Маска.Детективная история

Прошло некоторое время…

Музыченко снова ночевал у Макарова после съемок. Наступило утро. Слава мирно спал в кровати и казалось бы ничто не могло его раздудить в дни, когда ему никуда не нужно было ехать и можно было спокойно отсыпаться дома сколько того захочешь. Однако знакомые песни с его собственного плейлиста на телефоне стали будить его… Стоп, что? Его телефоном кто-то пользовался? Слава сел сонно на кровати, прислушиваясь к знакомым песням со своего телефона, который он не обнаружил рядом. Юру, кстати тоже, хотя засыпали они снова вместе. Ну конечно. Куда же мог деться его телефон? (И любовник) И кто же там хозяйничал на кухне, пока он спал? Только он — Юра. Хитрец, который стащил на этот раз теперь его телефон, умудрившись видимо еще и разблокировать его, чтобы включить себе музыкальное сопровождение на кухне. Ну, впрочем так и было. Макаров встал с кровати и сонно поплелся на кухню, слегка потрепав свои взлохмаченные после сна волосы. Придя туда он увидел пританцовывающего и напевающего себе тихо под нос Музыченко, который в этот же момент готовил спокойно завтрак на кухне, а на столе лежал телефон Славы с включенным плейлистом. Играла тем временем какая-то латиноамериканская танцевальная песня, где исполнитель пел на испанском. Похоже ему зашел на ура плейлист Макарова, раз он пританцовывал пока готовил и напевал себе под нос, не особо зная испанский, но все мы так поем, когда не знаем язык, а подпеть хочется и даже не врите, что не было. Слава с сонной улыбкой наблюдал за тем, как Юра плавно и ритмично двигал бедрами, что-то помешивая на сковороде, как профессиональный танцор, хоть таким и не являлся, просто от природы дар, да и что уж там. Юра гибкий и музыкальный человек, как и Слава, это факт, который тоже роднил их. — Так забавно слышать, как ты пытаешься петь по-испански, Юра, — Тихо усмехнулся Макаров, опираясь плечом о дверной проем, наблюдая за ним. Музыченко дернулся с испугу и резко обернулся, приложив руку к груди, а затем выдохнул с облегчением. — Кузя, блин! Ну вот надо было тебе так неожиданно подкрадываться и заявлять такое, а? — Юра издал тихий смешок, отвернувшись от него к плите, продолжая готовить, — Между прочим я не силен в испанском в отличие от Марата. Он тот еще полиглот. — Ну, я тоже не испанец~ Слава прошел и сел за стол, сонно потянувшись кверху и зевая — Классно двигаешься, Юра~ Я бы даже осмелился сказать… Сексуально. — Слышь ты, сексуальный мой, — Музыченко развернулся к нему, скрестив руки на груди, глядя на него шутливо-строгим взглядом Кузькиной матери, — А куда это мы уселись? А мы разве умывались? Чистили зубки? Ну-ка марш в ванную, мистер сонные штаны! — Юра в шутку стал гнать его с кухни, постучав деревянной ложкой по макушке легонько, — Давай-давай, дуй умываться! Я неумытых поросят тут не принимаю! — Ну, Ююююркааааа… — И не Юркай мне тут! Давай, бегом! А то укушу. Макаров недовольно поворчал, вставая со стула и прежде чем покинуть кухню показал Юре пару гримас, пока тот не видел, а затем спешно покинул кухню, почуяв, что тот мог обернуться в любой момент. — «Ну, я тебе такой пендель отвешу, Макаров, за гримасы твои… Которые я спиной учуял! Зная какой ты хитрожопый засранец…» — Мысленно подумал про себя Юра, слегка ухмыльнувшись, пока заканчивал готовить завтрак на двоих. Слава тем временем умылся, привел себя в порядок, переоделся с одежды для сна в домашнюю одежду и вернулся на кухню, бодренький, свеженький и остановился в проходе, наблюдая как на его кухне хозяйничал Юра, накрывающий на стол. — Какая прелесть~ — Произнес Макаров, продолжая наблюдать за ним, — Юр, ты прямо хозяюшка, я не могу с тебя. — Садись-садись, дорогой, что ж ты встал там, как будто это не твоя кухня, м? Или думаешь, что я тебе пендель отвешу за твои кривляния? — Да, блин! — Слава посмеялся немного над этим заявлением, осознав, что Юра мог и правда спиной чуять то, что происходило за ней же, — У тебя, что, глазки на спине находятся, а? — Нет, мне просто подсказывает Ильич на моей жопе, чем ты там сзади меня можешь промышлять, засранец, — Хохотнул Музыченко, наконец сев за стол, — Ладно, садись уже. На этот раз без пенделя за твои проделки. Проказник. — Между прочим твой Ильич на жопе не может ничего видеть, скрываясь под слоями одежды! — У него рентгеновское зрение. Он видит сквозь слои одежды твои злодеяния. — Господи, надеюсь я его не увижу, когда зайду в ванную, где моешься ты! — Все впереди. Но если что, он будет тебе улыбаться во все свои имеющиеся зубы. Привет скажет! — О, господи, Юра! Я даже знать не хочу как он это сделает! — Ахахах! Приятного аппетита, бля! Оба расхохотались над неприличными шутками про тату на жопе Юры, но вскоре успокоились, спокойно завтракая, забыв про неприличные шутки. После завтрака они еще некоторое время сидели за столом. — Как ты себя чувствуешь-то? После того случая… — Поинтересовался Юра, обратив внимание на то, как Слава будто слегка жмурился, — У тебя что-то в глаза попало? Или… Тебе больно? — А? Все хорошо, Юра, все отлично, — Макаров выдавил из себя улыбку и Музыченко почувствовал, что это было вымучено, чтобы он не тревожился лишний раз. Но Юру не проведешь… — Так, Макаров. Я не слепой. Я насквозь тебя вижу. Ты думаешь я не разберусь когда у тебя настоящая, а когда натянутая улыбка? Не надо пожалуйста притворяться при мне, я вижу все по твоим глазам. Ты врешь. Слава занервничал, стараясь не смотреть ему в глаза. Ему было неловко говорить об истинной проблеме, которая стала его мучить после восьмого выпуска. Истиная причина в том, что у него жутко болели ноги от танцев каждую неделю и было подозрение на разрыв связок по мнению самого Славы, но он просто не хотел заострять на этом свое внимание, для него было важно принимать участие в проекте дальше. Он не желал выбыть из него только из-за того что болели ноги. Он думал: «Подумаешь! У всех участников они болят, ты не один! И у балета тоже! Не жалуйся и пляши дальше пока от начальства не получил!». Этот факт он пытался скрыть и от Юры, который был недоволен тем, что ему лгут. Не любил он ложь. — Кузя… Снова он так назвал Славу. Словно напрочь игнорировал существование его реального имени. Нет, ну конечно он в редких случаях называл его Славой, но чаще всего это было либо Кузя, Пугаленок либо Макаров (чаще всего когда тот нашкодил) — Ну правда. Скажи мне уже… — Я… У меня болят ноги… И спина немного… Да хрен со спиной, я ж дылда. Это естественно… — Блять, ну извините, после таких-то танцев! Грех сказать, что они не заболят. Ну ты так, прости за мой французский, въебываешь на сцене каждый раз, что я могу только гордиться тобой за твою выдержку. — Я просто не хочу чтобы меня турнули… Да, банально, но мне хотелось бы до финала дойти. — Ну, Кузь, как участник ты имеешь право так говорить, ну правда. В этом нет ничего зазорного, — Юра взял его за руку, успокаивающе поглаживая, сидя напротив него за столом, — И знаешь? Я верю в то, что ты обязательно попадешь в финал, родной. — Ты думаешь…? Гарантии нет, потому что… — Слава тяжело вздохнул, прикрыв свободной рукой глаза, опустив взгляд в стол, — Маркони хочет выкупить мое место… — Эта тварь нахуй идет! Я ему глотку разорву, если он посмеет это сделать! — Юра… Ты же сам говорил про кровожадность… — Прости-прости… Кхм… Не сдержался, чтобы не высказаться подобным образом… — Раздраженно прорычал Музыченко, отведя взгляд в сторону, но продолжал поглаживать Макарова по руке. — Юра… К сожалению, я боюсь, что мы ничего не сможем сделать. Он подкупил начальство мое… Я морально готовлюсь к тому, что меня турнут в любой момент… Между прочим меня уже в девятом выпуске второй раз турнуть хотели… Второй… Смекаешь? Они готовятся… — Бляди… Ненавижу их всех… Извини, но я никогда в «Маску» не приду после такого… — Я тебя прекрасно понимаю. Не нужно тебе туда идти и правда… Все хуже и хуже становится… — Какое же блядство, а… Если они выгонят Пугало, как одного из лучших участников, то идут они нахер! Зрители будто тупые и не поймут что что-то не так! Хоть главный грех Славы уже был известен и казалось бы ему стало чуть легче от того, что его не отшвырнули от себя, как чертового психа-убийцу, не став выяснять его проблемы, а наоборот хотели ему помочь всеми силами, тревожность внутри Макарова продолжала бурлить гребаным спящим вулканом, который готовился к своему пробуждению и извержению. Музыченко чувствовал это внутренним чутьем, он старался изо всех сил утешать и как-то отвлекать Славу от ужасных мыслей о, к сожалению, неизбежном. Никто не мог пойти против подкупленных продюссеров, которые при случае «непослушания» могли пригрозить двухмиллионным штрафом. Но Макаров ценил все старания Юры, он видел и чувствовал его искреннее желание помогать ему всем, чем это было возможно.

***

Съемки десятого выпуска. Музыченко вновь был на сцене. И снова был выход Пугала. Никто ни о чем не подозревал. Пугало не показывал ни малейшего намека на то, что у него были проблемы с ногами, с менталкой, да вообще будто ничего его не тревожило. Ведь Слава вышел из своей личности и стал Пугалом, вжившись в его роль. А это был уже не Вячеслав Макаров. Это был именно Пугало Кузя. С другим характером, настроением, поведением на сцене и прочим. Он веселил зрителей, жюри, ведущего своими забавными действиями, шутками, разговорами и взаимодействиями между ним и Юрой, многие из которых не вошли в телевизионный эфир. В тот день Юра был немного напряженным, хоть и старался не подавать виду на камеру, но внутренне у него были переживания на счет состояния Славы, который дурачился в костюме как ни в чем ни бывало. Он поражался мысленно его выносливости и стойкости во всем. — Пугало, куда ты делся? — Спросил Музыченко, стоя на сцене, глядя то на один конец тонеля, то в другой, ведь Пугало скрылся за кулисами в один момент, балуясь и веселя тем самым публику. — А ты угадай! — Послышался тонкий Пугальский голосок откуда-то из закулисья. — Пугало, давай не поясничай, выходи обратно на сцену, хулиган! Жюри безудержно смеялись над проделками Пугала на сцене, зрители тоже веселились наблюдая. Юра тем временем пытался догнать Пугало, но в один момент остановился, скрестив руки на груди, недовольно притопывая ногой. — Так, Пугало! Ну-ка возвращайся давай! Не бегай в костюме, тебе же жарко будет! Ну, добегаешься же! — Не ругааайся, дядя Юра! — Юра прямо как та самая Кузькина мать, о которой часто упоминает Пугало, — Сказал Родригес, наблюдая за сценой. — Так это видимо и есть его та самая Кузькина мать, — Утвердил Егор Дружинин тоже наблюдая за баловством на сцене, — Ой, ведущего куда-то понесли. — Пугало!!! — Юра возмущенно крикнул, пока Пугало уносил его за кулисы, пакостливо хихикая. — Ну, все. Пока-пока, Юра, — В шутку сказал Светлаков, помахав рукой как на прощание, — А подсказки-то будут? — Будут-будут, щас я выйду на сцену объявлю их! Когда меня вернут обратно…

***

После выступления Пугало ушел в гримерку, а Юре пришлось остаться на сцене, но он обещал зайти во время перерыва. Слава снял маску в гримерке и сидел за столиком с зеркалом, поедая принесенную Юрой еду из буфета, так как был невероятно голоден, а дело близилось постепенно к вечеру. Ноги болели жутко, но все это затмилось вкусной едой, которой Макаров наслаждался, сидя в гримерке. Вдруг дверь гримерки распахнулась и кто-то беспардонно вошел в нее. Слава нахмурился, он понял кто это был и молча развернулся на стуле к незванному гостю, скрестив руки на груди. — Ну здравствуй. Что, удалось тебе с Музыченко наебать меня, да? Сняли с себя жучки значит… — Злобно процедил Маркони. Слава сщурил взгляд, глядя на него с презрением. — Не наша вина, что ты такой лошара, знаешь ли, — Хмыкнул Слава, отвернувшись от него и продолжил есть, — А теперь уйди прочь и не порть мне аппетит своим существованием. — О, я к тебе не просто так явился. Я пришел поговорить. — Мне не о чем разговаривать с тобой. Покинь мою гримерку. — Хм… Ты стал менее кровожадным, да? Уже нет такого яростного желания раскромсать меня, да? Володя дразнил и провоцировал. Слава это прекрасно понимал. Мысленно он уже был в ярости и представлял, как будет разрезать эту сволочь на куски. Кровожадность и желание пустить его кровь, едва не вызвала в нем снова бессердечного маньяка. Макаров хмурился, пряча руки в карманах костюма, где был потайной кармашек для ножика, но он лишь сжимал его, не собираясь срываться на этого идиота и себе проблемы зарабатывать. — Знаешь, я бы хотел, не отрицаю. Я бы прямо здесь и прямо сейчас разорвал бы тебя на кусочки! — Прорычал Макаров, сквозь стиснутые от гнева зубы, затем он сделал долгий выдох, успокаивая свои мысли, — Но я бы не стал это делать. Я выше этого. Я больше не собираюсь поддвергаться собственному гневу. И не собираюсь марать об тебя руки. — Отлично. Тогда все-таки вернемся к разговору. Это по поводу Юры. — Боже… — Слава раздраженно цыкнул и закатил глаза, — Ты думаешь я поверю в то, что ты скажешь? — Он слегка ухмыльнулся его наивности, покачав головой — Ну ты и идиот конечно. — Заткнись и слушай. Я заметил у вас с Юрой связь аля «больше чем друзья» не так ли? — Не твое собачье дело, Маркони. Не лезь в наши отношения, — Грубо произнес Слава, раздражаясь этому излишнему любопытству от чужого человека. — А ты как бы в курсе, что у него жена есть, ага? — Я в курсе, что их брак трещит по швам, иди нахер. Мне Юра сам все говорил! Не удивил ты меня ничем, ясно? Свали уже отсюда! — Смирись, ваши гейские отношения здесь нахер не сдались! Да и ты вообще с чего взял, что Юра имеет к тебе чувства, больше чем дружба? — Не твое. Блять. Дело. Свали отсюда! — Знаешь-ли, поцелуи ни о чем не говорят, дружок. Но информация про ваши отношения может легко утечь в сеть — Ррр… — Кстати как и информация о Музыченко и его голубых походах! — …Что? — А что? Думал ты особенный и первый мужик, с которым он когда-либо сосался? Он кстати и со мной разок сосался только хер он это вспомнит. Зато я помню~ И интернет тоже! Когда он был бухой в стельку! Гнев внутри Славы медленно, но верно снова начал вскипать. Он пока просто готовился к возможной атаке в его сторону. Маркони расхаживал вокруг него, словно коршун парил над добычей. — Нахер ему нужен убийца? Сам подумай. Думаешь ему не стыдно за тебя и твои деяния? А еще он ведь на концертах сосется со своим аккордеонистом! — Почему я вообще должен тебя слушать? Я тебя не слушаю, сгинь. — Ну, если не хочешь меня слушать, послушай это. Володя включил запись на диктофоне маленьком, оставив его на столе. Там был слышен отчетливо голос Юры и Паши. Между ними был странный диалог. Слава насторожился, прислушиваясь. — Погоди… Что это? Макаров ловил себя на том, что он начинал теряться, а его мозг раскалываться по полам. Откуда у Маркони эта чертова запись? После странного диалога было множество пошлых и неприличных звуков, сопровождающихся шлепками кожа о кожу. Звуковая запись секса? Какого черта?! Весь мир Славы в этот момент рухнул. Довольный Маркони тем временем удалился с подлой ухмылкой из его гримерки, оставляя его наедине с небольшим диктофором, на котором играла странная запись. Макаров не понимал, что это было. Он чувствовал, что что-то было не так, но что?

***

Ночь. Вся команда снова в сборе. Юра рассказал о новых версиях и предположениях о маньяке, которого они все разыскивали. Слава был сам не свой после той записи. После нее кстати проиграло еще несколько аналогичных записей, но Юра там был с разными людьми. Макаров был в искреннем недоумении. Тимур заметил это и тихонько подошел к нему, потряся за плечо легонько. — Слава? Что с тобой? Ты будто повидал некоторое дерьмо сегодня. — Так и было… Точнее слышал… — Так… Что было? — Обсудим позже… — Макаров убрал руки в карманы, направившись в темный коридор вместе с остальными. Адушкина по прежнему с небольшим подозрением смотрела на Славу и думала, что он и был тот, кого все искали, она раздумывала о том, как бы это выяснить, но все же она уже не так сильно его подозревала, она больше подозревала других. Юра стоял в стороне, разглядывая очередную найденную ими всеми улику. Воробьев подошел к нему сзади, убедившись, что именно с ним рядом никого не было. — Юра, можно тебя на секундочку на отдельный разговор ото всех? — Если это нахер ненужная информация, которая даже не относится к нашему делу, то пошел в жопу, Воробьев, — Спокойным тоном сказал Юра, пряча найденную улику в пластиковый пакет и пряча за пазуху. — Ну, если тебе не интересно, что я узнал про Славу… Музыченко насторожился. Он взвесил все за и против, но все же решил выйти с ним на контакт. — Хорошо. Валяй. — Не здесь, подальше от остальных. — Господи… — Юра раздраженно закатил глаза, но все же отошел с ним в сторону, ото всех подальше, — Ну, вперед, поражай меня, как ежа голым задом. — В отличие от тебя я задницу не сую куда попало… — Фыркнул Воробьев, затем достал маленький диктофон, плюс несколько каких-то фотографий, — И не лезу в чужие отношения… — Че, блять…? — Я так понимаю, ты неровно дышишь к Макарову, верно? — Это не твое нахуй собачье дело, Воробьев! Ты увел меня, чтобы об этом поговорить?! — Слушай. Сюда. Музыченко. Юра оскалился, сжав руки в кулаки. Воробьев включил диктофон. На нем была странная запись голоса Славы и Стаса Костюшкина. Между ними был странный диалог. В сопровождении к этому Леша добавил еще и провокационные фотографии со Стасом и Славой, где они не только обнимались, но еще и целовались. А на записи были достаточно пошлые звуки. — Какого блять хера… — Юра опешил от увиденного и услышанного, — Это что, блять, ебаная шутка?! Че за аудио порнуха?! — Я ненавижу гейские драмы, знаешь ли, но ты в курсе, что ты разрушаешь их состоявшиеся давно голубые отношения, м? — Ч… Чего нахуй… Музыченко был обескуражен. Все это было настолько реалистично и правдоподобно и невозможно было назвать монтажом и фотошопом. Это все действительно были Слава и Стас, у которых был показан бурный роман. Голоса были тоже их на записи, никакой имитации. Что все это означало? — Да, Юра. Ой, что такое? Больно? Прости. Твой собственный брак ведь трещит по швам, а ты собираешься еще и чужие отношения разрушить. Макаров просто шлюшка, которая не может определиться с кем ему в постель лечь. С Костюшкиным мы друзья и я его хорошо знаю. Но подумай, что будет когда Стасик узнает, что в его со Славой отношения лезет какой-то татуированный дурачок, пытаясь разрушить десятилетнюю крепкую дружбу и крепкие устоявшиеся отношения? Мне кажется он будет недоволен. И это мягко говоря. Музыченко молчал, игнорируя колкости Леши. Он смотрел в пространство перед собой, сжимая фотографии в руках. Он не знал что делать с этой информацией и как через нее пройти. Внутри все жгло. — Ты думал я просто так Макарова ненавижу? Он мне однажды отказал даже. Да-да. С тех пор я отношения подобного типа не выношу. Но знаешь ли, зная, что ты стремишься ломать чужие отношения… Это не могло оставить меня в стороне. Я чувствовал, что должен был тебе сообщить и помочь не наступить на грабли. Знаю, мы с тобой не особо ладим, Юра и мне жаль, что мы не понимаем друг друга. Но я просто и не хотел бы чтобы тебя поколотил двухметровый качок за то, что ты попытался отбить у него Славу. А Слава молчал и не говорил тебе слишком многое не так ли? Сначала лгал тебе, скрывая, что он убийца. А помимо этого он скрыл от тебя свои отношения с Костюшкиным. Он говорил, что не хотел тебя ранить, но, судя по твоему взгляду… Ты разочарован в нем да? Теперь ты знаешь, что Макаров та еще шлюха. Бросай его и не думай о последствиях, пока он не сделал это первый. Или пока об этом не узнал Костюшкин. — Почему… Зачем… Как… — В голове Музыченко проходило очень много мыслей, некоторые начали постеменно становиться реальностью. Он был и правда разочарован. Он даже не мог сразу заметить факт, что Воробьев откуда-то узнал, что Слава убийца. — Юрочка, дорогой, ты слишком наивный по отношению к людям. Ты быстро привязываешься к ним, не задумываясь о том, что твоя же привязанность может сыграть с тобой злую шутку и рано или поздно тебя ранить… Я просто хочу поберечь тебя от этого всего. Я знаю, что такое предательство. — Почему он не сказал мне ни слова про Костюшкина… — У него кстати был роман и с Попугаем. — Что?! — Ну, Аня Плетнева. Ты не знал? — А, тьфу ты… Да из каждого утюга была информация об этом… Но разве это все не шутка…? — Нет, Юра. Твоя слабость в том что ты слишком наивный и доверчивый. Каждый раз клянешься себе, что не будешь ни к кому привязываться, но снова и снова наступаешь на одни и те же грабли. Дай угадаю: ты ведь купился на внешность Славы? Как и многие… Музыченко снова замолчал. Он почувствовал себя преданым и разбитым внутри. Он обнял свои плечи, словно закрываясь ото всех вокруг себя. Его брови нахмурились, взгляд не выражал ни гнева, ни ярости. Он выражал абсолютное разочарование. А главное Воробьев был прав. Слабость Юры и правда была в том, что он слишком доверчивый и наивный и слишком быстро привязывается к людям, которые ему приглянулись, не задумываясь о том, что его могли предать. Также добивал тот факт, что Слава и правда слишком много врал ему, к сожалению это правда. Это было обидно, но Юра прощал. Но на этот раз он глубоко задумался: Прощать ли Макарова за очередную ложь, которая теперь про его отношения с Костюшкиным? Музыченко и правда не хотел проблем. Он был тоже знаком с Костюшкиным, но не общался так близко как Слава. И плюс Слава и Юра так ни разу и не говорили друг другу о своих чувствах любви, хотя они уже несколько раз целовались и спали в одной кровати, черт возьми. Все эти мысли заставляли Музыченко глубоко задуматься и переосмыслить всю свою жизнь и дальнейшие отношения со Славой. Может все это ничего не значило все это время? Но Юра точно знал, что любил Славу. Но сам же задумался было ли это по-настоящему? Или стоило бы попытаться вернуть былую страсть с Аней? Пятнадцать лет брака вскоре дали трещину в их отношениях. К сожалению Аня слишком часто пилила Юру и много требовала. Музыченко терпел и молча делал, что мог. Дочь стала невыносимым подростком, ужасно капризным, не желающим учиться и ничем не заинтересованным в этой жизни. Ане было не до капризов дочери, у нее было много спектаклей, плюс участвовала в концертах «The Hatters». Про Юру и говорить было нечего: Съемки, создание песен с группой, решение проблем опять же в группе, участия в шоу, концерты… Но при этом всем он старался делать все для своей семьи, которая стала слишком мало это ценить. От чего все это зависело было непонятно, но члены семьи Музыченко отдалялись постепенно друг от друга. Если капризность Лизы он списывал на то, что она просто подросток и этот период пройдет, то на счет жены все было сложнее. Романтики в этом браке было маловато за пятнадцать лет. Редко Юра получал от жены ту самую ожидаемую женскую нежность к мужу. Как бы ни звучало странно, но от Славы он получил нежности больше чем за всю жизнь и это за короткий период. Но похоже теперь и это все было в прошлом. Воробьев с фальшивым искренним сочувствием смотрел на него, положив руку ему на плечо. — Мне на самом деле абсолютно насрать искренне жаль, что тебе приходится через это проходить. Но может с женой хоть сможешь отношения наладить.? — Я не знаю… Оставь меня пожалуйста… Я сейчас вернусь… — Конечно-конечно. Я все понимаю. Тебе нужно время, чтобы принять неизбежное. Юра спешно удалился в сторону, где находилось множество гримерок, в том числе и его собственная. Он вошел в свою гримерку, включил свет и подошел к столу, где заряжался его телефон. Он проверил заряд и раздраженно цыкнул. — Блять, он тыщу лет заряжаться будет?! — Выругался Музыченко, раздраженно глядя в экран, — Из-за этой прослушки он слишком быстро разряжается… Неужели Марат не учел это? Тут же на телефон Юры пришло смс. Он открыл переписку с Маратом, отвечая ему.

Чат:

Марат: Юр, извини, конечно, но моя прослушка никак не может влиять на твой телефон. Юра: Ну извините! А с хуя он так быстро разряжаться стал?! Марат: А ты приложения закрываешь вообще? Юра замер, вспоминая. Затем он открыл панель с отображением всех открытых приложений на телефоне. Их было штук тридцать пять и большинство из них работало на фоне все это время — Бляяяяяя..... — Протянул Музыченко, прикрыв глаза ладонью, покачав головой, — Ну, да… Ну, да… Закрыв все приложения он оставил телефон по прежнему на зарядке и покинул гримерку, закрыв ее, и после вернулся к ребятам, которые что-то обсуждали между собой. — Итак, ребята. У меня есть подозрения, что это Черный Лебедь, — Заявила Катя, гордо скрестив руки на груди, — Почему я так решила? А вот почему Девушка держала в пальцах черное перо, очень похожее на те, что из костюма Черного Лебедя. Конечно у нее как и у остальных были силиконовые перчатки, чтобы не оставлять своих отпечатков пальцев. — Это перо сто процентов из костюма Черного Лебедя! — «Вот же идиот ты чертов, Володя…» — Мысленно выругался Воробьев. — «Я же сказал, что устрою тебе веселую жизнь, тварь~» — Ухмыльнулся про себя Слава, дав незаметно пять Тимуру и скрестил руки на груди, но он тут же заметил на себе взгляд Юры. Взгляд полный разочарования. Макаров напрягся. Юра стал идти в его сторону, но как оказалось прошел мимо него и подошел ближе к Кате, чтобы разглядеть найденную очередную улику. — Ну, что ж, это я тоже забираю на экспертизу, — Сказал Юра, забирая черное перо из ее рук и убирая в отдельный пластиковый пакет. Слава настороженно смотрел на него. У него в мыслях все еще проносились те странные записи и фотографии, которые Маркони добавил позже. Он не знал, как переварить эту ужасную информацию. Он даже не мог сказать, что конкретно он чувствовал: Печаль? Разочарование? В Юре? Все было слишком странно… Что чувствовал Юра, так это абсолютнейшее разочарование в Славе и имел на это причину: Слава и правда слишком много врал ему. Эта ложь вполне могла оказаться реальной. Как бы Музыченко того не хотел признавать, но Воробьев был слишком убедительным и даже предоставил доказательства. Юра и сам в мыслях понимал, что такие отношения со Славой были бы не совсем правильными. Ладно любовь или не любовь, но такой ложью он мог легко разрушить и обычную дружбу между ними. — Ладно… давайте посмотрим еще в коридоре подальше. Может что-то еще найдем, — Сказал Юра и направился вперед. Остальные последовали за ним. Адушкина посмотрела на Славу, который шел, слегка понурив голову. — Слава…? Все в порядке? — Обеспокоенно спросила она, положив руку ему на плечо. Тот посмотрел на нее и пожал плечами, — Ты выглядишь подавленным… Катя сама начинала понимать, что раз подозрения пошли в сторону Лебедя, то не стоило считать подозрительным Славу. Показатель его состояния говорил о том, что убийцей он быть не мог. Да и подозрительного он ничего не делал. Девушке стало неловко, что она без причины подозревала его. И ей стало жаль его, что он был в таком подавленном состоянии. — Слушай, если тебя что-то тревожит, то ты можешь мне сказать, я никому не расскажу. — Все в порядке, Кать… — Тихо сказал Слава, обнимая свои плечи и вышел вперед, не желая идти с кем-либо рядом. Даже с Тимуром. И Батрутдинова это напрягло. Он незаметно увел Славу подальше от других, свернув в сторону, пока остальные остановились неподалеку. Макаров посмотрел на него немного хмуро, держа руки скрещенными на груди. — Слав, что произошло? Ты сам не свой… — Я не хочу это обсуждать, Тимур. Не здесь. И не сейчас… А теперь возвращаемся обратно, — Сквозь зубы процедил Макаров, возвращаясь обратно в компанию, пока никто не заметил их исчезновение. Все оставшееся время Слава смотрел в сторону Юры, раздумывая о том, что узнал о нем. Музыченко же старался больше думать об общей миссии, как лидер, выдвигал новые теории, устраивал обсуждение между участниками и прочее и старался не думать о Славе, хотя с каждым мимолетным взглядом в его сторону это становилось все сложнее. В один момент он посмотрел на Славу, прервав все свои разговоры и заметил у того напряженный и возможно разочарованный взгляд. Оба синхронно прищурились и скрестили руки на груди. Все остальные заметили жто напряжение, повисшее в воздухе, но никто не осмелился что-либо сказать. — На сегодня наше собрание окончено. Мы нашли достаточное количество улик, чтобы предоставить их на экспертизу. Расходимся, — Сказал Юра, не отрывая при этом свой взгляд от Славы, а затем развернулся в сторону своей гримерки, уходя прочь. Макаров прожигал его взглядом и выждав секунду отправился следом за ним. Юра не обратил на это внимания и зашел в свою гримерку. Слава вошел следом за ним, встав в дверном проеме. — Юра, а мы можем кое-что обсудить? — Не вижу в этом необходимости, — Юра забрал сумку с вещами, закинув в нее улики, а после кинул взгляд на Макарова, — Ты и так знаешь, что я скажу… — Нет, Юра. Я НЕ ЗНАЮ, что скажешь ты, но сегодня я кое-что узнал о ТЕБЕ… Относительно недавно, не знаю где это было… Но ты занимался, как бы мне правильно выразиться… — А ТЫ, БЛЯДЬ ТАКАЯ, СОЛГАЛ МНЕ СНОВА! Слава опешил от резкого повышения тона Юры и слегка отпрянул назад от него, едва ли не выйдя из гримерки. Он молча смотрел на него, пытаясь вспомнить, что он мог еще утаить. — Я знаю про тебя и Костюшкина. И ты мне сука ни слова не сказал! — Что…? — Макаров непонятливо уставился на него, — О чем ты гово… — ХВАТИТ! С меня. Хватит. Всей этой чертовой лжи! Сначала ты лгал и скрывал, что ты убийца. А теперь ты скрыл, то что ты уже в состоявшихся отношениях с Костюшкиным. Нахера ты это делаешь со мной?! Ты знаешь, что я блять слишком чувствительный, хоть таким и не кажусь! Я ненавижу ложь! Ты говорил, что не хотел меня ранить, но ты это сделал! С чем тебя и поздравляю! — Знаешь, Юра, я знаю в таком состоянии тебе бесполезно что-либо доказывать, но ты тоже не безгрешен! Ты вообще трахался с разными мужиками, а мне соврал что даже не спал никогда с представителем своего пола! — Чт… Ну ты охуел, Макаров, заявлять мне такое, после того, что ты сделал! — А что? Не правда? — Слава стиснул зубы, раздражаясь, — Зато я убедился в предоставленных мне доказательствах! — Мгм! Как и я! Знаешь что? Значит мы оба чертовы шлюхи и трахаемся с кем попало оба! На сегодня я с тобой закончил. Домой идешь один или к своему Стасу, а я уезжаю в Питер! — Рыкнул Юра, отходя к выходу из гримерки, отпихнув Славу плечом, проходя мимо него. — Шлюхи…? Я тебя не называл так! Юра! Блять… Да причем тут вообще Стас?! Мы с ним даже ничего не делали такого! Тем более у него жена и ребенок! Да, подожди ты! — У меня тоже жена и ребенок. А ты слишком много раз лгал мне, поэтому я не могу верить тебе теперь. Я не знаю уже где правда, а где ложь. Я не знаю как мне теперь доверять тебе… Оба замолчали и смотрели друг на друга. Юра стоял за пределамм гримерки и смотрел на Славу через плечо, обнимая себя. Слава же стоял у выхода из гримерки но внутри нее и тоже смотрел на Юру. Обоим было больно в душе. — Знаешь, Слава… Если ты не закончишь с этой ложью… Ты разрушишь наши ДРУЖЕСКИЕ отношения! — Я ничего не разрушу… — Не знаю. Не уверен в этом, убедившись в том, что ты делал за моей спиной… — Как и ты, Музыченко… — Это уже мое право, что я делаю и чем занимаюсь… — Значит также как и мое право. Что я и с кем делаю… — Прекрасно. Вот и разобрались. Я и не думал, что между нами что-то вообще получилось бы большее, чем дружба. Даже ни слова о любви не было. — Мгм… Наверное, — Слава скрестил руки на груди, отвернув взгляд в сторону, и отвернувшись сам, — Может и так… — Те поцелуи между нами ничего не значат, ведь так? Также как и с Прусикиным. С Личадеевым. Просто прикол с моей стороны, не больше, да?! Макаров замолчал, не желая отвечать ему на этот вопрос. Музыченко тихо вздохнул, отворачиваясь от него. — Так и думал. О чем мы оба только думали. О чем думал ты? И о чем думал я… Что б я еще хоть раз с кем-либо целовался… Наступила тишина, которая длилась примерно минуту. Пока Слава не решил ее нарушить, обдумав всю ситуацию. — Прости меня… Мне жаль, что ты так думаешь, но я ни в чем не виноват, клянусь. Мои чувства к тебе вовсе не фальшивы… Я могу сказать о них, правда. Но я понимаю, что сейчас ты не сможешь поверить ни единому моему слову, учитывая сколько раз я тебе лгал… Но прошу услышь хоть это… Между мной и Костюшкиным нет и не было ничего кроме обычной дружбы. Я знаю, между нами тоже казалось бы просто дружба, но это не так… Это нечто большее. Это то чем я все это время дорожил и то что так боялся потерять… Я знаю, я много лгал тебе и мне жаль… Я правда тебя лю… Юра? Слава обернулся, но вместо Юры увидел охреневающего Батруху, который стоял с приподнятыми руками в мирном сдающемся жесте. Макаров смотрел на него огромными глазами, осознавая какой же неловкой была эта ситуация и как же она выглядела со стороны. — Слава, я все понимаю, конечно, но… — Где Юра?! — Макаров тут же пришел в себя и подлетел к нему, схватив за плечи, — Тимур, сколько ты здесь уже стоишь?! — Да вот на моменте твоего извинения и признания пришел. Так вот в чем все дело… — С осознанием произнес Тимур, поняв, что все это время тревожило Славу, — Это все из-за Юры… — Блять… Тимур, куда он пошел?! — Я не знаю. Я шел по коридору, услышал твой голос, но Юру я не встретил по пути. Может через другой выход ушел из павильона? Их тут штуки четыре если не ошибаюсь, он огромный же. — Нет… Нет нет нет! — Слава судорожно рылся по карманам в поисках своего телефона и наконец нашел его, быстро набирая Юре, но в ответ были лишь гудки. Тогда он стал быстро писать смски, но все они игнорировались. Тимур встал с ним рядом, глядя в экран. — Ну, он тебя хотя бы в чс не кинул, братан. Шансы есть… — Блять… Он не отвечает и игнорирует… Погоди-ка… Слава снова стал набирать телефон Юры и что-то услышал со стороны его гримерки. Он вернулся в гримерку Музыченко, быстро осмотревшись и обнаружил оставленный на зарядке телефон на столе. Он снял его с зарядки и выбежал из гримерки, посмотрев тревожно на Тимура, показав ему телефон Юры. — Хреново, братан… Но у тебя есть шансы помириться с ним. Если догонишь… — Я обязан догнать его! Слава сорвался с места, выбежав из павильона, по пути одевшись. Он выбежал на улицу, пытаясь найти Юру, глядя по сторонам, но не видел его. В этот же момент он сделал очередной шаг и его ноги тут же подкосились и он рухнул в снег, зажмурившись от боли. К нему подоспел Тимур, помогая встать с земли. Макаров жмурился, стискивая зубы от боли. — Блять… Похоже я еще больше повредил связки… — Так у тебя еще и ноги болят, а ты молчал?! Бля, ну после таких танцев знаешь ли… Я так понимаю Юрец на неделю остался без телефона, мы не знаем где он и бессмысленно куда-либо пытаться гнаться. Давай я тебя провожу до дома хоть… — Не надо. Обезбол есть? — Есть… — Выпью обезбол и домой попрусь… В таком случае… Макаров выпил обезболивающее и решил подождать, присев на скамейке в сквере. Батрутдинов ушел домой по просьбе Славы, который хотел побыть наедине с собой, своими мыслями и своим состоянием. Он сидел на скамейке, неподалеку от нее стоял высокий уличный фонарь. Небо было чистым и черным, ни облачка. Мороз щипал нос и щеки, но Славе было все равно. Он ждал пока подействует обезболивающее. Макаров сидел и смотрел куда-то в точку перед собой в пространстве и почти не моргал, раздумывая о случившемся. Он медленно поднял уставший и разочарованный взгляд в небо. Слава был на улице один, вокруг не было ни души. Машин почти не было тоже. Идеально пустая и безлюдная улица. Он вставил наушники в уши и включил первую попавшуюся и как назло печальную испанскую латино-песню в жанре рэп и RnB и стал тихо подпевать, закрыв глаза. А дальше все было как в тумане… Слава открыл глаза, обнаружив себя уже стоящим посреди постующей улицы, у него в руках не было ни телефона, ни наушников, но вокруг звучала та самая музыка из плейлиста. Это насторожило его, но он подумал, что просто словил галлюцинацию. Это было одной из побочек после долгого приема таблеток. Он просто поддался на ситуацию, зная, что все не настоящее. Он продолжил уверенно петь песню с телефона.

Я этого не знал, но теперь я понимаю…

— Я думал в моей жизни есть контроль. Бесстрашно, долго я играл с огнем. Ты смотрел на меня, а я не видел. Что ты был светом в моей жалкой жизни Слава посмотрел вокруг себя, продолжая предаваться своей галлюцинации, наплевав на все. Все равно не было никого вокруг, он был один. Раз к нему пришла галлюцинация он просто решил поддаться ей. Иногда он даже будто себя со стороны видел, а на душе он уже почти ничего не чувствовал, он просто вслушивался в песню, которую исполнял. — Тихая ночь, вокруг пустота и тени. Ищем проблемы там где их нет. Твои глаза читали во мне правду. Шаги твои я не услышу рядом Макаров вышел куда-то чуть ли не на пустую дорогу, освещаемый уличным фонарем, как софитом, продолжая петь. — Не понимал что мое солнце ты. Скрытый ритм в танце, тоже ты. Тебя рядом нет и все изменилось. Тишина, но голос твой я слышу… — Слава тяжело вздохнул, отойдя от дороги и куда-то пошел. Он посмотрел на свои ноги, но не чувствовал ту боль какая была у него до этого. Он просто продолжил петь, приступив к припеву, — Не понимал, что для меня ты все. Тот кто поддерживал меня во всем. Я потерялся выхода теперь не вижу. Тебя потерял теперь себя ненавижу! Слава смотрел в пустоту и только собирался продолжить песню, как вдруг позади себя услышал, что второй куплет был уже начат не им. Он услышал голос Юры и неуверенно обернулся, глядя на него, а тот стоял к нему спиной со скрещенными на груди руками. — Я был слепым, наивным идиотом: «Любовь взаимна, тебе не будет больно». Доверял, но наткнулся я на спицу, — Музыченко повернул назад, глядя на Макарова через плечо, сщурив взгляд, — Простил тебе тот факт, что ты убийца. Это было больно, но правда. Слава и сам понимал. Он подошел поближе к нему, осторожно протянув к нему руки, но тот отпихнул их, развернувшись к нему полностью. — Но увы время ошибок не прощает! Бывает, что человек себя теряет. В проклятом мире лжи возможно потеряться. Потерялись мы, как тут разобраться?! Все звучало на сильнейших эмоциях и крике души со стороны их двоих. Слава понимал, что все это было лишь галлюцинацией, но все равно для него Юра был как настоящий. Все выглядело как театральная постановка или мюзикл, тем более песня звучала в полнейшей уличной пустоте. Музыченко отошел от него, обнимая свои плечи и посмотрев в черное небо. — Ведь думал я, что мое солнце ты. Скрытый ритм в танце, тоже ты. Тебя рядом нет и все изменилось. Тишина, но голос твой я слышу… Макаров молча смотрел на него, продолжая слушать его партию, едва сдерживая в себе эмоции и накатывающиеся слезы боли. — Не понимал, что для меня ты все. Тот кто поддерживал меня во всем. Я потерялся, выхода я не вижу. Тебя потерял, теперь себя ненавижу! Далее был проигрыш. Юра подошел к Славе, глядя на него и молча протянул ему руку. Слава был не уверен, но аккуратно взял его руку и тот потянул его на себя, уводя в небольшой танец, двигаясь в среднем латино ритме. Казалось бы все было очень и очень печально по ситуации, но поскольку это было галлюцинацией Слава не воспринимал происходящее всерьез, он просто был частью этого всего, зная, что больше никогда не сможет так танцевать с Юрой, поскольку между ними все было практически закончено. После танца они снова отошли друг от друга, отпуская свои руки, но смотрели друг на друга через плечи, стоя спинами друг к другу. Слава вновь начал свою парти, после уже продолжил Юра. — Я делал все не так, и вижу ясно. Но поздно понял, теперь все напрасно. Ты любил меня, тобой болею. Тебя я потерял теперь жалею. — Хотел бы все я вернуть как было. Но увы что было — сплыло. Время не слушает, оно безбожно. Надежды больше нет и все безнадежно. Они наконец развернулись друг к другу, стоя все еще в закрытых позах и смотрели друг на друга взглядом, полным боли и разочарования. Они продолжили дальше песню, исполняя свои строчки по очереди и начал Юра. — Не понимал, что для меня ты все… — Тот, кто поддерживал меня во всем… — Я потерялся, выхода не вижу…

Тебя потерял, теперь себя ненавижу!

Последняя строчка была спета протяжным финальным дуэтом, прижавшись спинами друг к другу, протягивая руки к небу, продолжая дуэт.

Я не знал…

Но теперь понимаю, теперь я чувствую это

Без тебя… Все тихо…

Оох… Не знал я…

— Что все… Так закончится, — Тихо прошептал Слава от себя, так как песня закончилась и был лишь тихий медленный финальный проигрыш, затем он опустил руку вниз, следом и голову. По щеке предательски скатилась слеза. Он обернулся, посмотрев за свою спину и конечно же никакого Юры рядом он не увидел, — Что ж… Пора бы галлюцинации закончиться… Макаров посмотрел вокруг себя, он по прежнему стоял на ногах посреди темной улицы, освещаемой несколькими фонарями. Неподалеку была скамейка на которой Слава по сути должен был сидеть, но как оказалось он и в реальности уже не сидел на ней. А стоял вот так неподалеку от нее. — Мда уж, не думал я, что тебя так мощно глюканет, Макаров… Голос Юры. Слава посмотрел по сторонам но никого не увидел. — Глаза открой, Пугало, стоящее посреди дороги!!! — Что.? Макаров распахнул глаза и обнаружил перед собой Юру, который тут же оттащил его от дороги. Раньше он этого сделать не мог, поскольку тот был под влиянием галлюцинации и резко спровоцированное движение могло навредить ему. Все равно что нельзя двигать человека, потерявшего сознание или пробуждать лунатика. (но если бы ехала машина, то выбора не было бы) — Ты ебанулся посреди хоть и пустой, но дороги, блять, устраивать концерт аля король драмы?! Слава молча смотрел на него. Ему все еще было трудно понять реальность это или все еще галлюцинация. Он осмотрелся непонятливо вокруг. — Так… Только не говори, что ты вот так вот на пустом месте словил галлюцинацию… Эй! Я для тебя какая-то галлюцинация?! — Ну. Так и случилось видимо… Уж слишком реалистичная была… Я даже голос твой слышал… — Блять, конечно ты слышал, я тут как дебил подпевал тебе, думая может это хоть тебя в чувства приведет, но нихера, пока песня не закончилась. А длилась она четыре минуты, соответственно галюн у тебя длился столько же, я знаю. Да уж, долгий глюк, но бывают и дольше. Повезло, что ты пришел в себя… — Погоди… Ты что, правда все это время… — Мгм. Я был неподалеку, как раз за телефоном возвращался, башка дырявая. Ну и услышал тут твой концерт. Решил присоединиться, а че бы нет. Но я так понял телефон мой у тебя, верно? — Да… Слава достал из кармана телефон Юры, протягивая ему. Музыченко протянул руку, чтобы забрать его, но замер, задумавшись и посмотрев на Славу. — Че, вот прямо так и отдашь? — Ну, да… — И не попытаешься сопротивление оказывать? Прикалываться? — Нет, Юра… — Вау… Я тебя не узнаю, Пугало. — Юр, ты серьезно сейчас просто делаешь вид, что никакой ссоры не было? — Нет, конечно. Ссора была и еще какая. И мы два засранца, что ее устроили. Была ссора или не была, но оставлять тебя вот так было моей ошибкой, которая тебе могла вот так вот жизни стоить, если бы мимо соизволила проехать ночная машина на полной скорости, а ты бы ее нихера не заметил! — Юра смотрел на него строгим взглядом, но все же его взгляд смягчился, — Я могу пережить многое, но уж точно не твою смерть. Этого мне не надо. Тем более… Я не могу слишком долго злиться на тех, кто мне дорог… Макаров смотрел на него и слушал все, что он говорил. У него был виноватый взгляд нашкодившего пса, который сгрыз мебель или тапки хозяина и теперь не знал простят ли его. — Я может и наивный, доверчивый идиот, но от людей из-за этого я закрываться не собираюсь. Но это также не значит, что я абы кого пущу в свою жизнь… И если я кого-то пустил к себе в душу значит это уже высший уровень доверия с моей стороны… — Прости меня… Прости за то что так много лгал тебе… Прости… Я еще и говорил глупости пытаясь себя оправдать… Музыченко тоже смотрел на него и протянул ему руку. — Идем домой… Там разберемся в дальнейшем… Слава аккуратно и неуверенно взялся за его руку. Юра притянул его к себе, крепко обняв. Макаров поначалу опешил, не ожидая такого, но после ответил на обнимашки, уткнувшись носом ему в макушку. Они постояли около минуты и оба направились в сторону дома Макарова. Как выяснилось Слава оказывается очень сильно замерз, пока находился на улице. Поэтому придя домой Юра ютился вокруг него, дав ему плед, приготовил горячий шоколад, включил обогреватель и укутал еще дополнительно вторым пледом. — Вот не хватало еще чтобы ты заболел, Макаров! Дурак, блин… Надо было тебе на улице торчать? Мог же в павильон зайти, ну ей богу! — Музыченко ворчал и отчитывал его как ребенка, забывшего зимой шапку надеть, сидя рядом с ним на диване. — Извини… — Слава шмыгнул носом, дрожа под всеми возможными слоями одеяла и пледов, сидя на диване и попивая горячий шоколад из кружки, пока Юра был рядом. Не смотря ни на что, — Спасибо тебе… И извини за… — Ты тоже прости. Я на эмоциях всегда наору, а потом пожалею об этом тыщу раз. Правда, Слав… Я накинулся на тебя, услышав про то, что ты со Стасом там… Я просто ревную… — Ты… Что? — Слава слегка приподнял брови, посмотрев на него, — Вот это поворот. Ревнуешь? Серьезно? — Серьезнее некуда. Если тебя могла ослепить ярость и кровожадность, то меня ослепляет ревность… Кхм… — Боже, Юра… Я и подумать не мог о таком, правда… — Ну, вот теперь так и знай! Я ревнушка… И все эти твои обжимания с другими участниками за кулисами, и на Маске… ррррр… — Божечки, Юра, какая прелесть~ — Всееее, не радуйся так сильно. У тебя вон Стас есть, ебитесь долго и счастливо, — Фыркнул Музыченко, включив в себе ревнующую капризулю. Слава тихо засмеялся, а после утянул его к себе под одеяло и пледы, прижав к себе и не отпуская. — Так ты ревнушка у нас~ — Ой, всеееее! Кыш от меня, целовать я тебя не буду теперь. — Ну, Юююра~ — Кыыыш я сказал! Кыш кыш кыш! Вот иди и целуй своего Костюшкина. — Так, Юра, я тебя щас покусаю за это. Не было у нас ничего! Юра достал маленький диктофон, который ему отдал Воробьев и включил ту самую запись, а также достал те фотки. Макаров в шоке смотрел на все это, а затем стал вслушиваться в запись внимательнее. — Что, понравилось стоны слушать? — Ну-ка погоди… — Слава взял самую провокационную фотку где он и Костюшкин целуются в каком-то зале. Быстро нашел похожую фотку с тем же залом и показал Юре. Там были совершенно другие люди, — Юра… Ничего не смущает?! — Ой, бляяяяять… — Юра прикрыл рот рукой охреневающе глядя на фотки и сравнивая их. Он виновато посмотрел на Славу, постукивая пальчиками друг о друга, — Прости… Прости прости прости… — Пиздец, какой больной ублюдок это сделал?! — Возмутился Слава, прорычав от досады. — Лучше бы нас с тобой так сфотошопили. — Чт… Слава, блин! — Так… Допустим, с этим мы разобразись. Это чертов фотошоп. Но запись… Запись меня дико смущает, Юра… — Макаров задумчиво смотрел то на диктофон, то на фотки. — А меня-то прикинь как смутила! Я не планировал слушать аудио порно знаете ли! — Аналогично, Юра! Потому что… Макаров достал еще один маленький диктофон и фотки связанные с Юрой, тоже провокационные. — И больше всего меня возмутило ЭТО! Слава показал фотографию где на одном из концертов «The Hatters» был запечатлен поцелуй Личадеева и Музыченко. Юра стыдливо опустил глаза. — Это же не правда, верно? — Это… Было реально… И я жалею об этом… — Оу… Погоди… — Слава непонятливо посмотрел на Юру, а затем на фотку, — Так получается я один остаюсь невинным в этом плане?! — Ну… Я грешен, да… И некоторые из этих фоток реально настоящие и скриншоты с некоторых видео тоже… Слава сщуренно смотрел на него, покачав головой и продолжил изучать внимательно оставшиеся фотки, которые не смог рассмотреть внимательнее раньше поскольку был в шоковом состоянии. — … МАРКОНИ?! ЧТО?! — Я не думал, что он такое гандонище… Да и там в щечку ж было… — ЮРА!!! — Ну понял я, понял… Слушай, я был не слишком адекватным, отвратительно себя вел, был абсолютнейшей свиньей и я выпивал часто и творил херню какую сам не помню! Только из рассказов других очевидцев… — Ааагаааа… Это я уже понял! Я надеюсь ты больше не пьешь? Я такое не одобряю! — Мм… Я в завязке, клянусь… — То есть получается мои фотки это фотошоп, а твои нет. Интереееесный поворот… — Задумчиво протянул Слава, подперев рукой голову и глядя, то на фотки, то на Юру. — А что на счет записей?! Я клянусь я не трахался с мужиками блять! Ну поцелуи были, ну чмоки там дружеские но блять! Не секс! — Хммм… Ну, мы это потом исправим. — Что?! — Что? — Так… И все же с Костюшкиным ты дружишь около десяти лет если не больше, да? — Ну примерно так, да. Но никаких ни поцелуев, ни сексов у нас не было! Я завтра блин ему позвоню и включу громкую связь чтобы он тебе сам все рассказал и доказал! Да хоть переписку с ним нашу покажу, Юра, я не вру на этот раз! И больше не хочу тебя обманывать. Мне самому тошно от лжи… — Ладно-ладно… Я верю тебе… — Юра взял его за руку, переплетя их пальцы, — Больше никакой лжи между нами… Ни с моей ни с твоей стороны. — Да, Юра… Никакой лжи. — Мы партнеры. Во всех смыслах, верно? — Верно. Кстати, как там с… Аней? — Хреново… Предпочитаю не говорить о ней, особенно сейчас. Но ответь мне на вопрос… — Юра тяжко вздохнул, повернув к нему голову, — Наши чувства точно настоящие? С моей и с твоей стороны… — Могу сказать точно, что мои чувства к тебе самые настоящие. И я думаю нам стоило бы их наконец озвучить… — Мои… Мои тоже настоящие. А главное мне с тобой комфортно. Я не ощущаю никакой токсичности в свой адрес… — Аналогично… Юра? Слава приблизился ближе к лицу Юры, взяв его руки в свои. Тот смотрел ему в глаза, сидя рядом с ним и придвинулся сам чуть ближе. — Я люблю тебя. — И я тебя тоже Они слились в поцелуе, крепко обнявшись между собой, будучи оба укутанными под слоями одеяла и пледов. Все таки обоим нужно было согреться. Руки обоих стали поглаживать и пробираться под одежду друг друга, пока оба были слиты в страстном чувственном поцелуе. Однако в этот момент оба замерли, посмотрев друг другу в глаза, но руки они не убрали. Между ними повисла интригующая тишина… Продолжение следует…