это должно было быть бредом

— Знаешь, мне кажется, ты нравишься Элисон. Удар, второй, третий. Эндрю заблокировал все. — Нет, не думаю. Рене атаковала без перерыва. Эндрю выбрал слишком удобную позицию, и она никак не могла приловчиться, чтобы пробить его, но нет ничего невозможного, верно? — Почему нет? — Эндрю отшатнулся назад, когда все-таки пропустил удар, пришедшийся на ребра. Не больно, но и не особо приятно. — Она так на тебя смотрит, — сказал он и сделал ответный выпад. Рене промолчала. Она уклонилась и развернулась, чтобы атаковать снова, и именно это стало ее ошибкой. Эндрю перехватил ее запястья и, почти не прилагая усилий, за несколько ловких движений сбил с ног и опрокинул на лопатки. К счастью, на полу предусмотрительно были разложены маты. — 1:0 в мою пользу, — самодовольно хмыкнул Эндрю, помогая подняться.

***

Рене нравилась зима, снег, даже гололед (а кто откажется от бесплатного катка?), но ни в коем случае не мороз. За час прогулки по улице она успела замерзнуть, наверное, не меньше Эндрю, который, в свою очередь, продрог до костей. В нелюбви к отрицательным температурам они были невероятно похожи. После еще нескольких минут бессмысленных блужданий по улице было принято решение отогреться в давно знакомой им кофейне, которая очень кстати встретилась на пути. Рене поприветствовала бариста, выбрала самый дальний столик у окна, уселась на удобный стул с кожаной обивкой и стала дожидаться Эндрю, который вот-вот должен был явиться с двумя стаканчиками кофе: какой-нибудь очередной сладкой бомбой для него и привычным флэт уайт для Рене. Долго ждать не пришлось — Роланд, как всегда, работал быстро, — Эндрю плюхнулся на соседний стул менее чем через пять минут. Один напиток он поставил перед собой, второй подвинул Рене. Она кивнула в знак благодарности и приняла кофе, грея замерзшие руки о горячий стаканчик. — И все же, — заговорил Эндрю, хлебнув кофе и даже не поморщившись от количества сахара в нем. — Ты так и не ответила, что думаешь по этому поводу. Рене вздохнула. Она опустила взгляд в свой стаканчик, нахмурив брови. Да, разумеется, она поняла, о чем речь, но что она могла думать об этом? — Это бред, Эндрю, — наконец произнесла она. — Элисон не интересует никто, кроме… нее самой. В последних словах проскользнули нотки грусти, которые Рене поспешила запить начинающим остывать кофе. Эндрю закатил глаза, но больше ничего не сказал.

***

— Зайдем сюда? Элисон остановилась напротив очередного магазинчика, и, казалось, её совсем не волновали семь пакетов с продуктами и другими очень нужными штуками для украшения комнат в багажнике и на задних сиденьях её вырвиглазно-розового порше. Покупок много не бывает, верно? Рене, несмотря на легкую усталость, лишь улыбнулась и пожала плечами. — Почему бы и нет. Она была готова позволить Элисон все, что только пожелает ее душа. Магазин оказался небольшим. По полкам были расставлены различные безделушки типа снежных шаров, гирлянд, елочных игрушек и всего прочего барахла, которым люди обычно закупаются к Рождеству и Новому году. Элисон в том числе. Она разгуливала вдоль стеллажей, сметая в тележку все, что ей приглянулось, а Рене просто следовала за ней по пятам, бегая взглядом по полкам, изучая ассортимент, но не выбирая ровным счетом ничего. — О! — Элисон взяла в руки почти плоскую продолговатую коробочку и протянула её Рене. Бенгальские огни, если надпись и рисунок на ней не врали. — Возьмем? Не припомню, чтобы они у нас были. Рене кивнула, приняла коробочку, повертела в руках, рассматривая, а затем кинула в тележку к остальным бесспорно нужным штукам, успевшим накопиться там. Ох уж этот шопоголизм. Вышли из магазинчика они с двумя, пусть и небольшими, пакетами. Рене подавила усталый вздох. Ее силы иссякли, хотелось домой.

***

Затащить многочисленные покупки помогали Миньярды — единственные, кто не особо интересовался приготовлениями к праздникам и желал занять себя хоть чем-нибудь. Элисон, словно предводитель, шла впереди, все остальные плелись за ней. — Вот и… — воскликнула она, распахивая дверь, но тут же замерла, впав в ступор. — …мы. Оу. Сцена, представшая её глазам, выглядела безумной, нереальной, потому что в самом углу комнаты Сет вжимал в стену Кевина, и это уж точно не походило на одну из тех драк, какие у них бывали обычно. Они не били друг другу лица, а скорее наоборот. И это было настолько же неправильно, насколько горячо. Руки Сета гуляли по телу Кевина, заставляя его извиваться и тяжело дышать, а губы исследовали шею и, судя по характерным причмокивающим звукам, целовали ключицы. Их невозмутимости и увлеченности друг другом можно было позавидовать: ни один из них даже не обратил внимания на голос и открывшуюся дверь. Рене выглянула из-за плеча Элисон, не выглядя удивленной. Она давно догадывалась, что за отношениями этих двоих кроется нечто большее, чем простая вражда, а теперь наблюдала лишь подтверждение своих догадок. Следующим в дверном проёме появился Аарон. — Пакеты, между прочим, тяжелые, что вы… — и замер, оборвав себя на полуслове. — Что здесь, блять, творится?! Первым пришёл в себя Кевин. Раскрасневшийся и потрепанный, он предпринял слабую попытку оттолкнуть Сета, пребывавшего в таком же состоянии, от себя, но она, на удивление, сработала. Сет отскочил от него как ошпаренный. — Это… не то, что… — промямлил Кевин, глядя куда угодно, но только не на кого-либо из компании, застрявшей в дверном проеме. Он походил на ребенка, которого поймали за какой-нибудь пакостью, отругали и поставили в угол. Отчасти так и было, если обжимания с Сетом в углу можно назвать пакостью. — Нет, не-а, нет, заткнись! Я не хочу ничего слышать! — завопил Аарон, по-детски закрывая уши руками. — Я что, единственный гетеросексуал здесь?!

***

Элисон наблюдала за Мэттом, Кевином и Сетом, которые на правах высокого роста вынуждены были развешивать всюду гирлянды, и разливала шампанское по бокалам. Дэн цепляла игрушки на невысокую елку, стоявшую в центре общей гостиной, а Ники, вызвавшийся ей помочь, обматывал «колючее чудовище» мишурой. Эндрю и Нил ретировались на крышу, а все остальные разбрелись по комнатам, намереваясь украсить их множеством тех безделушек, которыми закупились Элисон и Рене. Их было достаточное количество, чтобы хватило на всех. Скорее всего, многое даже останется неиспользованным. Рене, закончившая украшение девчачьей комнаты, испугала Элисон своим бесшумным появлением за ее спиной. Она беззлобно посмеялась, когда та вскрикнула и подпрыгнула на месте от неожиданности, почувствовав чужую ладонь на своем плече. — Я думала, ты не будешь пить, — выдохнула все еще потрясенная Элисон, когда Рене поставила перед ней пустой бокал. Отдышавшись, она плеснула в него чуть больше половины. — Почему бы не выпить в честь праздника? — улыбнулась Рене. Она сделала один-единственный глоток, прежде чем отставить бокал в сторону. Пока этого было достаточно. Кто, если не Рене, будет присматривать за всеми в дальнейшем? Кому-кому, а ей напиваться нельзя. Уже полностью успокоившаяся Элисон любовалась ею, не отрываясь. Если приглядеться, в ее глазах можно было заметить озорной блеск, свидетельствующий о как минимум трех выпитых ею бокалах шампанского или чего-нибудь покрепче. Неизвестно, что еще могли скрывать в себе недра пакетов из всевозможных алкомаркетов, которые только встречались на их пути по дороге в общежитие. — Что ты думаешь насчет Кевина и Сета? — вдруг спросила Элисон, улыбнувшись. Рене была удивлена. Почему Элисон решила поинтересоваться об этом, да еще и так внезапно? — Они подходят друг другу, — немного подумав, ответила Рене. — И я за них рада. А почему ты спрашиваешь? Улыбка Элисон сменилась ухмылкой. Она бесцеремонно забрала бокал из пальцев Рене, едва ощутимо коснувшись их своими, и за несколько глотков осушила полностью. — Знаешь… — вкрадчиво произнесла она. — А ведь на их месте могли бы быть мы. Рене почувствовала, как по ее телу пробежала волна мурашек, как участился пульс, как кончики ушей потеплели и, вероятно, покраснели. Так, нет, не нужно воспринимать слова Элисон всерьез. Она выпила, она пошутила, она… Ох, черт. Ну нет, не мог Эндрю быть прав. Невозможно. — Постоянно драться? — уточнила Рене, натянуто улыбнувшись, когда пауза слишком затянулась. Она искренне надеялась, что ее голос не дрожал. — М-м-м, нет. Я бы предпочла вариант «целоваться, пока никто не видит». Рене захотелось провалиться под землю, лишь бы Элисон не заметила румянец, проступивший на ее щеках. Нет, этого просто не могло быть. Это нереально, это сон, игра воображения и… — Рене? — голос Элисон у самого уха заставил вздрогнуть. Рене повернула голову и уже через мгновение поняла, что сделала это зря. Ее лицо оказалось в считанных миллиметрах от чужого, горячее дыхание Элисон обжигало губы, а глаза смотрели точно в ее. Рене забыла, как дышать. Она подумала, что провалиться под землю — действительно хороший вариант. — Я хочу поцеловать тебя, — прошептала Элисон. Она не стала дожидаться ответа. Просто прильнула к губам Рене и действительно поцеловала. Мир вокруг остановился и замер. Элисон целовала мягко, не настаивала, давала возможность отстраниться в любой момент, но Рене даже не думала о том, чтобы сделать это. Она отвечала, стараясь игнорировать бешеный ритм собственного сердца, растворялась в чувствах и отдавалась им полностью. Все вокруг перестало существовать. Была только Элисон, ее губы и руки, скользнувшие на плечи Рене, чтобы притянуть ближе. — Так, ну, мы закончили, — голос Мэтта слишком жестоко ворвался в затуманенный разум. Элисон отстранилась так быстро, что Рене не успела даже опомниться. Она успела плюхнуться на свое место прежде, чем Мэтт развернулся. — А вы чего тут притихли? Элисон пожала плечами. Движение вышло рваным, неуверенным и скованным. Она поспешила опустить голову, чтобы Мэтт не заметил, не понял по ее покрасневшему лицу, что происходило за его спиной. — Да так... Ничего. Рене показалось, что еще чуть-чуть, и ее сердце не выдержит, потому что на губах Сета она заметила хитрую улыбку, не означавшую ничего хорошего. Он видел. Рене надеялась, что больше никто. По крайней мере, Кевин молчал, Мэтт решил не допрашивать, а Ники и Дэн по-прежнему были заняты елкой. Значит, все хорошо. Значит, все в порядке.

***

— Все желания загадали? Теперь поджигайте и кидайте в бокал. Рене поднесла зажигалку к смятому клочку бумаги, подожгла его край и, дождавшись, когда медленно разгорающееся пламя почти дойдет до кончиков ее пальцев, бросила бумажку в свое шампанское. Огонек потух, крупные частицы пепла осели на дно бокала. — И это надо выпить? — поморщился Эндрю, явно не впечатленный перспективой проглотить сгоревшую бумагу с совершенно глупым желанием, записанным на ней. «Все равно ведь не сбудется», — сказал он пятью минутами ранее. — Ты куришь что-то подобное каждый день. Не возникай, — цыкнула Дэн. Рене спрятала смешок, прикрыв рот рукавом своего свитера. Вот, чего ей порой так не хватало. Короткие перепалки, которые вряд ли когда-нибудь перерастут во что-нибудь большее. — Что ты загадала? — поинтересовалась Элисон, перегнувшись через стол. — Разве желания можно рассказывать? — улыбнулась Рене и пожала плечами. Элисон совсем не обязательно знать о том, что в загаданном Рене желании фигурирует ее имя. — Эй-эй, ребят! — прервав все разговоры и вскочив со своего стула, воскликнул Ники. — Осталось всего десять… девять… восемь секунд… семь!.. до Рождества. Шесть! Пять. Четыре. Три. Два. Все приготовились. Синхронно подняли бокалы, поднесли к губам. Один. От радостных воплей «с Рождеством!» заложило уши. Губы Рене растянулись в улыбке. Это было первое Рождество, которое лисы провели вместе. Всем составом, никуда не уезжая, да еще и за одним столом. Не чудо ли?

***

Негромкая музыка, нескончаемые разговоры, поздравления, море алкоголя и различных угощений начинали надоедать. Шум и монотонный гул стали неприятно давить на уши. Хотелось тишины, покоя и выйти на свежий воздух. И нет, не подумайте, Рене любила своих друзей, любила праздники и суету, вьющуюся вокруг них, но более трех часов слушать одно и то же и находиться на одном месте… порядком надоедает. — Рене? — Она узнала голос Элисон. Улыбнулась, повернула голову и посмотрела на нее. — Не хочешь прогуляться? — предложила Элисон, даже не подозревая, что Рене думала об этом последние полчаса. — Хочу. Элисон удовлетворенно кивнула, захватила с собой одиноко стоявшую на столике бутылку красного вина, спрятала ее под пуховиком и подмигнула. — Никто не заметит, если она пропадет, верно? Рене улыбнулась и пожала плечами. Наверное, кто-нибудь точно заметит, но кого это сейчас волнует? Они ускользнули незаметно. Каблуки Элисон ритмично стучали по ступенькам, пока она спускалась вниз, а Рене следовала за ней почти бесшумно. — Куда хочешь пойти? — поинтересовалась Элисон, как только они ступили на асфальт, слегка припорошенный снегом. Она остановилась и обернулась, чуть не столкнувшись с Рене. Та отошла на шаг назад, ничуть не смутившись. — Что насчет… — секунда раздумий, — …парка? Думаю, сейчас он пуст, — улыбнулась Рене. Относительная тишина, спокойствие и уединение (с Элисон) ей бы не помешали. Многие сейчас предпочли бы сидеть дома и встречать Рождество в уютном кругу семьи, а не бессмысленно шататься по парку, так что людей там быть не должно. — Пошли. Элисон протянула раскрытую ладонь. Замешательство, всего на секунду появившееся на лице Рене, быстро сменилось осознанием и мягкой улыбкой. Она вложила свою руку в чужую и позволила переплести пальцы. Тепло медленно разливалось по телу, но Рене не пыталась разобраться в его причине. Возможно, всему виной смущение, а, возможно, теплые ладони Элисон, моментально согревающие ее собственные. Или, быть может, все сразу.

***

Так как бокалы взять никто не потрудился, вино пить пришлось прямо из горла. «Варварство», — выразилась Элисон, с максимально недовольным выражением лица делая сразу несколько глотков. Рене лишь посмеялась, ограничившись одним. Они уселись на скамью в самом центре парка, окруженную покрытыми снегом деревьями. Людей здесь и правда не было, если не считать редкие парочки, прогуливающиеся по заснеженным тропам и никак не нарушающие общую атмосферу покоя. Рене была довольна, и Элисон, глядя на нее, тоже. Хитрый блеск в ее глазах стал более заметен, что было ни капли неудивительно: она успела выпить ровно половину бутылки. — О, кстати! — внезапно вспомнила о чем-то Элисон и принялась шариться в, казалось, бездонных карманах своего пуховика. Через несколько долгих мгновений из одного из них она выудила ту самую коробочку, которую показывала Рене в магазине. Бенгальские огни. — Совсем забыла о них. Можем зажечь, если хочешь, — улыбнулась она. — Да. Хочу. Рене достала из собственного кармана зажигалку, которую всегда носила с собой на случай, если ее непутевый друг — Эндрю — потеряет или сломает свою, зажгла ее простым движением пальца по колесику и дождалась, пока Элисон поднесет конец одного из продолговатых стержней к небольшому огоньку. Он моментально вспыхнул, и искры посыпались в разные стороны, совсем не обжигая руки. Второй стержень был зажжен тем же способом. Элисон осторожно передала горящий бенгальский огонь Рене, и та взяла его, ни капли не страшась. В детстве они вызывали у нее даже больший восторг, чем новогодняя елка или подарки под ней. «Мини-фейерверки», как она раньше называла бенгальские огни, были любимой частью всех праздников. — Рене, — позвала Элисон. Она подняла взгляд. Элисон не стала говорить что-то еще. Она уже знала, что Рене не откажет, поэтому наклонилась ближе и легко коснулась ее губ своими. — Ты мне нравишься, — едва слышно шепнула Элисон. Рене замерла лишь на секунду. Она почувствовала, как ее щеки покрываются румянцем, заметила такой же на щеках Элисон и не смогла не улыбнуться. Это точно не сон? — Скажи это еще раз, — попросила она. — Черт. Ты нравишься мне, Рене, — выдохнула Элисон в самые ее губы. — Нравишься. — Ты тоже нравишься мне, Элли, — прошептала Рене в ответ. Давно потухшие бенгальские огни были утоплены в снегу, пока девушки растворялись в нежнейших поцелуях.