Зависимость

      Влад никогда не верил в любовь. Точнее, не понимал, что это такое. Как люди понимают, что любят? Может, на почту приходит письмо с подтверждением подлинности любви? А может, сон снится? Может, цыгане подходят?       В какой момент это станет "любовью"? Кто-то говорил, что она живёт три года, кто-то говорил, что она вечна. Так кто прав? А может, её вообще не существует? Стыдно признаться, но он так часто говорил о любви, даже не зная, любит ли он на самом деле. Он будто бы пытался просто убедить себя в этом, но каждый раз натыкался на суровую правду: он ничего не чувствует. Абсолютно ничего.       Он не чувствовал ничего, когда шел на это несанкционированное свидание, лишь лёгкое волнение в кончиках пальцев, да и то вызвано лишь новыми ощущениями после столького времени затишья. А что насчёт Вовы? Радостный ли он от того, что Влад его позвал гулять? Или просто из последних сил тащится сюда, а на следующее предложение повторить встречу ответит отказом? А самое главное: может ли он полюбить вообще?       Влад тихонько стоял в стороне, рядом был тот самый парк, гуляли люди. И почему они все счастливы? И все обязательно идут парами или вообще семьями. Одиноко стоял разве что только Влад и бездомный в ободранной куртке с вытянутой рукой. Калюка нащупал мелочь в кармане, подошёл к мужчине и брезгливо высыпал монетки, даже не убирая тот мусор, который они с собой прихватили из кармана. – Спасибо... – сиплый, прокуренный и еле слышный голос бездомного порезал уши Владу. Он скорчил брезгливость на лице: от этого мужчины разило перегаром, по‌том, человеческими продуктами жизнедеятельности. – Один, молодой человек? Что же вы не найдете барышню себе?       Он отошёл назад на три шага, обернулся, чтобы сделать ещё больше, но тут вдруг увидел знакомую шапку неподалеку. – Уже не один. Вон моя барышня идёт.       И пока у бездомного не возникли вопросы, Калюка рванул навстречу Вове. Где-то в глубине сердца что-то обливалось кровью, было неспокойно, но Влад улыбнулся ему, и стало легче. Иванов неспешно подошёл чуть ближе. – Перепутал меня с ним? – кивая на уходящего бездомного, будто бы без капли иронии, сказал Иванов. – Привет, – он лениво поднял руку, чтобы поприветствовать его, но Калюка быстро сгреб его и потащил скорее вглубь парка. – Да-а, супер, спасибо. – А чё не так? Ты прям как тёлка. – Я фембойчик, не забывай, – и вновь ни грамма улыбки на лице. Отвечал механически и даже не старался пошутить. – Настроение плохое? – Как тебя увидел, сразу убиться захотелось. Нахуй позвал-то? – Я соскучился просто. Давно не виделись. – Два дня назад, – поправил его Вова.       Снег хрустел под ногами, где-то играла музыка, и, вроде бы, все способствовало прекрасному настроению и замечательному свиданию. Но Иванову, кажется, плевать на эту атмосферу. – Эм, ну, ты скажи хоть из-за чего ты такой. Давай туда пойдем? – указывая на какой-то ларек, сказал Влад, и Вова послушно свернул за ним. – Да нахуй никуда не хотел идти, у меня дома бомба взорвалась. Это к вечеру убирать ещё. Вообще ничего не хотел, но вчера же согласился с тобой пойти, пришлось, как видишь, – он грустно выдохнул. – Да ну, Вовчик, сейчас со мной повеселее будет. – Я бы поспорил, – чуть слышно пробурчал Иванов.       Калюка сделал вид, что не услышал это, так как был занят рассматриванием того, что можно купить в этом ларьке. Краем глаза он заметил того самого мужчину, но не подавал виду, чтобы тот не начал выклянчивать у Калюки ещё мелочь или еду. "Меню" ларька состояло из бутербродов, шаурмы, от которой потом будут явно плохие последствия, чая и кофе. Не особо-то и большой выбор. – Можно два стаканчика кофе? – Калюка чуть ли не залез внутрь окошка. Продавщица, что спокойно сидела в углу и разгадывала судоку, вдруг подскочила. – Можно, 70 рублей. Картой не принимаем.       Калюка порылся в карманах. Ни одной монетки, ведь он все отдал бездомному. – Блять... Сейчас, погоди, постой тут.       Влад подбежал к уже знакомому мужчине с просьбой вернуть деньги. Он опешил, но спорить не стал. Из дырявой куртки достал пакет, открыл, чтобы Калюка забрал свои деньги. Тот взял ровно 70 рублей. Поблагодарив его, он вернулся к Вове, что все это время стыдливо прикрывал рукой глаза, краснея ещё больше, но уже не от холода.       Влад высыпал монетки, продавщица открыла пакетики с растворимым кофе, налила кипяток. – Мы ему только не скажем, – Влад говорил не тихо, но достаточно громко, чтобы это слышал Вова, – что я ему кинул рублей сорок.       Вова нервно хихикнул, все ещё закрывая лицо красной рукой.       Продавщица протянула два коричневых маленьких стаканчика Владу. Бросив благодарность, он чуть отошёл. Протянув Вове второй стаканчик, Калюка отпил напиток. На вкус как самый обычный дешёвый кофе, который ещё к тому же обжёг язык. – Да, так мило с твоей стороны купить мне эту хуйню, спасибо, – Вова будто хотел поблагодарить Калюку, но в то же время его настроение не располагало кого-то благодарить. – Это ещё что, вот на втором свидании я тебе вообще куплю... – Калюка задумался, отпивая большим глотком часть кофе, – куплю сосиску в тесте. – Жду не дождусь, – пропустив мимо ушей слово "свидание", Вова смотрел себе в стакан. Лёгкая белая пенка закрывала собой половину цвета кофе. – По-моему, она добавила слишком мало воды, это пиздец противно пить, – но он пил. Потому что горячо, химозно и сладко.       Допив одним последним глотком, Калюка подождал, пока и у Вовы закончится содержимое стаканчика, и выхватил его из рук. – Куда? – Сейчас, подожди, – он зашагал к бездомному. Вова поплёлся за ним.       Увидев рядом Влада, мужчина убрал мелочь в карман, уже хотел уходить, как вдруг тот заговорил. – На, брат, пусть тебе в стаканчик кидают. Хотите второй? Маме подарите или другу, кто там у тебя есть, – протягивая два грязных пластиковых стакана, Влад будто бы говорил без малейшего намека на шутку. – Бери давай, там ещё остатки кофе есть.       И бездомный взял. По его взгляду можно было понять, насколько сильно он опешил.       Попрощавшись, будто это старый знакомый, Влад зашагал с Вовой в совсем другом направлении. Точнее, направлял Калюка, а Иванов плёлся за ним. – Это пиздец. Я с тобой больше не пойду гулять, – оборачиваясь на мужчину, который все ещё стоял с вытянутой рукой, где находились подаренные стаканчики, сказал Вова. – Да ладно тебе, я же его не побил, – он вдруг услышал вздох Иванова и протянутое «блять». – Так, а теперь я буду тебя веселить, – Влад широко улыбался. – Чё лыбишься? – Вова нахмурился, спрятал руки в карманы своей куртки.       Калюка помотал головой, отворачиваясь от него. – Какая нота идёт после "ре"? – Ми. – Нет.       Иванов остановился, открыл рот, и вроде уже начал возмущаться, как вдруг по его тупому выражению абсолютной щенячей радости понял всё. Медленно опустил голову, выдохнул. Румянец он потом спишет на мороз. – Блять... Что с тобой? Опять пубертат? – Рядом с тобой он всегда! – немного грубо Калюка обнял его за плечи, прижимая чуть ближе. Куртки зашуршали, но Иванов покорно давал себя обнимать. – Ты пригласил меня погулять, чтоб протестить подкаты? Тебе никто не даст такими темпами. – Хорошо, раз ты считаешь, что я полный ноль в таком деле, научи меня. Скажи, что тебе нравится, – Калюка старался делать серьезный вид, но не особо выходило: губы так и намеревались расплыться в улыбке. – Ну, во-первых, – он отодвинул от меня Влада, отошёл на несколько шагов, – такие навязчивые приставания никому не нравятся. Ты должен быть рядом, но не сильно, и вообще, спрашивать у девушки разрешение на что-либо. – Можно взять тебя за руку? – внезапно выпалил Влад. – Ну да, что-то такое ты должен говорить, только в подходящей ситуации и когда она чувствует себя комфортно. – Нет. Я тебя спрашиваю: можно взять тебя за руку? – Э, – Вова непроизвольно посмотрел на лицо Влада. Но вместо выражения "да я шучу" увидел какую-то искру и полную серьезность. – Нет, давай без этого. Если это кто-то увидит, нас побьют. – Да я уложу всех одной левой. – Охотно верю, – Иванов незаметно отошёл чуть дальше от него.       Почему-то сейчас с Владом было очень некомфортно, от прошлых дружеских отношений будто бы и ничего не осталось. Причина, почему Калюка ведёт себя хуже пубертатного подростка, оставалась для него загадкой.       Они могли даже целоваться раньше, обниматься, да и в целом вести себя не как друзья, но они оба видели грани и не выходили за них. А сейчас Влад будто бы правда воспринимал прогулку как свидание. Странно это всё... – Я замёрз. Давай по домам? – Да ну нет, мы же только встретились, – Влад помотал головой, пресекая все попытки Вовы уйти. – Мне не хочется гулять, – он совсем поник.       Влад посмотрел на него пару секунд. Пока шли, чуть не сбил женщину с коляской, и только потом он остановился. Она ворчала, оборачивалась и жаловалась кому-то по телефону. Её каблуки громко стучали по замершему асфальту, и Влад подождал, пока она немного отойдёт. – А можно к тебе? – Можно нахуй пойти, у меня сегодня стрим.       Вова достал телефон, вызывая такси. Его нос и щеки стали красными. Видимо, он оделся не по погоде и сейчас трясся от холода. – Так вот, здорово! Я буду гостем, подписота рада будет. А если не будет, то схавают всё равно.       Вова тяжело вздохнул, смотря на Влада. Сил спорить больше не было, поэтому он просто смирился с тем, что этот вечер будет делить не только со зрителями, но и с надоедливым другом. А тот улыбался широко, отчего зубы замерзали и начинали болеть: всё идёт идеально по плану; вторым пунктом всё равно бы стал совместный стрим.