Волшебники, звери и прочие неприятности

Внимание!

      В сообщениях от 12 и 13 сентября была допущена ошибка. Наша газета объявила о помолвках мистера Драко Малфоя и мисс Дафны Гринграсс, а также мистера Блейза Забини и мисс Астории Гринграсс. На самом же деле мисс Дафна Гринграсс стала невестой мистера Блейза Забини, а мистер Драко Малфой отдал свое сердце мисс Астории.       Юная пара была замечена вчера в Косом переулке у магазина мадам Малкин, и, насколько мы можем судить, их отношения полны взаимной нежности и тепла. Мы приносим свои глубочайшие извинения семьям Гринграсс, Малфой и Забини, а также нашим читателям, и впредь обязуемся не допускать подобных ошибок.

Ежедневный Пророк, 20 сентября 1999 г.

***

      Драко аккуратно перегнул газету пополам, провел пальцами по сгибу и отложил её на край стола с такой осторожностью, будто она могла взорваться.       У него даже не осталось сил на то, чтобы злиться. Сегодня лишь вторник — где он обнаружит себя к концу этой проклятой, невезучей недели? В Азкабане? На кладбище?.. Единственное, чего ему хотелось сейчас — это нанести визит Уоррингтону. В его памяти хранилась парочка весьма любопытных проклятий — как раз, видимо, на такой случай. Но сейчас этого делать категорически нельзя — неизвестно, чем обернется этот визит при таком-то невезении…       Звонок в дверь тоже не стал особой неожиданностью. В прошлый раз это оказался Блейз, в этот — наверное, Тео?.. Драко лениво, не торопясь, прошествовал к двери и распахнул её с невозмутимостью человека, которому нечего терять.       Однако это снова был Забини. И снова со смятой газетой в руке. Драко моргнул. Кажется, магглы называют это «дежавю»?..       — Слушай, Малфой, прости, ради Мерлина! Эти идиоты в «Пророке» все не так поняли! Я вовсе не это имел в виду!..       Пару мгновений Драко раздумывал о том, не посоветовать ли Забини переадресовать эти извинения Нотту, но потом махнул рукой. С него хватит. Пусть сами разбираются.       — Просто исправь все.       — Я сейчас же отправлюсь в «Пророк»! Они дадут опровержение в следующем же номере, Мерлином клянусь!..       — Ага, — кивнул Драко. — Действуй.       И закрыл дверь прямо перед носом страшно удрученного Забини. Не маленький, справится. Оставалось только решить — идти объясняться с Грейнджер сегодня, или опять подождать, пока выйдет очередное опровержение, потому что от этого легче не стало — все лишь еще больше запуталось. Впрочем, все равно. С его невезением что бы он ни делал, выйдет только хуже. Может, оставить все, как есть?..       — Хозяин Драко, хозяин Люциус желает вас видеть!       Драко опустил взгляд к источнику голоса. Тави робко протягивал ему свою худую, тонкую ручку, не оставляя сомнений в своих намерениях.       — Сейчас? — все-таки уточнил он.       — Да, сэр.       Интересно, это утро может стать еще хуже? Отец наверняка прочел это «опровержение» и потребует у него объяснений. Салазар, как будто ему снова десять, и он выдрал перо из хвоста папиного павлина или разбил мамину вазу!..       Драко был готов к тому, что его расщепит или вообще выбросит где-нибудь на полпути к Уилтширу, но, к его удивлению, эльф перенес его вполне благополучно — прямиком в отцовский кабинет. Беглый взгляд подтвердил, что здоровье Люциуса шло на поправку, и он сам не заметил, как губы тронула улыбка.       — Доброе утро, отец. Что за срочность? У меня вообще-то работа…       — Твоя работа никуда не денется, — отрезал Люциус. — Сядь.       Недовольно передернув плечами, Драко устроился в кресле. Попросить чашку кофе он не решился — опять прольет, как ни старайся, а возвращаться домой и менять рубашку у него не было ни малейшего желания.       — Гринграссы высоко оценили твою деликатность и… изобретательность, — отец позволил себе усмешку. — Сеймур весьма благодарен за то, что ты не стал предавать огласке опрометчивость Дафны и помог разрешить ситуацию наилучшим образом.       — От его благодарности есть какая-нибудь польза?..       — И немалая. Ты, должно быть, знаешь, что двоюродный дядя Сеймура, Орасеон, работает в юридической службе Визенгамота?       — До сих пор? — удивился Драко. — Ему же под сто лет!       — В этом году исполнится девяносто восемь. Возраст дает о себе знать — старика, увы, подводит память, что он тщательно скрывает от окружающих.       — И что? — не понял Драко. — Он ведь даже не член Визенгамота, он ничего не решает…       — Зато он — один из тех, кто готовит тексты законопроектов. И, поскольку на свою память давно не полагается, то весьма предусмотрительно обзавелся омутом памяти. Воспоминания обо всех поручениях он тайно извлекает и хранит, время от времени просматривая — это позволяет ему делать вид, что все в порядке, и он вполне в состоянии справляться со своими обязанностями.       Драко весь обратился в слух. До него наконец дошло, что отцу удалось разузнать что-то и в самом деле очень важное.       — В числе прочих у него сохранилось воспоминание о том, как в июле прошлого года ему и еще двум его коллегам дали задание подготовить пакет законопроектов, взяв за основу закон Раппопорта. Старик должен был прописать самую любопытную часть: о том, что дети, проявляющие способности к магии, должны воспитываться в исключительно волшебных семьях.       — А как же… магглорожденные?       — В них все дело. Орасеон как раз и должен был разработать и детально прописать процедуру изъятия юных волшебников из семей магглов. Но спустя несколько дней работа над законом была остановлена. Все наработки изъяты, а всем, кто что-либо знал, стерли память.       — Но у него остались воспоминания!.. — наконец понял Драко.       — Именно. Разумеется, старик помалкивал — но нам с Сеймуром удалось найти взаимопонимание… Он передал мне все воспоминания Орасеона, относящиеся к делу.       — Но стой… погоди… — Драко сжал виски — казалось, что голова вот-вот лопнет. — Июль прошлого года… Это же всего через два месяца после их победы… Бруствера уже назначили министром, Визенгамот обновили, шли аресты, чистки… И такой закон… Это невозможно!       — По сути, это то, чего желал Темный Лорд, — кивнул Люциус. — Только несколько иначе. Полная изоляция волшебного мира от магглов и их влияния, возвращение грязнокровок на положенное им место… Поняв, что с наскока ничего не добиться, они решили подготовить почву — и заодно обострить отношения с магглами, чтобы выставить этот шаг как вынужденный и обвинить во всем грязнокровок. А затем до войны останется полшага... Его идеи все еще живы, Драко! А значит…       — Он не может быть жив! — он сам не заметил, что почти кричит. — Я видел его смерть, его труп, и ты!.. Ты тоже видел!..       — Но что мы видели? Мертвое тело?.. Ты же знаешь, что для Темного Лорда потеря тела — не то препятствие, что может его остановить…       — Но Поттер уверен!..       — Что он может знать, этот мальчишка? Темному Лорду доступны такие глубины магии, о которых он и не слышал! Что мешало ему сменить тело и вселиться, скажем, в Бруствера?.. Или кого угодно другого?.. И сейчас он правит магической Британией его руками. Подумай сам: не просто так публичной жертвой выбрана именно грязнокровка Поттера. Сначала она, затем и он сам… А когда путь будет свободен, Темный Лорд сможет вновь явить себя.       — Этого нельзя допустить!       Страх разъедал легкие, обжигал глотку кислотой, от которой пузырилась и облезала слизистая, страх выворачивал его наизнанку — но одно Драко понимал абсолютно ясно. Только не опять. Только не снова.       Люциус молчал, устремив взгляд в окно, за которым, переливаясь пожелтелой листвой, тихо шумел сад — и в этот момент Драко ненавидел его так сильно, что готов был убить собственными руками. Если бы это еще помогло…       — Боюсь, мы ничего не можем изменить, — проронил он наконец. — Даже если мы узнаем, кто именно… Убийство не решит ситуации. Убить его, по-видимому, невозможно. Это только отсрочит расплату — а расплата будет жестокой и неизбежной. Так что, я полагаю, стоит оставить все так, как есть. Тебя выбрали для того, чтобы реализовать стратегию Лорда — это хороший знак. И, если все пройдет успешно…       Драко захотелось завыть в голос. Сколько раз он уже слышал подобные речи?! И сколько можно их слушать?!       — Тебе самому-то не надоело?! — с отвращением выплюнул он. — Ты с детства твердил о том, как мне чертовски повезло родиться Малфоем!.. Про наш древний род, про чистую кровь, про то, как Малфои во все времена сохраняли свое высокое положение и свое величие!.. Но что делаешь ты сам? Бегаешь на побегушках у какого-то полукровки, который запугал тебя до полусмерти, сделал рабом в собственном доме, отнял свободу, гордость, достоинство!.. Да сколько можно?!       — А что ты предлагаешь? — недобро прищурился Люциус. — Закрывать глаза на происходящее, а потом расплачиваться за это?! Я уже пробовал — и, как ты помнишь, все стало только хуже!       — Так прекрати! Прекрати плыть по течению, прекрати закрывать глаза! У нас есть все — деньги, связи, ресурсы, даже относительная свобода! У Поттера не было ничего — но он победил!       — Победил ли?..       — Во всяком случае, ему, я уверен, не стыдно смотреть на собственное отражение в зеркале, — с горечью проговорил Драко. — А ты, отец? Ты можешь похвастаться тем же?       — Я делал и буду делать все ради того, чтобы мы выжили! Слышишь? Величие Малфоев в том, что они выживали в любых обстоятельствах, приспосабливались к любым условиям! Если бы мы, как прочие дураки, смело шагали навстречу смерти — ни тебя, ни меня бы не было на свете!       — И какая польза от того, что мы есть?!       — Только глупцы не ценят собственную жизнь, — презрительно скривился Люциус. — В смерти нет ничего. Ни пользы, ни достоинства, ни смысла. Смерть — это точка. Конец. И только пока ты жив, ты на что-то годишься. Хочешь попытаться помешать планам Темного Лорда — допустим. Возможно, у тебя даже что-то получится, и ты отсрочишь неизбежное. А что потом? Умрешь в числе первых? А умирать мы будем долго — для предателей у Темного Лорда не приготовлено такого подарка, как легкая смерть.       — Может, он здесь вообще ни при чем!       — А кто? Ответь мне — кто? Ты веришь в то, что Бруствер, сражавшийся на стороне Дамблдора и Поттера, так легко сменил свои убеждения? Или, быть может, Огден — который дружил с Дамблдором дольше, чем я живу на свете, и который ушел из Визенгамота в ту же минуту, как этому магглолюбцу дали отставку?       — Но ведь они же не обвиняют магглорожденных в воровстве магии, и не предлагают сажать их в Азкабан!.. Закон Раппопорта — это же о том, что нельзя общаться с магглами, разве нет?..       — Общаться, строить семьи, поддерживать отношения. Это полная изоляция магического сообщества. И это лишь первый шаг. Каким будет следующий — я полагаю, мы узнаем очень скоро. И кстати, тебе и самому стоит прекратить все эти глупости с отдельным проживанием среди магглов. Я сегодня же распоряжусь, чтобы Дрири выставил эту квартиру на продажу…       — Черта с два, — внятно и четко проговорил Драко.       Люциус в удивлении вздернул брови — и ему пришлось повторить.       — Я сказал — черта с два, папа. Согласно решению суда о твоем освобождении, ты по-прежнему недееспособен и не имеешь права распоряжаться каким бы то ни было имуществом и денежными средствами. Все наши деньги находятся у меня — и не заставляй меня напоминать тебе об этом дважды.       — Вот как?..       — Именно так. Мне надоело — Салазар, отец, как же чертовски мне надоело!.. — что кто-то распоряжается моей жизнью, решает за меня, что мне делать, где, как и с кем мне жить… Ты говоришь, в смерти нет смысла — но и в такой жизни его не больше! И я не собираюсь больше быть послушным мальчиком! Жалкой пешкой, которая не может решать даже собственную судьбу!..       — И окажешься в Азкабане в два счета! А может, и умрешь! Что ты можешь сделать, глупый мальчишка?!       — Ну, тебя же я смог оттуда вытащить, — Драко усмехнулся. — Значит, на что-то все же гожусь.       — Тебе не справиться в одиночку!       — Так не оставляй меня одного. Выбери уже наконец. Выбери меня. Выбери свою семью. А не какого-то урода, который все равно выбросит нас, как мусор, как только мы перестанем быть нужны.       Он вышел из отцовского кабинета, громко хлопнув дверью — поместье было закрыто от трансгрессии, а вызывать эльфа не хотелось. Ближайший камин унес его в Министерство магии — рабочий день начался полчаса назад.