«Пристанище чувств»

      Тонкой кистью неторопливо ведёт по щеке, в касаниях золота рассыпая на ней многочисленные звёзды по веснушкам. И так трепетно щекотно от этого, что закрытые веки Феликса подрагивают, а в мыслях мерцающим песком вырисовываются их два силуэта. Совсем рядом. Близко настолько, что сливаются в песчаном вихре в единое целое — чувственно интимно, торопливо с биением беспокойного сердца, что полно любви и невысказанных чувств. — О чём думаешь? — голос, очаровавший от лохматой светлой макушки до босых ступней на деревянном полу импровизированной мастерской, шершаво до дрожи по хрупкому позвонку раздаётся у губ. — О нас, — в мыслях, когда вслух совсем иное. — Щекотно.       И распахивает смущённо веки, встречая внимательный взгляд угольных глаз, что алмазным отблеском отражают его покрасневшие щёки — Хёнджин рассматривает его, подмечает каждую черточку и рисует собственный штрих в пару ей, чтобы той не было одиноко. Любуется и не скрывает этого. Пытается ли? Вовсе нет. Всё так прозрачно, понятно, осязаемо, но теплится в сердце, раздаваясь жаром изнутри, когда хочется его отдавать ласковыми касаниями, нерасторопными поцелуями в висок и словами, что будут полны глубины любви.       Хёнджин расплывается в нежной улыбке, всё ещё вырисовывая кистью мерцающие звёзды на его щеках, на которых плавится золото в румянце, подобно уходящему дню в закатном горизонте за окном. И опускает глаза на мгновение, пряча обнажённое сердце в складках своей помятой домашней футболки, перепачканной красками чувств. — Ты похож на солнечный день, что усыпан звёздами, — шепчет искрами смущения, пока щёки отражением краснеют и у него. — Красивый. Очень.       Хёнджин убирает осторожно руку от родного лица, закончив своё творение и смотрит так, что время замирает и стекает медленно по песчинке. — А ты? — Феликс поджимает и закусывает нижнюю губу, миниатюрными пальцами заправляя выбившуюся светлую прядку за ухо. — Кто ты тогда, хён? — Беззвездная ночь, — Хёнджин взволнованно ищет во взгляде напротив понимание его откровения, когда ответ звучит сразу же, без секунды на размышления. — Подарить тебе звёзды? — Пожалуйста.       Феликс ладошкой тёплой ластится по шее, путаясь пальцами в нежности от соприкосновения их кожи, когда щекой к щеке, созвездиями петляя, переплетает их золотые нити любви и рвано выдыхает в самые губы. Секунда — песчинка из вихря их двух силуэтов, что в слиянии трепетном их объятий отделяет от мига, когда в сумеречном горизонте солнце отдаёт своё сердце ночи. И Хёнджин принимает его, отдавая собственное, влажными губами создавая их центр Вселенной в поцелуе. Полумесяцами скользит, в ласке их мягкости зажигая звёзды на щеках Феликса и на собственных, и светятся они — их собственные созвездия — ярче солнца и луны. Губами по губам, когда сердце грохочет в груди гравитацией, а по орбите вокруг их целующихся фигур кружатся в отрывистом шёпоте слова о любви.       И любят они друг друга — трепетно, чувственно, искреннее и неподдельно, — как день любит ночь, даря ей вместе со своим сердцем свет тысячи звёзд, и как ночь день, разжигая росчерком в угольном небе мира их созвездия, что будут гореть для миллионов сердец и для них двоих.