрос жизни и смерти. Но другие… Что ж. Десятки были осуждены после смерти Волдеморта, но другие десятки продолжали радоваться свободе, пусть и с некоторыми ограничениями. Даже полная амнистия не гарантировала хорошего отношения правительства, а без него, как известно, сложно жить всем. — Есть кто-то на примете, кто пострадал больше всех? Из тех, кто не сидел в Азкабане, являлся ярким представителем чистокровной аристократии и всегда жаждал власти… — Есть, — выпалила Гермиона, радуясь своей находке. — Драко Малфой подойдёт? Гаррет одобрительно подмигнул.