Волшебники, звери и прочие неприятности

      Гермиона обвела взглядом собравшихся. Внутри все дрожало, точно паршивый пудинг, но она скорее бы умерла, чем позволила этой дрожи вырваться наружу.       Пять человек. Лайелл Люпин, Томас Уординг, Амос Диггори, Матильда Глоссоп и Картберт Мокридж. Пятеро, от которых зависит, сохранит ли она работу или же ей придется с позором покинуть свою должность. Больше всего на свете ей хотелось бы избежать этого разговора, пустить дело на самотек — но разве лучше, если они обсудят все за её спиной и сами потребуют у Бруствера её отставки? Нет, она не сбежит, и не станет трусливо прятаться в кабинете. В конце концов, она все это устроила — ей и разбираться. Гермиона вдохнула поглубже, незаметно сжала и разжала отвратительно влажные ладони. Сердце колотилось где-то под горлом.       — Вероятно, некоторые из вас видели объявление, которое вышло в сегодняшнем выпуске «Пророка» — заговорила Гермиона — и в первое мгновение испугалась: настолько чужим звучал этот неестественно спокойный, невозмутимый голос. Будто не её. — Все вы присутствовали на нашей с Роном свадьбе, и все видели, что дементоры напали в конце церемонии. Из-за этого она не была завершена, и, узнав об этом, мы долго думали и пришли к выводу, что нам и в самом деле лучше остаться друзьями. Мы не станем проводить её повторно. Это было непростое решение, но так будет лучше для нас обоих. Хоть мы и не сделали ничего плохого, я понимаю, что эта новость может быть воспринята не лучшим образом, и, возможно, вы не захотите продолжать работу под моим руководством. Поэтому я прошу вас все обдумать, посовещаться и сообщить мне ваше решение.       Не то чтобы она ждала дружного хора голосов, который начали бы наперебой уверять её, что все в порядке — хотя было бы неплохо, что уж там. Но, быть может, каких-то уточнений?.. Вопросов?.. Но уж точно — не этой напряженной вибрирующей тишины, которая пузырем заполнила помещение, словно пытаясь вытолкнуть её прочь. Чертово сердце стремительно ухнуло куда-то вниз.       — Что ж… оставлю вас.       Гермиона гордо подняла голову и, чеканя шаг, вышла из зала для совещаний, притворив за собой дверь. Однако далеко не ушла: набросив на себя дезиллюминационные чары, она вытянула из кармана мантии удлинитель ушей и, затаив дыхание, подсунула его под дверь.       Да, подслушивать некрасиво — наверное. Но она должна была знать, что происходит. На самом деле.

***

      — Нет, вы слышали? — язвительно фыркнула Глоссоп. — «Мы не сделали ничего плохого!». А сожительствовать с мужчиной на глазах у всей магической Британии — это, по её мнению, нормально? Да как не стыдно людям в глаза смотреть!..       — Магглам вообще не стыдно, — заметил Уординг. — Видели бы вы, о чем они пишут в своих журналах!.. Это вам не «Ведьмин досуг»!       — Что бы они там ни писали, это не повод тащить эту грязь к нам! — прошипела она. — Когда начальником отдела назначили вчерашнюю школьницу — я стерпела, но это уже переходит всякие границы! Я считаю, она должна уйти. И это место займет кто-то достойный — разумеется, один из нас.       — А мне кажется, мисс Грейнджер неплохо справляется со своими обязанностями, — раздался негромкий и очень спокойный голос Лайелла Люпина.       — К сожалению, многоуважаемый Лайелл, это еще не все, — удрученно пробормотал Диггори. — Руководитель отдела — это его лицо. И любая тень, брошенная на руководителя — это тень на чести всего отдела… Я не понимаю, как можно было допустить такую ситуацию, просто не понимаю…       — О, я уверена, что она сделала все, чтобы её не допустить! — зло рассмеялась Глоссоп. — Почти две недели старалась, трудилась изо всех сил! Еще удивительно, как нашла время на работе появляться…       — Матильда, будьте добры держать в рамках вашу бурную фантазию, — мягко попросил Люпин. — Смею напомнить, что нас собрали здесь не для того, чтобы мы обсуждали чужую личную жизнь, а лишь для того, чтобы узнать наше мнение касательно целесообразности сохранения за мисс Грейнджер её должности. Лично я не имею ничего против.       — Вот уж не ожидала от вас! — в удивлении воскликнула Глоссоп. — Вы, порядочный человек, вдовец, воспитываете внука…       — И, как порядочный человек, я считаю для себя неприемлемым копаться в чужом грязном белье. Мое мнение вы услышали.       Послышался скрежет ножек отодвигаемого стула по полу.       — Куда вы, Лайелл? — подал голос Диггори. — Мы же еще ничего не решили! Нужно рассмотреть ситуацию со всех сторон, обсудить, прийти к единому мнению…       — Не уверен, что у нас получится «прийти к единому мнению». Предлагаю голосование — нас пятеро, так что с подсчетом голосов проблем не возникнет. Я голосую за то, чтобы мисс Грейнджер осталась.       Раздались шаги. Дверь тихо открылась, а потом так же деликатно закрылась за спиной покинувшего зал для совещаний Люпина.       — А я против! Да-да, я категорически против! — громогласно вещала Глоссоп. Настолько громогласно, её наверняка было слышно в смежных помещениях. — Еще не хватало, чтобы все решили, будто я одобряю такое поведение! Если она останется — что подумают обо мне? Что я такая же? Нет уж, упаси Мерлин!..       — В чем-то вы, безусловно, правы, мисс Глоссоп, — душераздирающе вздохнул Диггори.       — Кхм… Я полагаю, что при рассмотрении данного вопроса нам необходимо учитывать некоторые… нюансы, — раздался голос до сих пор молчавшего Мокриджа. В течение последовавшей за этим паузы Гермиона успела припомнить парочку особо зловредных сглазов, что попадались ей в библиотеке Хогвартса. — Я не знаю, обратили ли вы внимание на один весьма занятный факт, но сам по себе он довольно красноречив, так что я бы не рекомендовал его игнорировать…       — Да о чем, гиппогриф вас раздери, вы толкуете?! — не выдержал Уординг.       — Я просто предлагаю не торопиться, молодой человек, а немного… как это говорится… пораскинуть мозгами, — снисходительно сказал Мокридж. — Если собрать факты, внимательно их изучить и проанализировать, вырисовывается прелюбопытная картина…       — Да какая картина-то?! — нетерпеливо перебила Глоссоп.       — А вот какая, милочка. Первый вопрос, который мы должны себе задать — это «как Гермиона Грейнджер вообще получила эту должность?». На первый взгляд кажется, что ответ этот очень прост, но в то же время он не очевиден. Однако, отбросив неподходящие, маловероятные и нерациональные версии, мы получим в самом деле очень простой ответ: её назначил министр Бруствер.       — И что?! — кисло спросила Глоссоп. — Девчонка протеже Бруствера, это и так всем известно. Тоже мне, новость!       — Но почему она — протеже Бруствера? — раздумчиво спросил Мокридж. — Быть может, они друзья? Разумеется, я не располагаю полной информацией на этот счет, но, насколько мне известно — нет, друзьями они не являются. В таком случае резонным будет следующее предположение: возможно, министр ей должен? Это более вероятно, но, если бы дела обстояли таким образом, вероятно, он проявлял бы несколько большее рвение в защите и помощи своей протеже…       — Мистер Мокридж, простите, но я никак не пойму, к чему вы клоните, — взмолился Диггори.       — Терпение, мой друг, терпение, я как раз подхожу к сути. Итак, мистер Бруствер оказал юной мисс Грейнджер услугу, даровав ей высокую должность. Это первое. Если между ними есть какая-то связь — они её скрывают, это второе. Мистер Бруствер не спешит открыто вступаться за свою протеже, опасаясь, очевидно, повторно публично связывать свое имя с её — это третье. И, наконец, юный мистер Уизли по каким-то, лишь ему известным причинам отказался от брака с мисс Грейнджер сразу после свадьбы — иными словами, после брачной ночи. Все это наводит меня на мысли о том…       — Она — любовница министра?! — ошеломленно выпалила Глоссоп.       Судя по враз повисшей тишине, ошеломлена была не только она одна.       — Я полагаю, что так, — между тем продолжал неторопливо журчать Мокридж. — И в свете всего вышесказанного, я бы не стал вынуждать мисс Грейнджер уходить в отставку. Кто знает, какими будут последствия… Так что, если вы хотите знать мое мнение — я склоняюсь к тому, чтобы оставить все, как есть.       — Превосходно! Мало того, что нами командует какая-то соплячка, так еще вдобавок и подстилка министра!..       — Матильда, не делайте вид, что вы вчера родились, — невозмутимо парировал Мокридж. — Каждый делает карьеру, как умеет. Или вам обидно, что этот способ вам недоступен?       — Да как вы смеете!.. Ну а вы, Амос? Тоже считаете, что мы должны на цырлах ходить перед этой мирской табакеркой?       — Беда не в том, что случилось с мисс Грейнджер, — тихо проговорил Диггори. — Они молоды, а молодости простительно совершать ошибки. Беда в том, Матильда, что найдется очень много таких людей, как вы…       — Как это понимать — «как я»?! — возмущенно взвизгнула Глоссоп. — Порядочных, вы хотели сказать?!       — Готовых бросить камень, — пояснил Диггори. — А камни летят во все стороны, без разбора. Боюсь, если мисс Грейнджер останется главой отдела, это неизбежно отразится и на работе. И мы… боюсь, мы не можем себе этого позволить, как бы хорошо она ни справлялась с возложенными на неё обязанностями.       — Так вы все-таки против? — возликовала Глоссоп.       — Боюсь, что да.       — Двое за, двое против, — деловито подытожил Мокридж. — Похоже, итоговый голос за вами, молодой человек.       Пауза.       — За… за мной?.. — испуганно проблеял Уординг.       — Ну же, не делайте вид, что в чем-то сомневаетесь! — подбодрила его Глоссоп. — Эта профурсетка взвалила на вас тонну работы! А оно вам надо?       — Это интересная работа, — возразил Уординг. — И, по правде говоря, при ней я впервые понял, что мы можем больше. Ну, знаете, взять хоть эту историю с оборотнями…       — Мерлин, да никто не запретит вам копаться в маггловских газетенках и без неё! — презрительно фыркнула Глоссоп. — Хоть зачитайтесь! Вопрос же не в этом!       — Да, вопрос не в этом… — протянул Уординг.       — Я понимаю ваши затруднения, юноша, — прожурчал Мокридж. — И все же мисс Глоссоп при всей её поспешности и несдержанности права: решение необходимо принять. Подумайте хорошенько, взвесьте возможные выгоды… Насколько мне известно, мисс Грейнджер добилась для вашего подразделения дополнительного финансирования — а это роскошь по нынешним временам. Кто знает, чего еще она сможет добиться от министра, да и следует учитывать, что у другого руководителя могут оказаться совсем иные приоритеты…       — Это было бы превосходно! — голосом, полным яда, заметила Глоссоп.       — А мне нравятся приоритеты мисс Грейнджер! — вдруг заявил Уординг. — Она работает всего-то три месяца, а столько всего сделала! А дракон? Вы помните, как она ловко выкрутилась с драконом?       — Да, никто не преуменьшает её заслуг, но все-таки… — смущенно пробормотал Диггори.       — И все-таки нас с вами вообще не касается, с кем она спит — хоть с мужем, хоть с министром, хоть с обоими сразу! Я за то, чтобы она осталась!       — Превосходное решение, — сдержанно похвалил Мокридж. — Три против двух. Мисс Грейнджер остается. Амос, вы возьмете на себя труд сообщить ей о нашем решении, или же мне взять это на себя?..       — А давайте я? — предложил Уординг.       — Нет-нет, я сам…

***

      Гермиона поспешно отошла от двери. Лицо горело, а руки тряслись так сильно, что ей не с первой попытки удалось запихать удлинитель ушей в карман мантии. Зачем она только осталась, зачем слушала все это, зачем!.. Нет. Все правильно. Она должна была узнать — разве лучше смотреть в лживые лица и верить фальшивым улыбкам?.. Теперь она поняла, как жестоко ошиблась утром, когда наивно решила, что черная полоса закончилась. Черта с два!.. «Пророк» не стал раздувать скандал лишь потому, что знал: пламя разгорится и без его участия; самого факта было более чем достаточно. Нет, ну надо же, что придумали — Бруствер!.. Пожалуй, хорошо, что он не стал за неё вступаться — тогда все вышло бы еще хуже. Хотя куда уже… И, выходит, нет никакой разницы, льет «Пророк» на неё грязь или нет. Грязь не в «Пророке», грязь — в людях; газета, которую она так ненавидела, которую винила во всех своих бедах — лишь зеркало; её делают такие же люди. Это люди пишут заметки, люди набирают их и печатают, люди покупают газеты, чтобы прочесть и с упоением обсудить свежие сплетни. «Пророк» пишет то, что они хотят читать, продается то, на что есть спрос.       Гермиона так глубоко ушла в свои мысли, что забыла снять дезиллюминационные чары — и вспомнила об этом, лишь едва не столкнувшись с кем-то в коридоре. Стены Министерства давили на неё, воздуха отчаянно не хватало — и хотелось убежать, убежать как можно дальше, туда, где никто её не знает и никто никогда не найдет…       Разумеется, она не стала. Вошла в приемную с гордо поднятой головой, бросила мимолетный взгляд на беззвучно распахивающие алые пасти громовещатели в углу, сделала вид, что не заметила склонившуюся с выпученными глазами и горящими щеками над столом Кэти девицу из соседнего отдела…       — Мисс Грейнджер.       Амос Диггори стоял перед её столом с таким видом, будто это он, а вовсе не она, совершил что-то непростительное. На душе стало еще тяжелее. Его она могла понять, и поэтому именно перед ним у неё не оставалось сил на то, чтобы изображать невозмутимость. Стыд. Стыд. Стыд. Вот что она чувствовала — стыд. Она не оправдала его доверия. Подвела…       — Мне поручено сообщить, что вы остаетесь. Это решение было принято большинством голосов.       Это не было для неё новостью — но Гермиона не нашла в себе сил даже поднять взгляд на него, не то что изобразить радость.       — Вы должны знать… я голосовал против.       — Я понимаю, — она вздохнула. — Понимаю, что эта ситуация вызвала много пересудов, и, конечно, отразится не только на мне одной. Я благодарна, что у меня есть шанс продолжить работу. И обещаю, что сделаю все, чтобы вы не пожалели о том, что дали мне этот шанс. Слышите, Амос? Я справлюсь! Вместе — мы справимся!..       Он ничего не ответил. Пожевал губами, вздохнул и, опустив плечи, ушел. Губы задрожали, на глаза навернулись слезы, но Гермиона крепко зажмурилась и прогнала их прочь. Разве она не знала, что будет непросто? Разве она настолько слабая, что не справится с этим? Пусть говорят, что угодно — а она будет работать. Делать свое дело — уж как умеет. В конце концов, она не так уж плоха, если и Люпин, и Уординг, и даже сам Диггори это признали. А все остальное со временем забудется, надо просто не обращать внимания.       — Кэти, что у меня сегодня в расписании?..