Радужный цвет Серого Лабиринта

Беатрикс стояла в полном облачении перед открытым входом в Серый лабиринт, который она в течение недели усердно расчищала от каменных завалов. Из длинного туннеля, ведущего вглубь, ясно доносилась ангельская мелодия, словно ожидая её внутри. Не испытывая страха, хотя любой другой на её месте давно бы сбежал с этого острова или даже с планеты, Беатрикс смело шагнула навстречу музыке. Она легко перепрыгивала с островка на островок из квадратных камней, которые когда-то были опорами моста. Время не пощадило это место, и вокруг разрушенного моста в туннеле парили огромные глыбы идеально квадратной формы, словно в невесомости. Некоторые из них были покрыты радужной плёнкой, а блики от воды лишь подчёркивали их красоту. В конце моста был квадратный проход, из которого лился яркий солнечный свет, отчего рассмотреть, что ждёт Беа «за дверью», было невозможно, но одно она знала наверняка: это что-то должно обладать просто внеземной красотой и величием, сравнимым с самыми великолепными дворцами Земли или вовсе всеми семью чудесами света вместе взятыми. И это оказалось именно так. Выйдя из туннеля, Беатрикс увидела небольшой луг с травой самого прекрасного оттенка зелёного, который можно увидеть лишь в самых ярких снах. На лугу радостно паслись самые разнообразные слаймы, в основном квантовые и мозаичные, но тем не менее варры из этого буйства красок не рождались, несмотря на примерно дюжину видов слаймов, некоторые из которых не поддавались описанию: слайм, чьё тело скручивалось в спираль и завязывалось в узел, немного вводя в ужас своими трансформациями, слайм, что был будто бы из чистого света и издалека напоминал огромный сгусток эхо, меняя цвет тела по настроению, слайм, что выглядел как оживший мицелий гриба, клубок из тончайших белых нитей, что способен стрелять ими в стороны, словно бы паук. От туннеля через весь луг шла тропинка, проходящая через каменную арку примерно посередине луга и заканчивающаяся у входа в лабиринт. Сам Серый лабиринт был наизаметнейшей частью этого места: возвышающиеся до самого неба 2 огромные квадратные башни, между которых был узенький на общем фоне вход в лабиринт, от каждой башни шла не менее огромная стена, на которых были колоссальных размеров фрески с веселящимися на них слаймами и странными существами, не похожие ни на что из того, что ранее видела Беатрикс, словно бы сошедшие с картин Сальвадора Дали или Иеронима Босха. Моллюски в виде наутилусов или аммонитов, что грациозно маршировали по нарисованным просторам с абсурдно длинными ногами вместо щупалец, и каждая из них оканчивалась лошадиным копытом, не то рыбы, не то птицы, а может, и вовсе бабочки, что с элегантностью ската летали в небе. И вся фреска переливалась радужными цветами, что создавало реальный эффект того, что рисунок живёт своей жизнью. Из центра лабиринта громко и чётко доносилась музыка, что так звала за собой девушку отправиться на встречу к ней. От увиденного и без того аномально жизнерадостная в последние две недели Беа впала просто в экстаз от увиденных ею красот, что невозможно было даже вообразить, и экстаз этот выражался в виде громких радостных криков во всю мощь лёгких и горла, отзываясь оглушительным эхом от стен лабиринта и близлежащих скал, да так, что это эхо доносилось сквозь пространство и время аж до самой Оранжей и даже дальше, за пределы острова. *** — Ты прав, Вик, — сказала Моти. — Было бы замечательно, если бы мы подготовили полигон с телепортами и турелями. Это поможет нам в случае, если за нами кто-то погонится и попытается прыгнуть в портал. А что касается костюма с защитой от радиации… О, у меня есть такая вещь! Правда, она обычно пылится без дела в ангаре, но это полноценный крутой экзоскелет — последнее слово техники в области роботостроения! — Я уже понял, что у Майлз Тег самые крутые технологии, — ответил Виктор. — Хорошо, что у тебя есть экзоскелет. Но давай вернёмся к делу, Моти. — Ладно, — согласилась Моти. — А… Внезапно её речь прервали чьи-то радостные крики, доносящиеся издалека. Они ворвались в комнату со станцией связи через открытое окно, по которому Моти обсуждала с Виктором план спасения Беатрикс. — Это что только что было? — спросила Моти. — По-моему, это был голос Беатрикс, — ответил Виктор. — Вик, ты шутишь? Как она могла попасть ко мне на остров? Хотя, с другой стороны, чему я удивляюсь… Пойду проверю, не носится ли она у меня под окнами. Моти высунулась в окно и начала осматриваться по сторонам, словно орёл, высматривающий добычу, она высматривала свою незадачливую подругу. Однако второй крик ясно дал понять, что он доносится со стороны Радужного острова. — Как Беа громко орать умеет, — сказала удивлённая Моти, закрывая окно и возвращаясь к станции связи. — Так… Под окнами у меня она не орёт, а орёт она у себя на Радужном острове! Это ж насколько громко надо орать, чтобы твой голос был слышен за много километров! Насколько, блин! — Моти, успокойся! — сказал Виктор. — Человек без посторонних средств просто не способен издавать такие громкие звуки, это уже довольно… жутко. — Короче… — сказала Моти. — Ставь там у себя турели с телепортами, а я достану свой экзоскелет. Ранним утром выдвигаемся, Огдена оставим в лаборатории, чтобы он следил за тем, чтобы ничего не случилось. — Но… — ответил Виктор. — Сейчас поздний вечер, и если мы не будем спать всю ночь, то это повысит риск провала операции из-за того, что наши когнитивные способности будут не в лучшем состоянии. — А если будем медлить, Беа там Ктулху сожрёт, возможно, даже уже жрёт… — добавила Моти. — Значит, утром, — сказал Виктор. — А я тогда пошёл готовить оборудование. — Я тоже, ибо, знаешь, карты — вещь нужная и незаменимая. *** Наоравшись от души и побежав вперёд по тропинке, сквозь арку прямо в лабиринт, зайдя в него перед Беа открылась ещё более невероятная и в каком-то смысле клаустрофобная картина с нотами лиминальности. Казавшиеся издалека непомерно узкими коридоры лабиринта на деле были огромными, их ширина была сравнима со крупного вида автодорогой, высота стен как у небоскребов, да так, что небо было лишь едва заметно, если задрать голову к верху. По стенам за неимением более подходящего слова для описания "плавали" граффити из призматических волн, до этого подобный эффект на камнях проявлялся только в виде разводов как от бензина, но здесь... это были именно рисунки, что двигались по стенам лабиринта, напоминая самую фантасмагоричную и сюрреалистичную анимацию, что только можно было себе представить. Сами стены были не простого серого цвета, они были из чего-то, что состояло из крошки всех известных человечеству цветов, вблизи вообще нельзя было сказать, что стены вообще какого-то конкретного цвета, но издалека вся эта цветная крошка сливалась в единый серый цвет. Музыка и рисунки на стенах указывали Беатрикс путь к центру, и чем ближе к центру лабиринта, тем громче музыка и тем ярче рисунки на стенах лабиринта, при этом и сами рисунки менялись, если у самого входа это были просто веселящиеся рисунки слаймов, то со временем рисунки стали принимать облик друзей, что подбадривали девушку идти до конца и указывали путь, при этом говоря прямо со стен их голосами. "Давай, Беа! У тебя всё получится!", "Это будет величайшее научное открытие Беатрикс!", "Не сдавайся, амига!", "Мы с Гоби в тебя верим, дорогая". А после на стенах лабиринта стали появляться самые яркие моменты её жизни на Земле, путешествие по Африке верхом на слонах, поход с Кейси в горы, с ним же на концерты... Картины воспоминаний прямо-таки сияли на стенах лабиринта и в голове Беатрикс, разжигая жажду к неизвестному, с такой силой, будто бы по телу вместо крови течёт расплавленный металл, а глаза словно видят всё чётче и ярче, чем когда-либо. И вот под самый конец пути рисунки стали отсоединяться от стен и стали похожи на цветы и сосны северного сияния из Сыпучих обрывов, но более... материальные, будто-то бы. Не призрачные, бледно сияющие силуэты, напоминающие голограммы, а состоящие будто бы из сияющего всеми цветами радуги геля, как мерцающий слайм, что тоже пел невероятно красивые мелодии, только здесь... это был не напоминающий мыльный пузырь солист, а целый карнавал, как в Рио-де-Жанейро, переливающиеся слаймы, существа с фресок, что начали оживать у неё на глазах и представать перед ней во всей своей хтонической красе, при этом к ним присоединились и более мелкие, но не менее абсурдные животные: смесь из медузы и бабочки, кальмара и комара, какие-то глубоководные рыбы, плавающие в воздухе, ходячие растения и всё, для чего не нашлось бы слов, чтобы описать. Среди хронического карнавала из образов самых странных и абсурдных монстров, что только способна породить человеческая фантазия, особняком стояли лишь друзья Беатрикс, что так же, как и другие участники карнавала, состояли из радужного геля, но, несмотря на это, та и не сопротивляется, что они её ведут за руки к выходу из лабиринта. Выйдя из лабиринта, перед девушкой предстал древний заброшенный город, напоминающий древние города Земли, вроде Вавилона с его исполинскими башнями, напугавшими самих богов, Фив, Луксора и Мемфиса с их древними руинами, что до сих пор ставят в тупик лучших учёных Земли. Город был многоуровневым и уходил вниз, и откуда-то с нижних уровней города и доносилась музыка, и хоть это уже походило не на жаждущую тайн и загадок душу, а на одержимость какими-то неведомыми силами, что заставляли идти до конца, но что таит в себе конец этого пути? Мысли Беатрикс уже полностью поглотила смесь из экстаза, эйфории и мании, полностью вытеснив из головы остатки осторожности и здравого смысла, поэтому, когда участники карнавала спрыгнули с уступа, на котором находились врата между городом и лабиринтом, прямо на нижние уровни города, игнорируя и без того в большинстве своём разрушенные лестницы, а летающие существа просто полетели сквозь многочисленные трещины и окна в самый низ, прямо к источнику чудных звуков, девушка не отставала от этой всей процессии и тоже длинными перелётами искала спуски к нижним уровням локации, спускаясь последовательно всё ниже и ниже, по всему городу было разбросано огромное количество эха, что освещало своим сиянием внутренние помещения города, подобно звёздам. И вот... в самой нижней части города был огромный театр, одинокий силуэт сидел на сцене, которую тускло освещали призматические волны, играя на гитаре, и да, именно от него всё это время исходила музыка, не смотря на то что для подобного нужен был бы огромный оркестр. Она была слышна аж в самой оранжереи, музыка, прекрасней которой не было на свете. Волн же в этом месте было прямо-таки невероятное количество, да такое, что переливаться всеми цветами радуги начал даже воздух. Все призматические монстры из процессии уже расселись по своим местам и ждали только Беатрикс, та шла по партеру, ища свободные места, но когда она подошла к сцене почти что вплотную... музыка затихла... Тут же свет прожектора высветил неясный силуэт гитариста, которым оказался...