Волшебники, звери и прочие неприятности

      — Какой кошмар!..       — Амалия Пьюси просто в ужасе — мальчик чуть не сломал позвоночник!.. Колдомедики даже не рискуют её обнадеживать — ждите, мол. А чего ждать? Когда мальчик останется калекой?       — Эти гонки — сущее безумие! Кто вообще додумался до такого?       — Ну так известно кто — этот МакДорманд! Сам бывший игрок в квиддич, наверняка раз сто падал с метлы — вот и допадался! Последнего ума лишился, если он у него вообще был!       — И никакой безопасности! Говорят, на поле даже не было дежурных целителей — пришлось ждать, когда прибудут из Мунго!.. А если бы счет шел на секунды?       — И только молодому Малфою опять повезло! Вот же семейка — всегда ухитряются выйти сухими из воды!       — Ну почему же, не только Малфою — говорят, девчонка Уизли тоже почти не пострадала…       — Уизли! Что вообще, скажите на милость, там делала девушка?! Это просто возмутительно!..       — Вообще-то эта девушка — профессиональный игрок в квиддич, — подала голос Пэнси, которой чертовски надоело слушать это кудахтанье. — Почему бы ей было не принять участие?       — Квиддич — совершенно не женское дело, милая, — строго осадила её мать.       — Вот как? В таком случае, странно, что вторая по давности основания команда в лиге — именно женская. «Гарпии» ведь создали в начале тринадцатого века, если я не ошибаюсь?       — Вы не ошибаетесь, это событие произошло в тысяча двести третьем году, — любезно заметил Лестрейндж. Его лицо было серьезно, но вокруг глаз собрались морщинки от едва сдерживаемого смеха.       — Мистер Лестрейндж, неужели вы одобряете этот жестокий спорт?! — схватившись за обширную грудь, ахнула мать Пэнси.       — Не только одобряю, но и с большим удовольствием сам играл, — улыбнулся он. — Кстати — отличная мысль, миссис Паркинсон! Надо бы собрать любительскую команду и сыграть как-нибудь — у меня как раз есть отличный участок парка, который можно оборудовать под площадку…       Вышеозначенная миссис Паркинсон посмотрела на него с таким священным ужасом, что Пэнси чуть не рассмеялась. Да он же нарочно её провоцирует! Какая непочтительность, в самом деле — но её недалекая мать этого, кажется, даже не поняла.       — Зачем вы дразните её? — с упреком спросила Пэнси, когда Лестрейндж воспользовался возможностью и подсел к ней ближе.       — Помилуйте, и в мыслях не было! — горячо запротестовал он.       — Какая наглая ложь!..       — Я не заслуживаю столь жестоких обвинений — я не стал бы вам лгать. Просто у нас с миссис Паркинсон весьма значительно расходятся взгляды на то, что женщина может, и чего она не может — а если бы я промолчал, то вы, чего доброго, могли подумать, что я разделяю её точку зрения. А мне бы этого не хотелось.       — Вот как? — Пэнси оценивающе прищурилась. — В таком случае, каково же ваше мнение? Что женщина может?       — Да все, что угодно, — Реджи легко пожал плечами. — Это мужчинам недоступно то, что могут женщины — к примеру, ни одному из представителей моего пола не удалось произвести на свет ребенка. Здесь природа нас жестко ограничила — но по отношению к женщинам она была значительно щедрее.       — Не могу сказать, что благодарна за подобную щедрость. Из-за неё многие считают, что женщины должны сосредоточиться только на деторождении, коль скоро они на это способны.       — Узость мышления этих личностей вовсе не обязывает меня им уподобляться, — Реджи пожал плечами, а потом, понизив голос, спросил: — Мне показалось, что возможность оседлать крылатого коня вас заинтересовала — или же я ошибся?..       — Если такой интерес у меня и был, то, боюсь, гуси уничтожили его окончательно и бесповоротно.       — Я мог бы это устроить. И обещаю: сделаю это так, что ни один гусь не посмеет к вам приблизиться.       — А что насчет моей матери? — насмешливо поинтересовалась Пэнси. — Вряд ли она одобрит эту затею.       — А мы ей не скажем, — подмигнул ей Реджи. — В среду, кажется, Дэвисы устраивают прогулку в колясках — никто и не заметит, если мы улизнем на часок.       — Мне кажется, мистер Лестрейндж, или вы предлагаете мне что-то неприличное?..       — Что вы! — он округлил глаза с напускным изумлением. — И в мыслях не было! Просто небольшая шалость — совершенно безобидная!       Откровенно говоря, на приличия Пэнси было наплевать, тем более, что Дэвисы, чей дом располагался на окраине большого лесопарка, через который протекала живописаная речка, устраивали такие прогулки регулярно — и так же регулярно во время них кто-нибудь ухитрялся заблудиться. И попробовать полетать на крылатой лошади тоже хотелось, вот только происшествие на стадионе останавливало от безрассудных поступков. Впрочем, Малфой остался целехонек — что доказывало, что остальным скорее не хватило ума, чем везения. Да и Уизли тоже…       — Мне нужно подумать, — обронила она.       — Если решитесь попробовать — наденьте под платье брюки. Так будет удобнее, — посоветовал он, а затем обратился с каким-то пустячным вопросом к её отцу — их тет-а-тет уже затянулся.       Как ни старалась, Пэнси не смогла разглядеть ни в его глазах, ни в лице радости легкой победы. Лестрейндж не считал, что уже получил желаемое, а на самом деле предоставлял ей выбор и готов был ждать решения — а значит, все же стоило об этом подумать.

***

      В магазине сегодня было тихо — впрочем, как и всегда в будние дни. И это к лучшему, потому что Рон никак не мог заставить себя на чем-то сосредоточиться, а бурлящие внутри раздражение и злость то и дело выплескивались на ни в чем не повинных людей, которым не повезло подвернуться под руку.       Он извинился перед Верити — кажется, в пятый раз за это утро, но кто считает? — но она все равно ушла на обед, хлопнув дверью магазина так, что оконные стекла жалобно зазвенели. Ну и пожалуйста! Ну сорвался, с кем не бывает, но откуда ему знать, куда задевали те обманки?! Конечно, злился он вовсе не на Верити, а на Джинни и её идиотскую затею, из-за которой она чуть шею себе не свернула — но на Джинни-то поорать не удалось... Очень хотелось, конечно, но ей и без того досталось, да и Гарри так недобро смотрел… А чего смотреть? Лучше б он на Джинни так смотрел, когда та вбила себе в голову эту идиотскую идею!..       Раз за разом Рон повторял себе, что все в порядке, что все обошлось — но страх, уже однажды испытанный им, когда Джинни оказалась в Тайной комнате, после гибели Фреда превратился в животный ужас. При одной мысли о том, что он может потерять кого-то еще, Рон лишался остатков разума и сдержанности — и это все сложнее становилось скрывать от окружающих. Вот бы Джин бросила свой квиддич, вышла за Гарри и сидела дома. Вот бы Джордж перестал гулять с Рексом неизвестно где допоздна. Вот бы Чарли оставил своих драконов и вернулся домой… Но он знал, что это все равно не поможет — всегда кто-то останется там, на первой линии, там, где его больше нет. Гарри и оборотни, Гермиона и чудовища… Стоило на секунду, всего на короткое мгновение об этом задуматься, как в голове начинали одна за одной мелькать страшные картины — крови, боли, смерти. Его тошнило, он задыхался, ноги тряслись, а по лицу текли слезы — и Рон не мог сделать с этим ничего, абсолютно ничего. Только забиться в чулан, туда, где его никто не увидит — и ждать, вечность за вечностью ждать, пока это пройдет. Он заявил Гарри, что готов вернуться в аврорат — трижды ха! Если хоть кто-то заметит его в таком состоянии… Но, быть, может, это и был выход? Бездействие убивало. Чувство собственной бесполезности — убивало. Беспомощность…       — Тебя что, Петрификусом приложили?       Тонущее в волнах подступающего безумия сознание ухватилось за этот голос, как за канат — и Рон с усилием вывалился в реальность. В ту самую реальность, в которой перед ним стояла Паркинсон и размахивала ладонью у него прямо перед глазами.       — Задумался просто, — буркнул он, понимая, что что-то сказать надо.       — О! Не знала, что ты умеешь.       Он не нашелся с ответом — поэтому засопел, мучительно подбирая слова — но, как назло, они все куда-то потерялись.       — Ладно, ладно, не перетруждайся, — махнула рукой Паркинсон. — Я просто зашла узнать, как твоя сестра.       Страх вновь ожил, поднял голову, впился клыками в печень — но, стиснув зубы, Рон смог осадить его.       — Тебе-то что за дело?       — А по-твоему, у меня совсем сердца нет? — возмутилась она. — Ну и, кроме того, ты отдал мне свой сок. Я считаю вполне уместным проявить ответную вежливость.       Откровенно говоря, никакой связи между соком и вежливостью Рон не уловил — тогда на стадионе он угостил её просто в благодарность за помощь с аптекарем. Ну, и чтобы в очереди не стояла… Кобра и очередь как-то совсем не сочетались между собой. Но его и так все беспрестанно расспрашивали о сестре — ответит еще раз, не переломится.       — Джин, ну… в целом, в порядке. Несколько ссадин, и только. Ну и напугалась, конечно.       — Так ей удалось удержаться в седле? — зачем-то настырно уточнила кобра.       Рон сглотнул вновь подкативший к горлу липкий комок и украдкой обтер о штаны вспотевшие ладони.       — Нет. Та тварь её сбросила. Она, ну… за дерево зацепилась. Потому и не расшиблась.       А снял её с этого дерева чертов Малфой, чтоб ему провалиться. Не он.       — Вот как… — задумчиво протянула Паркинсон. — Теперь, наверное, жалеет, что ввязалась во все это?       — Ты плохо её знаешь, — зло рассмеялся Рон. — Ума ей это не прибавило. Да только мама сказала, что если она вздумает хоть на милю подойти к этим коням, она отдерет её садовой метлой. Вроде подействовало, но я не уверен.       — Вот как… — повторила она.       — А ты чего это выспрашиваешь? — вдруг спохватился он. — Тоже, что ли, собралась?       — Я? Как тебе это только в голову взбрело?! — возмутилась Паркинсон. Ясно, врет.       — Идея паршивая, — без обиняков сказал он, почесав щеку. — Но ноги твои, тебе ломать.       — Спасибо на добром слове! — прищурившись, прошипела она. — А ты тоже из тех, кто считает, что женщине место в гостиной, среди подушек и цветочков? Никогда бы не подумала!       — Остынь, Пантиона. Просто, ну… можно же развлекаться так, чтобы в процессе не свернуть себе шею — или это для тебя слишком сложно?       — У тебя есть конкретные предложения? — надменно вскинула она брови. Рону вдруг подумалось, что у неё очень симпатичный нос — и вовсе не приплюснутый, как ему казалось в школе, а просто слегка курносый…       — Хочешь, в кино сходим? — выпалил он неожиданно даже для самого себя.       — Куда?..       — В кино. Маггловская такая штука, ну, знаешь. Навроде колдографии, только длинная. Часа на полтора-два. И там показывают всякие выдуманные истории, и про волшебство, и про космос, и про всякое такое…       Паркинсон смотрела на него с опаской — так, как смотрят на сумасшедших, не зная, что лучше: попытаться успокоить или попросту сбежать.       — Короче, пойдем и сама увидишь! — он нетерпеливо протянул ей руку. — Это сложно объяснить. Но тебе понравится.       — Прямо сейчас?..       — А почему нет? Покупателей все равно нет, да и Верити вот-вот вернется…       Она смотрела на него с все возрастающим изумлением — но вдруг недоверчиво улыбнулась и вложила свою ладонь в его. Её кожа оказалась прохладной и очень нежной, будто шелковой. В голове вдруг стало легко и пусто, липкий комок в горле растаял, а сжимавший душу страх — ушел. На какой фильм им удастся попасть?.. Они смотрели историю про ведьму, а Гарри рассказывал, что они с Джинни ходили на кино про войны инопланетян… И еще он видел на афишах что-то про пироги — должно быть интересно.       — А еще там можно купить такую интересную штуку, попкорн называется, — говорил он, лихорадочно ища ключи. — И черную шипучку возьмем — она странная, но жутко вкусная!..       Кобра слушала его болтовню и почему-то продолжала улыбаться. Улыбка у неё тоже была очень красивая.