Волшебники, звери и прочие неприятности

      На несколько секунд парень замер. Затем моргнул — и, как ни в чем ни бывало, подхватил последнюю коробку и куда-то понес.       — Зачем ты это сделал?! — возмущенно воскликнула Гермиона. — И что ты сделал?!       Малфой осел на пол, невозмутимо пряча палочку в карман.       — Всего лишь приказал делать свое дело. А потом вернуться, взять в кабине какую-нибудь тряпку, залезть сюда и ответить на наши вопросы.       — Для этого необязательно было использовать Империус!       — Да неужели? — Малфой издевательски приподнял брови — и Гермиона мгновенно вспомнила, за что именно она его ненавидит. Надменная высокомерная задница!.. — А какой план, в таком случае, был у тебя?       — Можно было обойтись простым Конфундусом!       — Ненадежно и менее эффективно, — поморщился он. — Тем более, под Конфундусом нельзя заставить объект выполнять сложные команды. И тем более — говорить правду.       Объект!.. Команды!.. Как будто речь шла не о живом человеке, а о какой-то табуретке!       — На крайний случай у меня был веритасерум! А то, что сделал ты — это неоправданная жестокость!..       — Да перестань ты. Он даже ничего не вспомнит.       — Малфой, ты когда-нибудь сам был под Империусом?       Его лицо застыло — и стало неподвижной, нечитаемой маской.       — Нет. Не был.       — Тогда я расскажу тебе, каково это! Ты делаешь все, что тебе прикажут, и тебе в этот момент легко и приятно. Ты рад быть рабом!.. Даже мысли и чувства — даже они тебе не принадлежат! От тебя не остается абсолютно ничего — только пустая оболочка, которая покорно делает все, что скажут, и радуется этому. Это просто… просто ужасное заклинание!       — И ты ни разу его не использовала?..       — Нет! — отрезала Гермиона.       Язык обожгло. Это была правда — но в то же время лукавство. Она не использовала, но лишь потому, что это сделал Гарри. Но тогда ситуация была критической! Не то, что сейчас. Этот парень и так все рассказал бы им — но Малфой просто не счел нужным стараться. Зачем что-то придумывать, если можно шарахнуть Непростительным? Еще одно подтверждение, что магглы для него — не люди. Да и только ли магглы?..       — А… другие непростительные? — спросил он каким-то странным, ломким голосом.       — Нет.       — Ни разу?..       — Ни разу! Всегда можно найти другой путь!       — И что мешало тебе использовать этот самый другой путь, когда он вышел из первой же аптеки? Но нет же, ты за каким-то чертом полезла меня спасать, хотя тебя об этом никто не просил!..       — Я просто не успела!       — Ну так радуйся, что успел я!..       Пока они спорили, водитель вернулся. Вновь хлопнула дверь кабины, и через пару секунд он влез к ним внутрь фургона с какой-то мятой тряпкой в руке и ужасно озабоченным видом. Если бы кто-то увидел его со стороны, то решил бы, что в грузовом отсеке что-то пролилось, и аккуратный владелец решил немедленно устранить неприятность. В другое время Гермиона, возможно, оценила бы придумку Малфоя — но сейчас была слишком на него зла.       — Что ты должен делать дальше? — сразу начал он допрос.       — Поехать в Ллойдс на Стрэнде. Взять себе сто фунтов, остальные положить на счет.       — На какой счет?       — На свой. Я открыл счет в Ллойдс, и все деньги, которые получаю, кладу туда. Только сто фунтов…       — Хорошо, я понял. Счет на твое имя? Как тебя зовут?       — Микки Смит. То есть… Майкл. Майкл Джон Смит.       — Дата рождения?       — Двадцать первое марта семьдесят пятого…       — Где ты берешь товар?       — Нигде.       — Как это?       — Я нигде не беру товар. Он просто появляется в моем гараже ночью.       — А откуда он появляется, ты знаешь?       Водитель впервые поморщился и схватился за виски — так, будто у него заболела голова.       — Снимаю вопрос. Как ты нашел эту работу?       Тот скривился еще сильнее и тихо заскулил.       — Не отвечай!       — Малфой, что происходит? — не выдержала Гермиона, уже окончательно перестав что-либо понимать.       — Что-то не дает ему ответить. То ли магическая клятва — хотя нет, он же маггл, то ли… Погоди. Не лезь.       Он вновь направил на беднягу волшебную палочку. Гермиона дернулась было, но заставила себя остаться на месте. Она сама его позвала, сама согласилась принять помощь. Сейчас и в самом деле лучше не вмешиваться.       Не опуская палочки, Малфой смотрел парню прямо в глаза. А тот не мог отвести взгляда — и больше всего сейчас напоминал сломанную, безвольную куклу. Руки повисли вдоль тела, туловище обмякло — и только сила малфоевского взгляда, казалось, удерживала его в вертикальном положении — точно марионетку, подвешенную за крюк, продетый в глазницы. Это было так жутко, что Гермиона зажала ладонью рот, чтобы не закричать в голос. Что он делает?! Не пытает же — тогда бедняга бы кричал. Неужели… неужели Малфой владеет легилименцией?! И это происходит вот так?! Да он же потрошит его мозг заживо!..       — Хорошо протри пол. После этого садись в кабину и делай то, что собирался. О том, что здесь произошло, ты забудешь, никогда не вспомнишь и никогда никому не расскажешь.       — Да.       Малфой наконец опустил палочку. Вид у него был неважный — кожа бледная, виски блестели от пота, глаза как будто ввалились. Водитель выглядел не лучше — он тупо таращился в стену, механически возя по полу тряпкой, и невозможно было понять, осознает ли он хоть что-то. И сможет ли вообще когда-нибудь…       — Здесь нам больше нечего делать. Трансгрессируем.       — Прямо отсюда? — удивилась Гермиона — мимоходом удивившись тому, что еще способна удивляться.       — Да.       — Погоди, мы же еще ничего не…       — Потом. Я все объясню тебе потом.       Он встал на ноги, согнувшись и уперевшись плечами в потолок. Протянул ей руку — и, крепко обвив холодными пальцами её запястье, трансгрессировал, утягивая её за собой.

***

      Он доставил её ко входу в Ричмонд-парк — туда же, откуда всего пару часов назад началось их приключение.       — Да что ты творишь?! — возмущенно крикнула Грейнджер, резко вырвав руку. — Какого черта вообще происходит?!       — Мантию сними, странно выглядишь, — вполголоса посоветовал он. Две секунды спустя смятый комок прилетел ему прямо в лицо — но Драко предпочел спустить ей это с рук. Может, ему просто в очередной раз не повезло? Пора бы уже. Утро и без того выдалось на редкость удачным — застрявшая между коробок в самый ответственный момент мантия, помешавшая ему выбраться, не в счет.       — Я жду объяснений, — процедила она в ярости.       — Парень под Империусом — что непонятного? И не помнит ничего, кроме, собственно, приказа — развозить коробки по аптекам. Список адресов он нашел на тех же коробках в первый раз, он ни с кем не договаривался и ничего не знает. Это тупик, Грейнджер!       — А деньги?! Деньги — это след, а ты даже!..       — Деньги он кладет на собственный счет — ты же слышала! А потом наверняка сам же снимает. По карте в банкомате. Для опытного зельевара сварить котелок Оборотного — не проблема! Ты можешь караулить этого парня в банке хоть до Пасхи, а зельевар в его обличье снимет свои деньги в банкомате любого банка, даже не обязательно Ллойдса — и на этом все!       — И ради этой бесценной информации нужно было ломать ни в чем не повинному парню мозги?! Превращать его в овощ?!       — Да все с ним будет нормально, — поморщился Драко. — Ничего я ему не сделал такого.       — Ничего не сделал?! Да ты хоть видел, что с ним стало?!       — Ну уж прости, — ядовито прошипел он, — я не такой мастер, как Темный Лорд. Можешь лучше? Так сделала бы!       — Что я могла сделать, когда ты шарахнул его Империусом, даже не предупредив?! Ты хоть понимаешь, что он человек — живой человек, который не заслуживает всего этого?! Ты обращаешься с людьми так, будто они пешки какие-то, просто фигуры на доске, у которых нет ни чувств, ни мыслей, ничего, кроме пользы, которую они могли бы тебе принести!..       — Да кто бы говорил, Грейнджер! Как будто не ты держала Скитер в банке, а потом еще и шантажировала её годами!..       — Скитер получила заслуженно! А чем виноват этот парень?!       — Не я втянул его в это дерьмо, а тот, кто все это начал, — напомнил Драко, тоже начиная закипать. — А сейчас — ты права, мне дела нет до его тонкой душевной организации. Очухается как-нибудь, а нет — так нет. Мне нужна была информация, тебе нужна была информация — и я её получил!       — Тогда скажи — кто тогда для тебя я?! Тоже очередная пешка?..       — Ну нет Грейнджер, ты не пешка, — он зло усмехнулся. — Ты — гребаная ладья, которая прет вперед, не замечая ничего вокруг. Легко оставаться чистенькой, когда кто-то берет всю грязную работу на себя — и я готов брать, но, Мерлина ради, будь хотя бы благодарна, а не читай мне мораль!       — Я об этом не просила!..       — О таком и не просят. И не делай вид, что ты святая! Ты знаешь, скольких убили после вашей вылазки в Гринготтс? Но вам было плевать на эти смерти — вам было нужно, и вы делали, вот и все!       — Мы были на войне!..       — А сейчас, ты думаешь — в игрушки играешь?       Грейнджер осеклась. Отвела взгляд, поджала губы. Глубоко вдохнула.       — Ты прав. Возможно, в самом деле не было другого выхода. Возможно, это был единственный способ. Но ты… ты пугаешь меня. Я думала, ты изменился. Думала, что после всего, что было — после Кэти, Рона, Розмерты, Дамблдора — ты осознал, что чужие жизни чего-то стоят. Но вижу совсем другое. Я видела тебя — ты не засомневался даже ни на миг! Не задумался — а есть ли другой выход? Применил Непростительное, как будто это… мелочь какая-то. И я… я не хочу больше иметь с тобой ничего общего. Спасибо за помощь. Мы квиты — в очередной раз. Больше я тебя не побеспокою.       Она повернулась и ушла. Просто — ушла. Так по-маггловски, так… нелепо. И он вовсе не смотрел ей вслед, не выискивал её гриффиндорский шарф в толпе. Зачем?.. Она никогда не поймет. Чистые руки, горячее сердце… Чтобы не испачкаться, нужно идти по головам, втаптывая их каблуками в грязь — и она шла.       Ступай легко.       А он продолжит делать то, что делал. Предавать, обманывать, лгать. Лгать было так легко — все равно что дышать. В очередной раз он сделал это без малейших усилий, и, как она верно заметила — без тени сомнений.       Потому что Драко узнал тот голос, что отдавал приказы бедняге Микки Смиту. Узнал — но говорить об этом Грейнджер не собирался.