Давай просто выживем.

Джон бежит. Так быстро он ещё никогда не бежал. Ему нужно успеть и он знает, что успеет, но он готов признаться, что пугает, действительно заставляет волноваться его не это, а то, что он увидит Лололошку воплощённым. Что-то больно скрежещет внутри, в районе сердца(из-за стресса повысилось кровяное давление?), при мысли о том, как ему было больно ощущать многочисленные переломы, а после противостоять, пытающемуся взять над ним контроль, Отцу... О том, как Лололошка вложил собственную жизнь в его руки, доверился, отдал полный контроль над всей ситуацией и ждёт его, потому что только он может что-то сделать, только он может развоплотить Лололошку. Только он может помочь. Он обещал. Ещё немного Лололошка. Потерпи ещё немного, и хотя бы от одной проблемы мы избавимся. Харрис достигает врат и замедляется, стараясь вести себя как можно тише. Он прижимается мокрой спиной к холодной стене, втягивая грудью слишком нужный, саднящий лёгкие изнутри, воздух, и аккуратно выглядывает. Его взгляд сразу же обращается на такой знакомый силуэт, и это невольно заставляет его губы дрогнуть в облегчённой улыбке. Затем он натыкается на почти скрывшуюся спину Лукия и не теряя ни секунды, оставляет своё укрытие. Джон резко опрокидывает мешочек порошка на чужую голову, сразу же настраиваясь на передачу своей, и как раз подоспевшей энергии товарищей, впуская её в чужое тело, и сам заваливается на успевшего повернуться, ошарашенного Лололошку, всем своим весом, что заставляет их обоих полететь на холодный кирпич, хватаясь друг за друга, в рефлекторной попытке удержать равновесие — Лололошка хватается за Джона, притягивая ближе, а сам Харрис успевает подставить руку под чужой затылок, защищая от столкновения с твёрдой поверхностью. Спустя мгновение до ушей Джона доносится стон боли. Харрис опускает глаза, наблюдая ослабшего двойника под ним, и убирает руку из под чужой головы. Лололошка в недоумении и неприкрытой радости смотрит на Джона глазами полными благодарности и воодушевления, и одаривает его мягкой улыбкой. Джон замирает на пару секунд, смотря в чужие и так же смотрящие в его, глаза и обхватывает щëки напротив ладонями, большими пальцами поглаживая покрасневшую кожу, в каком-то чуднóм детском неверии, будто и не зная вовсе, что порошок сработает. Он самодовольно хмыкает и переводит взгляд на слегка пухлые и бледноватые губы. — У нас есть не более двадцати секунд, по моим подсчётам, перед тем, как Лукий заметит твою пропажу. — Почти шепчет Харрис, наклоняясь всё ближе к немного смущëнному неподвижному Лололошке и, отчего-то, впервые на его феноменальной памяти, мешкается и позволяет своим губам расползлись в нервной ухмылке. — Обсудим всё потом, если выживем. Поэтому постарайся не умереть. — Он даёт себе не больше секунды на размышления и примыкает к чужим устам. Сначала это было одним, совсем невинным касанием губ к губам, но приобретая новую уверенность, Джон смещает руки на чужом лице и надавливает пальцами одной руки на щëки, совсем не сильно, только чтобы обозначить свою немую просьбу, и возвращает обе ладони в прежнее положение. И Лололошка поддаётся, сам не знает от чего, но приоткрывает рот, будучи заворожëнным этими глазами, чертами лица, такими, казалось, нежными руками на своём лице, и одурманенным такими тёплыми губами, примыкающими к его собственным. В глазах Харриса мелькает искра восторга, которого скорее всего он и сам не сможет себе объяснить. Точно не сейчас. Он впивается в чужие губы резко, больше не задумываясь ни о чём и сминает их слишком рвано, точно ненасытный зверь. Лололошка в таких чувствах задыхается, вовсе не поспевая за чужим хаотичным, бешеным темпом, поэтому даёт волю рукам, оглаживая лопатки и поясницу двойника, сквозь одежду, скользя ладонями по всей спине, гладя, давя подушечками пальцев и не сильно царапая, пытаясь выразить свою участливость. Они целуются в противоположных темпах, в попытке ухватиться за наслаждение от сладости поцелуя. И только Лололошка думает, что наконец подстроится под чужую резвость, как Джон отлипает от обаятельных губ с мокрым чмокающим звуком, и поднимается с груди под ним, отнимая руки от чужих щëк и позволяя себе наполнить грудь, втянутым, резкими вдохами, воздухом. Вот уж совсем не скажешь, что их поцелуй длился не более двенадцати секунд, по крайней мере, никто из них не может в это поверить даже с учётом, что Харрис мысленно вёл отчёт. Лололошка по инерции тянется за Джоном, хватаясь за его запястья, так же интенсивно загребая лёгкими воздух, и одаривая таким растерянным, нежным и преданным взглядом, что заставляет Харриса расплыться в трепетной, но всё же, осторожной улыбке, позволяя себе в последний раз провести пальцами по чужому лицу, нежно очерчивая скулу, и наконец встать с Лололошки. Джон протягивает ему руку, помогая встать и сразу толкает Лололошку в сторону врат, получая в ответ не понимающий и даже тоскливый взгляд, совсем забывшего, о возможности выразить своё недоумение словами. — Иди. Нельзя, чтобы Лукий что-то заподозрил. Я же уже сказал тебе, что мы поговорим об этом позже, как всё разрешится. Я последую за тобой, но чуть позже. Лололошка заторможено кивает и быстрым шагом идёт ко входу в портал. И прежде чем войти в эту пугающую неизвестность, до его слуха доносятся тихие слова. «Давай просто выживем, Ладно?». Лололошка в последний раз кидает на Джона свой взгляд, а уголки его губ вздрагивают в улыбке, и обретая большую уверенность, он входит внутрь. «Да, давай просто выживем, Джон».