Один раз не...

— Я просто не могу поверить, что ты наехал на Сашу по такому дурацкому поводу, — выдал Матвей, как только официант, приняв заказ, отошёл от их столика. Его поза была расслабленной, он откинулся на спинку стула, но в глазах — ни одного признака, что это шутка. Андрей почесал подбородок, потом — лоб. Мыслей в голове не появилось. Когда это он наезжал на Сетейкина? Они и виделись-то в последний раз больше месяца назад. — Ты точно ничего не путаешь? — осторожно спросил он. — Нет. Саша до сих пор прийти в себя не может после фразы "ты что, из этих?" — ответил Матвей, серьезный, будто директор школы, отчитывающий ученика. — Ты серьезно, Андрюх? Кто вообще так говорит в двадцать первом-то веке? Твою мать... ну точно, Саша ему рассказал. Как раз когда они виделись в последний раз — в Туле, — они давали Матвею интервью для фанатов, сразу после они помахали ему в экран, распрощались с девочкой, которая всё это снимала, и тогда Саша как бы невзначай произнес: — Блин, он такой красивый. И Андрей, будь он проклят, вообще не понимал, что такого он спросил и почему Саша вытаращил на него глаза и долго не мог сформулировать свою претензию, а потом только и смог сказать: — Ну ты, конечно, выдал... Рассказал, конечно. Они с Матвеем дружат. Пауза затянулась, и Андрей просто озвучил то, что крутилось у него в голове: — Вот говнюк. — Чего? — улыбнулся Матвей. — Ну, рассказал тебе. Какая разница вообще, что я там сказал? Было и было. Матвей покачал головой, снова становясь серьезным. — Нет-нет, Андрей, проблема серьезнее, чем ты думаешь, — проговорил он. — Именно из-за того, что ты, как и многие другие, считаешь, что в таких фразах ничего серьезного нет, весь этот трэш и происходит. Матвей сделал такой жест, будто под трэшем подразумевал всё. Вот вообще всё, даже тот факт, что они оказались вместе в кафе. Андрей невольно обвел взглядом всю обстановку: кафе как кафе. — Слушай, ну он сказал, что ты красивый, — принялся объяснять Андрей, — а ты ведь парень. С какой бы радости парню будет нравиться другой парень, если он...? Ты понял, в общем. Как я должен был отреагировать? На губах Матвея застыла такая улыбка, будто он был властителем этих земель и выслушивал совершенно нелепые рассуждения какого-то крестьянина. — Согласиться, — отрезал он и секунду спустя добавил, подавив смешок: — Или не согласиться. Или промолчать. Что угодно, но не вопросы об ориентации, заданные таким уничижительным тоном. Андрей уже совсем запутался. Особенно ему было непонятно, почему Сашу его вопрос так задел. Он что, и правда из этих? — Андрей, если ты признаешь, что другой мужчина красивый, ты не станешь от этого геем, и член у тебя уж точно не отвалится, — вкрадчиво продолжил Матвей. — Да в том-то и дело, что я не знаю, красивый ты или нет, потому что я не разбираюсь в мужской красоте, — развел руками Андрей. Матвей закрыл лицо ладонями и застонал. — Да почему для тебя красота неразрывно связана с сексуальностью?.. Ладно, я понимаю, твое поколение так воспитали, да и не только... — он на секунду осёкся, подумал, и продолжил: — У тебя ведь кошка есть? Она красивая, как по-твоему? — Ну конечно! — Но трахать-то ты её очевидно не собираешься! Андрей почувствовал, что ему нужно немного тишины и чуть больше времени, чтобы обработать эту информацию и всё, что он чувствует по её поводу. Кошка — это кошка, они все красивые. Ну ладно, не все, но вот Буся красивая точно. И, понятное дело, никаких сексуальных чувств она у него не вызывает, это ведь кошка, а тут люди... Люди же не все красивые. В девушках он хотя бы разбирается, а вот в мужчинах — нет. Это что, нужно себя на место девушки поставить, чтобы понять, красивый ли перед тобой мужчина? Так это прямой путь к тому, чтобы стать голубым! Матвей хихикнул. — Ты бы видел сейчас свое лицо. Андрюх, это не стоит таких мыслительных усилий, поверь. Я же не про квантовую физику тебе затираю. — Квантовая физика меня лично не касается, — проговорил Андрей, всё ещё пялясь в стол и думая, думая. — Котики — это одно, а люди... — И что — люди? Люди это тоже животные, между прочим. Если Саша назвал меня красивым, это вовсе не значит, что он хочет меня трахнуть или что он гей или даже что ему вообще мужчины нравятся. — Ты сложно выразился, — хмыкнул Андрей. — Ну типа, если мужчина хочет трахнуть мужчину, он же гей в любом случае. Матвей одарил его таким взглядом, будто собирался поставить под стекло и показывать своим гостям, как любопытный экземпляр. — Нет, — отрезал он тоном, каким обычно заставляют собаку выплюнуть каку. Андрей хохотнул: — Один раз не... — Рот закрой. Андрей дёрнулся, потому что такого тона от коллеги не только не слышал раньше, но ещё и не подозревал в арсенале. На мгновение он почувствовал себя мальчишкой, который вот-вот получит по лбу от строгого отца, и что хуже всего — знает, что получит справедливо. Официант расставил перед ними тарелки и чашки нервно, чашки мелко дрожали на блюдцах в его руках. Он слышал фразу Матвея и, судя по всему, на него она тоже произвела впечатление. Взгляд Матвея был таким холодным, что Андрей собирался попросить у него прощения, но Матвей его опередил. Едва официант отошёл от их столика, он проговорил: — Слово, которое ты собирался произнести, — довольно мерзкий слюр, который употреблять не менее мерзко. — Извини, — сказал Андрей. — А что такое слюр? — Слово, которое, называя человека, призвано оскорбить его по какому-либо признаку, — Матвей сделал большой глоток кофе, игнорируя заказанный салат. — Жид, спермобак и тёлочка — тоже слюр. Андрей кивнул. Содержательная, полезная беседа. Правда, он узнал много нового, но пора и закругляться. — Так вот, — продолжил Матвей, берясь всё-таки за свой салат, — если мужчина занялся сексом с другим мужчиной, это не значит, что он гей. Андрей кашлянул. — Мы не могли бы... Я не думаю, что тут подходящее место для таких бесед. Матвей улыбнулся подчёркнуто вежливо. — Конечно. Но я с тобой ещё не закончил. Он всё понял, честно. Чего Матвей ещё от него хочет? Андрей, в общем-то, старался быть современным и прогрессивным, и против геев ничего не имел, пока они к нему не лезли. Теперь вот будет знать, что лучше не употреблять некоторые словечки. Разве что Матвей хочет его ещё чему-нибудь научить... — Идём ко мне, — Матвей тронул его за локоть, как только они оказались на своем этаже. — Слушай, честное слово... — попытался протестовать мужчина, но получил такой взгляд, что, кажется, сжался и стал ниже. Пришлось покориться. В номере Матвей усадил его за стол, а сам сел напротив, сложил руки в замок на столе — для полноценной иллюзии допроса ему не хватало только папки с материалами дела. "Трушин А.Ю., 27.08.1978 г.р., проживающий по адресу..." — Мы остановились на том, что секс никак не связан с ориентацией, — напомнил Матвей и замолчал, выжидающе подняв брови. Андрей нервно почесал висок и, собравшись с силами, проговорил: — Я не понимаю. Вот есть мужчина, вот он спит с мужчиной. С какой стороны он не гей? — Например, он проституирован и спит с мужчинами за деньги, хотя они ему не нравятся. Или он порно-актёр. Или он кто-то вроде содержанки, — бесстрастно заговорил Матвей. — Из менее криминального — решил исследовать свою сексуальность. Попробовал — не понравилось, и на этом всё. Или живёт вдали от цивилизации и выбора нет: тюрьма, база в Антарктиде, пансион для мальчиков, да даже модельный бизнес. Как тебе такое? У Андрея возник вопрос, который, скорее всего, будет мучить его ещё очень долго, и задать который он не решился бы, потому что... Потому что Матвей явно его ожидает только для того, чтобы вышвырнуть Андрея вон не только из номера, но и из своей жизни. — Ладно, — только и смог произнести Андрей. — Мне только непонятно... Мне мужчины не нравятся, и если бы я, например, решил сняться в гейском порно, у меня бы просто не встал. Матвей пожал плечами: — У некоторых, как видишь, такой проблемы нет. — Значит, некоторым мужчинам всё-таки мужчины больше нравятся, чем другим, да? — Все люди в той или иной мере бисексуальны, — улыбнулся Матвей. — Ты так никогда не говори, потому что это тоже очень зашкварная фраза, но, если честно, у тебя просто мужика нормального не было. Андрей не удержался от смеха. — Да как-то и не хотелось, знаешь ли. — Ты ведь не станешь отрицать, что в теории мужчины делают минет лучше, потому что у них у самих есть член и они понимают, как и что нужно делать. То же самое касается женщин и куни, — буднично заявил Матвей и уставился на него, ожидая реакции. — В теории, может быть, — откликнулся Андрей. Матвей улыбнулся очень лукаво: — На практике тоже. — Откуда ты знаешь? — кажется, ответ на свой вопрос он всё-таки получил, но удостовериться было бы не лишним. — А ты хочешь проверить? В ушах зашумело. Он ослышался? Должно быть, нет, потому что Матвей смотрит на него, чуть подняв брови и улыбаясь, и что-то такое есть в его выражении лица, будто он знает, что победил. — Андрюх, я серьезно, — сказал Матвей всё с той же улыбкой. — Хочешь? Андрей почесал лоб, потом бороду, будто для того, чтобы дать ответ, нужно было думать, а не чувствовать. Хочет ли он? Конечно, нет! С коллегой по съемкам, что ли? Это ни в какие рамки, нет уж. С другой стороны, кто добровольно отказывается от отсоса на халяву, особенно если давно никого не было? Надо быть полным идиотом, чтобы... Но с мужчиной! Матвей поставил подбородок на руку и с интересом наблюдал за ним. — Я вижу, ты решаешь задачу по квантовой физике уровня выпускного курса MIT, — проговорил он. — Ещё минута — и я предложу тебе вытянуть спичку, раз ты в таких неладах со своими чувствами. — Да блин! — выпалил Андрей и в отчаянии хлопнул ладонью по столу. — Я в ладах со своими чувствами, просто не хочу я с парнем сексом заниматься. Почему мы вообще это обсуждаем?! Матвей тут же откинулся на спинку стула и сказал предельно спокойно: — Окей, если не хочешь, я не настаиваю. Всё нормально, Андрей, это жизнь. Здесь надо уметь обсуждать свои хотелки. Андрей сам не понял, в какой момент в его душе поднялось разочарование и, собственно, почему. Он словно тайно надеялся, что Матвей начнет его уговаривать, уламывать, упрашивать, а он просто... согласился. "Нет — значит, нет" — такое Андрей слышал и знал, и только сейчас на себе понял, как это хорошо работает. Если бы он не хотел (а он, чёрт возьми, хочет?!) заняться сексом, то его бы такое положение вещей порадовало. А сейчас его догнали сомнения. — А ты хочешь? — спросил он, глядя на Матвея исподлобья. — Ты серьезно? — открыто улыбнулся Матвей. — Я ведь сам это и предложил. — Может, ты просто... не знаю... — его прямота несколько обескураживала, так что Андрей совсем засмущался и не знал, стоит ли высказывать все свои соображения. — Конечно, хочу. Кто бы не хотел? Ты — воплощение секса. Андрей пожал плечами. Странно это — хотеть кому-то отсосать. Особенно для мужчины, хотя... для девушек тоже было бы странно, но многие ведь хотят. Тут его мысли свернули совсем не в ту степь и он серьезно задумался, правда ли кому-то вообще нравится брать в рот, или это просто самоубеждение. Взгляд Матвея едва дыру в нем не прожёг. — Ты даже не представляешь, как мне интересно знать, что творится у тебя в голове, — сказал он с искренним интересом. — Белый шум, — машинально ответил Андрей и встал, потому что пора было валить отсюда, пока не поздно. Матвей тоже встал и произнес очень буднично: — Если передумаешь, дай знать. Андрей, конечно, передумал, только вот открыть рот прямо сейчас и сказать об этом казалось ему каким-то личным поражением. Он кивнул и собирался уже уйти, только шаг в сторону двери ему всё не давался. Он неловко переминался с ноги на ногу и параллельно судорожно пытался придумать, как бы объяснить эту заминку. Матвей помог ему — шагнул вперёд и протянул руку, Андрей тут же пожал её, испытав ни с чем не сравнимое облегчение. Матвей тем временем заглянул ему в глаза и, улыбнувшись, спросил: — Ты ведь передумал, да? — Нет, я... — Андрей запнулся и шумно выдохнул, попытался забрать у него руку, но тот держал крепко. — Если честно, да. Сам не знаю, почему. Наверное, это любопытство. — Какая, в сущности, разница, почему? — пожал плечами Матвей и потянул его за ту же руку за собой — к кровати. — Если вновь передумаешь, тоже дай мне знать. Против твоей воли ничего делать не буду. Андрей кивнул и позволил усадить себя на кровать. Матвей, стоя непозволительно близко, взялся за край его футболки и потянул вверх. Андрей понятливо снял её через голову. Матвей, к его лёгкой панике, тоже снял футболку, и Андрей почему-то невпопад подумал, что та, конечно же, очень дорогая, как и всё, что на нём надето. Матвей тем временем погладил его по щеке и проговорил негромко: — Такой красивый... Что чувствует по поводу этого признания, Андрей не знал, так что, нервно облизав губы, сказал другое: — Боюсь, у меня не встанет. — Это уже будут мои проблемы, — отозвался Матвей таким тоном, будто на самом деле хотел сказать "встанет, ещё как встанет". А потом он бесцеремонно оседлал его бедра, притёрся задницей к паху... Андрей ухватился за его талию и попробовал отодвинуть. — Мы так не договаривались, — сказал он, в панике понимая, что Матвей сидит на нем слишком уверенно — не сдвинешь. Ещё по лицу гладит, причем уже обеими руками. — Мы никак не договаривались, — тихо рассмеялся Матвей, и смотрел он с такой нежностью, что Андрей невольно сглотнул — это слишком... слишком. — Я поцелую? — Ты обещал отсос, — нервно проговорил Андрей. — Во-первых, мне нужно, чтобы у тебя встал, — Матвей погладил его по плечам и груди, и снова двинул бёдрами. — А во-вторых, это моя плата. — Не думаю, что у меня может встать на поцелуй с парнем, — Андрей занервничал, потому что у него, если честно, уже — вот что значит долгое воздержание и чей-то теплый вес сверху. Ну и допинг в виде тестостерона вдобавок. — Да и плату берут после, а не до. Матвей снова рассмеялся и нежно погладил подушечкой пальца его нижнюю губу. — Будто ты позволишь мне поцеловать тебя после минета. Закрой глаза. Андрей зачем-то послушался, и почти сразу пожалел, потому что так тепло чужого тела ощущалось сильнее, прикосновения рук к плечам, груди, голове, щеке казались слишком правильными, а дыхание на своих губах он, напротив, ощутил поздно — за мгновение до. Матвей поцеловал его мимолётно — лишь коснулся губ и тут же отстранился. Андрей удивился до такой степени, что даже открыл глаза, и в этот момент его поцеловали уже по-настоящему, притянув к себе за затылок и не давая ни шанса оторваться от тонких губ. Андрей снова закрыл глаза и нехотя ответил на поцелуй. В принципе, если представить на месте оседлавшего его мужчины девушку, то это можно терпеть. Талия у Матвея, конечно, не такая тонкая, как у девушек, но — он опасливо скользнул руками выше — мышцы спины сильные, хоть ребра и выступают слегка. А накачанные девушки Андрею нравились всегда. Он подумал, что это не так уж противно, или, что точнее, не противно вовсе. Это... обычно, разве что в нос лезет запах не духов, но мужской туалетной воды. Целуется Матвей сносно, в рот языком не лезет, не стонет картинно, как иногда делают трансы в порнухе — всё даже лучше, чем он предполагал. Наконец, Матвей отстранился и мягко тыкнул его пальцем в кончик носа. — Ну как, на месте твой член? — спросил он весело. — А ты типа не чувствуешь? — проворчал Андрей, встречаясь взглядом с наглыми карими глазами. — Это был риторический вопрос, Андрюх. Конечно, чувствую. Такой попробуй не почувствуй. Андрей обманул бы себя, если бы сказал, что комплимент не достиг цели. Слышать такое от мужика, конечно, странно, но всё равно приятно. Интересно, у него самый большой член, что Матвею доводилось видеть или всё-таки нет? И можно ли об этом спросить, чтоб это не прозвучало откровенно зашкварно? Матвей тем временем плавно перетек с его бедер в пространство между ними, легонько ткнул его в плечо, вынуждая откинуться назад и опереться на руки. — Ты выглядишь, как бог, — проговорил Матвей, оглаживая его плечи, грудь и пресс. — Не античный, пожалуй, — у них красота выверенная, ненатуральная какая-то. Ты бог скандинавский. Тор, например. — Да, было дело, — отозвался Андрей, не в состоянии концентрироваться на чем-то, кроме его прикосновений. У него от этих чуть прохладных пальцев мурашки бежали по коже до самого затылка. Как Хольт с его разрядами тока, честное слово. — Можно? — Матвей опустился на пол и руками задержался на пуговице его джинс. — Давай, раз начал, — нервно проговорил Андрей. Сердце почему-то заходилось, стуча буквально везде — в груди, в горле и в висках. — Ты ведь понимаешь, что можешь прекратить это в любой момент, да? — спросил Матвей очень строго, что не вязалось с лёгким румянцем на его щеках. — Понимаю, — проворчал Андрей. — Я знаком с концепцией активного согласия. Так что ты тоже... остановиться можешь, в общем. Матвей улыбнулся плотоядно и со скоростью звука расправился с ширинкой Андреевых джинс, слегка стянул их, насколько позволила поза, и тут же огладил его член через белье. Андрей зашипел сквозь зубы — оказывается, его возбуждение достигло той стадии, когда хотелось уже хоть какого-то контакта. — Отзывчивый, — довольно промурлыкал Матвей и высвободил его член из белья. Андрей хотел было рассказать ему, что фанаты прозвали его Мурлыковым, но вместо этого начал хватать воздух ртом, как рыба на суше: упомянутый Мурлыков, облизав ладонь, уверенно взял его в руку и провёл по всей длине, огладил головку, собирая естественную смазку и распределяя её. Следующим пунктом программы был язык Матвея, и не то чтобы Андрей не ожидал этого — в конце концов, именно за этим он в его номере и задержался дольше положенного, — просто у него и так стояло до боли, а тут его так уверенно лизнули от основания до головки, да ещё и с довольным стоном. Андрей задержал дыхание, чтобы не заорать от удовольствия, и ошалело наблюдал, как Матвей облизывается, блаженно закрыв глаза. "Ему это нравится", звенело у Андрея в голове. Звенело и никак не хотело уложиться. Ведь сосать член должно быть... противно. И когда тебе мужчина сосет, тоже противно должно быть, но почему-то вопреки всему ощущается восхитительно. — Такой ты большой... — выдохнул Матвей и всё-таки взял его в рот, одним движением пропуская до горла и даже ухватившись за его бёдра, будто для того, чтобы притянуть к себе сильнее. Андрей, кажется, всё-таки заорал. По крайней мере, в глазах у него потемнело точно — слишком неожиданно обрушилось на него удовольствие. Матвей не просто брал его до горла, жадно втягивая щёки, но ещё и постанывал в процессе, пуская по члену вибрацию, на обратном пути обласкивая его языком. — Твою мать... — выдохнул Андрей, когда его попытки подумать хоть какую-то мысль, отличную от этого самого "твою мать" не увенчались успехом. Хотелось стонать в голос, подаваться бедрами вверх и положить, наконец, руку на затылок Матвея. Последнего хотелось до зуда в ладонях, так что Андрей на всякий случай сжал в кулаках покрывало, а то мало ли. Внезапно его голову всё-таки посетила одна оформленная мысль — "Блять, я сейчас кончу" — и он даже открыл рот, чтобы сказать об этом Матвею, пока вторая мысль — "Надо же так опозориться!" — не успела погрести под собой все его мыслительные процессы. Матвей, оказалось, понял сам, и выпустил его изо рта, пережав член кольцом из пальцев у основания. Андрей всё-таки застонал от такой подставы и открыл глаза. Матвей с покрасневшими губами и лихорадочным румянцем на щеках уставился на него в ответ. — Как ты хочешь кончить? — спросил он хрипловато. Андрей не знал, какого ответа он ждёт. Сказать ему "да"? Сокращенно от "да какая нахрен разница?!", разумеется. Секунды текли, его бёдра дрожали, Матвей ждал. Ответ не придумывался. — Как ты любишь? — снова подал голос Матвей. — В рот или... — На лицо, — выдохнул Андрей машинально и тут же ужаснулся, потому что он не собирался, точно не собирался кончать ему на лицо или просить об этом, или даже признаваться, что ему такое нравится. — Вперёд, — улыбнулся Матвей и убрал пальцы с его члена. — Сегодня тебе можно. Он чуть отклонился назад, давая Андрею простор, прикрыл глаза и облизал губы, едва-едва показав кончик языка. Выражение ненавязчивого блаженства на лице Матвея было прекрасным настолько, что Андрей не сразу даже взял себя в руку. Он должен был бы закрыть глаза — перед ним всё-таки парень, а он не по парням... хотя какой в этом смысл, если не смотреть? Желание зарыться рукой в волосы Матвея жгло его свободную руку, когда он резко дрочил себе, кусая губы, чтобы не стонать. И он кончил, шипя сквозь зубы и теряясь в удовольствии, значительную часть которого ему принесло созерцание лица Матвея и того, как капли спермы стекали по его брови, щеке и приоткрытым губам. Губы он облизал, и Андрей почувствовал, что его член всё ещё стоит. Чёртов тестостерон в инъекциях!.. Матвей вытер лицо рукой одним точным движением и встал с колен, навис над ним, откинувшимся на кровать — а Матвею явно уже было слишком тесно в джинсах, — и проговорил: — Ненасытный, да? Дай мне десять минут, я вернусь и оседлаю тебя. Если хочешь. Андрей не знал, хочет ли секса с мужчиной, да и вообще в моменте не знал ничего, но вот его тело обостренно жаждало продолжения. Член стоял колом, будто он не кончил только что, и дёрнулся от одного только образа Матвея, седлающего его, который возник у Андрея в голове вместо связных мыслей. Наверное, стоило бы раздеться. Решив так, он всё-таки выпутался из джинс и белья, стянул носки и улёгся на кровать. В процессе пару раз провёл по всей длине члена, чтобы хоть немного облегчить своё состояние. Матвей — нагой, с лихорадочным румянцем на щеках и груди — вернулся, как и обещал, десять минут спустя. Он явно нетвёрдо стоял на ногах, но к цели двигался уверенно: забрался на кровать, а потом сразу и на Андрея, вцепился ему в плечи, обронив тюбик со смазкой рядом на кровать. — Извини, целоваться мы всё-таки будем, — проговорил он быстро и сразу поцеловал Андрея. Тот тут же положил руки ему на бёдра и погладил, едва поспевая за поцелуем, который слишком скоро стал чувственным и глубоким. В принципе, на месте мужчины можно было бы представить девушку, если бы не член, который так идеально лег на член самого Андрея. "Эволюционно это почти как клитор," невпопад подумал Андрей, когда Матвей укусил его за нижнюю губу и одновременно двинул бёдрами. "Только больше и твёрже," пронеслось в голове Андрея, когда Матвей — явно нарочно — двинул бёдрами ещё раз, потираясь всей длиной своего члена о его. — Блять, у тебя большой, — сказал Андрей, не подумав, едва получил передышку от поцелуя. — Это моя реплика, ты забыл? — весело ответил Матвей и потянулся к тумбочке. — Сдвинься к изголовью, полусидя будет удобнее. Андрей покорно выполнил то, о чем его попросили, и дальше с замиранием сердца наблюдал за тем, как Матвей достает из тумбочки презерватив и, чертыхаясь под нос, пытается открыть упаковку. — Хорошо, что взял большой размер, — сказал Матвей, вновь седлая его и ловко раскатывая резинку по его члену (Андрей втянул воздух сквозь зубы), — обойдется без незапланированных беременностей. Он как раз приподнялся на коленях и, заведя руку за спину, направил член Андрея в себя, так что на обработку этой фразы ушло больше времени, чем обычно. Когда до Андрея дошло, он схватил Матвея за локоть. — Что ты, мать твою, несёшь? — выдохнул он. — Breeding kink, — буднично выдал Матвей. — Меня такое возбуждает. Если тебя — нет, извини. Всё, заткнулся. Андрею было совестно признаться, что он понятия не имеет, о чем речь, а раскинуть мозгами, когда на твой член опускаются восхитительно узкой дыркой, почти невозможно, так что он просто отложил эту мысль и придержал Матвея за бёдра, не давая садиться слишком быстро. Несмотря на это, Матвей болезненно свёл брови и шумно выдохнул, и у Андрея буквально что-то щёлкнуло в голове: нельзя, чтобы ему было больно, как бы самому Андрею ни хотелось оказаться внутри его тела. — Матвей, Матвей, — заговорил Андрей, подхватывая его одной рукой под бедро и удерживая, а второй касаясь его лица, — тебе больно? — Немного, — слабо улыбнулся он и открыл глаза. — С непривычки просто. Я справлюсь, не волнуйся. — Не надо. Давай остановимся, если... — Всё хорошо, — перебил Матвей и улыбнулся шире. — Лучше поцелуй меня. Матвей сам склонился для поцелуя и, едва их губы соприкоснулись, опустился на его член до конца, остро и высоко простонав в поцелуй. Андрей перестал дышать, потому что это было... ну, слишком. Слишком горячо, слишком узко — до боли. Слишком сильно ударило осознание, что он занимается сексом с мужчиной. Оторвавшись от его губ, Матвей двинул бедрами, как наездник, одновременно проводя кончиками пальцев по его груди. — Какой же ты... — шепнул он, приподнимаясь и снова опускаясь на член. — Ради тебя можно и не такую боль вытерпеть. У Андрея в глазах темнело от его тесноты и, возможно, совсем чуть-чуть от похвалы. — Зачем делать себе больно? — сдавленно проговорил он, ловя себя на том, что гладит плечи и грудь Матвея в попытке его расслабить. Матвей мотнул головой, не открывая глаз, и выдохнул с облегчением, опускаясь на его член глубже и будто бы немного расслабляясь. — Мне хорошо, — прошептал он. — Ты огромный... — Бывали больше? — задал Андрей, наконец, мучивший его вопрос. На губах Матвея заиграла лёгкая, чуть хитрая улыбка. — Не помню, — ответил он и задвигался быстрее, так, что Андрей даже не возмутился его ответу. Каждое движение Матвея пускало волну удовольствия по его телу, и вскоре ему уже и неважно было, с кем он. Хотелось больше, хотелось продолжения, взаимодействия, и Андрей коснулся его сосков большими пальцами, чуть потёр. Матвей высоко застонал, и Андрей в ответ дёрнул бёдрами, вжимаясь в него. Матвей всхлипнул и прошептал, вцепившись ему в плечи: — Вот так... Да! Андрею нравились шумные любовницы, и именно такие, как назло, редко ему попадались, а вот Матвей, казалось, вовсе не стеснялся шуметь — он стонал и скулил в голос от особенно глубоких толчков, и Андрей готов был стараться ради того, чтобы слышать его голос и дальше. — Сильнее, Андрей, ммм, — он запрокинул голову, открывая длинную шею, и Андрей, не удержавшись, дёрнул его за бедра вниз, насаживая на себя. Он был вознагражден вскриком и впившимися в грудь ногтями. — Громче, — выдохнул Андрей, продолжая вскидывать бёдра ему навстречу. Матвей вскрикнул снова, а потом, открыв глаза и коснувшись его щеки ладонью, между шумными вздохами проговорил: — А заставь. Андрей зарычал и вцепился ему в ягодицы так сильно, что явно оставил синяки. — Серьёзно, — обронил Матвей и прервался на всхлип. — Давай сменим... Он склонился к Андрею, почти ложась на его грудь (и мазнув твердым членом по животу), и качнулся в сторону, давая понять, чего хочет. Андрей понял. Чуть сполз вниз по изголовью, крепко обхватив Матвея руками поперек туловища, и одним движением перекатил их, оказавшись сверху. Сам застонал, спрятав лицо у Матвея на шее, потому что эта поза оказалась интимнее и как-то даже горячее. Матвей обнял его, обхватил ногами и двинул бёдрами, призывая к действию, так что Андрей отлип от него и стал толкаться короткими резкими движениями. — Fuck, — обронил Матвей, вновь закрывая глаза. — Ещё немного... Он повозился под ним, взялся руками за его задницу, чуть направляя, показывая — "мне нужно вот так", и Андрей, делая, как ему показали, буквально голову потерял от ощущений. Это было тесно и очень горячо, и как-то даже глубже, чем раньше, Матвей трепетал и сжимался на нем, и держал в кольце своих ног, не давая нарастить амплитуду движения. Именно так и было хорошо и правильно, и Андрей стонал и рычал, вторя стонам и всхлипам Матвея. — Хочу тебя... без резинки, — пробормотал Матвей. — Какой ты... fuck... — Правда? Сейчас? — Андрей широко лизнул его шею, добрался до мочки уха и прикусил. Матвей мотнул головой и шепнул: — Потом. Сильнее. Мысль положить ему под поясницу подушку, чтобы было удобнее вбиваться в него, мелькнула и тут же была отметена — некогда. Только не тогда, когда в ответ на ускорившиеся толчки Андрея Матвей скулит и хнычет и хватается за его плечи, будто ища опоры. Андрей, не прекращая втрахивать его в постель, немного отстранился, чтобы увидеть его лицо, и в его голове словно фейерверки взорвались, потому что он впервые видел его таким погруженным в блаженство. Красиво. Как же красиво. Андрей не удержался — накинулся на него с поцелуями. Губы, веки, взмокшие виски, снова губы... Надо сделать ему хорошо. Надо... — Помочь тебе? Рукой? — выдохнул Андрей ему в щёку. — Ммм... Хочу так. От члена, — простонал Матвей, и от этих слов у Андрея яйца поджались. Твою мать. Андрей понял, что вот-вот. Уже близко. — Блять, — обронил он и снова прижался губами к щеке Матвея, чтобы хоть немного заглушить рвущиеся из горла звуки. — Андрей! — всхлипнул Матвей и обнял его за шею, притянув к себе. — Нравится? — спросил он зачем-то, будто это и так не было очевидно. — Даааа... Андрейандрейандрей! — Матвей укусил его за плечо и впился ногтями в спину, а его дырка запульсировала на члене так яростно, что Андрей замер, даже и не пытаясь двигаться. В глазах потемнело от удовольствия, и он поймал себя на том, что сжимает Матвея в объятиях так, что у того едва кости не хрустят. Матвей вскрикнул и дёрнулся, и животом Андрей почувствовал, как он обильно изливается. Кончил. Матвей кончил на его члене, не прикасаясь к себе. На этом моменте все его мысли оборвались, и он с глухим рыком кончил глубоко в теле Матвея, и тут же обмяк, теряя всякую связь с реальностью. В себя его привело дыхание Матвея — грудь, вздымающаяся под его грудью, движение воздуха у его уха. Ни одной попытки выбраться, и даже руки до сих пор обнимают за спину, хоть и подрагивают. "Он подо мной задохнётся", подумал Андрей и тут же приподнялся. Матвей издал звук — только дуновение, выдох более шумный, чем до того. Андрею пришлось переместить вес на левую руку, чтобы правой мягко повернуть его лицо к себе. — Ты плачешь? Блять, Матвей... — задохнулся он. Очень захотелось оказаться подальше отсюда. — Нет-нет, всё нормально, — Матвей улыбнулся слегка вымученно. — Прости, если напугал. Мне просто... было слишком хорошо. Он неловко выбрался из-под Андрея и хихикнул, очевидно, потому что ноги его плохо слушались. — Тебе не было больно? — строго спросил Андрей, внимательно следя за его реакцией. — Нет, всё отлично, — ответил Матвей в тон ему. — Не загоняйся, правда. Пойдем в душ? — Да я... — начал было Андрей и понял, что он в поте и семени, и точно не пойдёт в таком виде до своего номера. — Мы там вдвоем не поместимся явно. Матвей рассмеялся: — На самом деле, мне просто нужен был предлог, чтобы ты донёс меня туда, а то ноги меня точно не удержат. *** Полчаса спустя Андрей почему-то обнаружил себя обнимающим Матвея со спины в его постели. С другой стороны, почему бы и не поспать в номере друга... коллеги... любовника? Любовник. Это слово непривычно резало сознание, точило упрёком. Как вообще это случилось? Он переспал с мужчиной. И это был даже не один, блять, раз. Можно было бы списать что-то на гормональный допинг, но всё точно не спишешь. Например, то, что ему хотелось Матвея поцеловать, или доставить ему удовольствие. Или то, что Матвей ему показался красивым. Матвей пошевелился, взял его руку и прижал к себе, будто хотел сильнее закутаться в его объятия. — Я знаю, почему ты не спишь, — проговорил он, — но спросить, наверное, обязан. Ты сожалеешь? — Не. Пытаюсь осознать. — Тебе понравилось? — Да как бы... — Андрей не очень умел говорить о своих чувствах. — Да. Просто, знаешь, сам не понимаю, почему мне понравилось. — Это важно? — Ну, вдруг я гей и не знал об этом. Матвей тихо рассмеялся. — Помнишь, что я говорил? Если не считаешь себя геем, то ты и не гей. Впрочем, какая вообще разница? Это всё ярлыки, которые о человеке ничего толком не говорят. Любовник ты, например, отличный. Андрей понял, что улыбается. — И это мой первый опыт, заметь. — Знаю, — Матвей снова сжал его руку. — Ты очень заботливый, у меня было мало таких любовников. Андрей вместо ответа зарылся носом ему в волосы на затылке. И снова в его голове возник вопрос, не дававший ему покоя столько времени. Ещё и фанатки эти пишут что-то, строят гипотезы... — Слушай, а вы с Сашей всё-таки... ну... — А вот наша с Сашей половая жизнь касается только меня и Саши, — строго ответил Матвей, и у Андрея в голове словно лампочка загорелась. — Ваша с Сашей что, Матвей? — переспросил он вкрадчиво. — Как-то очень удачно ты сформулировал. Матвей спрятал лицо в подушку и прошептал: — Мне нужен адвокат. 01.09.2024