Рептилии. В поисках нефритового лотоса

– Господин Бай, вы так помогли нам! Сейчас мой отец чувствует себя просто отлично! - счастливо рассказывала юная девушка.       В ее руках качалась соломенная корзинка. Ее щеки, пухлые имягкие, смущенно пылали краской, а глаза, голубые и блестящие она прятала смущенно на пол, изредка поднимая, чтобы посмотреть на Бай Чжу еще раз: так же благодарно, с таким же теплом и добротой, прикрывающие более яркие, полные нежности чувства. – Я рад, что господин Вэнь в порядке, надеюсь, что мы с ним еще долго не увидимся в этой хижине, - Бай Чжу засмеялся, прищурив золотые глаза. - совсем не стоит благодарности, милая Лань, это мой долг - помогать всем нуждающимся. – Я никогда в вас не сомневалась, доктор Бай Чжу! Знаете, в последнее время отец плохо себя чувствовал, совсем никого не узнавал и нес всякуюоколесицу. Мы уже думали, что этобезумие, сами знаете, он уже не самый молодой... Но вы вылечили его! Теперь он совсем нормально говорит и всех узнает, как раньше! Это лишь малое, чем наша семья может выразить благодарность, доктор, - девушка настойчиво протянула травнику корзинку.       Цзянь дуй, круглые рисовые шарики, завернутые в кунжут и фаршированные пастой из красной фасоли, аппетитно выглядывали из-за светлой ткани, накрывающей корзинку. Бай Чжу не удивлялся - это было фирменное блюдо семьи Вэнь, которое они часто продавали на рынке. Но для Чжу они всегда старались: украшали все посыпкой, сахарными фигурками и карамельными леденцами. Но лекарь только почувствовал душащую тошноту, сжимающую глотку. – Что ж, не смею отказаться, Вэнь Лань, - доктор мягко улыбнулся и принял корзину в руки. - и на последок: береги свое здоровье. Надеюсь, мы еще не скоровстретимся здесь. – Г-господин Бай, на самом деле я бы очень хотела увидеться с вами, - девушка отвела взгляд и ее миленькое личико приятно порозовело. - может вы будете свободны в субботу? О, начиная с этой недели я свободен на пол месяца, милая. – Не думаю. В последнее время слишком много пациентов, почти не остается лекарств. Вся хижина Бубу на ногах, - Бай Чжу прищурился и поправил очки. – Ох? Ну ничего, как-нибудь в другой раз... Удачи и спасибо, доктор Бай! - бедная Лань отвернулась и мигом побежала с лестницы. Бай Чжу проводил ее точеную фигурку взглядом. Почему он отказался? Мысли мешались. Чжу еще никогда не ощущал себя настолько беспомощно. Как ты можешь вообще даже думать о своей слабости? Ты доктор, Бай Чжу, твой долг - жертвовать жизнью во имя пациентов, как делали ранее все твои предшественники. Ты должен умереть, но спасти жизнь! Не должен.       Бай Чжу положил соломенную корзинку в ближайший шкаф, кивнул в приветствии Гую. Проходя мерными шагами по полу, он отсчитывал расстояние взглядом. Каждая щепочка, досочка ему знакомы. За каждую он отдал тысячи моры, каждую держал в руках и клал, помогая строительству. Он построил хижину самолично, наплевав на традиции, наплевав на гадания. Не гадаем - гласила табличка названия. Мы делаем - девиз господина Бая. А ведь он даже совсем не "господин Бай".       Травник Гуй терпеливо собирает по мешочкам лекарственные травы. Бережными движениями он закидывает их с большую вещевую сумку и поправляет ее на спине. Бай Чжу аккуратным почерком вывел чернилами на бумаге последнюю букву, протянул рецепт работнику. – Скоро буду, доктор Бай, - произнес травник и поспешил разнесить лекарства пожилым пациентам.       Бай Чжу должен заботиться о себе тоже. Он будет дрожать от боли, но не умрет. Он будет харкать кровью, задыхаться гнилью и умывать лицо в собственном поту. Изломает руки, лишиться имени. Но он будет последней жертвой контракта "изумрудной змеи, влекущий за собой дракона".       Цици и Чан Шэн находятся на пороге в хижину. Девочка делает зарядку, а змея, вальяжно разложившихся на ее ледяной шее считает. Раз-два. Раз-два. Господин Вэнь был безумен. Раз-два. Три-четыре. Бай Чжу избавил его от этого недуга. Раз-два. Теперь доктор понял, почему мысли его так путаются, бешено бьются в конвульсиях. Три-четыре. – Вы в порядке, доктор Бай?       Бай Чжу резко поднимает голову на звук мужского низкого голоса. По ступенькам взобрался высокий силуэт Чжун Ли - консультанта ритуального бюро Ваншэн. Лекарь встал со стула, приветственно кивнул мужчине. С недавних пор несчастный адепт находится здесь, в хижине Бубу. Он как всегда крепок и на вид здоров, но Бай Чжу знал, всем нутром ощущал адскую боль, которую тот скрывает за безэмоциональным лицом. Рука, как сшитая тряпичная кукла, некрасиво выделяется опухлостью на фоне безупречной красоты мужчины. – Все как всегда, господин Чжун. Как вы себя чувствуете? - доктор стоял у стола и в его тонких пальцах лежала чернильная кисть. Легкими движениями, будто провожая ее между домиками, сверху вниз вырисовывались иероглифы мазей и сывороток. Если уйти чуть выше, то можно было заметить того, кому арестовывается рецепт. Хуа Пинъюань. Интересно, господин Бай, разберешься ли ты в рецепте или снова придешь, чтобы спросить, ромашка здесь написана или дымянка? – Все в порядке. Вам нужна помощь, доктор Бай? – Не помешала бы. Цици делает зарядку, а Чан Шэн сейчас болтает с госпожой Мин на улице. Вы поможете ей посчитать? - лекарь обворожительно улыбнулся, подперев пальцами подбородок. – Конечно, - Чжун Ли кивнул и двинулся вниз по лестнице. От Бай Чжу не скрылось, как он зашипел у входа от боли. ***       Чжун Ли чувствовал себя в хижине Бубу... Странно.       Его фигура, темная и мрачная, обточеная готическим стилем, здесь, среди светлых стен и горьковатых трав казалась неуместным штрихом художника, алкоголем в кружке кофе. Конечно, хижина не сравнится интерьером со своем соседом - бюро Ваншэн. Чжун Ли любил то место, наполненное с самого фундамента до чешуйчатой крыши чем-то невообразимо спокойным, умиротворенным и правильным. Ритуальное бюро встречало смерть, раскрывало руки в манящем жесте и отпускало страдающие души.       Чжун Ли чувствовал себя правильно с когда госпожа Ху вызывала языки пламени, а сам он наизусть читал молитвы на древнем языке Ли Юэ. Когда тело в гробу начинало теплеть, сгорать от радостного освобождения, а на губах его костром трещали предложения. "Помилуй душу", "Прими Селестия и отпусти грехи раба своего", "Вознеси к звездам, да не сотри созвездие с божественных небес".       Бай Чжу был рядом всегда. Он смотрел, как пышет пламя и тело того, кого он не смог спасти сгорает, чтобы как Феникс взлететь вверх, меж звездных троп. Доктор был смутной тенью, скрывающейся между языков пламени. На его шее неизменно лежала змея с человеческими глазами, а сам доктор, как живая рептилия, почти не моргая следил за тем, как шевелятся губы Чжун Ли.       Ладони Чжун Ли в божественной мольбе сложены, голова наклонена. Затем руки опускаются и консультант поднимает подбородок, но не перестает читать молитвы. Его голос тих, хрипл, как скрипение рвущихся трав, а затем низок, громок, как взрывы грома на дождливом полотне тонкого неба. Голос набирает силу, крепчает, становится еще ниже, чем раньше, пробирает почти до костей его грудное рычание слов.       В его голосе слышны стуки барабана, нагнетание грудной музыки. Чжун Ли поет, его голос разносится по всему бюро, весь воздух накаляется и дрожит. Огонь кричит в ужасе, касаясь бледной, холодной кожи, но молитва, вездесущая и громогласная, не останавливается. Она нарастает и перестает ощущаться голосом, уже отдается мыслями и приказами где-то внутри. Напоминая шипение змея, она проползает в голову, вгрызаясь в раскаленный мозг.       В эти моменты Чжун Ли был Богом, архонтом, спустившимся с Селестии к смертным, чтобы нести им покой и растворить их в кислоте мира. Чжун Ли был Мораксом, величественным, статным и вездесущим, как тон его ревущего, как потоки ветра голоса. Молитва обращена богам, но консультант возносит ее себе, его животному нутру, позволяя на мгновение Мораксу показаться из его легких и голоса, заранее уже зная, что любой смертный здесь будет сожжен до тла.       Молитва оканчивается лишь тогда, когда горсть пепла собирают в расписной кувшин. Тогда все три фигуры замирают, молча поднося руки в молитвенном жесте. Лишь после этого госпожа Ху уносит прах, чтобы передать его тем, кто когда-то дорожил бывшим человеком или развеять его среди отвесных скал золотой страны. – Господин... М... Вы, - девочка с бледной кожей и лиловым беретиком дёрнула его за плащ. - а вы знаете, что идет после трех? – Четыре, - выдыхает мужчина.       Четыре означает смерть. Эрозию, разрушение мира и существа. Чжун Ли был бренным скитальцем, вестником смерти. Он хотел верить в то, что нес покой почившим душам, но знающий правду не сможет убедить себя во лжи. – Раз-два, - звук хриплый, как в начале молитвы. - три-четыре.       Девочка подняла руки вверх и скрепила пальцы. Затем начала под звуки голоса консультанта опускать маленький корпус вниз, к ледяным ножкам. Цици... Была мертва. Но выжила благодаря силе адептов. – Раз-два.       Моракс не одобрил бы такое. Мертвые должны быть упокоены, а живые творить собственную судьбу, пока смерть не постучится в их двери. В этом Чжун Ли согласился бы с госпожой Ху. Законы равновесия жизни и смерти нужно уважать, как бы не хотелось предать их понятные правила. Но разве он в силе осуждать действия своих сородичей? Отнюдь, он согласился с ними и сейчас смиренно считал, пока Цици, слегка скованно, но делает зарядку. Раз девочка жива, значит она не сделала то, что должна была. Когда придет ее время умирать, то уже никто не поможет ей выбраться из могилы. – Раз-два. Три-четыре, - Чжун Ли болезненно зашипел, когда по привычке хотел сложить руки на груди.       Шов раздался в его существе адской болью и резью в глазах. Цици остановилась и обернулась на него, вопросительно уставившись на его слегка сгорбленное тело. – Продолжай, дитя, не обращай внимания, - он улыбнулся, давая понять, что ничего плохого не случилось.       Цици кивнула и продолжила заниматься под размеренный звук счета. Да, больно было. Ужасно больно. Сейчас, когда рука безвольно висит, не касаясь даже бедра, она болела так, словно ее сжигали всеми кострами мира. Чжун Ли привык терпеть боль - как-никак она была основной составляющей его жизни. Он и сейчас терпел так, что если не приглядываться к его осунувшемуся, побледневшему лицу, то можно было подумать, будто бы он совершенно здоров.       Однажды он сказал Бай Чжу в шутку: "Знаете, господин Бай, за все года моей жизни я встречал много опасностей. Я сражался с богами, убивал демонов и уничтожал врагов, но еще нигде и никогда мне не было так больно, как сейчас." и видимо доктор воспринял его слова как упрек, потому что с тех пор Чжун Ли почти всегда видел в его глазах блестящее чувство вины. Ему накладывали самую большую порцию пресного риса изо дня в день, теплый чай с боярышником, ромашкой, женьшенем и мятой, поили обезболивающими пилюлями.       Каждый вечер, ровно в 21:00 Бай Чжу приходил в палату с подносом мазей и трав. Чжун Ли был в палате один, но его койку все равно огораживали шторами. – Потерпите немного, сейчас будет больно, - говорил доктор и консультант никогда не сомневался в его словах. Больно было всегда.       Так прошло всего ничего, около четырех дней, но его рука чувствовала себя лишь немного лучше. Однако каждый раз, когда боль уходила и оставляла после себя мираж здоровья, и Чжун Ли пробовал пошевелить ей, то сразу жалел - боль безжалостно поглощала ладонь. Как змея, она вгрызалась в место шва и консультант, холодный и "каменный" не мог сдержать шипения. Тогда Бай Чжу заваривал ему зеленый чай, давал горькие пилюли и разговаривал с ним, пока место у стойки занимал Травник Гуй.       Бай Чжу был странным. Чжун Ли всегда особенно внимательно следил за сменой его движений. Сначала мягкие, скользящие, как у Чан Шэнь, а затем, после некоторого времени дерганые, ненатуральные.       Чжун Ли всегда воспринимал доктора как человека спокойного, статного и здорового - даже не смотря на слабость, он всегда источал силу. Однако сейчас Бай Чжу явно чувствовал себя хуже: мало ел, разве что какие-то овощи или фрукты, его светлая кожа выглядела прозрачной, будто он недавно скинул с себя чешую, а сам он как-то помрачнели стал более замкнутым и молчаливым. Изменения были не заметны для глаз непосвященных, только работники хижины и частые посетители чувствовали, что с фармацевтом что-то не так. Внимательный Чжун Ли видел его обострившуюся болезнь насквозь. – С вами что-то не так, доктор Бай, - Чжун Ли сжал зубы, ощущая, как холодная мазь касается его воспаленной кожи.       Бай Чжу тихо рассмеялся, видимо игнорируя серьезный тон консультанта. Или по-просту не замечая его. – Оу? И что же не так? - спросил лекарь, черпая двумя пальцами холодную мазь с железной баночки. – Вы будто чем-то заболели, - произнес консультант и сам ощутил, как его тело пронзает лихорадка. – Хм, я не думаю, что болен, - Бай Чжу убрал улыбку с лица, аккуратно водя пальцами по зарастающему шву. - просто я действительно в последнее время чувствую себя хуже. Это все из-за частого дождя, я очень восприимчив к погоде.       Дождь действительно шел часто, Бай Чжу не врал. Но разве может погода вызывать такие симптомы, как у доктора? Может заставить его забывать простейшие слова? «Напомните мне, господин Чжун, ваше полное имя? » - доктор говорил тихо и держался одной рукой за висок. «Чжун Ли. Мое полное имя - Чжун Ли, господин Бай.» «Да, спасибо, мне нужно было написать кое-что в ваш рецепт... Будьте добры, попросите Цици нарвать немного календулы, пока она еще не ушла." « Она ушла уже как несколько часов, она предупреждала, доктор.» «Ох... - Бай Чжу зажмурил глаза. - простите, память подвела. Наверное слишком много читал сегодня.» – Вам нужна помощь в чем-то, доктор Бай? - Чжун Ли стоял возле лекаря.       В руках Бай Чжу была толстая книга. Консультант прочитал название на твердой, темно-зеленой обложке "Бесконечная жизнь". Чжун Ли неодобрительно скосил брови к переносице. Консультант не понаслышке знал, как стремился милосердный доктор постичь бессмертия. Бай Чжу читал почти постоянно во время перерывов, составлял отдельные стопки различных терпких трав и масел, чтобы в конечном итоге достичь такого желаемого " бессмертия ". Чжун Ли это не нравилось, но он не имел право командовать жизнью доктора, хотя смел однажды дать совет: "Бессмертие - это не награда, доктор. У всего прекрасного будут необратимые последствия. Но сможете ли вы выдержать их?" – Не откажусь, - лекарь как всегда улыбнулся. Чжун Ли не раз замечал, как уголки его рта немного загибаются, словно змеиная пасть. - Цици сейчас гуляет с Яо Яо, а Чан Шэнь помогает Гую с рецептами. Пока пациентов нет, сможете ли вы составить мне компанию во время прогулки по Яшмовому лесу? Мне нужен багульник и стеклянные колокольчики. – Конечно, доктор Бай Чжу, - кивнул консультант.       Лекарь довольно растянул кончики губ и встал с места. Его новая одежда, традиционная рубашка, брюки и плащ, покрывающий плечи, скрывали многочисленные раны на руках. Чжун Ли было обидно за старый костюм, который Бай Чжу случайно испортил в его крови, копию которого он заказал недавно у какого-то модельера из Инадзумы, но так же слегка напрягало знание, что под хлопковыми рукавами накидки скрываются тысячи багровых синяков и ран.       Чжун Ли снова увидел их случайно, когда доктор случайно задрал ткани одежды. Консультанта это очень напрягло, поэтому он отметил этот факт в своем невидимом списке как то, о чем стоит спросить молодого человека.       Консультант проглотил пилюлю, запив терпким чаем. Недовольно поморщив нос от горькости отвара, он выдохнул, ощущая, как приятная прохлада лекарства начинает действовать и опухшие швы перестают так сильно болеть. Накинув темный плащ на плечи, он прикрыл голову капюшоном. На улице шел легкий дождь, а замочить голову совсем не хотелось.       Бай Чжу уже ждал его с зонтом в руке и соломенной корзинкой. Чжун Ли взял большой соломенный короб и с легкостью надел его на плечо. Лекарь довольно хмыкнул и, перебросившись парочкой слов Гуем, пошел в сторону тропинки у маленьких ворот. Проходя мимо красивых домов, отделанных позолоченными статуями драконов и опоясанных красными лестницами, Чжун Ли снова будто растворился в воспоминаниях.       Он помнил каждое здание, каждую каменную платформу и имя каждого человека, который приносил ему молитвы на этой земле. Консультант видел, как его мощное тело, как Моракс идет сквозь толпу и его хвост приподнят над землёй. Его гигантские лапы, размером со здоровую хижину скрежетают когтями по каменным плитам, а чешуя блестит жаром и золотом. За ним идут якшы, а перед ним расступаются  и падают на колени в молитве люди. Власть не привлекала лорда, но ему нравилось слышать звуки молитв и собственное имя, разносящееся между зданий. – Господин Чжун Ли, - Бай Чжу не остановился, он продолжал идти. Странное чувство залегло между ребер Моракса, теплое, как июльское солнце, но дрожащее, как опалый лист. - мне нужно спросить вас кое о чем. Простите, но я должен доверять вам, ведь мы еще не закончили лечение. Что случилось, доктор Бай? - но голос не раздается.       Бай Чжу резко разворачивается и Чжун Ли чувствует, как сильно его спина ударяется о крепкие стены какого-то дома в узком проходе. Тревога усилилась, начала бить колоколом в грудной клетке и жар скатился струйками пота по хребту, оставляя после себя ледяные царапины. Бай Чжу зажал его локтем о грудную клетку, второй рукой удерживая у стены. – Кто ты такой, адепт Чжун Ли? - Бай Чжу шипит, как нападающая змея, и его глаза, яркие, как солнце, затмевают все его хрупкое тело, вдруг с такой силой прижимающее консультанта к стене.       Чжун Ли потерял хладнокровие от такой наглости. Сжав запястье доктора правой ладонью, он издал грудное рычание почти не слышно. Сейчас от Бай Чжу особенно сильно пахло медицинским спиртом и сушеными травами, аромат терпкой ромашки грел грудную клетку. Эта странная близость была такой неестественной, что Чжун Ли захотел бы поскорее избавиться от действий доктора.       Бай Чжу словно обезумел. Его звероподобные черты лица, резкие, контрастировали с мягким вырезом круглых, золотых змеиных глаз. Он прижимал Чжун Ли с силой, которую консультант никогда не замечал в хрупком, как тросточка, лекаре. – Я могу убить тебя прямо сейчас, Бай Чжу, даже не используя руки, - голос мужчины звучал спокойно, но под сдвинутыми бровями к лекарю был прикован взгляд, полный недовольства и гнева. – Можешь, но жители Ли Юэ не простят тебе убийство доктора, - Бай Чжу не ослабил хватку даже тогда, когда его запястье сжали с неистовой силой. - какое твое настоящее имя, Чжун Ли?       Чжун Ли замер, прислушиваясь. Действительно, слишком много людей ходило по улице, да и консультант совсем не хотел убивать доктора. Это было бы несправедливо. Хотя сейчас, прижимающий ей к стене мужчина выглядел грозно.       Чжун Ли резко потянул Бай Чжу на себя, ощущая, какв недоумении раскрываются его пальцы. Консультант с такой же силой впечатал лекаря спиной в стену, поменявшись с ним местами. Доктор вжался пальцами в ворот его рубашки и зашипел от того, с какой силой ударился макушкой о кирпичную поверхность. – Ты догадлив, Бай Чжу, так скажи мне, кто же я по твоему? - Чжун Ли не ответил на действия лекаря, намертво прижимая его к стене здоровой рукой, а плечом сдавливая его раскаленную грудь. - давай заключим контракт.       Бай Чжу замер, все еще вжимаясь руками в его рубашку. – Ты говоришь мне свое имя, - лекарь блестнул глазами. - а цену этого назови ты. – За твое лечение я заплатил болью. За твое молчание я заплатил статусом. А теперь я хочу, чтобы ты посвятил меня в свои поиски вечной жизни и условия твоего контракта с Чан Шэн.       Бай Чжу не сдержал усмешки и Чжун Ли увидел его клыки - большие, изогнутые и острые, почти как у него самого. Лекарь поднял голову прямо к лицу консультанта так, что его теплое дыхание касалось его подбородка. – Ты слишком много просишь, - Бай Чжу зашипел, приподнимаясь с места. Подмятый под крупную фигуру Чжун Ли, он толчком выбрался из его хватки, намереваясь сделать вывод и снова поменяться позициями, но консультант отреагировал мгновенно, с силой прижав того к стене своей грудью.       Бай Чжу выглядел как что-то знакомое, близкое и отчего-то родное. Его теплая фигура контрастировала с жестоким блеском в глазах и клыках, смертоносных, ядовитых. Это странное ощущение, горькое, окутывало почти всю фигуру лекаря. Солоноватый привкус безумия читался в змеиных глазах и Чжун Ли не сдержал горькой усмешки. – Тогда я дам тебе только одну подсказку, а ты расскажешь мне о своем контракте, - Чжун Ли снова вгляделся в Бай Чжу. Что-то в нем не так. Совершенно не так, как было раньше.       Чжун Ли было горько смотреть за тем, как безумие обнимает доктора за плечи. Как он шарахается от кого-то в пустой комнате, забывает простейшие вещи, путается в иероглифах в рецептах. Он стал отстраненным, очень похудел и осунулся, а мешки легли под яркими глазами, скрываемые душкой очков. Но мужчина отчетливо видел, понимал, что оно ему не принадлежит. Словно бы Бай Чжу забрал себе эту роковую болезнь, специально держит у себя.       Доктор трепыхнулся на месте, как беспомощная рыбка на суше и раздраженно зашипел. – Зачем тебе нужен мой контракт с Чан Шэн? - произнес лекарь. – Этого вопроса нет в условиях контракта, я и так много тебе дам, - спокойно ответил консультант. - ты согласен, доктор Бай Чжу?       Бай Чжу замер. Чжун Ли почти физически чувствовал, как бьются неостановимые мысли лекаря в конвульсиях, как он зажмуривает глаза, лишь бы скрыться от одних и тех же тайфунов предположений. Снова издав змеиное шипение, он открыл глаза, сиявшие на этот раз ясностью. – Да, согласен, - ответил доктор и глубоко вздохнул. - наш контракт с Чан Шэнь передался мне от наставника, а ему от его наставника и так далее. В условиях сказано, что его заключают только обученные лекари с чистой душой и намерением, которые способны отдать жизнь за жизни других людей. Я впитываю в себя болезни пациентов, а Чан Шэнь помогает мне восстановиться. Но я не намерен умирать и никому больше не достанется этот контракт. Я буду последней его жертвой.       Чжун Ли внимательно выслушал его и кивнул. Вот значит как... Вот откуда у Бай Чжу раны на руках, вот откуда вечные болезни, слабость и чье-то безумие, точно! Последний пазл в головоломке. Как предполагал Чжун Ли , это все травмы не лекаря, это все несчастных больных. Он впитывает всю грязь в себя, как губка, но и сам не застрахован от того что высушится в слое грязи и задохнется в ней. Вот почему он искал бессмертие! Вот оно, все встает на свои места!       Чжун Ли чувствовал, как быстро работают его мозговые процессы. Как быстро складывается единый пазл. Ну конечно! – Благородно, - только и смог сухо ответить консультант, не смотря на то, о чем вопил его разум.       Вопреки всему Чжун Ли не испытывал жалость к Бай Чжу. Немую благодарность да, но это был только выбор лекаря и его нужно уважать, даже если он совсем не справедлив. Совершенно не справедлив!       Но разве бывает справедлив мир? Как бы не пытался исправить его Моракс, повсюду царит бесчестье. Люди отдают жизни за других людей безвозмездно, а Бай Чжу хочет отдать всему миру себя, всю свою жизнь, все свое возможное бессмертие. Чжун Ли почувствовал, как начинает сильнее уважать доктора, как начинает ощущать почти наяву его желание помочь. Моракс никогда бы не согласился на условия такого контракта. – Не стоит. А теперь ваша очередь, - Бай Чжу внимательно посмотрел на задумчивого консультанта.       Чжун Ли улыбнулся. Ему нужна подсказка. Что же, он даже знает, какую можно дать. – Смотри внимательно, - консультант вопреки всему улыбнулся еще шире, так широко, словно щеки его могли порваться. Сквозь тонкие губы стали видны гигантские зубы, даже не они, скорее клыки. Целые ряды острых, заточенных змеиных клыков. Там, где раньше были аккуратные, большие клычки, сейчас сквозились гигантские, изогнутые копья. Моракс почувствовал тепло в груди, заметив испуганное выражение лица доктора и низко зарычал, сжимая звериную пасть. Язык, черный и длинный, как у змеи, высунулся сквозь клыки, сопровождаемый рычанием.       Чжун Ли чувствовал, как тепло в его грудной клетке передается груди Бай Чжу, стучавшей сердцем изнутри так сильно, что Ли показалось, будто он вот-вот сломает кости и легкие доктора выпадут ему на рубашку. Лекарь смотрел в его глаза, расширившиеся и светящиеся с зрачками-палочками, опускал взгляд на клыки и почти дрожал от страха, когда рычание Моракса прошло мурашками по его телу.       Ли давно не чувствовал себя таким могущественным, почти как раньше, не видел страха на лицах людей. Это необычно позабавило его драконью сущность, Рекс Ляписа, еще одно из его бесчисленных имен. Эта возможность убить человека, полная власть над ним опьяняла рассудок лучше всякого вина. Моракс чувствовал, как хотел бы больше страха, больше теплых тел под его когтями, больше, больше, больше, больше больше больше больше больше больше больше больше большебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольшебольше       Бай Чжу коснулся пальцами его щеки. Все тело Чжун Ли ощутило весомый толчок, раздавшийся табуном мурашек. Будто вернувшись в реальность он покачнулся, с недоумением ощущая, как на него накатывает странное ощущение слабости. Словно не узнавая своего тела, он впился взглядом в собственные ладони, но с недоумением не увидел на них когтей. Только длинные, изящные пальцы, мягкие подушечки ладони и гигантский шов на руке, вдруг напомнивший о своем существовании болью. – Пойдем, я думаю нам обоим нужно подумать, - доктор аккуратно взял в ладони его руку и Чжун Ли кивнул.       Недоумение на его лице казалось почти приросшим. Что только что произошло? Его будто выдернули из сна, грубо, бесцеремонно и мгновенно. Ли обратил взгляд на Бай Чжу, ведущего его за ладонь в сторону лестницы,  в хижину БуБу, откуда пахло медицинским спиртом и терпкими травами. Консультант держался за руку доктора и шел вперед, кажется начиная что-то осмыслять под аккомпанемент шума на оживленных улицах его города.