Волшебники, звери и прочие неприятности

      Драко задумчиво рассматривал длинную узкую карточку.       Дорогая, плотная бумага красивого оттенка сливочно-бежевого. Элегантная рамка без лишних узоров и вензелей. Текст выглядит рукописным, но слишком идеальные буквы наводят на мысль о зачарованном пере.

Мистер Драко Люциус Малфой!

      Мисс Гермиона Джин Грейнджер и мистер Рональд Билиус Уизли счастливы пригласить вас разделить с нами радость нашего бракосочетания.

      Церемония состоится в субботу, 27 августа 1999 г.

коттедж «Нора»

17:00.

      Кто из них спятил? Уизли? Грейнджер? Или он сам — и теперь ему кажется то, чего никак быть не может?! Драко изо всех сил ущипнул себя за руку. Больно! Значит, не кажется.       Может быть, Грейнджер подумала, что подлить ему яда в бокал на собственной свадьбе — самый простой способ отомстить за все? Или Уизел решил скрепить их брачные клятвы ритуальным убийством — ну, чтобы наверняка?..       Первым его порывом было сжечь приглашение, разорвать его на мелкие кусочки, развеять в пыль. Бессильная, и оттого обжигающая ярость требовала выхода — но уничтожить карточку рука не поднималась.       Потому что Грейнджер была вправе.       О том разговоре никто не знал — и никто узнать не должен; а значит, ему придется быть учтивым и вежливым. Смотреть ей в глаза, улыбаться, произносить обязательные в таких случаях слова пожеланий и поздравлений — и ничем себя не выдать. Превосходный способ поставить его на место и заставить сполна расплатиться унижением за нанесенное оскорбление. И, черт, он знал, что должен был заплатить.       К тому же, появиться на этой свадьбе — лучшее, что он может сделать для укрепления собственной репутации. После этого едва ли кто-то осмелится вновь попрекать его сомнительным прошлым. Драко Малфой на свадьбе героев войны!.. Колдография в «Пророке», умело составленная фраза в статье… А если появиться там с невестой, то можно одновременно и развеять все слухи о нем и Грейнджер — если таковые еще ходят.       А еще это нужно ему самому. Необходимо. Чтобы поставить точку, провести жирную черту, перечеркнув все, что было — и чего никогда быть не могло. Закрыть эту нелепую историю для самого себя, запереть на замок, убрать на пыльный чердак. И перестать думать о ней, перестать вспоминать, снова и снова вести бесконечные диалоги в своей голове… Прочь. Закончить. Выбросить. Сжечь.       Он не станет ничего сжигать. Примет приглашение. И, разумеется, придет в эту дыру — интересно, с каких пор уизлевская развалюха именуется гордым именем «коттедж»?.. — чтобы поздравить Грейнджер с удачным выбором и разделить с ней, мать её, радость.       А все остальное не имеет значения.       Нужно только получить согласие Пэнси сопровождать его. Едва ли она будет рада отправиться в логово гриффиндорцев — а потому свою просьбу Драко изложил предельно вежливо и велел Тави сопроводить письмо огромной корзиной бело-розовых роз из оранжереи мэнора. Элегантно и роскошно. Пэнси должно понравиться.

***

      Выпросить у Малфоя мантию-невидимку оказалось не так уж трудно.       Гораздо сложнее было заставить этого паршивца признаться, что она у него вообще есть. Забини решил, что, если смазать этот разговор алкоголем, он пройдет легче — и оказался прав. Правда, в процессе они несколько увлеклись и оказались у черта на рогах… но это уже совсем другая история. Отличная, кстати, история! Таких отличных историй в его жизни еще не случалось. Её и внукам рассказать не стыдно — разумеется, когда дорастут.       Но сейчас все это не имело значения. Значение имела лишь она — мантия-невидимка. Тончайшая, переменчивая, способная сделать его абсолютно невидимым. И Блейз точно знал, куда он отправится в первую очередь.       В Грин-парк.       Дафна понравилась Блейзу с первого же взгляда. Много лет назад — он мгновенно выделил её в толпе девчонок, и с той минуты ни одна другая для него больше не существовала. Белокожая, голубоглазая, золотоволосая — она была словно фарфоровая куколка. Хрупкая, нежная и прекрасная. С годами выяснилось, что характер у этой куколки — отнюдь не подарок, но это не испугало Забини, а лишь раззадорило. Это придавало ей изюминку. Перчинку. Делало особенной и ни на кого не похожей.       И все было хорошо. Буквально до этого лета. Дафна явно выделяла его из всех поклонников, с удовольствием проводила время в его обществе, принимала его приглашения в Хогсмид и всегда оставляла для него чуть не половину танцев. Вот только его осторожные намеки пропускала мимо ушей — но это было вполне объяснимо; Блейз и сам не то чтобы торопился связать себя узами брака. А потом… потом все закончилось. И у неё не осталось для него ни улыбок, ни смеха, ни танцев.       И он не имел ни малейшего представления, почему.       Кто-то перешел ему дорогу? Но о помолвке до сих пор не было ни намека, хотя в прошедшем сезоне Дафна могла получить любого. Или же её чувства к нему изменились?..       Был только один способ узнать.       Утром Блейз отправил с совой большую коробку медовых ирисок — Дафна их обожала. Получала в подарок на все праздники, милостиво принимала от поклонников и посылала за ними в «Сладкое королевство» Асторию при любом удобном случае. А дальше все было просто: когда подарок будет получен, она обязательно обронит пару слов о его отправителе. И по этим словам — а может, и выражению лица, одной лишь мечтательной улыбке на её прелестных губах он поймет, дорог ли он ей до сих пор. Надо лишь оказаться рядом в нужный момент.       Попасть в Грин-парк незамеченным оказалось просто. Разумеется, домовые эльфы среагировали на внезапно вспыхнувший зеленым камин, но, никого не обнаружив в холле, только пожали плечиками и вернулись к своей работе. Неслышно ступая, Блейз пробрался к дверям Голубой гостиной — он точно знал, что именно там привыкли коротать утренние часы сестры в ожидании гостей и визитов, — и, дождавшись эльфа с подносом, полным писем и посылок, вслед за ним проскользнул в комнату.       Дафна устроилась на кушетке, сбросив туфельки и поджав под себя ноги. Она перебирала какие-то ленты и образцы тканей, прелестно хмурясь и закусив жемчужными зубками пухлую нижнюю губу. Блейз затаил дыхание, чтобы нечаянным вздохом не выдать себя. Но как же ему хотелось, Мерлин, как хотелось подойти к ней сзади, обвить руками узкую талию, прижать к себе, зарыться лицом в это душистое, шелковистое золото волос…       — О, почта! — оживленно воскликнула Астория.       Она сидела в дальнем углу гостиной, прикрывшись книгой и почти сливаясь своим голубым платьем с обивкой кресла — Забини её и не заметил. Но сейчас ощутил искреннюю благодарность за проявленный интерес.       — Наверняка ничего интересного, — пренебрежительно надула губки Дафна.       Астория не стала спорить. Отложив книгу, она подошла к столику, на котором эльф оставил поднос, и начала перебирать конверты.       — Дафна, здесь посылка для тебя, — её тонкие пальчики пробежали по острым граням свертка. На щеках вспыхнул румянец, но Блейз не стал задумываться о его причинах — он перевел взгляд на Дафну.       — Ну так открой, — капризно велела та. — Не видишь, я занята?       Астория послушно развязала нарядный серебристый бант, развернула бумагу.       — Ириски, — тихо проговорила она. — Медовые ириски…       Она протянула коробку сестре, но Дафна едва удостоила её мимолетным взглядом и почти сразу отложила в сторону.       — Мерлин, если он считает, что это сработает — то он еще больший дурак, чем кажется! — она картинно закатила глаза.       Блейза будто дубиной по голове ударили. Она считает его дураком?..       — Мне он показался очень милым, — тихо заметила Астория. — И умным…       Горячая волна благодарности чуть согрела его сердце. Но ненадолго.       — Все это просто нелепо! — отчеканила Дафна. — На что он вообще рассчитывает? Тоже мне, жених выискался! Ириски!.. Ну скажи, кого он рассчитывает удивить ирисками?       — Мне кажется, он хотел не удивить, а… порадовать. Сделать приятное. Все же знают, что ты их любишь...       — Какой в этом смысл, если мне неприятны его ухаживания? — фыркнула Дафна. — Любые ухаживания! Нет, он, конечно, неплохой парень, но проявлять такую настойчивость, когда я ясно дала понять, что не заинтересована — это по меньшей мере бестактно, разве нет? Чего он добивается? Чтобы я в лицо сказала, что у него нет ни единого шанса?       — Может быть, так было бы лучше, — вздохнула Астория. — Тогда бы он, возможно, заметил кого-то еще…       — Учитывая его семейные обстоятельства, вряд ли ему стоит рассчитывать на сколько-нибудь приличную партию, — наморщила носик Дафна.       — Мне казалось, что вы друзья, — совсем убитым голосом ответила Астория. — И его везде принимают.       — Принимают, но… — Дафна замялась, точеные черты её лица смягчились. — Послушай, Тори, я знаю, что он тебе симпатичен. И я очень хорошо к нему отношусь — правда! Но только как к другу! Приятелю, бывшему однокурснику — не больше! Мне нравится вовсе не он!.. А эти навязчивые знаки внимания, подарки, о которых я не просила — все это только портит отношения. Мне не хочется быть с ним резкой, но и оставить все, как есть... Я пробовала — ты же видишь, намеков он совершенно не понимает!       В этот момент дверь снова открылась, и в гостиную вплыл поднос с чаем и печеньем. Блейз воспользовался случаем — все, что было нужно, он уже услышал. Приятель, значит. Навязчивый дурак. «Семейные обстоятельства»!..       Он ушел — сбежал из Грин-парка так быстро, будто за ним по пятам гналась стая оборотней. Вылетел из камина, стрелой пронесся через холл, едва не сбив кого-то с ног, вихрем вбежал по лестнице в свои комнаты. И не увидел, какой радостью осветилось лицо Дафны десятью минутами позже, когда она наконец заметила вложенную в подарок карточку и прочла имя дарителя. С какой нежностью она прижала к груди коробку, как стремительно бросилась к столу, чтобы сразу же написать полное признательности и тепла письмо.       Когда Забини получил его, то лишь бегло просмотрел и сразу же сжёг коротким Инсендио. Теперь он знал цену и её словам, и её улыбкам.       «Не стоит благодарности», — содержала его ответная записка.       И в самом деле. Не стоит.       Забини бросил неприязненный взгляд на аккуратно сложенную мантию-невидимку и решил, что вернет её Малфою при первой же возможности.

***

      — Мерлин, какие роскошные розы!..       Пэнси обернулась и скользнула рассеянным взглядом по предмету материнского восхищения.       Розы и в самом деле были хороши. Свежие, только срезанные — некоторые лепестки еще хранили след утренней росы, — с крупными, тяжелыми бутонами, белыми снаружи и нежно-розовыми внутри. Малфой не поскупился; впрочем, он никогда не был жадным.       — Красивые, — сдержанно похвалила она букет.       — Красивые?! — голос матери взлетел чуть не на октаву. — Восхитительные! Превосходные! Я велю перенести их в гостиную — ни к чему такой красоте засыхать в твоей комнате, где их никто не увидит!       Пэнси равнодушно пожала плечами. Хоть в гостиной, хоть в столовой, хоть у двурога на рогах. Малфой прислал цветы потому, что это то, что должен делать галантный жених для своей невесты. Никакого другого предназначения у этих роз не было — а потому их дальнейшая судьба была ей безразлична.       Дождавшись, когда мать, левитируя перед собой корзину и продолжая сыпать восторгами, наконец покинет её комнату, Пэнси вновь повернулась к подоконнику. Здесь, скрытый от чужих глаз тонкой занавеской, в узкой простой вазе из обычного стекла стоял еще один цветок. Длинный тонкий стебель без единого листа, увенчанный тяжелой гроздью странных, необычных цветов с темно-алыми, цвета крови, бархатными лепестками. Он был один, всего один — но его экзотическая красота и изящество зачаровывали, не позволяя отвести взгляда.       Пэнси осторожно, едва касаясь, провела кончиками пальцев вдоль гибкого стебля. Слегка развернула вазу так, чтобы утреннее солнце еще ярче подсветило лепестки — и они вспыхнули пламенем, горячим огнем бьющегося сердца, будто только что вырванного из груди; еще пульсирующего, еще живого.       Губы изогнулись в улыбке.