Записки Мышонка — принца и волшебника

— Не хочу, чтобы Рон с Гермионой слышали, — сказал Гарри, когда мы кое-как втиснулись в оконную нишу за рыцарскими доспехами, на втором этаже. Уже в который раз я изумился — ведь мы здесь отлично помещались, когда нам было по одиннадцать! Неужели настолько выросли? Гарри взъерошил волосы и продолжил, отводя глаза: — Это касается прорицаний. Я вижу сон. Один и тот же. Долго. — Что за сон? — спросил я осторожно. — Дурацкий, если честно, — признался Гарри, — я иду по коридору без окон, впереди дверь, чёрная, со старой медной ручкой. И я очень хочу её открыть — как будто, если сделаю это, узнаю все тайны. Как думаешь, это будущее? — Не уверен, — признался я, вспоминая собственные сны-видения. Они у меня почти всегда были лишены эмоций или желаний — я просто видел. — Есть предположения, что за дверь? — Ни малейших. Хотя… — он нахмурился, — кажется, как будто знакомая. Я уверен, что видел её однажды, но тогда она не показалась мне важной, и я не запомнил её. — В маггловском мире? — Нет, волшебном! — без колебаний возразил он. — Точно в волшебном. Хм, слушай, а ведь я в волшебном мире мало где был! Хогвартс, министерство магии и Гринготтс — вот и всё. Ну, и дом Сириуса, но это точно не в нём. Ставлю на Гринготтс. — Почему? Он пожал плечами: — Не знаю. Подземелья, тайна — больше похоже на банк. Но почему мне уже месяц снится банк? Не буду же я его грабить? — Кажется, у тебя и так всё нормально с финансами, — слабо пошутил я. — Но вообще, то, что ты описываешь… Не знаю, это не похоже на то, как я вижу будущее. Хотя, — я вздохнул, — даже коридор был бы лучше всей той ерунды, которая мне снится. Впору ходить по замку и орать: «Будьте осторожны! В скором времени кто-то белокожий ошпарится кипятком! Наливайте себе чай аккуратно!» Гарри наморщил нос и фыркнул, явно пытаясь сдержать смех, но потом заметил: — Нет, коридор бесполезнее. Он один и тот же! Вот если бы дверь открылась… — Откроется — а там ещё один коридор. — Да ну тебя! — Ещё длиннее, а потом снова дверь. — Ладно, когда об этом рассказываешь, звучит ещё тупее. Но я вот что думаю. В прошлом году мне снилось что-то полезное. Волде… Риддл, Хвост, их планы и разговоры — хоть что-то. Вдруг этот коридор тоже связан с ним? — Как? Гарри пожал плечами и, выдохнув, уже без тени энтузиазма предположил: — Это путь Риддла от спальни до толчка. Поскольку Хвост — тот ещё зельевар, зелье он сварил плохое, и теперь новое тело у Риддла страдает недержанием или поносом. Вот каждую ночь и бегает. Отсюда и навязчивое желание добраться до двери. Мы рассмеялись. Да, предсказания — они такие: вечно видишь всякую чушь вместо того, что действительно важно. В общем, на урок предсказаний мне идти совершенно не хотелось. Судя по лицу Гарри, он тоже не стремился снова оказаться в душном кабинете с компании профессора Трелони, но прогуливать мы не решились. — Мне только ещё одной отработки не хватало. Анджелина до сих пор злится, что я пропустил две недели тренировок из-за Локхарта, — пожаловался Гарри. Я, честно говоря, совершенно забыл про квиддич — в прошлом году его не было из-за Турнира. Но вежливо спросил: — Анджелина Джонсон — ваш новый капитан? — Ага. Мы с ребятами считаем, что в неё вселился дух Вуда. Совершенно сумасшедшая стала! В общем, против всякого желания мы поднялись в класс и устроились в уголке. Понемногу к нам присоединялись и остальные студенты, а потом из люка внезапно выбралась мадам Амбридж. В розовой пушистой кофточке прямо поверх тёмно-сиреневой мантии. Профессор Трелони, которая раздавала нам «Оракулы снов», резко обернулась, когда в классе воцарилась непривычная напряжённая тишина. Амбридж широко улыбнулась, из-за чего её сходство с жабой только усилилось, и проворковала таким тоном, словно обращалась с кем-то умственно-неполноценным, но довольно милым: — Ах, добрый день, профессор Трелони. Вы ведь, моя дорогая, получили записку с указанием даты и времени инспекции? — Да, — ответила Трелони и нервно дёрнула подбородком. — Чудненько! — ещё шире улыбнулась Амбридж, взяла за спинку ближайший стул и поставила его прямо позади кресла Трелони, лицом к классу. Села, сложила на животе пухлые маленькие ручки и застыла с выражением искренней заинтересованности. Инспекция заметно нервировала профессора Трелони — та говорила совсем не таким загадочным тоном, как обычно, и то и дело оборачивалась. Но всё же мы получили задание проанализировать последние сны друг друга, а мадам Амбридж, встав со своего места, принялась ходить за Трелони тенью. Несмотря на маленький рост и нелепую фигуру, она удивительным образом подавляла всех своим присутствием. — Давай это будет не мой сон, — вздохнув, попросил Гарри, читая задание. — Не хочу про дверь. — Пусть будет рука, на которую пролился кипяток. — Допустим, темой выберем кипяток, — Гарри вписал это слово в опросник. — Этой ночью снилось? — Угу. Пока профессор Трелони проверяла дневник сновидений Лонгботтома, Амбридж заглядывала сбоку, а потом спросила, давно ли профессор работает. — Почти шестнадцать лет, — ответила профессор таким тоном, словно один этот вопрос её глубоко оскорбил. Амбридж что-то записала в пухлый блокнот и задала новый вопрос: — И на работу вас взял Дамблдор? Трелони согласилась, Амбридж записала. — И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони? Снова «Да», но в этот раз Трелони явно почувствовала себя увереннее, выпрямилась и вздёрнула подбородок. — Но, по-моему, поправьте меня, если ошибаюсь, после Кассандры вы в семье первая, кто наделен ясновидением? — со сладкой улыбкой пропела Амбридж. — Часто этот дар передаётся только через три поколения. Амбридж улыбнулась ещё шире, будто ей подарили рождественский подарок в сентябре, и сделала ещё пометку. — Разумеется. Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? Трелони оцепенела, словно этот вопрос поставил её в тупик. А я судорожно подумал: «Не надо об этом спрашивать! Не надо!» Я попытался опустить взгляд в учебник, но даже он не спас меня — строчки начинали расплываться, складываясь в очередную, наверняка бесполезную картину будущего. — Не понимаю вас… — пробормотала Трелони. — Я прошу вас сделать мне предсказание, — раздельно проговорила Амбридж. И хотя меня-то никто не просил, но отделаться от своего предсказания я не мог. Я видел, как Амбридж нервно стискивает в кулаки пухлые короткопалые руки, как подрагивает браслет на запястье. Она собиралась это сделать и знала точно, что никто не узнает. А кто узнает — тот не станет болтать. Она должна была, у неё не было выхода! Открыв ящик стола, она вытащила оттуда орлиное перо со стальным наконечником и мягко провела по нему одним пальцем. Я сморгнул. — Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорбленно сообщила профессор Трелони, и Амбридж, ещё более довольная, сделала очередную запись. А Трелони заволновалась, занервничала и воскликнула: — Я... но... но... подождите! Кажется, я что-то вижу... что-то, вас касающееся... да, я чувствую что-то... что-то темное... большую угрозу... Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться. — Боюсь... боюсь, вам грозит большая опасность! — драматически возвестила профессор Трелони. Пауза. Амбридж с прежним выражением на лице, с широкой улыбкой и стылыми пустыми глазами смотрела на профессора Трелони, после чего мягко произнесла: — Ну что ж, если это все, что вы можете сообщить… Она отошла в сторону, а профессор Трелони резко нависла над нашим столом и накинулась на дневник сновидений Гарри. До конца урока она толковала его сны, причём каждый умудрялась свести либо к смертельной опасности, либо к безвременной кончине. Я знал, что профессор Трелони способна предсказывать будущее. Но прямо сейчас я был на стороне Министерства и Амбридж — кто угодно справился бы с преподаванием этого предмета лучше. *** — Ну, и зачем мы здесь? — спросил Рон, садясь за стол. В библиотеке нас собрала Гермиона, таинственным голосом сообщив, что это очень важно. — Только не говори про подготовку к СОВ! — Не буду, — покладисто кивнула Гермиона. — СОВ, конечно, это важно, но мы вернёмся к ним позже. Вообще-то, я хотела с вами обсудить один важный вопрос, — она обвела нас строгим взглядом и лично я поёжился, думая о том, что ничего хорошего нас не ждёт. — Не тяни уже, — фыркнул Блейз, тоже, похоже, заволновавшись. — Ладно, — Гермиона вздохнула, — вопрос такой: как Риддл возродился? — Что? — переспросил Рон. — То самое, — отрезала Гермиона. — Я попросила Гарри максимально подробно вспомнить его слова на кладбище и сделала краткую выжимку. Вот что нас интересует больше всего, — она развернула свиток пергамента и ещё сильнее понизила голос, хотя все занимались своими делами и в библиотеке стоял тихий гул. Тут было не до подслушивания. — Первое: он защитил себя от смерти. Он показывал Пожирателям Смерти доказательства своего могущества и бессмертия. Дальше почти прямая цитата: «Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение... но все-таки я был жив. Чем я был, не знаю даже я. Я, который дальше кого-либо прошел по тропе, ведущей к бессмертию. Вы знаете мою цель — победить смерть. И похоже, мой эксперимент сработал, потому что я не погиб, а ведь это заклятие должно было меня убить». И, наконец, тот факт, что он мог вселяться в тела животных и даже людей — вспомните Квирелла. Кроме Гарри, никто из нас не видел второго лица торчащего из затылка нашего первого преподавателя защиты от тёмных искусств, но передёрнуло всех. — Следовательно, первое, что меня интересует, это как вообще можно избежать смерти. — Кхм… — Гарри прочистил горло, — а ты не думаешь, что сейчас нас должно больше занимать, как его победить? — Не думаю, — возразила Гермиона. — Какой смысл его побеждать, если он опять возродится? — Наше правительство думает так же, мне кажется, — заметил я. — Они… мистер Дженкинс сказал, что верит в воскрешение только Господа нашего Иисуса Христа, а Риддл вряд ли имеет к нему какое-то отношение. Уверен, они ищут ответ. — Хорошо, — невозмутимо ответила Гермиона, — пусть ищут. А мы тем временем проведём своё расследование. Не смотрите так! В прошлом году я верила, что взрослые защитят Гарри, что наша задача — просто помочь ему справиться с Турниром. И что вышло? Мы должны сами понять, как именно Риддлу удалось не умереть. И как избежать этого снова, — она строго свела брови к переносице. Я опустил глаза, засмотревшись на полированную крышку стола. Думать о чьём-то убийстве, путь даже этот кто-то — Волдеморт, было некомфортно. Но Гермиона была права. — Ладно, — вздохнув, Гарри взъерошил волосы на затылке, — это вряд ли философский камень. То, как он говорил о нём… Не знаю, не похоже, что камень был его основным средством. О, знаете, что странно? Он подробно рассказал, как я помешал ему завладеть камнем, но ни словом не упомянул дневник Риддла. — Действительно, странно, — согласилась Гермиона, записывая на пергаменте: «Дневник Риддла не упоминал». — Чёрт, я только сейчас об этом подумал… Рон, помнишь, что сказал Риддл? — Ну… — протянул Рон. — А, точно! Он сказал, что узнал о том, как ты победил его, когда был младенцем. Окей, согласен, это странно. Как будто… Как будто тот Риддл из Тайной комнаты и этот — ну, который с кладбища, — это разные Риддлы. — Только двух разных нам не хватало! — пробормотал Гарри. — Одного не понимаю, — заметил Блейз, откидываясь на спинку стула и поднимая его на две задние ножки, — что мы сейчас планируем найти? — Для начала, — невозмутимо ответила Гермиона, — я хочу, чтобы ты, Блейз, и ты, Рон, рассказали нам все истории про бессмертие, какие знаете. — Откуда бы… — начал Рон, но Гермиона его перебила: — Я не прошу фактов! Байки, страшилки, даже сказки. — М… — Рон помялся и явно неловко предположил: — «Мохнатое сердце колдуна»? Блейз прыснул, едва не упав со стула, и нарочито серьёзно возразил: — Тогда уж «Дары смерти». — По одному! — осадила их Гермиона. — Рон, что ещё за… мохнатое сердце? Фу, гадость! — Да ладно! — изумился Рон. — Все про него знают. Мы переглянулись с Гарри, и я с облегчением понял, что не один не вхожу в список «всех». — Ну, сказка Барда Бидля! Жил был колдун, был молодым, красивым и бесчувственным, не хотел любить, вот и вырезал себе сердце. А его сердце стало мохнатым и уродливым, пока лежало в ящике. Типа того. — Знаешь, на что похоже? — обратилась ко мне Гермиона. — «Портрет Дориана Грея». Ты же знаешь, что Уайлд был сквибом? — Понятия не имел, — с изумлением ответил я, но тут пришёл черёд Рона спрашивать, что за портрет и кто такой Уайлд. К нему присоединился Блейз и, к моему изумлению, Гарри. — Это роман, — со вздохом ответила Гермиона. — Однажды художник нарисовал портрет прекрасного юноши. Тот посмотрел на картину и пожелал, чтобы он сам вечно оставался молодым и прекрасным, а картина старела вместо него. Так и вышло. Сам он пошёл по пути порока, разврата, совершил убийство, но ничто не отражалось на его лице. Только портрет становился всё отвратительнее. В конце Дориан проткнул портрет кинжалом и умер сам. Собственно… Тоже подходит, потому что Дориан не старел. И мы не знаем, что было бы, если бы кто-то попытался его убить. — Мерзость какая, — искренне воскликнул Блейз. — Это как… Брр. — Согласна, — кивнула Гермиона. — А «Дары смерти»?.. — Тоже сказка, — вместо Блейза ответил Рон. — Из той же книжки. Трое братьев обманули смерть, и она подарила им подарки. Мантию-невидимку, воскрешающий камень и непобедимую палочку. А потом по очереди забрала всех братьев, кроме того, который с мантией. Он дожил до старости и отдал мантию сыну, а сам пошёл умирать. — А бессмертие здесь?.. — А бессмертие, — отозвался Блейз, — в легенде о том, что эти предметы существуют, и тот, кто соберёт их, станет Повелителем смерти. Чокнутые! — Не скажи! — возразил Рон. — Палочка-то точно существует. — Да с чего бы? — А Эмерика Отъявленного из-за чего убили?! — В обычной драке! Да ну, не верю я, что может быть какая-то особая палочка. Мантий-невидимок пруд пруди, но от смерти они не защищают. А камень… — Давайте на всякий случай запишем, — примиряющим тоном предложила Гермиона. — Пиши, — дёрнул плечом Блейз. — Дай, нарисую… — он отобрал у неё перо и нарисовал на пергаменте значок: круг, перечёрнутый прямой вертикальной чертой и вписанный в равносторонний треугольник. — Символ даров смерти. Мой третий отчим сходил по ним с ума, ходил на какие-то встречи искателей. — Странно… — произнесла Гермиона, забирая пергамент. — Я знаю этот знак. Только совсем в другом контексте. Когда я была в… — она слегка замялась, — в Болгарии, мы гуляли в центре Софии, и Виктор увидел группу ребят с такими вот значками на отворотах рукавов. Он жутко рассердился, мы с Михалом и Иванкой — это сестра Виктора — едва его удержали. Он сказал, это знак Гриндевальда, и носить его на улице — всё равно, что гулять со свастикой. — Что за свастика? — предсказуемо спросил Рон, а Гарри задал не менее нелепый вопрос: — Кто такой Гриндевальд? Фамилия как будто знакомая… Мы с Гермионой переглянулись, как внезапно наши мысли озвучил Рон: — Ну, даёшь, дружище. Это же самый опасный тёмный волшебник за всю историю! — Я думал, Волд… Риддл гордо носит это звание. — Если честно, — сказал я, — до Гриндевальда ему далеко. Он был, знаешь, опаснее Гитлера. Ради Бога, не спрашивайте меня, кто такой Гитлер! Я потом расскажу. Собственно, есть подозрения, и весьма оправданные, что Гитлер был марионеткой Гриндевальда. И когда нацисты проигрывали… — я вздохнул, вспоминая, с каким трепетом читал об этих событиях, — Гриндевальд находился в самом расцвете сил. Ему было не так уж важно, кто из магглов выиграет. Он считал, чем больше их умрёт — тем лучше. А каждый новый труп был ему выгоден, потому что мог пополнить армию инферналов. Гриндевальд захватил всю магическую Европу и частично — Штаты. А потом Дамблдор вызвал его на дуэль, он проиграл и сдался. — Просто так? — изумился Гарри, вполне точно выражая моё собственное удивление. — Что хотите со мной делайте, но я считаю, у тёмных волшебников непорядок с башкой. Зачем ему выходить на дуэль, если он выигрывал? Это как если бы Черчилль вызвал Гитлера на дуэль, да? Я вообразил себе эту картину и едва не рассмеялся, а Гермиона задумчиво коснулась кончиком пера знака даров смерти и пробормотала: — Интересно… Гриндевальд просто украл этот знак, как Гитлер — древний символ солнца, или он действительно владел дарами смерти? Ладно, не очень интересно, — она помотала головой, так что короткие кудри разметались в стороны. — У нас свой тёмный лорд есть, его хватит. Ещё сказки? легенды? мрачные истории? анекдоты? романы? Рон и Блейз одинаково покачали головами, а Гарри вдруг произнёс задумчиво: — Вам не кажется, что Локхарт странно себя ведёт? Мы все уставились на него. Как по мне, Локхарт вёл себя как обычно, то есть был надутым индюком без мозгов, зато с бездной самомнения. Но Гарри, подавшись вперёд, продолжил: — Вспомните, в прошлом году Вол… Риддл подослал своего слугу, подменил Крауча. Что, если в этом году он как-то воздействует на Локхарта? — Но… — было видно, что Гермиона пытается подобрать вежливые слова, — зачем ему это? — Чтобы добраться до меня! Блейз присвистнул, тут же нервно дёрнулся — услышь его мадам Пинс, и нам всем влетит, — и заметил, на всякий случай понизив голос: — В том году ты ему был нужен, чтобы получить твою кровь. А в этом зачем? — Прости, Гарри, но я согласна с Блейзом. Сейчас у Риддла должно быть очень много проблем и задач, и они все важнее убийства школьника. Даже такого живучего и надоедливого. Я имею в виду, конечно Риддл будет рад тебя убить… — Ну, спасибо! — Извини! — Проехали. — Риддл хотел бы добраться до тебя. Но я уверена, что это не может быть его главной задачей. Даже второстепенной. — Тогда почему Локхарт так цепляется ко мне?! — Потому что, — ответил Блейз с ленцой в голосе, — он придурок и завистливое чмо. — Блейз! — возмутилась Гермиона. — Что? Я мог сказать похуже. Локхарт бесится, думает, Гарри крадёт у него славу. Вот и цепляется. — А если нет? — мрачно спросил Гарри. — Вы его не слышите. Он действительно меня ненавидит! Что, если это Пожиратель Смерти? — Или он под Империусом? — предположил Рон, и Гарри тут же уцепился за эту версию. К сожалению, мы так ни к чему и не пришли. Гарри и Рон обсуждали, как вывести Локхарта на чистую воду. — Если кого и подозревать, так это Амбридж, — ляпнул Блейз, но от него отмахнулись. Гермиона продолжала изучать свой список. А я думал о том, какие же всё-таки бесполезные у меня предсказания. Вот узнать бы сейчас, как именно Волдеморт стал бессмертным! Или как его победить! Но нет — всё, что я знал, это что Гермиона поставит кляксу. И правда, капля чернил сорвалась с кончика пера и расплылась на пергаменте. За окном начинало смеркаться, и вдруг у меня за спиной раздался отстранённый, будто бы и не к нам обращающийся голос: — Возможно, кто-то не заметил, но профессор Хагрид вернулся. Я оглянулся и увидел, что Драко уже направлялся к выходу из библиотеки. Гарри вскочил и кинулся к окну — смотреть, действительно ли в хижине зажглись огни. Зажглись! Ни у меня, ни, полагаю, у Блейза не было особого желания куда-то тащиться. Но, если честно, нам не оставили выбора — Гарри, Рон и Гермиона потащили нас чуть ли не на аркане. Я смирился.