Разбитый Харрикейн

      Приглушенный свет, обостренная обстановка. Холл отеля залит теплыми красными лучами прожекторов. Меж круглых деревянных столиков снуют парочки, отплясывая агрессивно под быстрый джаз. Руки ввысь, поклон, чья-то шляпка летит вверх. В углу зала стоят грешники, играют на духовых, струнных, ударных. Качаются в такт, головы гордо поднимают, плечи расправляют и вроде как наслаждаются.       Чарли следит издалека. Восхищается, радуется тому, что остальные веселятся. Не нравится ей разве что то, что помимо танцев и песен, постояльцы пьют. «Бар не может продавать только сок», — фыркнул Хаск и пальцем у виска покрутил, как бы говоря, что Чарли с ума сошла, раз требует от него подобного. Да кто в такой вечер захочет пить сок? Никто. Но им удалось найти компромисс. На бар вместо Хаска добровольно-принудительно встал Аластор. Потакая желаниям Шарлотты, он предлагал веселящимся безалкогольные напитки, но не упорствовал, когда те требовали алкогольных коктейлей. Да он и сам от скуки потягивал ледяной виски. Ему хотелось танцевать, но он стоял за баром; смотрел на пламя белых свеч, коими были обставлены углы барной стойки для атмосферы; не возникал. Это его очередное наказание за то, что ввязался в эту авантюру с отелем и идеей исправления.       Шарлотта смеялась. Она, одетая в красный костюм с юбкой годе по моде тридцатых годов двадцатого века, была приглашена в зал. Какой-то грешник протянул ей руку, предлагая станцевать вместе. Чарли не отказалась. Хаск и Энджел за пару столов от нее собачились о чем-то своем и не могли поделить какую-то мелочь. И все же Даст уступил. Опустил голову, вытянул расслаблено длинные худые ноги и замолк. Хаск взглянул на него благодарно и успокоился. Они пили шампанское, в танце и праздновании не участвовали. Вегги следила за порядком. Старалась следить, ведь Аластор, самопровозглашенный управляющий отеля, сейчас занят другим делом.       — Одну пина коладу, классическую, — попросил кто-то. Аластор отвлекся от наблюдений за танцующими, улыбнулся шире и повернулся в сторону говорящего. Как неприятно было увидеть рядом с собой Люцифера. Радио-демон на него заглядывался из интереса, не больше. Оценивал ноги, бедра, талию, спину и плечи. Отводил взгляд, говоря себе, что ему не интересно. А потом опять смотрел. И все же, несмотря на все пройденное, видеть Магне рядом с собой было неприятно. Аластор выдохнул.       — Алкоголь несовершеннолетним не продаем, — он стебется, желая вывести на эмоции. Люцифер, до этого максимально спокойный, даже веселый, хищно улыбается в ответ.       — Одну пина коладу, классическую, — не ведется на провокацию, старается быть выше этого. Аластор склоняется к нему, опирается ладонями на барную стойку. Люцифер легко запрыгивает на высокий барный стул и просто ждет.       — Ром закончился, — вторит Радио-демон, хотя за его плечом стоят две полных бутылки рома. Он даже не попытался их спрятать. Магне вытянул ладонь, указав на бутылки. Аластор прищурился. Сказал, что это не ром, а бутылки лениво-вальяжно пихнул под барную стойку.       — Одну пина коладу, любую, — Магне вздохнул и с трудом подавил желание ударить.       — Чарли запретила вам пить, — никто никому ничего не запрещал.       — Я тебе сейчас нос откушу, — Люцифер улыбнулся ехидно и маниакально. Он немного привстал, готовясь кусать. Аластор не дернулся, не отдалился, ведь понимал, что его не укусят. Находясь с дочерью в одном помещении, Магне никогда не распускал рук в сторону особо бесячих личностей и почти что не повышал голос.       — Зубы сломаете, — усмехнулся сквозь плотно сжатые клыки. Они смотрели друг другу в глаза и не хотели уступать.       — Сделай хоть что-то, ты же бармен, — потребовал Магне, но в ответ получил небрежную отмашку.       — Могу дать ананас. Так погрызешь или порезать? — Аластор с удовольствием раздражал оппонента. Следить за чужим сдавленным гневом было приятнее, чем за неумелыми танцами разномастных постояльцев. Глаза Люцифера краснели, кожа бледнела, но он терпел, чем завораживал Радио-демона.       — Хоть что-то в твоем баре есть?       — Это не мой бар, — протрещал в ответ и потянулся к роксу с виски. Не разрывая зрительного контакта, он поднес стакан к губам и плавно отпил. Люцифер схватил его за руку и отнял напиток. Сопротивления ему не оказали.       — Да какая мне разница, чей это бар. Что в наличии? — Морнингстар сделал большой глоток и хотел выплюнуть напиток в лицо демону, но виски оказался хорошим, оттого Люцифер передумал плеваться.       — Ананас.       Рокс с громким лязком ставится на барную стойку, а Люцифер тянется к Радио-демону, чтобы схватить его за шею и помотать за мерзотное поведение.       — Одну пина коладу, алкогольную, — к бару подходит девчонка-грешница. Они вынуждены отвлечься и отпрянуть друг от друга.       — Классическую, клубничную или черничную? — Аластор мурчит и улыбается ей сладко. С женщинами он общается куда приветливее.       — Классическую.       У Люцифера дергается глаз. Сразу нашелся и ром, и сливки, и ананас, будь он не ладен. Радио-демон подрывается со своего места, быстро смешивает ингредиенты в шейкере и взбивает. Добавляет льда, убирает лед, переливает в высокий харрикейн и украшает каким-то ярким зонтиком. А потом, отдав заказ, опять глядит на Люцифера и ухмыляется.       — Ну так что там с ананасом? Надо?       — Засунь себе его знаешь куда, — Магне вздыхает. Легче самому залезть в бар и смешать то, что нужно.       — Ну как знаете, мое дело — предложить, ваше — выбрать, — Аластор дергает плечами, как бы показывая, что сделал все, что только мог. Он тянется обратно за своим роксом, не видя в этом проблемы. Люцифер не отдает. Нарочно пьет из него и глядит возмущенно. Аластора это более чем устраивает. Остаток ночи они слушают джаз и тянут виски из одного стакана на двоих, время от времени перекидываясь колкостями. Свою пина коладу Морнингстар так и не получил.

***

      Ночь джаза постояльцам понравилась. Последнюю пятницу каждого месяца они вновь и вновь требовали организовывать подобное. Заказывался один и тот же оркестр, который играл одну и ту же музыку в привычной последовательности. Им нравилось. За энергичным танцем они забывали, что находятся в Аду под гнетом каких-то зависимостей, сделок и грехов. Они просто танцевали. Чарли и Вегги обычно сидели поодаль от танцующих, смотрели и радовались. Энджел клеился к Хаску, который обычно весь вечер сидел за барной стойкой и донимал Аластора, взявшего на себя роль бармена-однодневки, вопросами. Порой к ним подсаживался Люцифер, но это было явление редкое. В танцах он тоже не участвовал, считая себя не складным, не подвижным, не активным.       Чарли тянула его за руки в центр зала. Своей дочери он отказать не мог, хотя силился и изгибался прочь от ее рук. Люцифер, одетый в кипенный костюм и тонкие перчатки… Шарлотта, облаченная в беловатое, скорее, бежевое, платьице… Белыми пятнами они кружились в центре зала. Без своей высокой вычурной шляпы, но на небольших каблуках… он стеснялся разницы в росте. Старался подавить стеснение, но взгляд все равно устремлял куда-то на ноги, пока Чарли просто танцевала. Оркестр играл громче и быстрее, призывая поднимать ноги выше и резче. Они вскидывали руки ввысь, размахивая ими, будто крыльями. Затем замедлялись, изгибались, выгибались вперед, назад, вбок. Им аплодировали еще до завершения танца. Шарлотта дышала тяжело, Люцифер держал сдавленную дежурную улыбку. Аластор смотрел на них и думал, что все не так плохо, но он может лучше, энергичнее, грациознее. Но не станет. Радио-демон был единственным, кто в такие вечера не покидал бара, оттого не танцевал, разве что ногой в такт музыке постукивал.       Магне опять прилипает к бару. Усевшись на высокий стул и всем собой облокотившись на барную стойку, он пытается отдышаться. Аластор любезно наливает ему виски. Потом думает, что сглупил и поступил слишком благородно даже для себя. Кидает в стакан помимо льда дольку ананаса. Почти как пина колада, которую когда-то заказывал у него Люцифер.       На такое издевательство ангелок смотрит с приподнятой тонкой бровью и сжатыми губами. Не знает, что сказать и как поставить на место.       — Новый рецепт, попробуйте, — предлагает совершенно беззлобно, хотя знает, что совершил гадость.       — Я вот все никак не пойму… — Морнингстар не выглядит обиженным или возмущенным. Скорее, очень расслабленным и немного уставшим после танца.       — Столько знаков внимания для меня… Столько лишних слов… И даже мой любимый ананас, — Люцифер рассуждает, пока Аластор давится улыбкой. В чем-то он прав. Радио-демон слишком ярко показывает свою неприязнь к нему, кричит об этом в каждом предложении, будто сам не верит этому. И все эти пустые диалоги спора ради. Они вместе защищали отель. Они вместе отстраивали его. Что-то помимо отеля все же связывает их, но оба в силу гордости и принципов отрицают.       — Все как вы любите, — кивает головой. Морнингстар поднимает рокс на уровень глаз и покачиванием руки перемешивает содержимое. Эту дрянь он пить не будет.       — Все как я люблю… тогда одну пина коладу, пожалуйста, — он ставит рокс на барную стойку. Едва ли сдерживает себя, чтобы не вылить это на чужую голову или одежду.       — Ром закончился, — Аластор дергает плечами, хотя позади него стоит пара бутылок. Люцифер уже не спорит. Он смирился.

***

      Вторую неделю Люцифер бледной тенью ходит по коридорам. Что-то бубнит про то, что управление Адом высасывает из него все силы. Ему, конечно, верят. Но не может настолько пустым стать взгляд из-за одного только трудоголизма. Чарли это понимает, но отчего-то не спешит предоставить себя для опоры и поддержки. Она рядом, но не обнимает, не успокаивает. Аластор следит за этим с насмешкой. Никчемный отец.       Бесполезный отец.       На самом деле ему жаль. Такому, как Аластор, что чужой кровью раскрашивает себе дорогу к власти… ему жаль. Жалость появилась не сразу. И все же.       — Станцуем? — он протягивает руку. Сам стоит в половину оборота и будто бы готовится шагнуть прочь от него, прочь от своего позора и слабины. Этим вечером он снова слушал джаз и мешал виски с колой для Энджела и Хаска. В два часа ночи приглашенные музыканты поклонились, поблагодарили за внимание и сообщили, что им пора. Постояльцы быстро рассосались по номерам. Чарли похлопала глазами, всплеснула руками и сказала, что слишком устала, чтобы прибирать зал. Они ушли. Остался только бар во главе с неспящим Аластором.       Удивительно было видеть Люцифера одного в темноте после всей суматохи и веселухи. Он заказал тройной эспрессо, а потом, подумав, заказал два тройных эспрессо. Аластор вышел из-за бара, протянул ему руку и…       — Станцуем, — согласился ангелок. Вложил свою тонкую почерневшую ладонь в его когтистую руку и сделал шаг навстречу. Аластор улыбнулся сильнее, голоднее. Сжал его кисть и дернул на себя, заставляя прижаться грудью к груди. Ах, как он ненавидел касания. Ощущать тепло рядом с сердцем было не только мерзко, но и страшно. Он возложил ладонь на чужую спину меж лопаток и проглотил все свое возмущение.       Магне был эскизом самого себя. Без шляпы, но с непривычно аккуратно уложенными волосами, с побледневшими щеками и опустевшими глазами. Он был неживым, оттого изящным, симметричным и таким спокойным. Аластор ступил шаг вперед и повел танец без музыки. Медленный вальс без ритма и такта. И все же они синхронно переставляли ноги, не наступали друг на друга, не заваливались в стороны пока кружились. Морнингстар нашел в себе наглость щекой прижаться к чужому телу. Ну либо доверился настолько, что исключил возможность отказа и отторжения. Аластор хмыкнул и не оттолкнул, лишь закружил быстро-быстро.       Люцифер молчал. Услуг психотерапевта ему никто не предлагал, оттого он кусал себя за язык и терпел. Аластор немного склонился над ним, чтобы опустить руку ниже и вцепиться в талию. Он безостановочно улыбался. Магне вторил ему, но его сонная улыбка плыла и кривилась.       — Хватит, — они остановились. Аластор остановился. Вцепился в него еще крепче, заглянул внимательно в темнеющие глаза. Прикрыл ладонью чужую улыбку. Было тошно смотреть на эти попытки быть сдержанным и идеальным. Люцифер закатил глаза, но ничего не возразил.       — Либо вы идете спать и не мозолите мне глаза своим видом, либо мы танцуем в нормальном настроении, — такой абсурд, но какая разница. Морнингстар зубами сдавил его пальцы. Болезненно укусил, тонко намекнул, что не Радио-демону в этой ситуации отдавать приказы.       — Танцуем дальше. А еще я хочу эспрессо.       Его кружат в сторону бара.

***

      — Одну пина коладу. Классическую. Ради дьявола, сделай… — Люцифер усаживается за барную стойку, пока все вокруг поют и пляшут. Аластор мычит что-то под нос, коварно улыбается, глаза закатывает. Магне тарабанит пальцами по стойке в ожидании. Радио-демон вздыхает и разворачивается к нему спиной. Берет с полки бутылку рома, лезет в холодильник за сливками и соком. Лицо Морнингстара удивленно вытягивается, глаза округляются. Он изгибается, затем лезет ближе, чтобы посмотреть, что Радио-демон делает. Неужто реально коктейль делает.       Лед, ром, сливки обычные и кокосовые, ананасовый сок. Смешивает. Медленно и точно. Тянет время, чтобы позлить. Ангелок следит за этим с высоко вздернутой бровью и не мешает.       — А что будет, если крышечку отпустить? — хихикает Аластор и резко, активно встряхивает шейкер, смешивая коктейль. Затем содержимое переливает в высокий харрикейн, вставляет красный гавайский зонтик в качестве украшения, брезгливо смотрит на стакан и… вместо того, чтобы пододвинуть его к гостю, толкает. Стакан летит по барной стойке, падает, звонко разбивается. Кто-то из танцующих обернулся. Музыканты продолжили играть джаз.       — Козел… — шикнул Люцифер, смотря на блестящие осколки стекла и лужу коктейля на полу под его стулом.       — Ой… — Аластор прикрыл рот когтистой ладонью, опустил уши, состроил очень удивленное лицо. Он специально. Извиняться, конечно, не будет.       — А вы знаете, что у нас предусмотрен штраф за битье стаканов? — протараторил и улыбнулся смущенно, глазами похлопал невинно.       — Да я сейчас не только стакан разобью!.. — зашипел Морнингстар. Глаза его покраснели, щеки побледнели, а он сам весь напрягся, вытянулся. Оперся на барную стойку, протянул руку, вцепился в чужой красный воротник и потянул резко на себя. Аластор улыбался гордо, отчасти надменно. Стакана ему было не жалко. Он схватился за чужое запястье и впился когтями в темную кожу. Люцифер охнул от боли, но не отпустил.       — Мальчики, прекратите! — Чарли быстро и тихо оказалась рядом. Она вцепилась в их руки в попытках разнять. Постояльцы глядели на них. Музыканты больше не играли. Люцифер сорвался, замахнулся. Прошипел пару ругательств, облизнул губы темным змеиным языком. Радио-демон прищурился и перехватил его руку, не позволяя ударить.       — Эта дрянь кинула в меня стакан! — прохрипел Морнингстар, серьезно посмотрев на дочь.       — Он уронил коктейль и полез драться! — оправдывался Аластор. Ситуация выглядела глупой и нелепой. Рука Магне едва заметно кровоточила под чужими острыми когтями.       — Остановились оба! — взмолилась Шарлотта. Рывком ангелок оттолкнул от себя грешника. Длинными когтями тот царапнул его руку, но отдалился.       — Драться из-за коктейля! Умнее ничего не придумали?! — она причитала, ругалась, а Морнингстар, как провинившийся ребенок, прятал взгляд. Аластор выслушивал ее причитания гордо. Сложившаяся ситуация и внимание зала его только забавляли.       И все же после недолгого спора и возобновления концерта Радио-демон ощутил себя виноватым. В глазах Люцифера было что-то тяжелое, горькое, что заставило его почувствовать себя так. Он отрицал. Он смеялся над глупостью оппонента. Люцифер более ничего не просил. Он ушел. Аластор глянул ему вслед и подумал, что совсем немного перестарался.

***

      На последующие ночи джаза Морнингстар не заявлялся. Увидеть его в отеле в принципе было трудно. Он либо прятался в своем номере, либо уезжал ради встречи с кем-то. Никто о нем толком не вспоминал, кроме самого Аластора, что испытывал весьма противоречивые и неприемлемые для него чувства. Что-то между ехидством и раскаяньем. Что-то, что очень хотелось выплеснуть, выговорить, высказать, но Радио-демон молчал и не искал возможности поговорить. Он просто ждал подходящего момента. Момент все никак не наступал.       И все же им удалось встретиться. Люцифер избегал бар. Сидел где-то в углу за небольшим круглым столиком, смотрел на танцующих и ногой покачивал. Он выглядел веселым, расслабленным, спокойным, но под его глазами залегли тяжелые тени недосыпа или стресса. Никто не интересовался его здоровьем и самочувствием, а он сам никому про это так просто не рассказывал.       Аластор подумал немного и полез за сливками. Решил загладить вину после последней встречи. Он приготовил коктейль быстро, украсил его долькой ананаса и синим зонтиком, вышел из-за барной стойки и медленно, очень неуверенно и нежеланно, пошел к столу Люцифера. Тот мурчал мелодию песни под нос, покачивал ногой в такт музыки и далеко не сразу заметил грешника. А как только заметил, то лишь окинул его возмущенным взглядом, не потрудился даже поприветствовать.       — Пей, — он поставил стакан перед его носом.       — Я не заказывал, — отрезал Магне, исподлобья посмотрев на Аластора.       — Да вы попробуйте, я же старался, — фыркнул грешник, усевшись рядом. Стараться надо было раньше. И все же Люцифер потянулся к трубочке, отпив совсем немного. Кажется, ему понравилось. Лицо немного посветлело.       — А к чему такая милость? Чарли провела воспитательную беседу? — Магне усмехнулся и выпил еще немного. Радио-демон клацнул зубами. Ему не понравилось каким тоном с ним говорят.       — Настроение хорошее. Пока что хорошее.       — А лонг-айленд сделаешь? — хитро улыбнулся, поигрался немного с ярким зонтиком.       — Это пей, — приказал, пальцем постучав по столу. Так они и сидели. На двоих распивали один коктейль, так как Люцифер пить не хотел, а Аластор не отказывался. «Непрямой поцелуй», — шутил Морнингстар, перехватывая трубочку из чужих рук. Радио-демон оставлял его смешки без ответа. Наверное, поцеловаться с ним не так противно? Он старался об этом не думать. Они старались об этом не думать. Под столом сплелись ногами, а сами сделали вид, что впервые видят друг друга. Потом, когда музыканты ушли, а постояльцы разошлись по номерам, они принялись танцевать в тишине. Впервые взялись за руки. Посмотрели друг другу в глаза и не нашли сил признаться.       Аластор сделал лонг-айленд. Подумал, что вечер слишком легко заканчивается, оттого добавил туда лимонного сиропа. Люцифер замахнулся на него тростью.