💚🩷//история любви странного землянина и нормального инопланетянина//🩷💚

~Держи меня за руку

И не отпускай, пока мы не пересечем космос.

Я больше не вынесу разлуки,

Ожидая тебя и утирая с щек слёзы.

Пообещай, что мы будем вместе,

Что в Космосе, что на Земле.

Пускай наш путь освещают светом созвездия,

Чтобы в кромешной тьме я смог отыскать дорогу к тебе.

Пускай наш союз станет примером,

Что совершенно разные люди могут влюбиться друг в друга.

Ведь каков не был мир размером,

Мы всегда будем находить только друг друга.

Это история – наша история,

О верности, дружбе и любви.

О взаимосвязи странного землянина и нормального инопланетянина,

Коими являемся я и ты.~

Вдох. Выдох. Спокойное глубокое дыхание... Ресницы слегка подрагивают, язык касается потрескавшихся ото сна губ, грудная клетка медленно вздымается, преодолевая тяжесть на ней. Голые ступни чуть свисают с кровати, выглядывая из-под одеяла. Солнечные ранние лучи этого субботнего декабрьского утра теряются в темных волосах спящего парня, скользят по его лицу и по светлым розово-зеленым простыням, деля постель на две стороны: темную и светлую, превращая ее в райскую ложу. Сквозь пелену сна слышно щебетание и пение птиц за окном. Пернатые этим ранним утром уже о чём-то переговариваются, поют мелодичные песни, прыгают с ветки на ветку, отчего небольшое количество снега падает на холодную землю. Был лишь седьмой, а может и восьмой час утра, однако вторая половина кровати пустовала, пытаясь сохранить тепло родного человека. Что-то на груди спящего Минхо двинулось, что заставило его приоткрыть глаза, однако преодолевая желание тут же их закрыть, так как солнечные лучи были очень яркими и, как ему казалось, назойливыми. Сфокусировавшись, Ли смог разглядеть такого же проснувшегося Дори, который подтягивался на своем хозяине, зевая и быстро умываясь на его груди. – Доброе утро, Дори-я! – голос Хо с утра был хриплым и тихим. – А где Суни и Дуни? – хозяин трёх котов приподнялся на локтях, осматривая светлую комнату в попытке найти ещё двух своих сыновей. Дори лишь что-то неразборчиво мяукнул, потеревшись усатой мордочкой о челюсть Минхо и спрыгнув с кровати, побежал в сторону кухни, держа хвост трубой. Не до конца поняв такого поведения самого младшенького среди полосатых обитателей этого дома, Ли перевел взгляд на вторую половину постели. Она, к его удивлению и сожалению, была пуста, что не могло его не расстроить, ведь он с утра так хотел увидеть сонное лицо любимого и родного ему человека, чье тепло согревает и успокаивает Минхо. Ли опустил стопы на теплый пол, убирая одеяло куда-то в сторону. Прислушался. В квартире было необычайно тихо, что было крайне странно, ведь его теперь уж муж, (и Минхо не побоится его так называть, ведь это наконец-то стало правдой) Хан Джисон, часто бывал шумным и весёлым, поэтому его голос и смех можно было услышать даже с нетронутых уголков земли. Однако в квартире не было слышно и шороха. Ничего. Совсем. Даже мягкие шаги его котов будто затерялись среди стен. Хо чуть нахмурился. Встав с кровати, парень направился в кухню, идя следом за недавно ушедшим в эту сторону Дори. Казалось, он сделал лишь несколько шагов, как услышал тихий, едва слышный голос, а вскоре и самого его обладателя. Джисон сидел в позе лотоса на мягком ковре, на коленях которого покоилась акустическая гитара приятного кофейного оттенка. Вокруг него расположились, совсем как египетские статуи, СунДунДо, казалось, смотря на него с заинтересованностью и каким-то блеском, похожим на разум, в глазах. Дори, перестав быть похожим на древнее изваяние, умыл лапкой мордочку и приняв удобное положение, аккуратно улёгся рядом, начиная издавать тихое и приятное мурлыканье. Суни и Дуни продолжали смотреть на Хана, видно, в ожидании, когда же со струн инструмента сорвутся первые звуки и наполнят собою всё пространство кухни. Джисон почесал Дори за ушком, тихо усмехнувшись про себя и удобнее перехватив гитару, принялся играть. Из лёгких и простых аккордов получалась буквально на ходу красивая и нежная мелодия. Минхо опёрся о дверной косяк, скрещивая руки на груди. Его глаза приобрели форму полумесяцев. Он с обожанием во взгляде смотрел на Джисони, который играл приятную мелодию котам, явно не замечая, что старший уже проснулся и наблюдал такую милую и очаровательную картину. Пока Сон перебирал пальцами струны гитары, а коты как-то завороженно слушали эту мелодию, Минхо тихо подсел рядом, не отрывая взгляда от своего бельчонка. Глаза Ли скользили по фигуре парня напротив, замечая, что последний был в явно большой для него футболке старшего и в домашних шортах. Взъерошенные волосы спадали Хану на лоб, отчего он становился ещё более красивым. В течение игры на гитаре Джисон слегка запрокидывать голову назад, тихо и робко подпевая себе. От этого солнечные лучи, что присутствовали на кухне, скользили по его лицу, очерчивали Адамово яблоко в виде сердца, которое так любил целовать Минхо и терялись под футболкой, под которой на груди младшего были набиты татуировки. В какой-то момент Суни поднялся с насиженного места, вальяжной походкой направляясь в сторону Хо. Дойдя, кот потерся головой о колени хозяина и следом лег рядом. Он тоже мурлыкал, как и Дори, и, наверняка, Дуни, только что их мурлыканье заглушала гитара. Видно, заметив мельтешение со стороны пушистых, Джисон повернул голову и в эту же секунду столкнулся с темными глазами напротив. Он даже не вздрогнул, хотя, казалось, должен был, ведь это, наверняка, было неожиданно, но Джи привык, что старший всегда появляется так внезапно. Он даже не перестал перебирать струны, что-то напевая себе под нос, однако, продолжая неотрывно смотреть в глаза напротив. Теряться в них. И снова влюбляться. Выплывать из этих темных омутов, чтобы затем снова погрузиться с головой, захлебываясь волнами, которые не причиняют боль, а лишь принимают твою, утешают, являются твоим Тихим океаном. Являются твоим домом. Пристанищем. Гаванью. Миром. Являются идеальным дополнением тебя самого, такого неординарного, странного, но для твоей второй половинки обычного, родного, любимого... – Привет. – сорвалось с губ Минхо. Он подсел ближе, отчего теперь их колени соприкасались. – Привет. – улыбнулся Хан. Пальцы его одной руки замерли над струнами, а пальцы второй сжимали гриф гитары. Где-то рядом мяукнул Дуни. Он явно ждал продолжение прекрасной мелодии, под которую смог погрузиться в царство Морфея. – Что ты играл? – поинтересовался Ли. Младший пожал плечами, откладывая инструмент в сторону. – Что-то. – последовал загадочный ответ. Хан улыбнулся краешками губ, и Минхо ощутил себя так, будто последний знает что-то, чего не знает он сам. Возможно, какую-то тайну. Не исключено, что ее, судя по блеску в глазах напротив. – Твоя будущая песня? – сделал предположение старший. Его пальцы, словно проживавшие свои самостоятельные жизни, отдельные от всего тела, прикоснулись к пальцам Джисона. Они, будто устанавливали контакт и обменивались полученной за всю свою жизнь информацией, передавая ее через импульсы, проходящие сквозь тело. – Возможно и она. – не стал отрицать, но и подтверждать это Сон, сохраняя завесу тайны. Голос парня был тихим, наверное, чтобы не потревожить сон котов, а, возможно, может быть и потому что в данной ситуации привычный ему громкий тон голоса здесь был ни к чему. Хотя что-то подсказывает Минхо, младший сделал это намерено, чтобы этот момент в кухне, облитой солнечными лучами и наполненной мурлыканьем котов, сохранился ещё подольше, отпечатываясь в памяти приятным воспоминанием, к которому они часто будут возвращаться. Ли сократил ту маленькую дистанцию, что была между ними и сел так, что даже между их коленей кто-то из котов вряд ли поместится. – Она звучала красиво. Мелодия, которую ты играл. – заметил Хо. Он переплел свои пальцы с пальцами мужа, поднёс его запястье к губам и оставил лёгкий, словно трепетание крыльев нежной бабочки, поцелуй. Оставил и второй и третий. Оставлял их на костяшках, аккуратно и бережно прикасаясь губами к коже. Джисон кивнул. Он знал. Не мог не знать, ведь он же был создателем этой мелодии, которая была подобна ручью, что текла меж камней, в которой резвились маленькие милые цветастые рыбки кои. Их разного цвета чешуя переливалась бы на свету, играя бликами в воде, теплые камни на дне воды грели бы пузики рыбок. Трава, которая росла бы возле ручья, шелестела на ветру. Это было бы завораживающим зрелищем. И именно с такой картиной мелодия, наигранная Ханом, ассоциировалась у Минхо. – Спасибо. – кивнул Джисон. Парень опустил взгляд вниз, смотря на то, как соприкасались их тела, к которым привалились полосатые. – Спасибо. – повторился он, хотя, казалось, в этом не было необходимости, однако, они оба поняли, что имеет ввиду последний. Хан благодарил его не только за хорошие слова, адресованные его будущей песни, но и выражал благодарность за то, что они вместе. Здесь и сейчас. Благодарил за то, что Минхо принял его такого, не похожего на остальных людей, населявших планету, да даже не похожих на мемберов, которые представляют собой творческий беспорядок и хаос, когда они все вместе. Ведь среди всех звёзд на небе, в этом безграничном космосе, который поглащен, казалось, мраком и пустотой, он нашёл его, своего Хан Джисона, который имеет своих тараканов в голове, у которого настроение меняется быстрее, чем сменяет день ночь, который так похож на милого и крохотного бельчонка, живущего в дупле и своими глазами-орешками смотрящего с обожанием и любовью на него самого, Ли Минхо, хозяина трёх котов, которые полюбили всей своей кошачьей душой этого необычного паренька, как и сам Минхо и больше не представляют без него свою жизнь. В следующую секунду Джи ловко перебрался на колени мужу, слегка потревожив сон СунДунДо, отчего те сбились в одну большую пушистую теплую кучку, уткнувшись мордочками в бока друг друга. Минхо лишь по-доброму усмехнулся, обвивая руками талию Хани, притягивая того ещё ближе, чтобы чувствовать, как вздымается грудная клетка, чувствовать дыхание любимого, ощущать его вес на своих коленях. Всё это говорило Ли о том, что Джисон, его миленький маленький Джисони, реальный, что его самая яркая звёздочка, недопонятый гений, его инопланетянин, сейчас здесь с ним, в его объятиях, на их общей кухне с котами. Кажется, Минхо не хватит вечности осознать, что они наконец-то живут вместе, в одной квартире, как того они и хотели; что они наконец-то поженились, скрепили свою любовь узами брачного договора и теперь они каждую ночь могут дарить друг другу законные поцелуи, объятия, шептать на ухо нежные слова, не боясь быть осужденными кем-то. Всё это не важно, когда эти двое, очевидно, странных парня, вместе. – Мне нравится история нашей любви. – вдруг заговорил Джисон, выводя какие-то непонятные узоры на открытых плечах Хо. Руки старшего покоились на талии мужа, сжимая бока последнего сквозь футболку. – И ты посвящаешь ей песни, не так ли? – с озорной улыбкой в голосе подметил Минхо, протираясь носом о носик своего бельчонка, перенимая привычки котов, которые тоже порою любили так делать друг с другом, выражая на своем кошачьем языке, как ему кажется, любовь. Джисон после такого ответа не сильно стукнул Ли в плечо, сопровождая это неловким смехом и приговаривая, что он ничего не может с собой поделать. На самом деле, Минхо понимает его. Временами ему тоже хочется посвящать всего себя в их безграничную любовь, крича на весь мир, что этот прелестный паренёк только его; что это его муж, с которым он делит одну постель на двоих, хотя чаще так случается, что один из них оказывается на втором во время сна; ему хочется чаще держать его за руку, дарить теплые объятия, нежные и сладкие поцелуи, и не важно, концерт сейчас или очередной скизкод, в компании они или у себя дома, либо в кругу мемберов, которые любят их подкалывать по этому поводу, но если последние хоть знают про их чувства и полностью их принимают, то до остальных же это бывает трудно донести, что не может не быть грустным. Поэтому по большей части, Хо дарит любовь Хану в стенах их квартиры, где безопасно, тепло, уютно, по-домашнему. –Ты знаешь, что это так. – повёл плечом Джисони. Их лбы соприкасались, пальцы были сцеплены в замок. – Конечно, знаю, бельчонок. – Минхо оставил короткий и звонкий поцелуй на приоткрытых розовых губах Хана, отчего последний хихикнул, улыбаясь. – Я всё знаю. И, казалось, в этих словах был заложен глубокий смысл, который нёс в себе все слова благодарности, любви, нежности, радости, заботы, внимания и куча всяких разных слов, которые не способны, по мнению Минхо, вместить в себя все его чувства, которые он испытывает по отношению к Хан Джисону, к его порою милому рокеру, взбалмошному пареньку, носящему широкие футболки последнего, прикрывающие только, кажется, его татуированную грудь и боксеры. Ли захватил губы Сони в поцелуй, сминая их в процессе и обволакивая их своим дыханием. Он облизывал сперва верхнюю, прикусывая своими передними зубами, так похожими на кроличьи, затем нижнюю, легконько посасывая и касаясь зубов кончиком языка. Этот поцелуй быстро вскружил голову младшему, отчего он начал нетерпеливо елозить на коленях хёна, издавая звуки, похожие на скулёж. Его пальцы в беспорядочных движениях зарывались в волосы Минхо, чуть тянули их на себя, его губы отвечали на поцелуи мужа, он старался поспевать за темпом, быстро набранным Ли, однако он время от времени отстранялся, чтобы наполнить лёгкие воздухом и зализать языком ранки, что оставлял его ненасытный кот, уже вовсю сжимая своими ладонями бедра младшего. Где-то на фоне слышно было тихое мяуканье Суни, Дуни и Дори, они, вероятнее всего, переговаривались о чём-то своем, ожидая, когда их хозяева обратят на них внимание, что произойдёт явно не скоро, ведь в следующую секунду Минхо аккуратно повалил Джисона на лопатки, подминая его под себя и заставляя младшего обвить свою талию ногами. – Люблю, люблю, люблю тебя. – словно в бреду зашептал Хо, осыпая поцелуями всё лицо любимого, отчего ресницы Хана затрепетали, подобно крыльям бабочки.– Люблю... Они продолжили беспорядочно целоваться, посылая тем самым импульсы по телам друг друга и стараясь раствориться в этом моменте, который откинул их на события прошлого, на тот момент в их жизнях, когда они первый раз встретились...

***

Хан Джисон всегда знал, что встретит свою любовь на Земле. Казалось, даже яркие звёзды в пространстве, что светят для жителей этой планеты, подсказывали и изначально прокладывали путь Джисону к его второй половинке. Он знал. Не мог не знать этого. Он, живущий на другой планете, отличной от Земли, с самого своего рождения догадывался, что его соулмейтом будет человек с другой планеты. Джисон не мог найти этой мысли объяснения, однако он лишь ощущал это своими душой и сердцем. Хан Джисон, живущий на Меркурии, этой маленькой серой планете, так похожей на Луну, уже с подросткового возраста смотрел на зелено-голубую планету глазами, полными надежд на предстоящее чудо и грезил о том дне, когда наконец-то сможет выйти в открытый космос, пересечь большое расстояние, что разделяет планеты меж собой и оказаться там, в немыслемом и незнакомом для него пространстве, среди десятков тысяч людей, которые однозначно не похожи на него самого и не похожи на народ, что проживает на Меркурии, который, по сравнению с землянами, очень маленький. Хан Джисон всегда знал, что скажет своему соулмейту при встрече. Он даже долгое время выстраивал будущую речь, чтобы она была сформулирована правильно и логично. Сон в своей голове уже мысленно построил примерно то, что хотел бы сказать: "Я – Джисон, и я с планеты Меркурий. У нас холодно и жарко одновременно, а ночи и дни очень длинные, лишь поэтому я круглый год ношу шапку. Я очень рад тому, что встретил тебя". Это, конечно, возможный вариант его монолога, однако эти 28 слов Хан повторяет из ночи в ночь, складывая ладони в молящимся жесте, прося у Бога (если он есть и если является единым для всех планет), чтобы он побыстрее связал их нити судьбы между собой. Конечно, сразу же после своих слов, Сони бы улыбнулся во все свои тридцать два зуба и, наверное, выглядел бы, как полный влюбленный дурак, особенно в своей черной шапке-ушанке с длинными верёвочками на концах и с наивным глупым сердцем, которое он буквально дарит незнакомому ему человеку, полностью доверяя последнему всего себя. Сдалай так Хани, он был бы открытым перед человеком с Земли, показывая свою душу, сердце, мысли, желания... Но, стоит сказать, Джис они сделал так. Доверился. Дал право решать за себя. Но в момент, когда он позволил Минхо стать частью его жизни, а ему, Джисону, стать частью жизни старшего, он вдруг понял, что это решение было, кажется, самым обдуманным и правильным, которое у него было за его не такую длинную жизнь и которое ему удавалось принять самому. Он вдруг понял, что никогда не пожалеет об этом решении. У него даже не возникнет мыслей о сожалении. Нет. Хан четко для себя решил, что ни разу не подумает о таком, ведь не о чём жалеть, потому как то, что он сделал – это именно то, к чему он шел всю свою не длинную, но зато какую сознательную жизнь! У них на Меркурии верили в то, что любовь предначертана свыше. Возможно, космосом, какими-то определенными галактиками, находящимися даже не в этом большом пространстве; может быть, звёздами, черными дырами, большим взрывом, Богом, в конце-то концов. Верьте во что хотите. Однако так было, есть и, вероятнее всего, будет и дальше, пока люди на Меркурии будут находить свою любовь на других планетах, в других галактиках, измерениях... Взять родителей Джисона. Его отец сам с Меркурия, а мать с Венеры. Они встретились по той же причине, по которой сам Джисон долгое время грезил найти свою вторую половинку. И если зов любви повлек за собой его отца на Венеру, преодолевая то расстояние, что разделяло двух влюбленных людей, незнавших друг друга, но знавших, что они есть и предназначены в этой жизни быть рядом, то Хан чувствовал, что сердце тянет его на Землю, на которой он прежде не был. Он знал, что можно путешествовать, и многие его знакомые с Меркурия так и делали, однако он не думал, что его путь начнется с голубо-зеленой планеты, которая привлекала многих своими размерами, цветом, множеством разных людей и обильной флорой и фауной этого отдельного, обособленного от других мира. Кажется, Земля была уникальной в своем роде планетой, которая получала солнечные лучи в нормальном объёме; которая могла менять времена года в определённое время; которая имела разного оттенка голубые воды, горы, поля, обильные цветами, растениями и многим другим, что могла вырастить. Лишь поэтому Хан иногда завидовал землянам. Они имели всё для существования, однако не все ценили это. Он, живущий там, на Меркурии, на котором ночи были такими длинными, что, порою, казалось, что тьма окутала эту планету, а холод исходил, будто, из ее недр, однако, какой бы не была его родина, он любил ее такой, какая она есть: такая далёкая от Земли, но близкая к Солнцу; маленькая, но вмещающая в себя людей с разных планет, галактик; необычная, но такая притягательная. Родная. Только его. Он любил ее. Свою планету. Всем сердцем. Он здесь вырос, видел, как менялся мир извне, был свидетелем тому, как заполняли ее люди, прилетевшие с других планет, однако в сердце и голове хранил лишь одну мысль и каждый день с ней просыпался и засыпал. Она, мысль, словно всегда находилась на периферии его сознания. Вроде вот она здесь, казалось, перед глазами, мельтешит, но в следующую секунду – ее уже нет, как будто бы и не было вовсе. Хан не пугался. Он знал, что мысль не покинет его голову и сердце, ведь она прочно засела в нём и не покинет его тело до тех пор, пока он не встретиться со своим соулмейтом. И как бы он не любил Меркурий, его холодную и странную натуру, Джисон хотел на Землю. Когда он был совсем маленьким, то не совсем понимал этой странной тяги к другой планете. Однако ж сейчас он понял причину. Иногда, сидя на одном из своих любимых холмов и смотря куда-то в небо, вглядываясь в звёзды, что были похожи на маленьких и радостных рыбок кои, Джисон представлял, какого это жить на Земле; какого это родиться там; дышать тем воздухом; какогото быть землянином... Порою Жару надоедало носить на постоянной основе скафандр, в котором он чувствовал себя ещё большим дураком, особенно, когда специальное снаряжение замедляло его движения и делало похожим на что-то несуразное. Но Сон понимал, что скафандр нужен для того, чтобы хотя бы просто находится на этой планете. Да, их небольшая цивилизация, проживавшая на Меркурии, смогла разработать определенные технологии, позволявшие жить и нормального дышать на этой планете, однако от скафандра отказаться полностью не получилось, так как Меркурий расположен по соседству с Солнцем, которое делает атмосферу очень разряженной. Это было грустно, однако с таким расположением дел никто ничего, собственно, не мог сделать, лишь поэтому на Меркурии мало кто жил. Они жили под землёй. Джисон, его семья и многие другие жители этой планеты. Под землёй было спокойно, хорошо, можно было не использовать надоедливый скафандр. Вопреки тому, что Хану не нравилось носить специальное снаряжения для того, чтобы выходить на поверхность, он продолжал каждую ночь надевать его, ведь ему не терпелось увидеть ночное небо, звёзды на нём, не терпелось разглядеть в темном пространстве где-то далеко поблёскивающую Луну и какое-то напоминание Земли. В такие моменты он ждал. Ждал, сам не зная, чего. Когда длинная ночь станет днём, когда часовая стрелка быстрее побежит по циферблату, когда Земля будет ближе к Меркурию... Джи просто ждал. Ждал момента, когда сможет огненным шаром упасть на Землю, оставив после себя столб пыли, земли и осколков от той сферы, в которой он приземлится на другую планету. Нужно сказать, что время, по его примерным прикидкам, по которому он определял момент "X", настало. Это было обычное солнечное утро, какое могло бы быть на Земле, однако на Меркурии всё отходило от ночи, от вечного льда, чтобы потом быстро прогреться солнечными лучами до палящего состояния. Джисон знал, что это тот самый момент, а иначе и быть не может, и лишь поэтому юный Хан обняв родителей перед полётом, резво забрался в капсулу, не забыв прихватить с собой гитару, любимую черную шапку и свою любовь. В тот день Джисони спешил. Его небольшая ракета имела форму звёзды, она была такой же светлой и сияющей, и как он знал, была маневренной и лёгкой. Некогда его отец летал на ней на Венеру за его мамой. То было поистине незабываемое путешествие в жизни мужчины. И вот сейчас, уже сидя в кабинете ракеты, Хани бросил последний взгляд на своих родителей. Они отпустили его. Не могли не сделать этого, ведь, казалось, в этом и есть смысл жизни каждого человека на любой планете – находить свою любовь, несмотря ни на что. И поэтому Джисон завел двигатель, надел шапку, завязав эти длинные верёвочки на ней, перекинул гитару через плечо, улыбнулся краешком губ на прощание маме и папе и стартовал. Его космическое судно оторвалось от земли, медленно поднимаясь вверх и набирая высоту. Вскоре он покинул атмосферу Меркурия, удаляясь от него крохотной сверкающей точкой. Сердце Хана билось, подобно птице в клетке, что жаждет почувствовать свободу и ветер, развивающий перья. В тот момент он нервно покусывал губы, сжимая до побелевших костяшек пальцы на руле. Сони волновался. Его ракета быстро неслась по космосу, маневрируя между астероидами и россыпью звёзд на темном и бескрайнем пространстве. За счёт того, что его средство передвижения было разработано с помощью специальных технологий, позволяющих преодолевать пространство меж планет быстрее, Джисон быстро добрался до Земли, не потратив ни одного часа, ни дня, ни недели, ни месяца, ни года, ни несколько лет своей жизни на путь. Он хотел увидеть своего соулмейта настолько быстро, насколько это возможно. Прошли томительное минуты его полета в космосе, сопровождаемые лишь звуком работающего двигатели и его гулко бившемся сердцем в рёбрах. Его звезда вошла в атмосферу Земли, оставляя после себя огненный след в небе в это раннее солнечное утро. Хан быстрее кометы рассекал земное пространство своей ракетой, медленно, но с каким-то дребезжанием сажая своё средство на посадку. В следующую секунду оно тяжело ударилось о землю, прорыв большие борозды в почве, дойдя, кажется, до глины и даже глубже и больше. Ему удалось приземлиться где-то в районе леса, при этом сильно ударившись головой о руль при столкновении с большим раскидистым деревом. В это раннее утро лес охватили крики и щебетание птиц, которые сорвались с насиженных веток и улетели подальше от неопознанного объекта. Посадка прошла не такой гладкой и мягкой, как ему того хотелось, однако несмотря на это, паренёк выбил смявшуюся дверь, и его нога ступила на планету под названием Земля. Хан Джисон, родившийся на Меркурии, этой загадочной планете, отдаленной от Земли на расстоянии 217 миллионов километров, наконец-то здесь. Новоприбывший наполнил лёгкие воздухом. Однако в следующую секунду он зашёлся кашлем, хватаясь за горло и грудь. Воздух здесь был, естественно, другим, и к его непохожести Джисону придётся привыкнуть. Паренёк оглядел местность. Всё вокруг было зелёным, ярким, свежим, живым... Листья деревьев шелестели на лёгком ветру, солнечные лучи пробирались через их ветки, где-то вдали послышались робкие и аккуратные шаги животных. Хан решил проверить наличие своих вещей. Шапка – на месте, любовь – вот она, здесь, в груди и раскидана по карманам его джинс, и гитара – за спиной. Сони потянулся за инструментом, но в следующий момент его рука нащупала лишь гриф, что был в районе его лопаток и корпус от нее, который, по всей видимости, был поврежден жёсткой посадкой. Парень поспешно положил инструмент на зелёную траву так, словно это был его раненный товарищ, который отдал жизнь в неравном бою. Слёзы сами собой собрались в уголках глаз. Хани шмыгнул носом. Его меркурианский друг, с тонко чувствующей мелодичной душой, сейчас тонул в разнообразии травы, и как показалось Джисону, со струн инструмента срывались одинокие, печальные, прощальные аккорды, которые в последствии затерялись среди шелеста листьев, пения птиц, шума ветра... Ему было грустно от той мысли, что он теперь один, ведь всю свою не долгую жизнь парень был бок о бок со своим другом. И вот теперь, видя повреждённые увечьями корпус гитары, Хани не мог поверить в то, что это правда. Он снова оглядел местность. Она, естественно, была отличной от Меркурия от слова совсем, хотя бы потому что его родная планета не могла похвастаться пестротой зелени и свежестью воздуха. Сони не знал, куда приземлил свое космическое судно, и лишь поэтому его местоположение было сейчас не известно. Он не хотел оставаться здесь, не имея ни малейшего понятия, где искать своего соулмейта. Приземлиться на Землю было одним делом, не таким уж и сложным, а вот найти нужного человека – намного труднее, учитывая численность населения этой планеты. Парень поднял гитару с земли и, удобнее перехватив ее так, будто она могла чувствовать боль, сделал первые шаги навстречу неизвестности, преодолевая кустарники и низко опущенные ветки деревьев.

~~~

Ли Минхо любил смотреть на звёзды, сколько себя помнил. Они мелькали в тёмном пространстве, привлекая внимание, что совсем маленького, что уже ставшего взрослым Хо. И иногда сидя на подоконнике, в своей детской комнате, Лино долгое время мог вглядываться в крошечные сияющие точки, словно это были крошки печенья, разбросанные по тёмно-синему покрывалу. Это было поистине незабываемое зрелище. Например, печенье орео у него ассоциировалось с Луной. Довольно-таки странное сравнение, однако в момент, когда отделяешь одну часть от другой, то белая начинка так похожа на бледный диск, словно его одиноко повесили куда-то в тёмное небо, забыв потом снять. Стоит сказать, что Ли любил печенья с предсказаниями. Казалось, в них всегда были написанные хорошие слова и дельные советы. Как будто бы, те, кто создавал эти предсказания, нарочно угадывали, что хотел увидеть на маленьком клочке бумажке Минхо. Или же он просто хотел верить в то, что это каждый раз была судьба. Наверное, это и была она, коль из раза в раз его глаза бегали по небольшим буквам, которые гласили почти одно и то же. Это было что-то вроде: "пройдет время и ты встретишь своего соулмейта, просто подожди!", "твоя вторая половинка ждёт тебя!", "звезда упала – это была твоя любовь, быстрее заключи ее в свои объятия!", "ты на верном пути!" И все эти мотивационные слова подогревали в Минхо интерес и жажду поскорее узнать эту тайну. И лишь поэтому он каждую ночь смотрел на звёзды, в надежде увидеть...увидеть что-то. Хо не до конца понимал, кого он каждую ночь пытался разглядеть в небе, однако он продолжал придерживаться этой традиции. И даже сейчас, находясь в походе, в это раннее солнечное утро, Минхо продолжал смотреть на небо, в котором на данный момент не было видно звёзд, но в его ладонях было предсказание, словно маленькая птичка или бабочка, которая своими крылышками билась о стены клетки, что представляли собой его руки, пытаясь вырваться и улететь в направлении второй половинки. Наверное, это снова была судьба, которая так отчаянно желала свести два влюбленных сердца. Тяжёлый портфель за спиной слегка замедлял дорогу путнику, однако его не покидали силы идти дальше. Он на тот момент пошел в поход со своими друзьями, которые значительно отставали от него, разглядывая почти что каждый сантиметр леса, начиная с того, какая почва, заканчивая тем, как высоко уходят деревья в небо. Минхо тоже это было интересно, однако он, сам не зная, почему, продолжал в скором темпе идти вперёд, будто его что-то тянуло туда, куда он и не знал дороги. Он шел так, словно внутри него был встроен с самого рождения компас, который всё это время был в спящем режиме, и вот сейчас настало его время. Ли шёл уверенно, перешагивая через ветки, аккуратно ступая туда, где росли витиеватые корни деревьев. С каждым его шагом сердце в груди билось всё сильнее, отдаваясь стуком в висках. Кровь бурлила в его теле, поторапливая быстрее переступать ногами, не обращая внимания на препятствия на пути. С утра Минхо, как в порядке вещей, первым делом посмотрел на небо, про себя словно пересчитывая едва заметные звёзды. Ему показалось странным то, что в небе сверкала какая-то точка, которую он прежде не видел. Возможно, это падающая звезда – подумалось тогда Хо, когда он размерно попивал горячий кофе. Он продолжал так думать и дальше, по мере того, как эта точка становилась всё ближе и ближе, словно приближаясь к земле. И даже тогда, когда Ли уже был в лесу, он продолжал видеть ее сияющий свет. Наверное, лишь поэтому его что-то тянуло туда, куда она направляется. И стоит сказать, что это в действительности произошло. Земля вдруг содрогнулась, птицы стремительно полетели в обратную от звука сторону, вмиг стало подозрительно тихо. Пугающе. Неужели звезда упала? Они действительно могут падать с неба? Разве это правда? Тогда одно из предсказаний сбылось? Говорит ли это о том, что то была его любовь? Вопросы, подобно рою пчел, крутились в его голове, в то время как он спешил навстречу неопознанному объекту. Друзья остались далеко за спиной, о чём-то своем переговариваясь, и вообще они выглядели так, будто и не слышали никакого шума. Минхо бежал, вкладывая в каждый шаг всю силу и энергию, что у него остались в теле. Несмотря на груз за спиной, ему удалось преодолеть ту дистанцию, которая отделяла его от того места, в котором упало это "что-то". Раздвигая лохматые ветки деревьев руками, Ли внезапно столкнулся лицом к лицу с каким-то пареньком, который был одет несколько нелепо и не подходяще для теплого леса. Они вмиг отпрянули друг от друга, теряя в какой-то момент равновесие, отчего незнакомец упал на листву. – Ой, аккуратнее! – бросился Минхо на помощь парню, быстро избавляясь от портфеля. Ли опустился рядом с ним, оглядывая тело перед собой на наличие ушибов и ссадин. – Порядок? – обеспокоенно спросил он, удостовериваясь, что незнакомец не повредил себя. – Д-да, всё хорошо. – запинаясь, ответил второй. Его круглые и такие чистые, невинные глаза смотрели, казалось, в самую душу Минхо. И ему почему-то подумалось, что тот пытается найти что-то в его глазах. Прошла, наверное, минута, в ходе которой парни неотрывно смотрели глубоко друг в друга. Предсказание в руке Лино горело, будто огнем, отчего его руки стали неприятно влажными. Он так и продолжил сидеть на корточках около странного парня, которого делала милым его черная шапочка. Однако спустя, кажется, минуту, Минхо зацепился взглядом за какой-то странный предмет в руках последнего. – Что это? – кивнул он на то, что было в руках незнакомого ему парня. – Гитара. – последовал незамедлительный ответ. – Но...это не похоже на гитару. – заметил Хо, аккуратно ему об этом говоря. Казалось, Ли был готов ко всему, что последний может сделать и как может отреагировать на такое странное замечание, однако тот лишь спокойно и даже с толикой грусти в голосе ответил следующее: – Это было некогда ею. – паренёк провел пальцами по грифу, и его движение было таким нежным и заботливым, словно инструмент был живым. В эту секунду в груди Минхо что-то гулко ёкнуло. Сердце? Неужели это было оно? – А что случилось? – не смотря на то, что его сердце выполняло кульбиты, буквально бившись о рёбра, он продолжил смотреть в глаза напротив, которые были такими большими и красивыми. – Она... повредилась, когда я пытался плавно посадить эту штуковину на землю. – пожал плечами второй. Его голос звучал так, словно он говорил в данный момент о погоде. Так легко и невозмутимо это прозвучало. Стоп, что? Какую такую штуковину? Глаза Минхо расширились. Позади незнакомца Ли вдруг разглядел среди всего зелёного что-то инородное. Это...? – Я прилетел сюда на ней. – обернулся он. Космическое судно в форме звёзды было наполовину погребено в землю, лишь ее яркая верхушка была видна. Неужели это та самая точка, которую видел Минхо этим утром в небе? – Ты...? – он сжал предсказание в кулаке. – Я – Хан Джисон, с планеты Меркурий. Будем знакомы! – и с этими словами очаровательный паренёк протянул руку в знак приветствия. Хо незамедлительно обхватил протянутую ладонь, чуть треся в воздухе. Кажется, в этот момент всё стало на свои места, словно сложились два кусочка правильных пазла, тем самым создавая картину. Минхо протянул Джисону клочок бумаги, которую до этого сжимал в своем кулаке со словами: – Ли Минхо. Кажется, мы наконец-то встретились. В глазах напротив появился блеск. Хан понял, как и Ли, что они соулмейты и они те, кого искали всю свою не длинную жизнь. В следующую секунду Джисон кинулся Минхо на шею с объятиями, повалив того на спину. – Ты тот самый землянин, который предначертан мне космосом? Неужели это ты? – неверяще спросил Хани. Лицо меркурианца было близко к его собственному. Он мог чувствовать дыхание парня на своих губах. Верёвочки от черной шапочки висели низко, задевая лицо Минхо, но это нисколько ему не мешало разглядывать уже, получается, родное лицо человека, с которым он проведёт больший остаток своей жизни с ним. – Я тот самый странный землянин, который нашел своего нормального инопланетянина. – нежно улыбнулся Лино, проводя ладонью по пухлой щёчке Сона. Последний на это лишь уткнулся носом в шею путнику, приговаривая при этом, что наконец-то нашёл свою любовь.

***

Внезапно появившийся Дуни громко и нетерпеливо мяукнул, напоминая, что он и его братья хотят завтракать. Ли нехотя оторвался от любимых и сладких губ мужа, прикасаясь к его лбу своим, смотря при этом не только в глаза напротив, но и в саму душу. – Они хотят кушать. – выдал Джисон, складывая губы уточкой, отчего стал похож на хомячка с орехами за щеками. Минхо хохотнул. Хани иногда до невозможного был таким милым и забавным. – Но я тоже хочу кушать. – он провел пятёрней по немного отросшим волосам Джисона. – Тебя, например. – подмигнул старший. – Хэй! – бельчонок не сильно стукнул кота в плечо. – У тебя была, кажется, такая возможность, которой ты не воспользовался. – упрекнул он его. Хо выпрямился. – Когда такое было? Кажется, старший действительно потерял счёт времени рядом со своим меркурианцем и явно не помнил, когда была ему предоставлена такая возможность. – Каждая секунда нашего с тобою времени полностью в твоём распоряжении, малыш. – хихикнул Хан. Его слова, словно несли в себе согласие для Минхо. – Значит, – землянин наклонился к мужу. – я приступлю к своему завтраку. – и он прикоснулся губами к чувственной шее Джисона, захватывая ее своими передними кроличьими зубами. Младший от неожиданности пискнул, совсем как хомячок от страха. Это было и забавно и завораживающе одновременно. Сама мысль о том, что Хани становится рядом с Минхо слабым и таким податливым, заставляла кровь бегать по его венам в тысячу раз быстрее обычного. Это заводило Ли не на шутку. Его руки уже, словно проживавшие свои самостоятельные жизни, быстро избавили мужа от ненужной в данной ситуации футболке, проводя широкими ладонями по талии своего бельчонка, сжимая бока. – М-минхо, СунДунДо ждут же. – промямлил паренёк, зарываясь пальцами в темные волосы Ли. Он явно боролся в безуспешной попытке привести возбужденного мужа в чувства и обратить его внимание на голодных котов. Однако вопреки своим же словам, Хан обхватил ногами торс старшего, притягивая того ближе к себе. Лино тем временем опустился поцелуями к татуированной груди Джисона, обдавая горячим дыханием чернила на нежной коже. Землянин провёл юрким языком по компасу, который находился близко к розовой горошине, отчего по телу младшего прошла крупная дрожь, словно его вдруг окатили холодной водой. – Лино-хён! – первый и тихий стон сорвался с приоткрытых губ меркурианца. Нужно сказать, Сони вообще быстро возбуждался, особенно под ласками Минхо, который знал все чувствительные точки младшего. – Да, мой бельчонок, что случилось? – сладким голосом поинтересовался хён, оставляя горячие поцелуи на всей груди своего мужа, наминая его бока и бёдра. Его голос звучал так, будто не он является сейчас дьяволом-искусителем. – Мне стоит остановиться? – он резко отпрянул, нависая над Джисоном. Хан распахнул глаза, хлопая ресницами и недоуменно смотря на Хо. – Ч-что? Ты решил остановиться прямо сейчас? Ты издеваешься?! – в голосе его бельчонка слышны были нотки возмущения. – А что не так? – Ли провел ладонью по голой коленке Сона. Он первоклассно играл ничего не понимающего человека. – Действительно. – цокнул белкоподобный парень, кидая недовольный взгляд на свой пах. Однако, Минхо заметил в его глазах толику смущения. И ещё его сдавали розовые щёчки и уши, что показалось старшему очаровательным зрелищем. – Это же не такая проблема, разве нет? – наклонил голову вбок Хо, откровенно уже ухмыляясь от состояния младшего. – СунДунДо голодны, поэтому нам не стоит задерживаться с завтраком, ты так не считаешь? Минхо поднялся с теплого пола, протягивая раскрытую ладонь мужу. Коты тут же окружили хозяина, громко начиная мяукать и потираться всем телом о ноги Минхо. – Айщ! – вскрикнул Хани, так и не принимая протянутую ладонь. Он живо вскочил на ноги, поправляя шорты, дабы скрыть вставший член, что было безуспешно, к сожалению. Ли хохотнул с такого поведения. – Прости, дорогой. Накормить детей – мой долг. С этими словами он отсалютовал ему, разворачиваясь на пятках и зовя Суни, Дуни и Дори к завтраку. Хани проводил мужа обиженным взглядом, скрещивая руки на груди.

***

День шёл своим чередом. Минхо и Джисон успели посмотреть аниме, после просмотра его же и обсудили. Заказали еду на дом. Долго, правда, спорили, что лучше взять, однако быстро пришли к консенсусу, как только старший притянул Хана к себе для головокружительного поцелуя. Во второй половине дня им позвонил Чан. Лидер пожелал им хорошо провести время, любезное выделенное компанией. Также сказал, что, возможно, заскочит к ним, если будет возможность. Они дали свое согласие на его визит, однако оба понимали, что Крис уедет домой, к себе в Австралию и будет тискать в своих объятиях Берри, прикалываться над Ханой и Лукасом, присылать в их общий чат что-то смешно и, конечно, будет заниматься работой. А иначе это будет уже не тот Бан Кристофер Чан, которого они все до мозга костей знают. В какой-то определенный момент их дня Ли и Хан просто начали заниматься каждый своим делом. Лино возился с котами в гостиной, развлекая хвостатых различными игрушками и сладостями, при этом, как будто бы, начиная разговаривать с ними на кошачьем языке, понятным только им, в то время как Сони вновь взялся за свою гитару, совсем как хомячок спрятавшись в их спальне. Он укутался в одеяло, тихо наигрывая красивые аккорды. – Лино-хён, детка, держи меня за руку сейча-а-ас. – тихо пропел он, наигрывая приятную мелодию, которую играл сегодня утром. Музыка заполнила собой всё пространство комнаты, отскакивая от стен и распространяясь по всей их уютной квартирке. Порою она напоминала маленький домик кота и хомяка, который нашли общий язык для проживания вместе, не ссорясь друг с другом. Это было удивительно не только для самих Минхо и Джисона, но и для остальных мемберов тоже. – Ты меня звал? – в спальне внезапно появился старший, держа на руках Суни. Он выглядел обеспокоенно, словно с Хани могло что-то случится. Кроме вселеннской любви – ничего, естественно. – А? Что? – Джисон вцепился в инструмент. То была та самая гитара, которую он взял с собой с Меркурия. Ему удалось починить ее, однако по ее корпусу было видно, что она пережила на самую лучшую посадку. – Ты, кажется, звал меня. – повторил Ли, заходя вглубь комнаты. Дуни и Дори хвостиком потянулись за хозяином, о чём-то своем мяукая. – Да нет. – отмахнулся он. – Я просто...пел. – а затем смущённо взъерошил волосы под внимательный взгляд кошачьих глаз Минхо. Старший ловко забрался на кровать, приняв позу лотоса. – Хэй, бельчонок, это та самая песня, которую ты пел с утра? – ладонь Хо легла на теплую и нежную щеку Хани, ласково поглаживая. – Угу. – кивнул меркурианец и поднял взгляд. В его глазах Минхо мог увидеть Млечный путь, в котором сияла любовь к нему самому. Это было действительно завораживающим зрелищем. Хан Джисон, живший прежде на Меркурии, этой такой необычной планете, максимально не похожей на Землю, сейчас сидит в их постели, укутавшись в теплое одеяло, и буквально посвещает всего себя в эту песню, выплескивая в нее все свои чувства и эмоции, свою историю любви, а ее уже дарит Ли, такому обычному землянину, который верил в предначертанную любовь свыше. Они оба, такие странные, но в тоже время такие нормальные, нашли друг друга в паутине этих бесконечных касательных. – *Я люблю тебя, мой странный землянин!* – произнёс Джисон на своем родном меркурианском языке, который был подобен звону ручья, и звучал так необычно, но одновременно с этим притягательно, что порою Минхо хотелось выучить его ради Сона. Хотя нужно сказать, что Ли знает парочку слов на меркурианском, правда с произношением надо поработать. – *А я люблю тебя, мой нормальный инопланетянин!* – ответил ему Минхо на ломаном меркурианском языке, глупо и счастливо улыбаясь при этом. Джисон оставил на губах Минхо сладкий поцелуй, притягивая его к себе в кокон из теплого одеяла, отчего Суни, сидевший на коленях старшего, махнул хвостом, быстро высвобождаясь из таких крепких объятий. Парни сидели близко, сминая губы друг друга то в плавном и несколько ленивом, то в быстром темпе. Тихо падал снег за окном, на фоне слышно было мяуканье котов, которые игрались с розово-зелеными простынями, думая, что под ними может быть мышь. Всё было прекрасно. Парни, которые нашли путь к сердцам друг друга, а в последствии скрепили свои узы браком, соединили сердца и души крепкой нитью, которая выдержит все невзгоды, все препятствия на их пути, никогда не порвётся, потому что не посмеет, ведь их любовь крепкая, как сталь, но нежная, как те самые пудинги, так любимые Минхо, их любовь странная, но в тоже время такая нормальная, самая очевидная вещь на свете, и не важно, с каких они планет, это любовь с первого взгляда, первых прикосновений, с рождения, в конце концов, ведь они заранее знали, что есть друг у друга, ведь предначертаны космосом быть рядом, как два магнита. И, казалось, это именно то, что важно, то, что нужно, то, что имеет смысл, то, что они хотели, хотят и будут хотеть. Всегда.

~Мы с разных планет,

Ты с Меркурия, а я с Земли.

Я — странный землянин, а ты — нормальный инопланетян, и нам обычно в своей среде,

Когда устанавливаем сквозь время и пространство контакт мы.

Мы с разных планет,

Однако в космосе мы чувствуем себя, как дома.

Звезды в нём, словно рыбы в воде,

Своей серебристой чешуёй освещают дорогу нам.

Мы с разных планет,

И это делает прекрасной нашу связь.

И сколько бы не прошло лет,

Мы будем, как и сейчас, также ярко, как звезды сиять.

Мы с разных планет,

Однако судьба проложила нам путь к сердцам друг друга.

Она определила нашей любви цвет,

Чтобы увидеть мы смогли за километры друг друга.~

The end