Когда рушатся иллюзии

Дни превращались в недели, и Эмма постепенно училась заново жить. Зелина стала её опорой, её тихим островком стабильности. Она не давила на неё, не требовала ничего взамен. Зелина просто была рядом — с терпением, которое Эмма раньше не могла ни от кого ожидать. Когда Эмма впервые улыбнулась, Зелина заметила это сразу. Это была не та прежняя улыбка Спасительницы, за которой скрывались горы страданий, а искренняя, тёплая. — Вот это уже что-то, — поддразнила она, когда Эмма поймала её взгляд. — Не привыкай, — отозвалась Эмма с лёгкой усмешкой, но её голос был мягким. Одним из вечеров, когда Робин, дочь Зелины, уже уснула, они сидели на кухне. Зелина налила по бокалу вина, что стало их маленьким ритуалом. — Знаешь, Эмма, я всегда думала, что никогда не смогу заслужить вторую попытку, — задумчиво сказала Зелина, крутя бокал в руках. — Но потом я поняла, что вторые шансы — это не то, что нам даёт мир. Это то, что мы даём сами себе. Эмма посмотрела на неё, словно эти слова что-то перевернули в её сознании. — Ты права, — медленно произнесла она. — Я всегда ждала, что кто-то придёт и спасёт меня. Но, наверное, я сама должна это сделать. Зелина улыбнулась. — А может, и не совсем одна. Эти слова повисли в воздухе, и Эмма впервые посмотрела на Зелину иначе. В её взгляде была благодарность, восхищение, и что-то новое, едва заметное. Спустя месяц Эмма начала помогать Зелине с дочерью. Она быстро подружилась с Робин, которая была живым воплощением радости и невинности. Эмма училась радоваться мелочам — прогулке по лесу, запаху свежей выпечки, смеху ребёнка. В один из вечеров, сидя с Робин на диване, Эмма заметила, как Зелина наблюдает за ними из кухни. Её взгляд был наполнен теплом, и в этом тепле Эмма вдруг увидела то, чего ей всегда не хватало: настоящую, искреннюю привязанность. — Ты выглядишь счастливой, — сказала Зелина, садясь рядом. Эмма кивнула. — Я не думала, что ещё когда-нибудь смогу чувствовать себя так. Они сидели близко, их плечи едва касались друг друга. В этот момент всё, что было сломано в их душах, начало медленно заживать. Через несколько недель Эмма и Зелина решили вернуться в город. Это было непростое решение, но они понимали, что больше не могут прятаться. Когда они появились на улицах Сторибрука, слухи распространились мгновенно. Люди смотрели на них с любопытством и осуждением. Но Эмма держала голову высоко. Её рука иногда касалась плеча Зелины, как будто напоминала: «Мы справимся вместе». Реджина наблюдала за ними издалека. Она не могла поверить своим глазам, когда увидела Эмму с Зелиной. Их близость была очевидна, и это причиняло боль, которую она сама на себя навлекла. Малефисента была рядом, её голос был мягким, почти утешительным: — Ты потеряла её. Теперь тебе нужно это принять. Реджина лишь кивнула, чувствуя, как слёзы наполняют её глаза. Эмма и Зелина продолжали строить новую жизнь. Они вместе заботились о Робин, устраивали ужины. Их связь становилась всё глубже, и однажды, когда Эмма нежно взяла Зелину за руку, та не отстранилась. — Эмма, — прошептала Зелина, — я никогда не думала, что смогу снова кого-то полюбить. Эмма улыбнулась, её глаза светились уверенностью, которой у неё никогда раньше не было. — А я думала, что меня никто и никогда не сможет полюбить. Они сидели рядом, их пальцы переплелись. В этот момент они обе поняли: то, что началось с горести, теперь стало новой надеждой.